Такой же, как ты, такая же, как яСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Два года назад я начал встречаться с девушкой по имени Лиза. Познакомились мы в одном из квиз-клубов, которые сейчас популярны (это что-то вроде командной викторины с денежными призами). Возникла взаимная симпатия, я после очередной игры пригласил её на свидание, ну и всё пошло-поехало. Лиза была в целом обычной городской девушкой, только три особенности выделяли её среди прочих. Первое — это, конечно, внешность. В её семье, как она сказала, было сильно влияние цыганской крови, и это было видно невооруженным взглядом: угольного цвета длинные волнистые густые волосы и такого же цвета большие глаза. Радужки глаз были не просто тёмными, а совершенно чёрными, до такой степени, что зрачки в них полностью терялись. Ни у кого другого я таких глаз не видел. Смотрелось это необычно и, честно говоря, временами пугающе, особенно в сочетании с её бледноватой кожей лица. Тем не менее, девушка была очень красивой, и я был от неё без ума. Друзья завидовали тому, что я отхватил себе такую красотку. Вторая особенность Лизы раздражала меня гораздо больше. Она оказалась очень ревнивой, причём не только в отношении других девушек (ох, и досталось же от неё некоторым моим старым подружкам, которые привыкли без задней мысли заваливаться вечерами в мою квартиру или приглашать в ресторан на ужин!), но даже моих родственников. Лиза, видимо, на полном серьезе считала, что всё моё внимание безраздельно должно быть сосредоточено на ней, и даже во время праздничных застолий в моей семье, если я увлекался разговором с матерью, она встревала в наше общение и пыталась «переключить» меня на себя. Ну и третий штрих. Лиза была не одна — у неё имелась сестра-близняшка, которую звали Ангелина. Полная копия Лизы — поставь их рядышком друг с другом, и родная мать не различит (кстати, насчёт матери: обе сестры приехали в Москву на учёбу и поступили в разные вузы, так что я не имел возможности познакомиться с их матерью и отцом, которые остались в своём городе). В присутствии обеих девушек я не раз попадал впросак, путая их между собой. Надеялся, что со временем выработается чутье, позволяющее мне их без труда различать, но ничего подобного не случилось, и я по-прежнему называл Лизу Ангелиной, а Ангелину — Лизой, вызывая у них снисходительное хихиканье. Кстати, Ангелина была единственным исключением из поля огнедышащей ревности Лизы. Казалось бы, всё должно было быть наоборот: ведь всеми теми качествами, которые мне нравились в Лизе, обладала и Ангелина, и я легко мог при желании предпочесть одну другой — куда уж благодатнее почва для ревнивой подозрительности? Тем не менее, по отношению к сестре Лиза проявляла потрясающую неосмотрительность. Ангелина часто приходила ко мне домой, чтобы совместно втроём с Лизой поболтать, поиграть в настолки или посмотреть фильмы. Иногда во время таких посиделок Лиза удалялась по срочным делам, оставляя нас одних на весь вечер. Пару раз Ангелина даже ночевала в моей квартире в ожидании Лизы, которая возвращалась только под утро (к моей чести надо сказать, что у меня никогда и мысли не было о каких-нибудь поползновениях в сторону Ангелины). Такое могло быть только при полном взаимном доверии двух сестёр. Собственно, так оно и было — девушки отлично ладили между собой, имели схожие темпераменты и интересы. Я не слышал, чтобы они хоть раз ссорились или хотя бы о чём-то серьёзно спорили. Учитывая, что они с малых лет выросли вместе и даже столицу покорять приехали не иначе как вдвоём, это было неудивительно. Всё шло своим чередом, и я уже начал задумываться о том, чтобы проживать с Лизой совместно в одной квартире, а в будущем и предложение сделать, но тут случился инцидент, который всё изменил. Был обычный вторник, и после работы я пошёл к Лизе, чтобы с ней куда-нибудь сходить. У нас были устоявшиеся дни недели для подобных походов, и вторник к ним не относился. Но в тот день мне почему-то захотелось, что называется, «сломать систему». Зашёл в подъезд, стал подниматься по лестнице на третий этаж, где находилась её квартира, и вижу — моя девушка собственной персоной спускается навстречу, и не одна, а с пожилой благообразной женщиной в очках. При виде меня Лиза отреагировала как-то странно — скривила лицо, будто у неё зуб разболелся (в тот момент я не обратил на это внимания, вспомнилось позже, когда я думал о произошедшем). Я вежливо поздоровался с дамами и спросил что-то вроде: «О, Лиза, а я как раз к тебе иду, куда направляетесь?». Вот тут-то и началось нечто совершенно непонятное. Женщина удивлённо посмотрела на меня, моргая сквозь очки, и спросила у Лизы:— Лизонька, а это кто?Лиза закусила губу, лицо её стало совсем печальным, как у маленькой девочки, которую поймали за воровством конфет из холодильника. — Это мой парень, — глухо сказала она. — У тебя есть парень? А почему ты мне об этом ничего не сказала?Лиза промолчала. Я был озадачен и, воспользовавшись паузой, спросил у женщины:— Вы, наверное, родственница Лизы?Два года назад я начал встречаться с девушкой по имени Лиза. Познакомились мы в одном из квиз-клубов, которые сейчас популярны (это что-то вроде командной викторины с денежными призами). Возникла взаимная симпатия, я после очередной игры пригласил её на свидание, ну и всё пошло-поехало. Лиза была в целом обычной городской девушкой, только три особенности выделяли её среди прочих. Первое — это, конечно, внешность. В её семье, как она сказала, было сильно влияние цыганской крови, и это было видно невооруженным взглядом: угольного цвета длинные волнистые густые волосы и такого же цвета большие глаза. Радужки глаз были не просто тёмными, а совершенно чёрными, до такой степени, что зрачки в них полностью терялись. Ни у кого другого я таких глаз не видел. Смотрелось это необычно и, честно говоря, временами пугающе, особенно в сочетании с её бледноватой кожей лица. Тем не менее, девушка была очень красивой, и я был от неё без ума. Друзья завидовали тому, что я отхватил себе такую красотку. Вторая особенность Лизы раздражала меня гораздо больше. Она оказалась очень ревнивой, причём не только в отношении других девушек (ох, и досталось же от неё некоторым моим старым подружкам, которые привыкли без задней мысли заваливаться вечерами в мою квартиру или приглашать в ресторан на ужин!), но даже моих родственников. Лиза, видимо, на полном серьезе считала, что всё моё внимание безраздельно должно быть сосредоточено на ней, и даже во время праздничных застолий в моей семье, если я увлекался разговором с матерью, она встревала в наше общение и пыталась «переключить» меня на себя. Ну и третий штрих. Лиза была не одна — у неё имелась сестра-близняшка, которую звали Ангелина. Полная копия Лизы — поставь их рядышком друг с другом, и родная мать не различит (кстати, насчёт матери: обе сестры приехали в Москву на учёбу и поступили в разные вузы, так что я не имел возможности познакомиться с их матерью и отцом, которые остались в своём городе). В присутствии обеих девушек я не раз попадал впросак, путая их между собой. Надеялся, что со временем выработается чутье, позволяющее мне их без труда различать, но ничего подобного не случилось, и я по-прежнему называл Лизу Ангелиной, а Ангелину — Лизой, вызывая у них снисходительное хихиканье. Кстати, Ангелина была единственным исключением из поля огнедышащей ревности Лизы. Казалось бы, всё должно было быть наоборот: ведь всеми теми качествами, которые мне нравились в Лизе, обладала и Ангелина, и я легко мог при желании предпочесть одну другой — куда уж благодатнее почва для ревнивой подозрительности? Тем не менее, по отношению к сестре Лиза проявляла потрясающую неосмотрительность. Ангелина часто приходила ко мне домой, чтобы совместно втроём с Лизой поболтать, поиграть в настолки или посмотреть фильмы. Иногда во время таких посиделок Лиза удалялась по срочным делам, оставляя нас одних на весь вечер. Пару раз Ангелина даже ночевала в моей квартире в ожидании Лизы, которая возвращалась только под утро (к моей чести надо сказать, что у меня никогда и мысли не было о каких-нибудь поползновениях в сторону Ангелины). Такое могло быть только при полном взаимном доверии двух сестёр. Собственно, так оно и было — девушки отлично ладили между собой, имели схожие темпераменты и интересы. Я не слышал, чтобы они хоть раз ссорились или хотя бы о чём-то серьёзно спорили. Учитывая, что они с малых лет выросли вместе и даже столицу покорять приехали не иначе как вдвоём, это было неудивительно. Всё шло своим чередом, и я уже начал задумываться о том, чтобы проживать с Лизой совместно в одной квартире, а в будущем и предложение сделать, но тут случился инцидент, который всё изменил. Был обычный вторник, и после работы я пошёл к Лизе, чтобы с ней куда-нибудь сходить. У нас были устоявшиеся дни недели для подобных походов, и вторник к ним не относился. Но в тот день мне почему-то захотелось, что называется, «сломать систему». Зашёл в подъезд, стал подниматься по лестнице на третий этаж, где находилась её квартира, и вижу — моя девушка собственной персоной спускается навстречу, и не одна, а с пожилой благообразной женщиной в очках. При виде меня Лиза отреагировала как-то странно — скривила лицо, будто у неё зуб разболелся (в тот момент я не обратил на это внимания, вспомнилось позже, когда я думал о произошедшем). Я вежливо поздоровался с дамами и спросил что-то вроде: «О, Лиза, а я как раз к тебе иду, куда направляетесь?». Вот тут-то и началось нечто совершенно непонятное. Женщина удивлённо посмотрела на меня, моргая сквозь очки, и спросила у Лизы:— Лизонька, а это кто?Лиза закусила губу, лицо её стало совсем печальным, как у маленькой девочки, которую поймали за воровством конфет из холодильника. — Это мой парень, — глухо сказала она. — У тебя есть парень? А почему ты мне об этом ничего не сказала?Лиза промолчала. Я был озадачен и, воспользовавшись паузой, спросил у женщины:— Вы, наверное, родственница Лизы?

— Да, — ответила она. — Я её мама. Я перестал что-либо понимать:— Мама? Лиз, но ты же говорила, что она в Воронеже живёт... — тут меня осенило. — А-а-а, вы, наверное, приехали к ней погостить?— Какой Воронеж? — женщина выглядела чуть ли не оскорбленной. — В Москве я живу, у Измайловского парка. И родители мои там же жили. Лизонька, что это такое?Мы оба посмотрели на девушку, щеки которой стали пунцовыми. Она по-прежнему жевала губу. Увидев, что мы ждём ответа, она начала сбивчиво говорить:— Ну, я просто не успела вас познакомить... то есть не хотела... мы же только недавно встречаемся, несерьёзно всё пока, так что я думала, так будет лучше... Тут уж я возмутился:— Как это недавно? Мы же уже год как вместе! Я уже хотел с тобой и Ангелиной в Воронеж съездить, чтобы познакомиться с твоими родителями. — Что ещё за Ангелина? — женщина заморгала чаще. У меня голова пошла кругом. Мать не знает собственную дочь?!— Ну, сестра Лизы... — слова как-то резко перестали приходить в голову, и я перешёл на неуверенное мямление. — Ангелина же... Они близнецы, вы должны знать. Кстати, она тоже говорила, что её мать в Воронеже... На Лизу жалко было смотреть. Она подперла спиной стену лестничного прохода и, видимо, была близка к тому, чтобы заплакать. После моих слов женщина снова посмотрела на неё, но на этот раз не недоуменно, а с каким-то холодом и презрением. Даже осанку изменила — выпрямила спину, челюсть вперёд выставила. Я только тогда обратил внимание, что глаза у неё такие же глубоко чёрные, как у Лизы. Сомнений в том, что она действительно её мать, у меня не осталось. — Молодой человек, — жеманно сказала женщина, не глядя на меня. — Да будет вам известно, что никакой Ангелины я знать не знаю. Дочь у меня одна, и мне очень хотелось бы узнать, почему она так нагло всё это время врала матери и своему... Она сделала кивок в мою сторону. Меня это покоробило — как будто на собачку какую-то указывает. С чего бы ей не сказать «своему парню»?— Лиза, может, объяснишь? — обратился я к девушке. — Да, тебе надо многое объяснить, — сухо сказала мать. — Молодой человек, я прошу вас сейчас уйти, мне нужно поговорить с дочкой наедине. Приходите завтра, тогда она и с вами поговорит. Сказано это было таким железобетонно-повелительным тоном, не допускающим возражений, что ноги сами понесли меня вниз по лестнице, несмотря на то, что я жаждал объяснений прямо здесь и сейчас. Лиза с матерью стали подниматься обратно вверх — куда бы они изначально ни шли, видимо, планы были отменены. Я поднял взгляд и увидел, как Лиза понуро идёт первой, а мать сзади чуть ли не подталкивает её в спину и негромко что-то говорит. Я услышал только обрывок фразы: «... как ты посмела без моего... »На улице, около десяти минут прогулявшись вдоль улицы, я принял решение позвонить Ангелине. Как же так, что её собственная мать не знает о её существовании? Ну и — зачем она врала мне вместе с Лизой, говоря, что родители живут не в Москве? Так как сама Лиза сейчас вряд ли подняла бы трубку, то я вознамерился выпытать у Ангелины, что за чертовщина происходит. Звонок она приняла не сразу. А когда приняла, то несколько секунд просто дышала в динамик, не реагируя на мои «алло». Тогда я решил взять быка за рога:— Ангелина, ты не поверишь, сейчас я был у Лизы... — Да, я знаю, — тихо сказала она. — Я уже обо всём в курсе. Прости меня, Сергей. И прощай. И сбросила звонок, не дожидаясь моего ответа. Я позвонил ещё несколько раз, но она не поднимала трубку, а потом и вовсе отключила телефон. Ночь я провёл в беспокойстве, спал мало, несколько раз звонил Лизе, но она не отвечала. Утром ни свет ни заря прыгнул в метро и примчался к дому Лизы. Она оказалась дома, выглядела усталой, невыспавшейся и подавленной. Матери не было. У нас состоялся нервный разговор. Я требовал объяснений, а она всё время уходила в сторонку. На вопрос, почему она врала мне и матери, она твердила, что «просто страшно затупила». Про Ангелину сказала, что она срочно уехала на стажировку в Германию (ага, прямо ночью). Но самым главным моим недоумением было — ПОЧЕМУ МАТЬ ГОВОРИТ, ЧТО НЕ ЗНАЕТ СОБСТВЕННУЮ ДОЧЬ? Лиза пыталась объяснить это тем, что родители с Ангелиной в очень плохих отношениях и мать давно делает вид, что такой дочери у неё нет. В общем, её неубедительные ответы порождали ещё больше вопросов. Разговор кончился плохо. Вконец запутавшись в своих шитых белыми нитками оправданиях, Лиза заплакала и спросила, не можем ли мы всё вчерашнее забыть и просто продолжать жить так, как будто ничего не было. Сказала, что очень любит меня и не сможет без меня жить. Но я не собирался отступать и заявил, что такое возможно, только если она скажет мне всю правду. Лиза сквозь слёзы ответила, что не может этого сделать, потому что иначе «мамка её просто убьёт». Причём у меня сложилось довольно жуткое впечатление, что, говоря «убьёт», она вовсе не использовала фигуру речи. Мне стало её жаль, но я всё же выстоял и сказал, что в таком случае между нами всё кончено, я не смогу встречаться с ней дальше без объяснения всей той хрени, которая случилась вчера. Пошёл к выходу, а Лиза буквально набросилась на меня, хватала за руку, рубашку, за волосы, тянула назад, рыдала, признавалась в любви. Кое-как я отбился от неё и стал спускаться, тогда она в ярости стала выкрикивать сверху ругательства, мол, «ну и вали, невелика потеря, ещё пожалеешь, я себе найду другого такого же, как ты, а ты другую такую же, как я, уже не найдешь». С тяжелым сердцем я приехал на работу, где коллеги обратили внимание, что у меня рубашка помята и лишилась одной пуговицы, да ещё и эта истеричка умудрилась чуть ли не целый клок волос вырвать с головы, когда цеплялась за меня. Настроение весь день было ни к чёрту... да и всю неделю тоже. На этом мои отношения с Лизой закончились. Она мне звонила пару раз, но я не брал трубку. Писала в «ватсапе» — я не отвечал. Она мой адрес знала — если бы захотела наконец объяснить всё, то могла приехать сама. Какое-то время я на это надеялся, а потом мне стало всё равно. Прошла любовь — завяли помидоры. На днях я в метро случайно увидел Лизу. Она стояла в вагоне со своим, видимо, новым парнем и о чём-то радостно с ним болтала. Меня она так и не заметила, ну и слава богу. Парня я видел со спины, но даже так он показался мне смутно знакомым. Только выйдя на своей станции, я вдруг понял, чем это вызвано: одежда у него была точь-в-точь такая же, как у меня — в моем гардеробе имелся такой же серый джемпер с узором из переплетающихся чисел, линялые джинсы и коричневые ботинки (хотя в этот день я был не в них). Совпадал и рост парня, и комплекция, и причёска, и характерная стойка, которую я принимаю в движущемся вагоне... Похолодев, я обернулся, чтобы всё-таки разглядеть лицо нового парня Лизы. Но поезд уже тронулся с места, и вагон быстро исчез в темноте тоннеля.