Сегодня можноСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Не знаю, почему человек спивается. Экое развлечение затуманить рассудок! Как объяснить это фанатичное вливание за воротник, если алкоголь перестаёт приносить какое-либо удовольствие уже на второй-третий год пьянки? Я не знаю. Не могу объяснить другим, и сам для себя не уясню. «Завязывай! Завязывай с этим! Ведь ещё не поздно!»В тёмном подъезде я споткнулся об одну из ступенек и едва не повалился. В общем-то, я не был особо пьян: соображал трезво, ступал твёрдо, ничего дурного не выкидывал. А вот споткнулся…Стараясь не шуметь, вставил ключ в замочную скважину и очень медленно провернул два раза против часовой стрелки. Дверь, не смотря на мои старания, протяжно скрипнула, но в доме, слава Богу, никто не проснулся. В однушке было темно, и только красноватый свет уличных фонарей слабо пробивался через густую листву сирени. Жили мы на первом этаже. Я разделся в коридоре и, взяв одежду в руки, прошёл в комнату. Жена тихонько посапывала на своей половине, обхватив лёгкое одеяло обеими руками. На душе заскребли кошки: это я должен был быть сегодня на месте одеяла. Рядом в детской кроватке спала наша пятимесячная дочь. Я подошёл ближе, и некоторое время любовался ребёнком. Такая красивая и беззащитная. Кошки на душе заскребли сильнее. Я тяжело и бесшумно вздохнул и ушёл на кухню. «Что я за непутёвый…» — горько думал я, пережёвывая остывшую гречку. Такое происходило почти каждый день на протяжении уже нескольких лет, а я ничего не мог поделать. Или не пытался даже. Когда хочется выпить, сознание неуловимо меняется и проблемы, настоящие, серьёзные проблемы, которые нужно решать взрослому мужчине и отцу семейства, вдруг начинают казаться мелкими и незначительными перед желанием хлебнуть с друзьями пивка. Я много раз пытался поймать себя на этом изменении; на той грани, где по одну сторону я ответственный и серьёзный мужчина, борющийся за благополучие своей семьи, а по другую — безвольный слабак, дрожащей рукой хватающий бутылочку «Клинского». До сих пор не удавалось ни разу. «Будет завтра ругаться или нет?» — размышлял я. Мне так не нравится ругаться с женой!Вдруг в полной тишине я услышал тихий голос. Я не разобрал слов, но был уверен в том, что это звучал именно человеческий голос. Я так и замер с ложкой во рту, не зная, что и думать. Жена у меня во сне не разговаривала (по крайней мере, я не замечал), Маша ещё только агукала, да и то неразборчиво. Больше в квартире никого не было. Несколько минут я не смел шелохнуться, прощупывая привычную тишину на посторонние звуки. Ничего. В кроватке заворочалась Маша. Затихла. Наконец, я пожал плечами (показалось!) и вновь хотел продолжить трапезу, но в этот момент вполне чётко разобрал:— Подойди ко мне!Голос звучал негромко, но властно и зловеще. И очень походил на змеиное шипение. Я вздрогнул и медленно положил ложку на стол. Мне не могло показаться дважды: квартирка наша совсем невелика, а я, как уже говорил, не был в ту ночь пьян. Только слегка подвыпивши и всё. Стало по-настоящему страшно. — Иди сюда! — повторил змеиный голос. Он доносился из комнаты. — Милая, что за шутки! Сейчас я доем и ложусь! — это я сказал жене. Очень хотелось мне тогда верить, что так надо мной подшучивала супруга. Ответа не последовало. Вновь установилась тишина, оказавшаяся даже тягостнее всяких ночных голосов. Собрав волю в кулак, я поднялся из-за стола и прошёл в комнату. Первое, что мне бросилось в глаза: Машка стояла в кроватке. Стояла не шевелясь, обхватив ручками деревянную перегородку. Это было радостное событие, и я хотел разбудить жену, но в тот же миг осёкся. Что-то было не так в фигуре младенца. Ребёнок стоял прямо и уверенно, совсем, как взрослый, и пристально смотрел на меня. — Подойди ближе. Не буди мать. Я понял вдруг, что эти слова сказала Маша. Моя пятимесячная дочь, едва научившаяся держать голову и ползать по дивану. Но этого не могло быть! Я со всей силы надавил ногтем большого пальца на ноготь мизинца и зашипел от боли. Нет, не сон. — Иди же!Глоток воздуха так и замер в груди, волосы на голове зашевелились. На ватных ногах я подошёл к кроватке и протянул палец ребёнку. Младенец быстро и уверенно схватил его, да так крепко, что я чуть не вскрикнул. Это невероятно, но дочка сжимала его так, что я почувствовал боль. — Ты больше не будешь пить, — зашептал тем временем ребёнок. — Никогда. Ни одного глотка. Не будешь пить. Я пытался избавиться от хватки младенца, но мне, здоровому мужику, не удавалось этого сделать. — Я предупреждаю. Предупреждаю в первый и последний раз — не пей больше. Я едва сдерживал крик. Ужас сковал меня, и я обезумевшими глазами смотрел на собственную дочь. — Маша…— Отец, если ты ещё раз выпьешь, я выберусь отсюда ночью и задушу тебя. И кроватка мне не преграда. Не знаю, почему человек спивается. Экое развлечение затуманить рассудок! Как объяснить это фанатичное вливание за воротник, если алкоголь перестаёт приносить какое-либо удовольствие уже на второй-третий год пьянки? Я не знаю. Не могу объяснить другим, и сам для себя не уясню. «Завязывай! Завязывай с этим! Ведь ещё не поздно!»В тёмном подъезде я споткнулся об одну из ступенек и едва не повалился. В общем-то, я не был особо пьян: соображал трезво, ступал твёрдо, ничего дурного не выкидывал. А вот споткнулся…Стараясь не шуметь, вставил ключ в замочную скважину и очень медленно провернул два раза против часовой стрелки. Дверь, не смотря на мои старания, протяжно скрипнула, но в доме, слава Богу, никто не проснулся. В однушке было темно, и только красноватый свет уличных фонарей слабо пробивался через густую листву сирени. Жили мы на первом этаже. Я разделся в коридоре и, взяв одежду в руки, прошёл в комнату. Жена тихонько посапывала на своей половине, обхватив лёгкое одеяло обеими руками. На душе заскребли кошки: это я должен был быть сегодня на месте одеяла. Рядом в детской кроватке спала наша пятимесячная дочь. Я подошёл ближе, и некоторое время любовался ребёнком. Такая красивая и беззащитная. Кошки на душе заскребли сильнее. Я тяжело и бесшумно вздохнул и ушёл на кухню. «Что я за непутёвый…» — горько думал я, пережёвывая остывшую гречку. Такое происходило почти каждый день на протяжении уже нескольких лет, а я ничего не мог поделать. Или не пытался даже. Когда хочется выпить, сознание неуловимо меняется и проблемы, настоящие, серьёзные проблемы, которые нужно решать взрослому мужчине и отцу семейства, вдруг начинают казаться мелкими и незначительными перед желанием хлебнуть с друзьями пивка. Я много раз пытался поймать себя на этом изменении; на той грани, где по одну сторону я ответственный и серьёзный мужчина, борющийся за благополучие своей семьи, а по другую — безвольный слабак, дрожащей рукой хватающий бутылочку «Клинского». До сих пор не удавалось ни разу. «Будет завтра ругаться или нет?» — размышлял я. Мне так не нравится ругаться с женой!Вдруг в полной тишине я услышал тихий голос. Я не разобрал слов, но был уверен в том, что это звучал именно человеческий голос. Я так и замер с ложкой во рту, не зная, что и думать. Жена у меня во сне не разговаривала (по крайней мере, я не замечал), Маша ещё только агукала, да и то неразборчиво. Больше в квартире никого не было. Несколько минут я не смел шелохнуться, прощупывая привычную тишину на посторонние звуки. Ничего. В кроватке заворочалась Маша. Затихла. Наконец, я пожал плечами (показалось!) и вновь хотел продолжить трапезу, но в этот момент вполне чётко разобрал:— Подойди ко мне!Голос звучал негромко, но властно и зловеще. И очень походил на змеиное шипение. Я вздрогнул и медленно положил ложку на стол. Мне не могло показаться дважды: квартирка наша совсем невелика, а я, как уже говорил, не был в ту ночь пьян. Только слегка подвыпивши и всё. Стало по-настоящему страшно. — Иди сюда! — повторил змеиный голос. Он доносился из комнаты. — Милая, что за шутки! Сейчас я доем и ложусь! — это я сказал жене. Очень хотелось мне тогда верить, что так надо мной подшучивала супруга. Ответа не последовало. Вновь установилась тишина, оказавшаяся даже тягостнее всяких ночных голосов. Собрав волю в кулак, я поднялся из-за стола и прошёл в комнату. Первое, что мне бросилось в глаза: Машка стояла в кроватке. Стояла не шевелясь, обхватив ручками деревянную перегородку. Это было радостное событие, и я хотел разбудить жену, но в тот же миг осёкся. Что-то было не так в фигуре младенца. Ребёнок стоял прямо и уверенно, совсем, как взрослый, и пристально смотрел на меня. — Подойди ближе. Не буди мать. Я понял вдруг, что эти слова сказала Маша. Моя пятимесячная дочь, едва научившаяся держать голову и ползать по дивану. Но этого не могло быть! Я со всей силы надавил ногтем большого пальца на ноготь мизинца и зашипел от боли. Нет, не сон. — Иди же!Глоток воздуха так и замер в груди, волосы на голове зашевелились. На ватных ногах я подошёл к кроватке и протянул палец ребёнку. Младенец быстро и уверенно схватил его, да так крепко, что я чуть не вскрикнул. Это невероятно, но дочка сжимала его так, что я почувствовал боль. — Ты больше не будешь пить, — зашептал тем временем ребёнок. — Никогда. Ни одного глотка. Не будешь пить. Я пытался избавиться от хватки младенца, но мне, здоровому мужику, не удавалось этого сделать. — Я предупреждаю. Предупреждаю в первый и последний раз — не пей больше. Я едва сдерживал крик. Ужас сковал меня, и я обезумевшими глазами смотрел на собственную дочь. — Маша…— Отец, если ты ещё раз выпьешь, я выберусь отсюда ночью и задушу тебя. И кроватка мне не преграда.

В подтверждение своих слов, девочка ещё крепче сжала палец (мне показалось, что его зажали в тисках), потом отпустила и, как ни в чём не бывало, улеглась обратно. Я отскочил назад и долго-долго пытался заставить лёгкие вновь дышать. Так и не отойдя от шока, я тихонько лёг рядом с женой и закрыл глаза. «Это какой-то кошмарный сон. Это сон». Засыпая, я слышал, как захныкала малышка, как быстро, будто и не просыпаясь, вскочила жена и торопливо пошла на кухню разогревать детскую смесь. Погружаясь всё глубже в сон, я никак не мог отогнать от себя видение: стоящий в кроватке ребёнок и его взгляд — серьёзный, взрослый и злой. А ещё змеиное шипение. На следующий день всё было, как обычно: жена немного поворчала, но быстро успокоилась, дочка тоже вела себя, как самый обыкновенный ребёнок. Всё было нормально. Но видение не отпускало меня. Весь год я не пил ничего крепче чая. Настали те прекрасные дни, когда грудной ребёнок перестаёт быть грудным и с ним вполне успешно начинают справляться бабушки и дедушки без помощи матери. В эти выходные мы оставили Машу у моей мамы на ночь и в приподнятом настроении вернулись домой. — Господи, неужели мы отдохнём! — улыбнулась жена. Я обнял её за плечи и нежно поцеловал. Мало кто устаёт сильнее молодых родителей. Я уже стал подталкивать супругу к дивану, но она отстранилась. — Я поставлю запекаться цыплёнка, а ты иди в магазин. — Зачем?— Возьми вина. Будем сегодня есть цыплёнка и пить красное вино. Как тебе идея?— Отлично!Без задних мыслей я оделся и вышел на улицу. Пробираясь по тёмному двору до ближайшего магазина, я вспомнил про ночное происшествие годичной давности и в нерешительности остановился. Страх, отступивший было под весом трёх сотен дней и ночей, вернулся с прежней силой. «Нет, ну с женой это позволительно! Наверняка, позволительно». Но это не успокоило меня. Я рисковал, хоть никогда и не любил риска. — Глупость какая-то… — пробормотал я. — Испугался ночного кошмара. Я вошёл в магазин, стряхнул с куртки снег и двинулся вдоль витрин. Вечер прошёл чудесно, именно так, как и планировала жена. Мы съели целого цыплёнка (почти два килограмма), выпили две бутылки вина, посмотрели новый блокбастер (качество так себе, но нас это мало волновало), после чего занялись неспешным семейным сексом. Жена уснула перед включённым телевизором, я же решил засидеться и включил компьютер. Захотелось покурить, но, к своему огорчению, я обнаружил лишь пустую пачку в кармане. «Чёрт!» — раздосадовано подумал я и стал одеваться. Вновь очутившись в магазине, я хотел было двинуться сразу на кассу, но машинально подошёл к холодильнику с пивом и взял две холодные полторашки. «Сегодня ж можно!»Вечер отдыха я продолжал уже без жены, вольготно развалившись в кресле с кружкой пенного и почитывая любимый паблик. Время шло незаметно, стрелка настенных часов приближалась к трём. Я выпил первую бутылку и, приступая ко второй, обнаружил, что уже достаточно пьян. «С непривычки», — подумал я. Жена проснулась лишь однажды. Она приподнялась на локте и, морщась от света монитора, посмотрела на меня:— Ты спать-то пойдёшь?— Сейчас, ложусь уже…Я хотел спрятать бутылку за кресло, но не успел. — Ты давно не пил. — Да, — смущённо улыбнулся я. — Решил вот…Жена ещё некоторое время смотрела на меня, а потом вдруг проговорила:— Ты мне не нравишься. Улыбка сползла с лица. — В каком смысле? — нахмурился я. — Не знаю, — протянула она. — Твоё лицо… Оно как-то изменилось. — Не неси ерунды, — засмеялся я. — Ты не приболел?— Нет, милая, я прекрасно себя чувствую. — Ну хорошо. Ложись давай. — Ладно. Сейчас ещё немного посижу, да лягу. Жена вскоре уснула, а я, ещё раз коротко посмеявшись, продолжил заниматься своими делами. Монитор сначала поблёк, уйдя в энергосберегающий режим, а потом и вовсе потух. Теперь ничто не мешало моей пьяной дрёме. «В кровать перебраться нужно…» — подумалось мне, а в следующую секунду я окончательно отрубился. Проснулся я, когда было ещё темно. Голова ныла, живот бурлил, а во рту было знакомое, но уже хорошо забытое ощущение перебродившей слюны. Я прислушался к своим чувствам. В спину тянуло холодом, а грудь что-то сдавливало. — Окно что ли раскрыто…Я пошевелился, чтобы встать, и не смог. На груди кто-то был… кто-то шевелился и ждал моего пробуждения. И снова видение прошлого года пронзило моё сознание; я понял всё мгновенно, как понятен выстрел в голову. Чувство обречённости ледяной хваткой сковало тело. Я открыл глаза. — Маша… Машенька… А как ты здесь…— Тебя предупреждали! — прошелестел змеиный голосок и крохотные, но чудовищно сильные ручонки впились в моё горло.