Пионы на месте детской могилкиСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Историю мне рассказала подруга Ирина. Она учитель истории и в мистику никогда не верила. Но вот в их семье случилось горе. Её младшая сестра Катя вынашивала двойню. Беременность протекала тяжело, особенно первая её половина. Сестру страшно мучил токсикоз. Кате было уже далеко за тридцать. Но это была первая её беременность. Роды ожидались в январе, а в начале ноября и в неполные семь месяцев две  крошечные девочки появились на свет. Выжила только одна, но с поражением центральной нервной системы. Вторая через сутки умерла. Не буду описывать горе молодой матери и её родственников. Девочку, как куклу в коробку, положили в розовой одежде, в цветах в гробик и похоронили на сельском кладбище, рядом с могилами родных. Острота потери постепенно сгладилась, выжившая из близняшек, Лиза, требовала много внимания. Мать нет-нет, да всплакнет, вспомнив покойную дочь. В том же селе, чуть позже, у соседей родителей моей подруги, тоже родились близнецы. Тоже девочки. В  момент рождения одна из них умирает. Не желая уносить её от родного дома, где бедняжке не пришлось побывать при жизни, младенца захоронили в палисаднике. Прямо под окнами дома. Думали, так будет лучше. Унести на кладбище, значит, вроде как оторвать крошку от себя, положить вдалеке и оставить одну. Но живым лучше не стало. Молодая мать Надя продолжала душевно маяться, как ни отвлекала её растущая дочь. Вот она уже пошла в школу, а мама её, Надя, три раза отлежала в клинике неврозов. Надя и церковь регулярно посещала, молилась в слезах об усопшей девочке. Однажды подошла к ней старушка, служительница в церкви и сказала: «Дочка смотреть на тебя и ей тяжело. Отпусти ты душу своего ребенка. Поставь свечку, да отойди, перекрестившись, с легкой печалью. Живым жить надо. Зачем могилку устроила под окном, сердце рвешь постоянно?». Надя только сердито взглянула на неё. Дочка выросла, уже ходила в старший класс, жалела и любила болеющую маму. Старая её бабушка, всей душой тоже жалея невестку, проговорила как-то: «Наташеньку надо перезахоронить, на кладбище отнести. Сдаётся мне, не по-людски мы сделали, не по-христиански. Оттого и надрывается твоё сердце. Душа мается». Но и здесь Надя только отмахнулась от слов свекрови. Бабушка уже  не вставала, конца ждали со дня на день, а на девятый день после её кончины Наде приснился сон. Видит она свою покойную дочку уже подросшей, но в розовом платьице, похожим на то, в каком её в гроб положили. Тянет она к Наде ручки и просит отпустить её к бабушке, к той, которую недавно похоронили. Зовёт, мол, она её к себе. Там, на кладбище, светло и привольно, а здесь сыро, мрачно. Сон был настолько явственным, что Надя рассказала его родным, мужу. Сестра поддержала: «Мы не вечны, уже следующие на очереди. Племянница продаст дом, в город уедет, а чужие люди придут, затопчут могилку или гараж какой поставят. А на кладбище могила всегда могилой останется». Вскоре, рассказывает, Ирина, во дворе соседского  дома стали копать и чуть позже маленькая процессия двинулась к кладбищу. Надя опять рыдала, идя за процессией. Соседи перешептывались, сострадая несчастной: «Совсем теперь сляжет, в лице ни кровинки». Однако, Надя, вопреки всему, стала поправляться. Домашние заметили, что она перестала принимать лекарства от бессонницы, а соседи больше не видели перед собой скорбную фигуру с опущенными плечами, едва кивавшую при встрече. Уже не было в её взгляде той отрешенности, которая делала её странной и малопонятной для деревенских. Надя теперь охотно присаживалась на лавочку, чтобы поговорить с другими женщинами. А на месте бывшей могилки она посадила пионы. Розовые, роскошные кусты, цветущие в начале лета. Жизнь продолжалась.