Все самые страшные тайныСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Сидоров был недоволен жизнью, но, в отличие от многих других недовольных, мог ясно сформулировать свои претензии. Работа у Сидорова была, в общем-то, непыльной, однако он полагал, что непосредственный его начальник, с одной стороны, мог бы ходатайствовать о повышении ему, Сидорову, зарплаты, а с другой – дать больше послаблений в части занятости и трудового распорядка. Жил Сидоров одиноко и свободное время тратил по собственному разумению, предпочитая необременительные развлечения. В один из вечеров, сидя при включенном телевизоре, он невзначай посмотрел передачу о загадочном культе вуду. На экране мелькали запечатленные колдовские ритуалы, а голос диктора за кадром монотонно повествовал о возможностях, которыми, якобы, обладают шаманы-вудуисты. Подчинение окружающих своей воле – вот что запало Сидорову в душу сильнее всего. Будничный тон комментариев лишь добавлял рассказу достоверности. Сидоров переваривал информацию два дня, а на третий влез в интернет и затеял долгие поиски. Сидоров был недоволен жизнью, но, в отличие от многих других недовольных, мог ясно сформулировать свои претензии. Работа у Сидорова была, в общем-то, непыльной, однако он полагал, что непосредственный его начальник, с одной стороны, мог бы ходатайствовать о повышении ему, Сидорову, зарплаты, а с другой – дать больше послаблений в части занятости и трудового распорядка. Жил Сидоров одиноко и свободное время тратил по собственному разумению, предпочитая необременительные развлечения. В один из вечеров, сидя при включенном телевизоре, он невзначай посмотрел передачу о загадочном культе вуду. На экране мелькали запечатленные колдовские ритуалы, а голос диктора за кадром монотонно повествовал о возможностях, которыми, якобы, обладают шаманы-вудуисты. Подчинение окружающих своей воле – вот что запало Сидорову в душу сильнее всего. Будничный тон комментариев лишь добавлял рассказу достоверности. Сидоров переваривал информацию два дня, а на третий влез в интернет и затеял долгие поиски. Большинство ссылок по интересовавшему его вопросу были бестолковыми, однако терпение Сидорова все же было вознаграждено: среди множества ресурсов, треть которых принадлежала порно-индустрии, всплыло коряво оформленное окошко с претенциозной шапкой, не влезавшей в экран монитора: «ВУДУ. ВСЕ САМЫЕ СТРАШНЫЕ ТАЙНЫ». Сидоров поползал по странице, заглянул в гостевую книгу (предпоследняя запись в ней была «Круто!», последняя – «нифига ни получаеться»), а потом принялся скачивать все подряд. К удивлению Сидорова выяснилось, что ритуалы вуду не столь уж трудны в исполнении. Почти все, что для них требовалось, можно было при желании приобрести в аптеке и магазинах. Исключением являлась разве что рука мертвеца, однако Сидоров не намеревался в ближайшее время превращаться в вора-невидимку, и поэтому с обзаведением отрезанной трупной дланью решил не спешить. Необходимый волосок Сидоров снял с плаща начальника, прогулявшись мимо вешалки. Ранним субботним утром Сидоров отправился на птичий рынок, бестолково потолкался по шумным рядам и втридорога купил у ушлой бабульки потрепанного черного петушка, доплатив за грязную дырявую корзинку, в которой чахло это пернатое двуногое. Воск нашелся в медовых рядах, коренья – на ярмарке «Народные промыслы», черная краска – в «Стройматериалах». Сложнее всего оказалось оттяпать петушку голову. Сидоров примерялся так и эдак. Наконец, он с трудом завернул трепыхавшуюся птицу в старую наволочку, приколол материю к столешнице полусотней канцелярских кнопок и ахнул кухонным тесаком по тому месту свертка, где тот сужался. Полночи Сидоров, сверяясь с распечатками, жег перья, топил воск и бормотал заклинания. Плодом его потуг стала крохотная уродливая фигурка, даже в отдалении не напоминавшая начальника. На всякий случай Сидоров иглой выцарапал на восковом големе инициалы, по буковке на спине и на груди – полностью имя не помещалось. Наутро не выспавшийся Сидоров явился на работу, улучил момент и закинул удочку, попросив у начальника разрешения уйти на час пораньше. - Конечно, - рассеянно кивнул тот головой. - А задержаться на час завтра утром?- Без проблем. - Может получиться так, что в среду я вовсе не смогу придти, - осмелел Сидоров. - Ничего страшного, - начальник пожал плечами. - Слава Черному Барону Субботе! – пробормотал Сидоров под нос. Начальник что-то расслышал и обиделся:- Какие там «черные субботы»? У нас их уже лет пять не было. Всякая работа оплачивается. - Значит, мне можно рассчитывать на повышение зарплаты? – ввернул Сидоров. - А как же! – согласился начальник. – Сделаю все, что в моих силах!Сидоров блаженствовал две недели. На третью над его головой сгустились тучи. Уверившись в покровительстве начальника, он совершенно забросил дела, в том числе и те, чьи результаты были важны для других коллег. Коллеги начали задавать неприятные вопросы, начальник некстати вышел на генерального с рекомендацией повысить Сидорову оклад, скандал получился крупный. Сидоров понял, что ему придется обратить внимание на уровень выше и уровень ниже, и нехотя занялся рутинной работой, попутно пополняя свою коллекцию. Через неделю к кукле-начальнику добавились кукла-генеральный, три куклы-коллеги и кукла-главбух. Жизнь снова наладилась. К сожалению, куклы требовали внимания: ритуалы играли роль ключика, заводящего пружину – без их повторения эффект вуду слабел. Комиссия сверху нагрянула внезапно и нашла полный развал дел. Немудрено: Сидоров так или иначе контролировал уже весь коллектив, но не слишком заботился глобальными проблемами, а то, о чем вудуист не упоминал, живые марионетки не выполняли. Запахло не порохом – динамитом. Сидоров заставил генерального организовать банкет и сам обхаживал членов комиссии, снимая с них пушинки. Днем позже Сидоров покрасневшими от недосыпа глазами рассматривал свои ногти, в чьи лунки въелось что-то бурое, и слушал дифирамбы комиссии, вручившей генеральному акт, похожий на главу из «Жития святых». Генеральный и проверяющие кивали друг другу синхронно, как флейтисты в оркестре. Через неделю после первой комиссии прибыла вторая. Сидоров нарушил незыблемый принцип: «Не бывает проверяемых без недостатков». Новый аудит готовил сразу две братские могилы – для сидоровской конторы и для недотеп, проваливших предыдущую ревизию. Хлопот у Сидорова прибавилось. На магические ингредиенты он потратил квартальную премию – комиссия номер два не только подтвердила святость своих подопечных, но и выдала им индульгенцию на год вперед. О конторе заговорили в департаменте. К генеральному стали приезжать – меняться опытом. Сидоров хватался за голову. Мужичок, у которого он покупал воск, уверился, что Сидоров держит пасеку, а на птичьем рынке Сидоров прослыл чудаковатым ученым, задумавшим вывести полярных кур, чьи черные перья впитывают слабый свет арктического солнца.

Настал момент, когда восковая гвардия начала теснить Сидорова в его собственной квартире. Сидоров задумался о новом жилье – и обзавелся пентхаузом в центре, но куклы, которые понадобились для осуществления этого замысла, сразу заняли в нем целую комнату. Сидоровым, въехавшим в апартаменты, заинтересовались наблюдательные люди с мускулистыми затылками. Время, отведенное ему на раздумья, Сидоров потратил на ставшее привычным занятие. Результат оказался ошеломительным: внезапное ослабление позиций одной из серьезных группировок вызвало спонтанный передел сфер влияния. Сидоров ничего не понимал в процессах, в которые невольно ввязался, и наломал дров. Чтобы уберечься, он задействовал все новые и новые резервы – то манипулировал силовыми структурами, то вдруг вклинивался в законодательство. Всякое его действие провоцировало противодействие – Сидоров даже вспомнил третий закон Ньютона, забытый им сразу после школы. Когда потребовалось вмешательство в дела регионов, почуявших разброд в центре, Сидоров едва не сломался. Он хотел было забросить вуду к чертовой бабушке, но оказалось, что у его многочисленных подопечных, подвергавшихся непрерывному магическому воздействию, полностью атрофировалась самостоятельность – внезапный сбой в стороннем управлении привел бы их к гибели. К этому времени Сидоров уже не справлялся с куклами сам. Под его началом действовала целая корпорация: низшие зомби лепили кукол и задавали им простейшую ежедневную программу, марионетки уровнем выше командовали группами зомби – была сформирована пирамида, на чьей вершине находился Сидоров. На специальных фермах конвейерным методом выращивались черные петушки. С пасек поступал воск – вопрос о нем стоял отдельным пунктом в делах столичного градоначальника. В один из дней Сидоров повертел в пальцах только что полученную светлую прядку и сам вылепил фигурку, чуть миниатюрнее, чем многие прочие. Руки стоявшей фигурки были сцеплены над лобковой костью. Делая эту куклу, Сидоров испытал внутреннюю дрожь – он воздвиг свою пирамиду так высоко, как это только было возможно. Мировое сообщество тут же отреагировало в соответствии с третьим законом Ньютона. Сидоров принял меры – со всех концов света дипломатической почтой к нему начали прибывать волоски. Однажды Сидоров вдруг вспомнил, с чего все началось: он хотел чуть больше денег и свободного времени. Теперь для него циркулировали денежные потоки, чьих истинных глубин он даже не представлял. Все деньги уходили на вуду. Свободного времени у Сидорова не осталось вовсе. Сидоров все чаще начал испытывать отвращение к собственной деятельности и заработал убеждение, что бог, если он существует, ненавидит свою работу. Он то и дело впадал в депрессии и отвлекался от дел. Такие периоды отмечались кризисами и беспорядками, иногда – войнами. …Всклокоченный и небритый Сидоров уже неделю лежал на диване и смотрел в потолок. За эти дни он не совершил ни единого обряда вуду. Вода в кране иссякла сутки назад. Электричество пропало чуть раньше. Несмотря на ночной час, за окном пульсировало свечение – поблизости пылал пожар. Где-то сухо кашлял автомат. - Надо себя заставить, - бормотал Сидоров. – Но я не хочу. Надо себя заставить. Но я…Он начал повторять это еще до заката. Здание дрогнуло, из проема высадился стеклопакет. Оглушенный Сидоров сполз с дивана и поплелся к столу. Там он нашарил кусок воска, облепленный пылью, и привычными движениями превратил его в человечка. Отросшим ногтем выдавил на груди куклы букву «С». Поднял руку к темени, сжал пальцы – и, зашипев от боли, выдрал у себя пучок грязных нечесаных волос.