Мистические обитатели квартиры в центре МосквыСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Рассказывал эту историю Алексей Иванович, друг моего папы, о ночёвке в некой квартире. В его подъезде шел ремонт, он аллергик, не выносит ядрёного запаха краски, каковая обычно используется, и ему его друг дал ключи от своей квартиры в центре Москвы. Друг этот, предположим, по имени Николай Петрович, постоянно ездил в командировки, заграничные и по регионам. Он был вдовец, дочь погибла, и он старался максимально загрузить себя работой. В то же время он говорил, что нехорошо, что квартира пустует, и ей нужна жизнь и гости, как это и было, когда его близкие были живы. Николай Петрович давал ключи не только близким друзьям, но и коллегам из других городов. Часто гости столицы хотели пожить не в отеле, а в квартире, почувствовать себя москвичами, в уютной домашней обстановке, да и сэкономить, чего уж там говорить. Трапезничали они по кафе-ресторанам, от квартиры было рукой подать до Большого Театра, гости пешком ходили на Красную площадь, разные экскурсии, кто-то отправлялся в поездку «Золотое Кольцо» или летел в Санкт-Петербург, в общем, всем было удобно. Квартира была в образцово-показательном подъезде, старинном здании, со вкусом обставлена. Почившая супруга Николая Петровича, яркая и ухоженная дама, была заядлой театралкой и светской львицей, никогда не работала, ходила по театрам-выставкам, устраивала приёмы для коллег и знакомых мужа, дом обожала и усердно вила гнёздышко. Её отчество Алексей Иванович не помнит, а звали её необычно — Дора. Алексей Иванович видел её дважды или трижды. Николай Петрович не особо распространялся на тему её смерти. Кажется, у Доры случился сердечный приступ от слишком горячей воды в ванне, но это точно не было самоубийством – жизнь Дора обожала. Алексей Иванович вошёл в квартиру друга, разложил необходимые вещи. За едой включил телевизор. Он включился на канале ТВ Центр, Алексей Иванович переключил на другой. Когда он принял душ, случилась первая, как он говорит, странность. На выходе из ванной он ощутил, как его кто-то мягко, но решительно потянул за оба запястья. Снова включил телевизор, опять на экране ТВ Центр, снова переключает, смотрит дальше. Уже окончательно расслабился, поклёвывает носом, вдруг дверь в гостиную распахивается, и в комнату буквально влетает девушка в верхней одежде. По его описанию, она была похожа на лань, большеглазую, трогательную и очаровательную. Она смотрит на обалдевшего Алексея Ивановича, машет рукой и говорит мелодичным голосом: «Здравствуйте! Сидите, не вставайте! Я Настя, дочка Николая Петровича. Представляете, я забыла паспорт, голова садовая, боюсь, на самолёт опоздаю! Ну что такое, а!» — и заскакивает в одну из комнат. Алексей Иванович думает: «Какая ещё дочка, вроде была одна, но умерла, может, от другого брака ещё есть. Что-то она долго паспорт ищет, уже должна была все вещи перекопать, пойду посмотрю». Заходит в ту комнату, а там никого нет. Настя не смогла бы пройти мимо Алексея Ивановича, поскольку гостиная, где он сидел, была смежной комнатой. A на комоде в той комнате увидел большую фотографию в раме. На фото – эта Настя. Он чертыхнулся, опять пошёл к телевизору, работающему на канале ТВ Центр, а не на НТВ, как он смотрел перед этим. Переключил, посмотрел ещё немного и постелил себе на диване в гостиной. Появление Насти, как он рассказывал, было то ли наяву, то ли во сне, он так и не понял, и он себя убедил, что незаметно задремал и ему привиделся такой сон. Самовнушение — сильная вещь всё-таки. Спал с кошмарами. Проснулся утром, в комнате светло и прохладно. Перевёл глаза на кресло и буквально окаменел: в кресле перед телевизором сидела черноволосая женщина в красном шёлковом кимоно, полупрозрачная, но цвет кимоно и его рисунок были хорошо видны, a также её аристократический профиль, пышные локоны, холёные руки на подлокотниках. Сидела она, склонив голову, как будто о чём-то задумавшись. Цитирую Алексея Ивановича: «как грузинская царица на троне». Он её узнал и позвал сорвавшимся петушиным голосом: «Дорочка, это Вы?». Женщина повернула голову, грустно посмотрела на него и растаяла на глазах. Алексей Иванович занервничал необыкновенно после этого, как он говорит. Не захотел оставаться ни на минуту в той квартире и поехал уже к себе. Когда он позже подъехал к Николаю Петровичу отдать ключи, рассказал ему обо всём и услышал следующее. Николай Петрович никогда не видел никаких призраков в своей квартире. Их видели только его гости, и то далеко не все. Настя была единственной дочерью Николая Петровича, она разбилась насмерть в автокатастрофе по дороге в аэропорт. Один из его друзей, который брал ключи на день, чтобы уединиться с дамой сердца, прямо сказал Николаю Петровичу: «Петрович, мы хотели побыть вдвоём без всякого беспокойства, но в том-то всё и дело, что нас очень даже беспокоили. Рассказывал эту историю Алексей Иванович, друг моего папы, о ночёвке в некой квартире. В его подъезде шел ремонт, он аллергик, не выносит ядрёного запаха краски, каковая обычно используется, и ему его друг дал ключи от своей квартиры в центре Москвы. Друг этот, предположим, по имени Николай Петрович, постоянно ездил в командировки, заграничные и по регионам. Он был вдовец, дочь погибла, и он старался максимально загрузить себя работой. В то же время он говорил, что нехорошо, что квартира пустует, и ей нужна жизнь и гости, как это и было, когда его близкие были живы. Николай Петрович давал ключи не только близким друзьям, но и коллегам из других городов. Часто гости столицы хотели пожить не в отеле, а в квартире, почувствовать себя москвичами, в уютной домашней обстановке, да и сэкономить, чего уж там говорить. Трапезничали они по кафе-ресторанам, от квартиры было рукой подать до Большого Театра, гости пешком ходили на Красную площадь, разные экскурсии, кто-то отправлялся в поездку «Золотое Кольцо» или летел в Санкт-Петербург, в общем, всем было удобно. Квартира была в образцово-показательном подъезде, старинном здании, со вкусом обставлена. Почившая супруга Николая Петровича, яркая и ухоженная дама, была заядлой театралкой и светской львицей, никогда не работала, ходила по театрам-выставкам, устраивала приёмы для коллег и знакомых мужа, дом обожала и усердно вила гнёздышко. Её отчество Алексей Иванович не помнит, а звали её необычно — Дора. Алексей Иванович видел её дважды или трижды. Николай Петрович не особо распространялся на тему её смерти. Кажется, у Доры случился сердечный приступ от слишком горячей воды в ванне, но это точно не было самоубийством – жизнь Дора обожала. Алексей Иванович вошёл в квартиру друга, разложил необходимые вещи. За едой включил телевизор. Он включился на канале ТВ Центр, Алексей Иванович переключил на другой. Когда он принял душ, случилась первая, как он говорит, странность. На выходе из ванной он ощутил, как его кто-то мягко, но решительно потянул за оба запястья. Снова включил телевизор, опять на экране ТВ Центр, снова переключает, смотрит дальше. Уже окончательно расслабился, поклёвывает носом, вдруг дверь в гостиную распахивается, и в комнату буквально влетает девушка в верхней одежде. По его описанию, она была похожа на лань, большеглазую, трогательную и очаровательную. Она смотрит на обалдевшего Алексея Ивановича, машет рукой и говорит мелодичным голосом: «Здравствуйте! Сидите, не вставайте! Я Настя, дочка Николая Петровича. Представляете, я забыла паспорт, голова садовая, боюсь, на самолёт опоздаю! Ну что такое, а!» — и заскакивает в одну из комнат. Алексей Иванович думает: «Какая ещё дочка, вроде была одна, но умерла, может, от другого брака ещё есть. Что-то она долго паспорт ищет, уже должна была все вещи перекопать, пойду посмотрю». Заходит в ту комнату, а там никого нет. Настя не смогла бы пройти мимо Алексея Ивановича, поскольку гостиная, где он сидел, была смежной комнатой. A на комоде в той комнате увидел большую фотографию в раме. На фото – эта Настя. Он чертыхнулся, опять пошёл к телевизору, работающему на канале ТВ Центр, а не на НТВ, как он смотрел перед этим. Переключил, посмотрел ещё немного и постелил себе на диване в гостиной. Появление Насти, как он рассказывал, было то ли наяву, то ли во сне, он так и не понял, и он себя убедил, что незаметно задремал и ему привиделся такой сон. Самовнушение — сильная вещь всё-таки. Спал с кошмарами. Проснулся утром, в комнате светло и прохладно. Перевёл глаза на кресло и буквально окаменел: в кресле перед телевизором сидела черноволосая женщина в красном шёлковом кимоно, полупрозрачная, но цвет кимоно и его рисунок были хорошо видны, a также её аристократический профиль, пышные локоны, холёные руки на подлокотниках. Сидела она, склонив голову, как будто о чём-то задумавшись. Цитирую Алексея Ивановича: «как грузинская царица на троне». Он её узнал и позвал сорвавшимся петушиным голосом: «Дорочка, это Вы?». Женщина повернула голову, грустно посмотрела на него и растаяла на глазах. Алексей Иванович занервничал необыкновенно после этого, как он говорит. Не захотел оставаться ни на минуту в той квартире и поехал уже к себе. Когда он позже подъехал к Николаю Петровичу отдать ключи, рассказал ему обо всём и услышал следующее. Николай Петрович никогда не видел никаких призраков в своей квартире. Их видели только его гости, и то далеко не все. Настя была единственной дочерью Николая Петровича, она разбилась насмерть в автокатастрофе по дороге в аэропорт. Один из его друзей, который брал ключи на день, чтобы уединиться с дамой сердца, прямо сказал Николаю Петровичу: «Петрович, мы хотели побыть вдвоём без всякого беспокойства, но в том-то всё и дело, что нас очень даже беспокоили. Машенька в истерике, так что спасибо не говорю!». Дору видели пореже, она была избирательней, что ли. Её могли вообще не видеть, могли только раз, как Алексей Иванович, а кому-то она виделась вечером, утром в комнатах и на кухне. Николай Петрович заметил, что такая активность наступает, как гости накануне посетят балеты «Ромео и Джульетта» или «Жизель», как ни странно. Не то чтобы он интересовался этим искусством или времяпрепровождением своих товарищей, но слушать, запоминать и сопоставлять факты он умел. Это были любимые произведения Доры…