Зов воиновСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Вечно меня упрекают в том, что живу я в городе, откуда пошла земля французская, а ни легенд, ни мистики не рассказываю. Здесь обитали древние галлы, здесь король Хлодвиг из династии Меровингов, победитель вестготов и аломаннов, преклонил колени пред святым Реми и принял христианство, отсюда берёт начало легенда о цветке лилии, ставшей позднее символом Франции - будто не могла армия легендарного правителя перейти реку после разлива, и явилась к повелителю галлов во сне сама матерь божия, и дала ему лилию. А наутро шёл он вдоль реки в раздумье - и увидел лилии, позвал он воинов и перешёл реку именно в этом месте, а перейдя реку, одержали они сокрушительную победу. Именно в Реймс прорывалась с боями орлеанская дева Жанна дэ Арк потому, что именно здесь короновали всех французских королей. Но не верят нынче французы ни в бога, ни в чёрта - даже старушки. Посещают древние храмы туристы, а для редких местных жителей, что мессы всё же посещают, это скорее хобби или привычка. Мистика, как и вера, теперь не в почёте. Не говорю я об этом здесь с друзьями. Они не говорят - и я помалкиваю. А всё-таки одна история у меня есть! Человек я любопытный, иногда чересчур, вежливый, но настырный, особенно если мне что-то интересно. У нас раскопки не редкость даже в центре города, а тут по делам я ездила на велосипеде и возвращалась поздно. Где археологи копают - всё огорожено, всё на сигнализации, везде охрана выставлена. У них нет такого - что охраняем, то и имеем - охраняют на совесть, вот из-за раскопок пришлось мне ехать в объезд. Кручу я педали, а сама думаю: «Что они там раскапывают, по причине каких древних тайн мне такой круг наворачивать?». Смотрю я, а там вход и охрана стоит. С кем-то разговаривают охранники. Ребята молодые, беседу ведут с человеком, по всей видимости, приятным, включила я всё своё обаяние - и в атаку: «Добрый вечер, молодые люди, как хорошо, что я вас встретила, а то здесь всё огорожено и я не знаю, как мне лучше проехать». Они стали объяснять, а я так: «А тут утечка газа? Как страшно», – естественно, они начали объяснять, что здесь раскопки. Я давай удивление изображать, на что мужчина, который беседовал с охраной, сказал: «Если ребята не против, то я могу всё вам здесь показать» - и включил фонари, видимо, предназначавшиеся для ночных работ, если найдётся что-то ценное и раскопки растянутся на ночь. Мужчина оказался археологом, и, как мне показалось, охрана относилась к нему как к начальству. Даже при свете фонарей место казалось весьма мрачным, чем-то напоминающим кладбище. Шли мы молча, словно заговорщики, имеющие негласный договор; словно крадучись тайком проникали в таинственный мир давно минувших столетий. Не обменялись и словом - мы будто боялись спугнуть далёкое прошлое, которое предстало перед нами из предметов ветхой старины, словно одно слово могло помешать прикоснуться внутренним чутьём к седой древности. Но ничто не вечно под луной, и, как не печально, экскурсия в прошлое подошла к концу. Тут меня и прорвало: «Но как, как можно, работая в таком месте, не верить в мистику, почему вы вообще ни во что не верите? Мистерия какая-то, мне не понять». Мой спутник улыбнулся и начал свой рассказ. «Я часто задерживаюсь допоздна, люблю свою работу, и ещё люблю работать в одиночку. Как-то раз вот здесь, где мы гуляли, сидел я приблизительно в центре, ну, может, чуть ближе к выходу. Слышу звук странный, решил пойти посмотреть, а звук такой, будто железной палкой обо что-то колотят. Подумал: ветер что-то раскачивает. Но что? Чем ближе подойду, тем дальше звук, и не понять, где его источник. Шёл я всё дальше и дальше, но звук по идее должен был уже и пройти, а он всё где-то рядом впереди. Тоже списал на ветер. Там ближе к концу есть яма, это я её выкопал - раньше зона поиска была куда меньше. Так вот: шёл я, шёл на этот звук, и вдруг воздух стал тяжёлый, как будто смолой пропитался, как спрессованный; сделал ещё несколько шагов и услышал звук вокруг себя. Окружил меня этот звук со всех сторон, и главное - рядом совсем. Сначала стоял я в недоумении, потом стал ощущать чьё-то незримое присутствие и озноб. Внутренним чутьём стал понимать, что надо оттуда уходить. Сделав несколько шагов в обратном направлении, я снова прошёл через что-то вязкое, а дальше уже бежал как мальчишка, наступая туда, куда наступать нельзя. Паника и страх - вот, что я ощущал в тот момент. Дома рухнул на кровать и увидел дивный сон: будто сижу я на столе в старинном глиняном доме, а вокруг меня сидят бородатые длинноволосые огромные мужики, спорят, ругаются и, разгорячившись, хватают копья и стучат ими по щитам, и звук один в один, как я слышал ночью. О чём спорили - я не понял, но понял, что они собрались на войну. Проснувшись, я почувствовал непреодолимое желание вернутся туда, на раскопки. Пришёл и сразу нашёл место, где меня окружил звук, рассказывать, конечно, о ночном происшествии не стал, но копать по тихому начал там всерьёз и откопал дом, так-то вот. Вечно меня упрекают в том, что живу я в городе, откуда пошла земля французская, а ни легенд, ни мистики не рассказываю. Здесь обитали древние галлы, здесь король Хлодвиг из династии Меровингов, победитель вестготов и аломаннов, преклонил колени пред святым Реми и принял христианство, отсюда берёт начало легенда о цветке лилии, ставшей позднее символом Франции - будто не могла армия легендарного правителя перейти реку после разлива, и явилась к повелителю галлов во сне сама матерь божия, и дала ему лилию. А наутро шёл он вдоль реки в раздумье - и увидел лилии, позвал он воинов и перешёл реку именно в этом месте, а перейдя реку, одержали они сокрушительную победу. Именно в Реймс прорывалась с боями орлеанская дева Жанна дэ Арк потому, что именно здесь короновали всех французских королей. Но не верят нынче французы ни в бога, ни в чёрта - даже старушки. Посещают древние храмы туристы, а для редких местных жителей, что мессы всё же посещают, это скорее хобби или привычка. Мистика, как и вера, теперь не в почёте. Не говорю я об этом здесь с друзьями. Они не говорят - и я помалкиваю. А всё-таки одна история у меня есть! Человек я любопытный, иногда чересчур, вежливый, но настырный, особенно если мне что-то интересно. У нас раскопки не редкость даже в центре города, а тут по делам я ездила на велосипеде и возвращалась поздно. Где археологи копают - всё огорожено, всё на сигнализации, везде охрана выставлена. У них нет такого - что охраняем, то и имеем - охраняют на совесть, вот из-за раскопок пришлось мне ехать в объезд. Кручу я педали, а сама думаю: «Что они там раскапывают, по причине каких древних тайн мне такой круг наворачивать?». Смотрю я, а там вход и охрана стоит. С кем-то разговаривают охранники. Ребята молодые, беседу ведут с человеком, по всей видимости, приятным, включила я всё своё обаяние - и в атаку: «Добрый вечер, молодые люди, как хорошо, что я вас встретила, а то здесь всё огорожено и я не знаю, как мне лучше проехать». Они стали объяснять, а я так: «А тут утечка газа? Как страшно», – естественно, они начали объяснять, что здесь раскопки. Я давай удивление изображать, на что мужчина, который беседовал с охраной, сказал: «Если ребята не против, то я могу всё вам здесь показать» - и включил фонари, видимо, предназначавшиеся для ночных работ, если найдётся что-то ценное и раскопки растянутся на ночь. Мужчина оказался археологом, и, как мне показалось, охрана относилась к нему как к начальству. Даже при свете фонарей место казалось весьма мрачным, чем-то напоминающим кладбище. Шли мы молча, словно заговорщики, имеющие негласный договор; словно крадучись тайком проникали в таинственный мир давно минувших столетий. Не обменялись и словом - мы будто боялись спугнуть далёкое прошлое, которое предстало перед нами из предметов ветхой старины, словно одно слово могло помешать прикоснуться внутренним чутьём к седой древности. Но ничто не вечно под луной, и, как не печально, экскурсия в прошлое подошла к концу. Тут меня и прорвало: «Но как, как можно, работая в таком месте, не верить в мистику, почему вы вообще ни во что не верите? Мистерия какая-то, мне не понять». Мой спутник улыбнулся и начал свой рассказ. «Я часто задерживаюсь допоздна, люблю свою работу, и ещё люблю работать в одиночку. Как-то раз вот здесь, где мы гуляли, сидел я приблизительно в центре, ну, может, чуть ближе к выходу. Слышу звук странный, решил пойти посмотреть, а звук такой, будто железной палкой обо что-то колотят. Подумал: ветер что-то раскачивает. Но что? Чем ближе подойду, тем дальше звук, и не понять, где его источник. Шёл я всё дальше и дальше, но звук по идее должен был уже и пройти, а он всё где-то рядом впереди. Тоже списал на ветер. Там ближе к концу есть яма, это я её выкопал - раньше зона поиска была куда меньше. Так вот: шёл я, шёл на этот звук, и вдруг воздух стал тяжёлый, как будто смолой пропитался, как спрессованный; сделал ещё несколько шагов и услышал звук вокруг себя. Окружил меня этот звук со всех сторон, и главное - рядом совсем. Сначала стоял я в недоумении, потом стал ощущать чьё-то незримое присутствие и озноб. Внутренним чутьём стал понимать, что надо оттуда уходить. Сделав несколько шагов в обратном направлении, я снова прошёл через что-то вязкое, а дальше уже бежал как мальчишка, наступая туда, куда наступать нельзя. Паника и страх - вот, что я ощущал в тот момент. Дома рухнул на кровать и увидел дивный сон: будто сижу я на столе в старинном глиняном доме, а вокруг меня сидят бородатые длинноволосые огромные мужики, спорят, ругаются и, разгорячившись, хватают копья и стучат ими по щитам, и звук один в один, как я слышал ночью. О чём спорили - я не понял, но понял, что они собрались на войну. Проснувшись, я почувствовал непреодолимое желание вернутся туда, на раскопки. Пришёл и сразу нашёл место, где меня окружил звук, рассказывать, конечно, о ночном происшествии не стал, но копать по тихому начал там всерьёз и откопал дом, так-то вот. Кстати, до этого толком мы ничего не находили, а в этом доме обнаружили мужские скелеты и наконечники от копий, экспертиза ещё не окончена, но, по всей вероятности умерли они насильственной смертью. Может, нападавших было куда больше, может, спящими их застали врасплох». - Я рад был пообщаться с человеком, чей разум не ограничен сухой наукой, - сказал он мне на прощание.