Россини Джоаккино АнтониоСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Россини Джоаккино Антонио (1792-1868) итальянский композитор… С 1855 года Россини поселился в Париже, где его дом стал одним из авторитетнейших музыкальных салонов. Но традиция музыкальных вечеров перекочевала и на виллу композитора в Пасси. 26 сентября 1868 года 76 летний маэстро исполняет там гостям недавно сочиненную элегию «Прощание с жизнью». Предчувствие не обмануло композитора - ему оставалось жить всего полтора месяца. «Зима обрушивается неожиданно, словно выскочив из западни. Внезапно резко похолодало. Дожди, туманы, дни стали короткие, хмурые, воздух подернут мутной пеленой. Надо снова уезжать в город, выбираться из Пасси, возвращаться в Париж. Однако маэстро не может уехать сразу же. Зима застала его врасплох. Он простудился, опять начался бронхит, появились и признаки невроза, беспокоившего в последние годы: жмет сердце, одышка, бессонница. Он вынужден лечь в постель. - Это серьезно? Я поправлюсь? - с тревогой спрашивает он врачей. - Конечно, поправитесь, маэстро. Надо немного поберечься и немного полечиться. Однако в ходе лечения врачи обнаруживают, что болезнь осложнена неожиданным открытием - фистула в кишечнике. Необходима операция, но больной сильно ослаблен, и ее нельзя делать сразу. Ждут, пытаются укрепить организм. По настороженности, с какой разговаривают с ним жена, врачи, друзья, Россини догадывается, что положение серьезное. Он героически принуждает себя к полной неподвижности. Лежит, почти не открывая глаз и не разговаривая. О чем он думает? Он погружен в себя, как в тот вечер, когда играл «Прощание с жизнью». Ох, как же печальна, как грустна эта мелодия, которая, казалось, звучала сквозь слезы!Если же он открывает глаза, то для того лишь, чтобы слабо улыбнуться, а если произносит что-то, то пытается утешить - он! - других. Лишь при визите врачей он, похоже, оживляется. Он хотел бы угадать, хотел бы знать. Врачи советуют ему не тревожиться. Это обычная зимняя простуда, он много таких перенес. - Но мне уже семьдесят шесть лет! - Тем более необходимо поправиться, - улыбается доктор Вио Бонато, который лечит его вместе со своими коллегами - Д`Анкона, Нелатоном и Бартом. - У вас немалый опыт, а у хвори никакого. Вы победите ее. Но болезнь быстро прогрессирует. Решено сделать операцию. 3 ноября маэстро незаметно дают наркоз и оперируют. Очнувшись от наркоза, он думает, что просто дремал. Но хирурги обнаружили, что фистула гораздо больше, чем предполагали. Заражение постепенно распространяется на весь организм. Операция принесла некоторое облегчение, но ненадолго. Через два дня возникла необходимость сделать вторую операцию, и поначалу кажется, что она дает надежду на выздоровление. Однако снова разочарование, снова горестное разочарование. Заражение теперь уже не прекратится. Долгие ужасные дни, долгие, еще более ужасные ночи. Рядом с ним жена, врачи, друзья. Все стараются не обнаружить свою тревогу, потому что больной в полном сознании, более того, его интеллект еще сильнее обострен. И нужно, чтобы он не понял, ни о чем не догадался. Его мучения сделались невыносимыми. Он испытывает непрестанные боли. Потом его начала изводить жажда. Но врачи запретили давать воду. Крохотный кусочек льда он выпрашивает как милость, умоляет о нем, точно ребенок. Его охватывает глубокое уныние. - Как вы себя чувствуете сегодня утром, маэстро? - спрашивает доктор Барт. - Откройте окно и выбросьте меня в сад. Тогда я перестану страдать! Никому не разрешалось входить в дом - только врачам и самым близким друзьям… Однажды приехал папский нунций - монсеньор Киджи, поклонник маэстро, один из неизменных посетителей субботних концертов. Он пришел прощаться с другом? Выполнить свою миссию священника? Преодолев сопротивление синьоры Олимпии, не хотевшей впускать его, он приблизился к больному и, поздоровавшись, объявил, что принес благословение папы «In articulo mottis» (на смертном одре). Россини с испугом посмотрел на него. Бестактность прелата сразила его. Вот, значит, чем объясняется осторожное молчание тех, кто ухаживает за ним, вот, наконец, ужасная правда. Теперь ни к чему больше притворяться, не нужно говорить утешительные слова, не надо жалостливого обхождения. Россини знает все. Врачи больше ничего не могут сделать. Нужно обратиться к Богу. Священник? Можно позвать аббата Галле. Россини знаком с ним. Он тоже почитатель, почти друг маэстро. Если маэстро пожелает… Хорошо, пусть придет. Маэстро, который так любит жизнь, сразу же примиряется со смертью. Оставался час до полуночи 13 ноября 1868 года. День прошел в гнетущей обстановке безутешного молчания. Уже не осталось никакой надежды, но никто не хотел верить, что наступит конец. Маэстро был почти без сознания. Измученная горем синьора Олимпия, несравненная, заботливая сиделка, казалось, лишилась последних сил. Друзья тихо плакали. Мария Альбони и Аделина Патти зажимали платками рот, чтобы приглушить рыдания. Россини Джоаккино Антонио (1792-1868) итальянский композитор… С 1855 года Россини поселился в Париже, где его дом стал одним из авторитетнейших музыкальных салонов. Но традиция музыкальных вечеров перекочевала и на виллу композитора в Пасси. 26 сентября 1868 года 76 летний маэстро исполняет там гостям недавно сочиненную элегию «Прощание с жизнью». Предчувствие не обмануло композитора - ему оставалось жить всего полтора месяца. «Зима обрушивается неожиданно, словно выскочив из западни. Внезапно резко похолодало. Дожди, туманы, дни стали короткие, хмурые, воздух подернут мутной пеленой. Надо снова уезжать в город, выбираться из Пасси, возвращаться в Париж. Однако маэстро не может уехать сразу же. Зима застала его врасплох. Он простудился, опять начался бронхит, появились и признаки невроза, беспокоившего в последние годы: жмет сердце, одышка, бессонница. Он вынужден лечь в постель. - Это серьезно? Я поправлюсь? - с тревогой спрашивает он врачей. - Конечно, поправитесь, маэстро. Надо немного поберечься и немного полечиться. Однако в ходе лечения врачи обнаруживают, что болезнь осложнена неожиданным открытием - фистула в кишечнике. Необходима операция, но больной сильно ослаблен, и ее нельзя делать сразу. Ждут, пытаются укрепить организм. По настороженности, с какой разговаривают с ним жена, врачи, друзья, Россини догадывается, что положение серьезное. Он героически принуждает себя к полной неподвижности. Лежит, почти не открывая глаз и не разговаривая. О чем он думает? Он погружен в себя, как в тот вечер, когда играл «Прощание с жизнью». Ох, как же печальна, как грустна эта мелодия, которая, казалось, звучала сквозь слезы!Если же он открывает глаза, то для того лишь, чтобы слабо улыбнуться, а если произносит что-то, то пытается утешить - он! - других. Лишь при визите врачей он, похоже, оживляется. Он хотел бы угадать, хотел бы знать. Врачи советуют ему не тревожиться. Это обычная зимняя простуда, он много таких перенес. - Но мне уже семьдесят шесть лет! - Тем более необходимо поправиться, - улыбается доктор Вио Бонато, который лечит его вместе со своими коллегами - Д`Анкона, Нелатоном и Бартом. - У вас немалый опыт, а у хвори никакого. Вы победите ее. Но болезнь быстро прогрессирует. Решено сделать операцию. 3 ноября маэстро незаметно дают наркоз и оперируют. Очнувшись от наркоза, он думает, что просто дремал. Но хирурги обнаружили, что фистула гораздо больше, чем предполагали. Заражение постепенно распространяется на весь организм. Операция принесла некоторое облегчение, но ненадолго. Через два дня возникла необходимость сделать вторую операцию, и поначалу кажется, что она дает надежду на выздоровление. Однако снова разочарование, снова горестное разочарование. Заражение теперь уже не прекратится. Долгие ужасные дни, долгие, еще более ужасные ночи. Рядом с ним жена, врачи, друзья. Все стараются не обнаружить свою тревогу, потому что больной в полном сознании, более того, его интеллект еще сильнее обострен. И нужно, чтобы он не понял, ни о чем не догадался. Его мучения сделались невыносимыми. Он испытывает непрестанные боли. Потом его начала изводить жажда. Но врачи запретили давать воду. Крохотный кусочек льда он выпрашивает как милость, умоляет о нем, точно ребенок. Его охватывает глубокое уныние. - Как вы себя чувствуете сегодня утром, маэстро? - спрашивает доктор Барт. - Откройте окно и выбросьте меня в сад. Тогда я перестану страдать! Никому не разрешалось входить в дом - только врачам и самым близким друзьям… Однажды приехал папский нунций - монсеньор Киджи, поклонник маэстро, один из неизменных посетителей субботних концертов. Он пришел прощаться с другом? Выполнить свою миссию священника? Преодолев сопротивление синьоры Олимпии, не хотевшей впускать его, он приблизился к больному и, поздоровавшись, объявил, что принес благословение папы «In articulo mottis» (на смертном одре). Россини с испугом посмотрел на него. Бестактность прелата сразила его. Вот, значит, чем объясняется осторожное молчание тех, кто ухаживает за ним, вот, наконец, ужасная правда. Теперь ни к чему больше притворяться, не нужно говорить утешительные слова, не надо жалостливого обхождения. Россини знает все. Врачи больше ничего не могут сделать. Нужно обратиться к Богу. Священник? Можно позвать аббата Галле. Россини знаком с ним. Он тоже почитатель, почти друг маэстро. Если маэстро пожелает… Хорошо, пусть придет. Маэстро, который так любит жизнь, сразу же примиряется со смертью. Оставался час до полуночи 13 ноября 1868 года. День прошел в гнетущей обстановке безутешного молчания. Уже не осталось никакой надежды, но никто не хотел верить, что наступит конец. Маэстро был почти без сознания. Измученная горем синьора Олимпия, несравненная, заботливая сиделка, казалось, лишилась последних сил. Друзья тихо плакали. Мария Альбони и Аделина Патти зажимали платками рот, чтобы приглушить рыдания. Великие исполнительницы опер Россини стояли у постели маэстро, словно музы, принесшие прощальное приветствие от искусства, театра, публики. - Санта Мария! Санта Анна!.. - тихо шептал Россини. Потом с губ его еле слышно слетело имя жены. Он глубоко вздохнул, его благородная голова тяжело вдавилась в подушку, прекрасные, белее покрывала руки вытянулись, пытаясь сложиться в молитвенном жесте».