ЦинизмСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

– Ленка! Заходи же!Лена вошла в просторную прихожую. Сестры обнялись. – Ленка, – говорила Таня, – Ленка, родненькая! Сто лет не виделись же!Лена сдержано улыбнулась сестре. – Давно не виделись, сестренка, – сказала она. – Словно с прошлой жизни. Таня помогла Лене снять тяжелое темное пальто, длинный черный платок. Лена, раньше жизнерадостная и улыбчивая, одевалась теперь как климактрическая монашка, как старуха, как на похороны. – Проходи-проходи, – сказала Таня, увлекая сестру в просторные залы новой квартиры. – Посмотришь, как мы здесь с Лешкой все обставили. Лена осмотрела большой зал, подышала воздухом на длинном остекленном балконе, оценила кухню в итальянской плитке, уставленную дизайнерской мебелью. – Красиво тут у вас, – сказала Лена. – Давно переехали?– Красиво! – засмеялась Таня. – Еще бы! Третий месяц тут живем, а перед тем ремонта на полгода было. Лешка сюда вечером как на работу ездил – за рабочими глаз да глаз нужен. Лена покивала. – Недешево это все, – произнесла она со странной неодобрительной интонацией. – И не говори! Дорого, дорого, – ответила сестра, не уловив изменившегося тона. – Ну пойдем, главное тебе покажу. В отдельной светлой комнатке спала хорошенькая светловолосая девочка лет трех. – Это Машенька, – зашептала Таня. – У нее такие синие глазки, что не верится просто. Вся в папу. Лена покивала, рассматривая племянницу своими темными цыганскими глазами. Потом сестры сидели на кухне, устланной плиткой и уставленной дизайнерской мебелью, пили зеленый чай. – Хочешь вина? – предложила хозяйка. – Я не пью, совсем, – ответила Лена, лицо ее на миг застыло. Таня поняла – сестра не пьет из-за своего горя. И поэтому же носит эти ужасные старушачьи траурные наряды. Ее сын Сашка вместе с отцом перевернулись на машине. Упали с невысокого моста. Свидетели рассказали, что мужчина и мальчишка были живы и звали на помощь, не в силах выбраться из горящей машины. Им было очень жарко, потом очень горячо, и очень-очень больно. И затем они погрузились в ад. «Словно свинина в духовке!» – говорил врач. Он думал, что его не слышат. Словно грязная свинина в духовке, залепленной многолетним нечищеным жиром. Мальчишка жил еще несколько дней, маленький кусок запеченного одушевленного мяса. Все эти дни Лена провела в ожоговом центре. Напрасно. – Хочешь есть? – предложила Таня. – Я сделала очень нежное мясо, запеченное в фольге. – Нет!Под вечер Таня проводила сестру, обняла у двери. – Ты не забывай. Заходи в гости почаще, буду очень рада тебя видеть! – сказала она на прощание. Лена кивнула, сдержанно улыбаясь. – Зайду, обязательно зайду. Скоро! У тебя такая хорошая дочка…Лена возвращалась в свою опустевшую квартирку. По дороге зашла в магазин купить молока и немного вареной колбасы. Колбасу она попросила нарезать полосками-червячками. В палисаднике около дома под нависшим балконом второго этажа устроила гнездо пестрая мелкая кошка. Недавно у нее появились котятки – маленькие пушистые комочки. Лена налила молока в блюдце, разложила на газетке колбасу. Появилась кошка и стала лакать молоко, появились и пушистые комочки-котятки. Лена смотрела на кошачий выводок и плакала. Она поглаживала кошку. А та не сопротивлялась – знала Лену. Слезы заливали весь мир, не давали дышать, пропуская лишь судорожные всхлипы. Лена схватила кошку за шкирку и свернула ей шею. Котятки заверещали. Они не могли еще понять, не могли знать, что случилось, но чувствовали, что их мир погиб…Этого-то и хотела Лена! Этого-то она и ХОТЕЛА! Дрожащими руками она собрала мяукающие комочки в сумку, застегнула ее. Она выбралась из палисадника и пошла домой. У входа в подъезд ей встретилась соседская девчонка Валька. – Здравствуйте! – приветствовала она Лену. – А я кошку кормить иду. Видели ее?– Да, – сквозь слезы ответила Лена. – Иди, милая, кошка там тебя ждет. В квартире было затхло, словно ее не проветривали уже десять лет. В углах наросла паутина, пыль. Грязная посуда лежала в раковине и на полу. На столе в комнате стояла фотографии в черной массивной рамке, а перед ней – угасшая лампада. На фото ее погибший муж обнимал ее погибшего сына. «Словно свинина в духовке!»Лена бросилась к шкафу. Распахнула дверцы, в исступлении выбрасывала оттуда журналы, коробочки, кошелечки, книжечки. Катушки цветных ниток со стуком покатились по полу, оставляя бороздки в пыли. – А-ха-ха-ха… – заливалась Лена диким воплем. Страшным, как звериный вой в глухом лесу по ночи. – А-ха-ха…В сумке замяукало, запищало сильно-сильно. – Ленка! Заходи же!Лена вошла в просторную прихожую. Сестры обнялись. – Ленка, – говорила Таня, – Ленка, родненькая! Сто лет не виделись же!Лена сдержано улыбнулась сестре. – Давно не виделись, сестренка, – сказала она. – Словно с прошлой жизни. Таня помогла Лене снять тяжелое темное пальто, длинный черный платок. Лена, раньше жизнерадостная и улыбчивая, одевалась теперь как климактрическая монашка, как старуха, как на похороны. – Проходи-проходи, – сказала Таня, увлекая сестру в просторные залы новой квартиры. – Посмотришь, как мы здесь с Лешкой все обставили. Лена осмотрела большой зал, подышала воздухом на длинном остекленном балконе, оценила кухню в итальянской плитке, уставленную дизайнерской мебелью. – Красиво тут у вас, – сказала Лена. – Давно переехали?– Красиво! – засмеялась Таня. – Еще бы! Третий месяц тут живем, а перед тем ремонта на полгода было. Лешка сюда вечером как на работу ездил – за рабочими глаз да глаз нужен. Лена покивала. – Недешево это все, – произнесла она со странной неодобрительной интонацией. – И не говори! Дорого, дорого, – ответила сестра, не уловив изменившегося тона. – Ну пойдем, главное тебе покажу. В отдельной светлой комнатке спала хорошенькая светловолосая девочка лет трех. – Это Машенька, – зашептала Таня. – У нее такие синие глазки, что не верится просто. Вся в папу. Лена покивала, рассматривая племянницу своими темными цыганскими глазами. Потом сестры сидели на кухне, устланной плиткой и уставленной дизайнерской мебелью, пили зеленый чай. – Хочешь вина? – предложила хозяйка. – Я не пью, совсем, – ответила Лена, лицо ее на миг застыло. Таня поняла – сестра не пьет из-за своего горя. И поэтому же носит эти ужасные старушачьи траурные наряды. Ее сын Сашка вместе с отцом перевернулись на машине. Упали с невысокого моста. Свидетели рассказали, что мужчина и мальчишка были живы и звали на помощь, не в силах выбраться из горящей машины. Им было очень жарко, потом очень горячо, и очень-очень больно. И затем они погрузились в ад. «Словно свинина в духовке!» – говорил врач. Он думал, что его не слышат. Словно грязная свинина в духовке, залепленной многолетним нечищеным жиром. Мальчишка жил еще несколько дней, маленький кусок запеченного одушевленного мяса. Все эти дни Лена провела в ожоговом центре. Напрасно. – Хочешь есть? – предложила Таня. – Я сделала очень нежное мясо, запеченное в фольге. – Нет!Под вечер Таня проводила сестру, обняла у двери. – Ты не забывай. Заходи в гости почаще, буду очень рада тебя видеть! – сказала она на прощание. Лена кивнула, сдержанно улыбаясь. – Зайду, обязательно зайду. Скоро! У тебя такая хорошая дочка…Лена возвращалась в свою опустевшую квартирку. По дороге зашла в магазин купить молока и немного вареной колбасы. Колбасу она попросила нарезать полосками-червячками. В палисаднике около дома под нависшим балконом второго этажа устроила гнездо пестрая мелкая кошка. Недавно у нее появились котятки – маленькие пушистые комочки. Лена налила молока в блюдце, разложила на газетке колбасу. Появилась кошка и стала лакать молоко, появились и пушистые комочки-котятки. Лена смотрела на кошачий выводок и плакала. Она поглаживала кошку. А та не сопротивлялась – знала Лену. Слезы заливали весь мир, не давали дышать, пропуская лишь судорожные всхлипы. Лена схватила кошку за шкирку и свернула ей шею. Котятки заверещали. Они не могли еще понять, не могли знать, что случилось, но чувствовали, что их мир погиб…Этого-то и хотела Лена! Этого-то она и ХОТЕЛА! Дрожащими руками она собрала мяукающие комочки в сумку, застегнула ее. Она выбралась из палисадника и пошла домой. У входа в подъезд ей встретилась соседская девчонка Валька. – Здравствуйте! – приветствовала она Лену. – А я кошку кормить иду. Видели ее?– Да, – сквозь слезы ответила Лена. – Иди, милая, кошка там тебя ждет. В квартире было затхло, словно ее не проветривали уже десять лет. В углах наросла паутина, пыль. Грязная посуда лежала в раковине и на полу. На столе в комнате стояла фотографии в черной массивной рамке, а перед ней – угасшая лампада. На фото ее погибший муж обнимал ее погибшего сына. «Словно свинина в духовке!»Лена бросилась к шкафу. Распахнула дверцы, в исступлении выбрасывала оттуда журналы, коробочки, кошелечки, книжечки. Катушки цветных ниток со стуком покатились по полу, оставляя бороздки в пыли. – А-ха-ха-ха… – заливалась Лена диким воплем. Страшным, как звериный вой в глухом лесу по ночи. – А-ха-ха…В сумке замяукало, запищало сильно-сильно. Пушистые комочки ощутили приближение ужаса. Лена выхватила из глубины ящика набор вязальных спиц. Она схватила сумку, рванула молнию, ломая ногти. Она достала первый пушистый кричащий комочек. И зашептала горячо и горько, словно в пьяном опасном бреду:– И пусть ни дна ей не будет ни покрышки, и пусть только страдания и ужас в жизни случаются…Она насадила пушистый визжащий комочек на спицу, словно упругий меховой шарик. Комочек затих, испустив маленькую теплую жизнь. – И чтобы дети слепыми и хромыми были, и чтобы муж ее паралитиком сделался, и чтобы плод ее в утробе ей мясо ее кусал, и чтобы внуков, буде родятся, всех собственноручно хоронила…Она достала второй живой комочек и насадила и его на ту же спицу. – И чтобы сама ослепла, и чтобы раковая опухоль всю ее семью сгноила, и чтобы собаки ее детей загрызли, и чтобы мужа ее в милиции убили, и чтобы сгореть им всем заживо, и чтобы кровь у нее горлом каждый день, и чтобы жрать ей только битое стекло и гвозди…Третий комочек едва не вырвался из белых, как мертвое тело, пальцев. Котенок извивался и верещал. – И чтобы их бесы на вертелах жарили, а потом жрали и снова жарили, и жрали и снова жа-а-ха-ха-а-ха…Лена кинулась на кухню, бросила в духовку спицу с котятами и одного живого – ему не хватило на спице места. Лена захлопнула крышку, включила духовку. Она прижималась к стеклянной грязной дверце опухшим от слез лицом. – И чтобы жарили и жрали… – всхлипывала она. Силы оставили ее. Котенок мяукал почти неслышно, трогая лапкой теплеющее стекло. Через неделю позвонила сестра. – Ленка… Ленка! – кричала она в трубку. – У Машеньки опухоль мозга! Они говорят, надежды нет. Таня заплакала навзрыд. Лена заулыбалась так чисто и бескорыстно, как не могла с тех пор, как ее сын стал свининой в духовке. – Таня, – сказала она. – Держись, будь сильной. Я скоро у тебя буду. Я сейчас выхожу. В трубке всхлипнуло. Лена, улыбаясь, положила трубку. Она надела свой траурный наряд, вышла из дому. По дороге она зашла в церковь. Там она помолилась и поставила свечку за упокой души рабы божьей Марии. Подумала немного и поставила еще две – за сестру Татьяну и мужа ее Алексея.