Почему я не принимал душ 21 годСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Мне снятся кошмары, будто я заперт в душе. Слив забит, и вода не прекращает литься. Она поднимается до моих щиколоток, до талии и затем над моей головой. Занавеска превращается в стекло, и вместо крика я издаю булькающие звуки. Тёмная фигура прижимается лицом к стеклу с другой стороны и наблюдает за мной. Я безуспешно умоляю ее вытащить меня. Я захлёбываюсь, беспомощно пытаясь выплыть из моего стеклянного гроба. Я просыпаюсь от удушья. Мне известна причина этих кошмаров - глубоко копать не приходится. Этот случай никогда не покидает моё сознание. Вспомнить его просто. А вот забыть - сложно. Летом, когда Хадсоны переехали в дом напротив, мне было 12 лет. Их было трое, одна из них - очень старая женщина. Она была крошечной, болезненной и была худой, почти как скелет. Мне снятся кошмары, будто я заперт в душе. Слив забит, и вода не прекращает литься. Она поднимается до моих щиколоток, до талии и затем над моей головой. Занавеска превращается в стекло, и вместо крика я издаю булькающие звуки. Тёмная фигура прижимается лицом к стеклу с другой стороны и наблюдает за мной. Я безуспешно умоляю ее вытащить меня. Я захлёбываюсь, беспомощно пытаясь выплыть из моего стеклянного гроба. Я просыпаюсь от удушья. Мне известна причина этих кошмаров - глубоко копать не приходится. Этот случай никогда не покидает моё сознание. Вспомнить его просто. А вот забыть - сложно. Летом, когда Хадсоны переехали в дом напротив, мне было 12 лет. Их было трое, одна из них - очень старая женщина. Она была крошечной, болезненной и была худой, почти как скелет. Редкие седые волосы, выцветшее платье с цветочным рисунком - её голова висела и покачивалась, когда мужчина закатывал инвалидную коляску на импровизированный пандус. В тот момент я даже понять не мог, жива она или мертва. Через пару минут я увидел её в окне второго этажа, сидящей в своей коляске. Она смотрела прямо в мою спальню, а я осторожно выглядывал из-за шторы. Теперь её голова была в вертикальном положении, она пялилась на меня. Пялилась, не поворачиваясь ни на дюйм. Я задёрнул шторы. Она сидела перед окном целыми днями, наблюдала за машинами, которые проезжали по нашей пригородной дороге, и за соседскими детьми, бегающими в своих дворах. Я никогда не видел никого, кроме неё в той комнате; не видел, чтобы она вставала с коляски. Ночами я, бывало, заглядывал в щель между шторами. Её силуэт всё ещё был виден в окне той комнаты, свет был выключен, а она смотрела в окно моей спальни. Её лица не было видно, но я знал, что она наблюдает за мной. Слухи о старой женщине довольно скоро разошлись среди моих друзей в окрестностях. Кто-то говорил, что она ведьма. Кукла. Или что она на самом деле мертва. Но я знал, что она жива. Конечно, я ни разу не видел, чтобы она отодвигалась от окна, ни разу. Я не видел, как она поворачивает голову. Но я чувствовал, что она изучает меня взглядом. Я чувствовал, что она наблюдает за мной. Бывало, посреди ночи, будучи в полном одиночестве в своей спальне с плотно задёрнутыми шторами, я просыпался и вздрагивал. Она смотрела на меня, я это знал. Я стал спать на полу. Чем ниже от окна, тем было лучше. Возможно, она не видела меня, когда я был на полу. Я рассказал своим родителям, что старая женщина из дома напротив приводила меня в ужас. Я умолял их поговорить с Хадсонами и попросить их переместить её в другую комнату, без окон. Они посмеялись и сказали мне, чтобы я оставил эту женщину и позволил ей провести остаток жизни в спокойствии. Она просто наблюдала за улицей, сказали они, и, возможно, это заставляло её чувствовать себя моложе и счастливее. «Ты что, собираешься засунуть меня в комнату без окон, когда я буду пожилой?»- посмеялась мама. - «Напомни мне переехать к твоей сестре, когда я буду в инвалидной коляске!»Через неделю у Хадсонов случился переполох. Из окна своей спальни я наблюдал, как мужчина выбежал из дома и открыл двойные двери своего фургона. Он забежал обратно внутрь и появился через несколько минут, спуская старую женщину в инвалидной коляске по пандусу. Она выглядела ещё более больной, чем раньше. Она явно весила не более 70 фунтов. Её голова лежала на правом плече, а тело болталось в коляске. Но она не отрывала глаз от меня. Всё это время она смотрела на меня. Мужчина поднял её и усадил в машину. Сложив коляску, он затолкал её в багажник. Затем он запрыгнул на водительское сидение, и молодая девушка села на пассажирское сидение рядом, и мужчина надавил на педаль газа. Висящая голова старой женщины всё ещё была направлена в мою сторону. Она подскочила, когда фургон дал задний ход. Я рассмотрел её лицо. Оно было без каких-либо эмоций. У неё немного свисал язык с правого уголка рта. Но она смотрела мне в глаза и продолжала смотреть. Фургон разогнался и исчез из вида. Мои родители услышали новости от соседей в тот же вечер: состояние старухи ухудшилось, поэтому Хадсоны отвезли её в место вроде дома для престарелых. И они не собирались возвращать её оттуда. Я пошёл в спальню, посмотрел в окно на дом напротив и улыбнулся. Наконец-то её не было в окне. Хадсоны не вернулись обратно на следующий день. Фургона не было. В ту ночь я посмотрел в окно комнаты той женщины. Там никого не было и коляски тоже. Но свет в комнате горел. Я помню, как сказал отцу о том, что мне показалось это странным, а он лишь пожал плечами и сказал: «Наверняка у них установлен какой-нибудь таймер или что-то типа того». Я проснулся посреди ночи и с беспокойством выглянул из окна моей спальни. В той комнате всё ещё горел свет. Вдруг он выключился, и я пригнулся под оконной рамой. Я медленно поднялся и выглянул, ожидая увидеть силуэт маленького создания, похожего на скелет. Прищуриваясь и напрягая глаза, я наблюдал за окном 10 минут. Свет резко зажёгся и тут же потух. Я снова спал на полу, крепко прижимая подушку к себе. Вечером следующего дня я допоздна задержался на тренировке по бейсболу. Дома никого не было, когда я вернулся. Родители поддерживали мою младшую сестру на соревновании по софтболу. Я пошёл в душ, чтобы смыть с себя тот день. Не прошло и пяти минут, пока я мылся, мне стало холодно. Горячий пар каким-то образом выходил из ванной, что казалось бессмыслицей, ведь я закрыл дверь. Я протёр глаза от шампуня, повернул голову и услышал странный шум, который до сих пор преследует меня в ночных кошмарах: скрежет металлических колечек, тянувшихся по карнизу. Кто-то медленно оттягивал занавеску.

Мои глаза защипало от шампуня, но, несмотря на боль, я смог разглядеть тёмную фигуру за занавеской. Длинные, бледные, костлявые пальцы, схватившись за занавеску, медленно отодвигали её. Я инстинктивно отступил назад, и тут занавеска полностью открылась. За ней стояла та старуха. Я смотрел на неё примерно 1 или 2 секунды, но тогда казалось, что прошла вечность. Спустя столько лет я мог точно описать ужасающую картину, которая предстала передо мной. Взъерошенные седые волосы, безумие в глазах, кости, торчащие из-под растянувшейся кожи - она стояла в чём мать родила. Её кожа была в пигментных пятнах и бородавках, а худощавая грудь свисала до талии. У неё были волосы даже там, где и представить невозможно. Она уродливо улыбнулась, и тут я почувствовал спиной душевую плитку, горячая вода обливала моё лицо. В руке она держала нож для бумаги. - Август, - бормотала она. - Август, Август, Август. Я проскочил мимо неё, толкнув её крошечное тело на пол. Побежал на первый этаж нагишом, весь мокрый. Будучи в панике, я не забыл, что мне нужно было одеться, поэтому в прачечной я выдернул шорты из корзины для белья, уронив её на пол. Когда полицейские приехали, они нашли сжавшуюся старую женщину в ванной. Вода в душе всё ещё шла. Полицейские были добры ко мне, похвалив за смелость. Я рассказал им, что она говорила слово «август», и спросил, знают ли они, что это могло бы значить. - Через пару дней наступит август, - сказал один из них, пожав плечами. - Да и никогда до конца не поймешь сумасшедшего, сынок. После этого Хадсоны приехали на нашу улицу только один раз, чтобы забрать свои вещи. Через пару дней перед их домом был выставлен знак: «Продается». Мама сказала, они не знали, как смотреть в глаза соседям после того, что случилось. Похоже, они увезли старую женщину, мать того мужчины, в дом для престарелых к югу от их дома. Неизвестно как женщина смогла сбежать из хосписа и поймать автобус до нашего городка. Я никогда не мог этого понять - она была такой старой, больной, такой беспомощной. Она едва двигалась всё то время, когда жила в том доме напротив. Как она смогла преодолеть сотни миль своими силами?В любом случае, вы можете представить, как на меня это повлияло. Я не принимал душ 21 год. Я принимал ванну, которая не так сильно отличается - чтобы помыться в ванне, тебе всё равно понадобится горячая мыльная вода. Но душ с возможностью закрыть занавеску, и вода, обрушивающаяся градом на пол, и пар, поднимающийся по стенам, - всё это заставляет тебя потеряться в собственной голове. Мысли поглощают тебя, и ты чувствуешь себя абсолютно безопасно. На несколько минут ты ограждаешь себя от мира в своем личном туманном королевстве. Но в этом же и опасность - ты заперт, уязвим, обнажён. Ты не защищён. Я разговаривал об этом со своими родителями, но в основном я пытался забыть этот случай и никогда его не вспоминать. Я больше ни с кем не говорил об этом с тех пор, как был ребенком - жизнь шла своим чередом. Не включая моего отношения к душу, я был вполне нормальным человеком. Пару месяцев назад во мне что-то щёлкнуло. Я почувствовал необходимость исследовать тот случай снова, как будто голос в моей голове твердил, что я должен это сделать. Мне нужно было завершение истории. Одной ночью я провёл часы за компьютером, чтобы найти хоть какую-либо информацию о Хадсонах и старой женщине. Наконец, я нашёл то, что искал - некролог старой женщины. Она умерла 4 года назад. Каким-то образом этот живой скелет не отошёл в мир иной за последние 15 лет. На чёрно-белом фото в некрологе была изображена старая женщина в молодости и её покойный муж в день их свадьбы. Его звали Август. И выглядел он точно так же, как и я. Я закрыл браузер и пялился на экран 10 минут. Теперь мне стало понятно, почему она назвала меня Августом, почему была одержима наблюдением за мной. Возможно, она писала письма своему мужу и поэтому держала нож для бумаги в тот вечер. В один момент я почувствовал себя немного легче. Всегда становилось легче, когда вещи обретали смысл. - Дорогой, всё в порядке? - спросила моя жена. - Думаю, да, - ответил я. В тот вечер я принял душ впервые за много лет. Я даже не вздрогнул, когда колечки на занавеске издали характерный скрежет, и моя жена вошла. Но когда она обняла меня под струёй горячей воды, в моей голове возник лишь один вопрос: как так вышло, что молодая женщина на фотографии из некролога выглядит абсолютно как моя жена?