Золотой крестСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Земля вспотела под горячим дыханием солнца и выделяла дурманящий аромат. Гера, насвистывая, подзывала свою безрогую Метелицу, которая послушно не отставала от хозяйки, успевая сорвать по пути сладкого клевера. Суббота выдалась невыносимой. Небольшое стадо, состоящее из десятка коз, дюжины овец и одного барашка тянулись за козочкой Метелицей. А козочка стремилась уткнуться в ладошку пастушки, где Гера сжимала хлеб для приманки. Девчонка уводила стадо к густому еловому лесу, который стоял на высоком холме спиной к юго-востоку и ронял широкую прохладную стену, в которой можно было скрыться от солнечного удара. Им осталось пересечь большой лог, поперёк которого был перетянут деревянный мост. Гера шлёпала босыми ногами по обжигающим доскам. Она была среднего роста, жилистая, курносая с короткими ржаными кудряшками, вздыбленными и хаотично раскиданными в разные стороны. Светлая льняная рубаха до колен с рукавами и подобные штаны свободно болтались даже без ветра, потому что были велики. А большие рыжие глаза стали причиной насмешек в школе, так как у Геры анизокория, то есть один зрачок уже второго. Из-за этого её называли косоглазой, хотя она нисколько не косила глазами. Но теперь это прошло. Гере и её сверстникам стукнуло по четырнадцать, и мало кого в таком возрасте интересовали чьи-либо недостатки. «Только бы не уснуть», — подумала Гера, расположившись у подножия старой разлапистой, с жирными торчащими корнями, елью. Глубокая голубизна, озарённая солнцем. Ни единая капля не поднялась к небу, чтобы упасть и утолить жажду всех живых. Козочки спустились в лог, потому что любили сочную траву, а овцы с барашком кучкой косили зелёную вдоль самого высокого места на холме. Метелица не отходила далеко от хозяйки, благодаря чему остальные козы боялись забраться глубоко в ложбину, и Гере не надо было бегать за ними. Воспользовавшись моментом, девчонка вытащила из торбы ломоть хлеба с квасом и подкрепилась. Завидев хлеб, Метелица и несколько овец стали виться вокруг пастушки, пришлось угостить попрошаек. Понаблюдав немного за смешными животными, Гера задремала, может, на полчасика. Разбудила её Метелица, обнюхивая мокрым носом и дыша на неё молоком. Испугавшись, что проспала, пастушка уставилась на солнце, которое почти не поменяло своего местоположения, пока она спала. Поняв, что она ничего не пропустила, девчонка принялась опять наблюдать за козами и овцами, которые, слава богу, никуда не делись. Вдруг Гера заметила, что возле овцы-мамы не один барашек, а два. Откуда взялся второй? Девчонка поднялась с места, чтобы посмотреть в окрестностях, нет ли где хозяина барашка. Далеко уйти не успела. Хозяин выступил из хвойной чащи прямо у того места, где она только что сидела. Это был мужчина лет 30-35 на вид. Его одежда была не такой, какую обычно носили жители деревни, в которой она жила. Чёрно-зелёный плащ с капюшоном. Из-под плаща виднелись только туфли. Иного слова не приходило в голову Гере для обозначения обуви незнакомца. Туфли были из кожи, заострённые на носке и даже немного вздёрнутые, как носик самой пастушки. В правой руке хозяин барашка держал деревянную палочку, достававшую ему до пояса, а на левом плече его висела почти пустая сумка, сшитая из какой-то серой тряпки. Левой же рукой незнакомец сделал пригласительный жест. Гера осторожно приблизилась к нему. Мужчина заговорил ровным низким голосом, внушающим доверие:— Добрый день. Не пугайся меня. Я пришёл из соседней деревни. Немного заблудился. Можно, мой барашек погуляет вместе с твоим стадом? Это недолго. Пастушка была не против того, чтобы барашек побегал с её стадом, но что-то её напрягало в незнакомце. И внешний вид, и какой-то он чужой. Он явно соврал, что из соседней деревни, хотя Гера не знала там всех в лицо. — Я знаю твою бабушку Анну Степановну. Она работает в колхозе дояркой, — добавил незнакомец, заметив колебание Геры. Бабушку пастушки действительно звали Анной Степановной, и она работала дояркой. Значит, этот человек местный, хотя производит впечатление чужого, даже иностранца. Посомневавшись с пару минут, Гера дала согласие на просьбу хозяина барашка. — Хорошо, пусть погуляет. Пастухи расположились в ярде друг от друга под той же елью. — Вы ведь не из соседней деревни? — Неуверенно высказала своё недоверие Гера. А незнакомец как будто ждал этого вопроса. — Ах да, на самом деле я не из соседней деревни, ты права, хотя я там был и иду именно оттуда. — А откуда тогда вы знаете мою бабушку? — Изумилась пастушка. — Я всех знаю, — задумчиво произнёс человек. — Что вы сказали? — Не расслышала Гера. — Хочешь, я расскажу тебе одну историю? — Предложил незнакомец. Пастушка любила слушать, и к тому же это будет интереснее, чем сидеть просто так, а до вечера ещё далеко. Увидев в глазах девчонки нескрываемое любопытство, незнакомец неторопливо начал свой монолог. Земля вспотела под горячим дыханием солнца и выделяла дурманящий аромат. Гера, насвистывая, подзывала свою безрогую Метелицу, которая послушно не отставала от хозяйки, успевая сорвать по пути сладкого клевера. Суббота выдалась невыносимой. Небольшое стадо, состоящее из десятка коз, дюжины овец и одного барашка тянулись за козочкой Метелицей. А козочка стремилась уткнуться в ладошку пастушки, где Гера сжимала хлеб для приманки. Девчонка уводила стадо к густому еловому лесу, который стоял на высоком холме спиной к юго-востоку и ронял широкую прохладную стену, в которой можно было скрыться от солнечного удара. Им осталось пересечь большой лог, поперёк которого был перетянут деревянный мост. Гера шлёпала босыми ногами по обжигающим доскам. Она была среднего роста, жилистая, курносая с короткими ржаными кудряшками, вздыбленными и хаотично раскиданными в разные стороны. Светлая льняная рубаха до колен с рукавами и подобные штаны свободно болтались даже без ветра, потому что были велики. А большие рыжие глаза стали причиной насмешек в школе, так как у Геры анизокория, то есть один зрачок уже второго. Из-за этого её называли косоглазой, хотя она нисколько не косила глазами. Но теперь это прошло. Гере и её сверстникам стукнуло по четырнадцать, и мало кого в таком возрасте интересовали чьи-либо недостатки. «Только бы не уснуть», — подумала Гера, расположившись у подножия старой разлапистой, с жирными торчащими корнями, елью. Глубокая голубизна, озарённая солнцем. Ни единая капля не поднялась к небу, чтобы упасть и утолить жажду всех живых. Козочки спустились в лог, потому что любили сочную траву, а овцы с барашком кучкой косили зелёную вдоль самого высокого места на холме. Метелица не отходила далеко от хозяйки, благодаря чему остальные козы боялись забраться глубоко в ложбину, и Гере не надо было бегать за ними. Воспользовавшись моментом, девчонка вытащила из торбы ломоть хлеба с квасом и подкрепилась. Завидев хлеб, Метелица и несколько овец стали виться вокруг пастушки, пришлось угостить попрошаек. Понаблюдав немного за смешными животными, Гера задремала, может, на полчасика. Разбудила её Метелица, обнюхивая мокрым носом и дыша на неё молоком. Испугавшись, что проспала, пастушка уставилась на солнце, которое почти не поменяло своего местоположения, пока она спала. Поняв, что она ничего не пропустила, девчонка принялась опять наблюдать за козами и овцами, которые, слава богу, никуда не делись. Вдруг Гера заметила, что возле овцы-мамы не один барашек, а два. Откуда взялся второй? Девчонка поднялась с места, чтобы посмотреть в окрестностях, нет ли где хозяина барашка. Далеко уйти не успела. Хозяин выступил из хвойной чащи прямо у того места, где она только что сидела. Это был мужчина лет 30-35 на вид. Его одежда была не такой, какую обычно носили жители деревни, в которой она жила. Чёрно-зелёный плащ с капюшоном. Из-под плаща виднелись только туфли. Иного слова не приходило в голову Гере для обозначения обуви незнакомца. Туфли были из кожи, заострённые на носке и даже немного вздёрнутые, как носик самой пастушки. В правой руке хозяин барашка держал деревянную палочку, достававшую ему до пояса, а на левом плече его висела почти пустая сумка, сшитая из какой-то серой тряпки. Левой же рукой незнакомец сделал пригласительный жест. Гера осторожно приблизилась к нему. Мужчина заговорил ровным низким голосом, внушающим доверие:— Добрый день. Не пугайся меня. Я пришёл из соседней деревни. Немного заблудился. Можно, мой барашек погуляет вместе с твоим стадом? Это недолго. Пастушка была не против того, чтобы барашек побегал с её стадом, но что-то её напрягало в незнакомце. И внешний вид, и какой-то он чужой. Он явно соврал, что из соседней деревни, хотя Гера не знала там всех в лицо. — Я знаю твою бабушку Анну Степановну. Она работает в колхозе дояркой, — добавил незнакомец, заметив колебание Геры. Бабушку пастушки действительно звали Анной Степановной, и она работала дояркой. Значит, этот человек местный, хотя производит впечатление чужого, даже иностранца. Посомневавшись с пару минут, Гера дала согласие на просьбу хозяина барашка. — Хорошо, пусть погуляет. Пастухи расположились в ярде друг от друга под той же елью. — Вы ведь не из соседней деревни? — Неуверенно высказала своё недоверие Гера. А незнакомец как будто ждал этого вопроса. — Ах да, на самом деле я не из соседней деревни, ты права, хотя я там был и иду именно оттуда. — А откуда тогда вы знаете мою бабушку? — Изумилась пастушка. — Я всех знаю, — задумчиво произнёс человек. — Что вы сказали? — Не расслышала Гера. — Хочешь, я расскажу тебе одну историю? — Предложил незнакомец. Пастушка любила слушать, и к тому же это будет интереснее, чем сидеть просто так, а до вечера ещё далеко. Увидев в глазах девчонки нескрываемое любопытство, незнакомец неторопливо начал свой монолог.

— Более чем шестьсот лет тому назад в замке на севере Франции жил один богатый сеньор по имени Роберт. Полное имя я уже не помню. Однажды сеньор отправился в дальнее путешествие верхом на коне в сопровождении трёх приближённых вассалов. Возвращаясь домой, по дороге они наткнулись на группу разбойников. Началась кровавая схватка. Двое вассалов были тяжело ранены. Мимо проходил один паломник, который так же, как и сеньор, возвращался домой из святых мест. До его паломничества он был охотником у самого короля и хорошо владел оружием. Но по какой-то причине охотник провинился и в качестве искупления вины должен был посетить все святые места. Паломник не остался в стороне и помог сеньору справиться с разбойниками, использовав меч одного из раненых вассалов. За свою спасённую жизнь сеньор наградил бывшего охотника фьефом. Паломник стал вассалом Роберта и сопровождал его во время охоты, как в старые добрые времена сопровождал короля. Сеньор обладал весёлым и добродушным нравом, поэтому в его донжоне часто устраивались праздники по поводу и без. Как-то раз Роберт снова затеял праздник и пригласил среди прочих поэтов одного известного в округе трувера по имени Мартин. Примечательно то, что этот трувер приходился племянником новоиспечённому вассалу сеньора. Отец Мартина тоже был охотником, как и его брат, продолжал жить в королевском замке, служить королю. А Мартин с младенчества был балагуром и фантазёром, поэтому не очень-то любил охотиться. Однажды во время охоты Мартин пропал. Сочли, что малолетний неопытный охотник попал в лапы к дикому зверю и погиб. Однако Мартин был живее всех живых. Он просто сбежал и стал странствующим поэтом. Мартин был ещё совсем юным. Когда он принял приглашение сеньора, явился на вечер и принялся развлекать гостей старой, всеми любимой «Песнью о Роланде», ему едва стукнуло шестнадцать. Дядя Мартина, которого звали Эдом, и который присутствовал на праздничном вечере, сразу узнал племянника, и тот узнал дядю в свою очередь. Они постоянно переглядывались, но по обоюдному молчаливому решению скрыли своё родство от окружающих. С этого вечера Мартин стал постоянным гостем в донжоне Роберта. Воспользовавшись благорасположением сеньора, Мартин совершил то, чего никто от него не ожидал, даже дядя. Трувер украл у Бернара, сына Роберта, золотой крест, украшенный драгоценными камнями. И всё закончилось бы намного зауряднее, если бы Мартин стащил один лишь крест. Дело в том, что Бернар положил свой крест в бархатный мешочек, а трувер в это время следил за ним, проникнув вглубь замка, пока хмельные гости с хозяином перестали разбираться в мире и потеряли бдительность. Так вот, Мартин взял крест прямо в мешочке, за что здорово поплатился. И не только он, — хозяин барашка прервался и посмотрел на пастушку своими усталыми серьёзными и покрытыми какой-то сонной пеленой глазами так, как будто им обоим предстояло совершить самоотверженный подвиг. Девчонка находилась под впечатлением от такой старой истории с ещё неизвестным концом, походившей на сказку, услышанной от странного человека, внешний вид которого как раз соответствовал той эпохе о которой он рассказывал. — Что же случилось? — Спросила она. — В мешочке, помимо креста, лежал стеклянный пузырёк. Мартин, осмотрев этот пузырёк, который был наполнен прозрачной жидкостью, установил, что это духи, и стал пользоваться ими соответственно. Он поделился своим золотым трофеем с дядей, когда им довелось остаться наедине. Дядя не разделил радости племянника и потребовал от Мартина обещание, что тот всё вернёт на место, тогда он не доложит ничего сеньору. Трувер не хотел ничего возвращать и обещать, поэтому стал избегать Эда и даже перестал участвовать в праздниках. А Эд, жалея непутёвого племянника, молчал. Пропажа была скоро обнаружена и объявили поиски. Бернар был очень взволнован и негодовал, но старался сдерживаться. Трагедия в том, что Бернар тайно занимался магией и изучал алхимию. Ему удалось создать такую жидкость, которая могла растянуть жизни человека на века. Нет, она не могла обеспечить бессмертие, но была способна значительно продлить жизнь, кроме того, обладала целительными свойствами. И эта самая жидкость находилась в украденном пузырьке. Бернар проклинал тот день, когда оставил ценное вещество в своих покоях, а не спрятал его в подвале, как обычно. Маг обратился за помощью к хранительнице знаний. Та запретила колдуну повторно создавать особую жидкость. Это было наказанием для Бернара за то, что он так беспечно проворонил первый экземпляр. Затем хранительница знаний явилась Мартину и превратила его в маленького чёрного барашка. После чего она пришла к Эду вместе с барашком и наказала его за молчание тем, что обрекла на безвременное скитание в качестве пастуха превращённого Мартина, — рассказчик замолк. Гера уже догадалась, что перед ней сидит тот самый Эд, а его племянник жуёт траву вместе с её стадом. Но её одолевало сомнение. Мужчина мог это просто выдумать. Всю жизнь её убеждали в том, что никакой магии не существует. И её друзья, такие же пионеры, как она, посчитали бы её собеседника сумасшедшим. Однако интуиция подсказывала, что человек не придумывает. — Так это вы Эд, — сказала она, глядя на его реакцию. Мужчина рассеянно улыбнулся. — Да. Это я. Я странник, а он, — Эд указал на барашка, — мой племянник. Странник достал из сумки деревянный музыкальный инструмент, похожий на флейту. — Это свирель Мартина. Он любил на ней играть. К сожалению, я не могу продемонстрировать её звук, потому что до сих пор не научился этого делать. Эд убрал инструмент и достал крест, вылитый из золота и усыпанный рубинами. — А это украденный крест, — опередила Гера странника, который собирался сказать то же самое. — Верно. Крест, который мне приходится носить по сей день. — Неужели никак нельзя освободиться от наказания? — Поинтересовалась пастушка. — Ничто не вечно. И наказание моё когда-нибудь кончится. Наступит время, и я перестану скитаться, ценой жизни человека из моего рода. Тогда я отправлюсь на покой, а мой племянник опять станет человеком. Доживёт свою жизнь и умрёт. Палящее солнце сдвинулось на порядок, и тень от леса уменьшилась. Пастушка и странник молчали. Посидев так неизвестно сколько, Эд поднялся. — Благодарю тебя за то, что разрешила нам с Мартином остановиться здесь, и за то, что выслушала. Мы пойдём. Прощай. — Прощай, — ответила Гера. И ещё с десяток минут смотрела на исчезающую в лесу фигуру. Когда она оторвалась, то её взгляд упал на собственные колени, на которых лежал золотой крест. Рядом с ней стояла Метелица, но остального стада нигде не было видно. Солнце подожгло красным пламенем запад. От земли поднялся туман. Жара отступила. Голосили птицы и лягушки. Анна Степановна и все деревенские жители, не дождавшись Геру со стадом, пошли на поиски пастушки и своих животных. Коз и овец с бараном нашли быстро, они громко блеяли и панически метались возле елового леса, растущего на высоком холме. Но пионерки Геры и козы Метелицы не было нигде. Искали до белых мух и весной, но бесполезно. Спустя несколько лет одноклассники Геры, Павел и Алексей пошли на реку рыбачить и на противоположном берегу якобы видели пропавшую пастушку. Девчонка шла вдоль берега, а за ней покорно плелась белая безрогая козочка. Ребята звали одноклассницу и даже запрыгнули в лодку, чтобы переправиться на другой берег, но Гера не обращала на них внимания. А когда они доплыли, то на том берегу уже никого не было, даже следов на песке не осталось. Гера исчезла без следа. Еловые лапы полностью поглотили Эда. Он чувствовал необыкновенное умиротворение, которое сменилось свободой от всяких чувств. Странник заслужил незаметную смерть. Он её ждал, но так и не понял, что уже пересёк ту грань, которой не существует, но люди её рисуют неизвестно почему, боятся, наверно. Страх скрывает собой много возможностей. Грань между старым и новым светом. Скоро над головой Эд увидел ясень. Вот, он дома, на своей земле. На моховых кочках сидят маленькие человекоподобные существа, треща зелёными крылышками. Они встречают бывшего человека. Мартин очнулся под известной елью. Он побежал за дядей, но потерял сознание. Теперь вокруг никого нет, кроме взволнованных животных. Он уже давно перестал ждать и верить в возвращение своего человеческого облика. Он так устал, что ему было всё равно, человек он или баран. Он хотел бы уйти вместе с дядей, но обязан прожить ещё один человеческий век. В брусничных кустах бывший ягнёнок нашёл свирель. Дело к вечеру и надо было думать о том, где провести ночь. Мартин решил углубиться в ельник. Из валежника соорудил шалаш, развёл огонь первобытным способом, напился речной воды, поел голубики и, усевшись возле костра, стал дуть в свирель так, что птицы замерли. Великолепная мелодия донеслась до ушей лесника Ивана. Он такую ещё не слыхивал и, приготовив ружьё, побрёл на звук. Расцепив колючие ветки, Иван разглядел музыканта. Совсем ещё мальчишка, глаза, как земля, черны. Волосы медные, сам щуплый, но играет славно. Одет странно, рубаха неместная, и штанов таких облегающих никто не носит. На Мартине были красные шёлковые шоссы и голубая котта из шерсти поверх пеньковой белой нижней рубахи. Заметив постороннего, Мартин прервался. К костру вышел седобородый старик, под пушистыми бровями которого сверкали стальные глаза. Мартин хотел было что-нибудь сказать, но с ужасом обнаружил, что не может этого сделать. Вместо членораздельной речи вылетало мычание. Он нем. — Немой, что ли? — Правильно понял старик. Трувер кивнул головой. — Вот как, значит, кто таков, узнать не получится. Чего здесь устроился? Идти некуда?Мартин согласился.

— Ладно, — одолжительно протянул лесник, — пойдём ко мне в сторожку, артист. Смотри у меня, если что — застрелю, — Иван погрозил оружием. Если бы Мартин мог сказать, то сам бы попросил себя застрелить. Старик привёл гостя в домик, накормил и протянул карандаш с бумагой. — Говорить не можешь, так напиши, как звать тебя, откуда взялся. Мартин смутился, благодаря долгому путешествию, в том числе и по русским землям, он может воспринимать местный язык на слух. Но писать и читать не умеет. Лесник смекнул в чём дело. — Ну, беда. И далеко ли ты такой собрался? Может, у меня останешься? — предложил Иван. У Мартина глаза загорелись. Ему всё равно, где жить, почему бы не остаться здесь? Он хотел попасть домой, но прежней Франции нет. Иван сообразил по реакции парня, что тот не против. — У меня вот что случилось. Внук утонул месяц назад. На вид тебе лет не больше, чем ему. В райцентр я ещё не добрался, поэтому утопший как живой числится. Документы от него остались, всего пятнадцать лет прожил. Звали его Федей, стало быть, и тебя также будут звать. Устроим тебя. Поживёшь пока у моей сестры в деревне. Договорились?Трувер снова согласился. — Ну-ка поиграй, — попросил лесник, — больно уж сладко. Мартин с удовольствием выдувал воздух из свирели, который звонко запинался о стенки инструмента и заполнял маленький домик тонкой музыкой. Новоиспечённый Фёдор Иванович обосновался в деревне. Много кем работал, в том числе и конюхом. Научился грамоте. И особенно полюбил технику. За пару лет освоил трактор. Стал трактористом в колхозе. По вечерам и по праздникам бегал в сельский клуб. Деревенские полюбили слушать его свирель. А он овладел гармонью и гитарой. Не ослаб балагурский нрав, если бы Мартин-Фёдор мог петь, то кроме музыки потешал бы людей старинными сказками. Гера надела крест на шею, чтобы не потерять. Она хотела догнать странника и вернуть ему забытую вещь. Но увидев, что стадо пропало, девочка растерялась и переключилась на поиски животных. Горизонт засосал светило, а стадо так и не видать, как сквозь землю провалилось. Всё это было очень странным. Козы и овцы не могли за короткое время убежать настолько далеко, что их нельзя было бы найти. И ещё они слишком трусливы, чтобы потерять пастуха из своего поля зрения, это ведь не коровы. Гера начала осознавать, что места кругом неузнаваемые. Медовым щитом висела луна, и без того чужой лес враждебно оскалился в её сиянии. Девочка поняла, что сама заблудилась, ей было страшно, и, если бы не Метелица, которая всегда рядом, то она бы совсем оробела. В темноте всё равно ничего не разобрать, и Гера села на мягкую траву, прижав к себе козу и оперевшись о ствол дуба. Она ещё больше испугалась и задрожала, когда почувствовала, что от дерева исходит тепло. Дуб был живой, словно зверь или человек, хоть и стоял как обычно, но дышал. Гера ласково провела ладонью по мясистому стволу. И снова её окатил горячий поток воздуха. В этот момент у девочки созрела мысль, что странник не забыл свой крест, а избавился от него. Вдруг по лесу прокатился высокий гортанный звук и ещё один. Источник близко. Чередование вспыхивающих звуков сплелось в одну песню, которую исполняли мощные многогранные голоса. Гере захотелось посмотреть на ночных певцов. Не успела она подняться, как сверху прошелестело, будто в воображении:— Не ходи. Девочка попыталась разглядеть листву, вернее того, кто в ней прятался. — Не ходи. — Повторил окрепший голос, точно ветер в трубу залетел. — Кто это? И почему не ходить? — Спросила пастушка. — Это я дух дерева. Не ходи. Ловушка. — Отозвалось сверху. Дух дерева, значит, Эд специально оставил крест. А что с ней стало? Умерла она или нет? Гера не могла определить. Ей как будто кто-то внушал, что так оно и должно быть. — А кто это поёт?— Анчутки. Они не любят гостей. — Кто такие анчутки?— Злые лесные духи. — Хорошо поют. — С сожалением оценила девочка. — Хорошо поют и постоянно удаляются, а путник за ними, сначала из любопытства, а потом как заворожённый идёт и вязнет в трясине. — Куда я попала? — вслух подумала Гера. — Отдохни, завтра увидишь. — А злые духи?— Не беспокойся, сами они не подойдут. Спи. Что-то щекотало пятку. Темно, лишь тонкие золотые нити просачиваются сквозь щели. Где это она? Похоже на какое-то подземелье, а снаружи день. Пахло сыростью и свежими грибами. Голова была абсолютно пуста, как и желудок. Гера ничего не помнила. Рукой случайно коснулась тёплого и тяжёлого предмета на своей шее. Что-то колыхнулось и пронеслось в сознании, словно ветер подбросил песок в безмолвной пустыне. Но тут же всё утихло, будто причудилось. Девочка не успела уловить поток мыслей из прошлого. Хотя она помнила горячее дыхание, приютившего её, древесного духа. А что было до этого? Чисто. Одно только ощущение, что она сейчас не дома и обязательно должна вернуться. Метелица! Где Метелица?!— Пасётся неподалёку. Чего ей тут сидеть? – Неожиданно раздался звонкий голос вместе с визгом входной двери. Дважды больно шлёпнуло по глазам: ярким светом и тут же густой тьмой. Гера не успела разглядеть вошедшего. — Кто вы?— Леший. — Где я?— У меня в гостях. — Я домой хочу. – Чуть жалобно сказала девочка. Леший промолчал, чиркнул спичкой и полуземлянку заполнил уютный жёлтый свет керосиновой лампы. Крохотное помещение: сверху бревенчатый сруб, земляной пол усыпан соломой, в углу буржуйка, пару мешков и ещё что-то, посреди деревянный стол, окружённый лавками. Очень скромно и всё ветхое в отличие от Лешего. Леший – солнцеволосый юноша с ясными глазами, как северный виноград, сложение богатырское. На нём белая хлопковая рубаха, штаны из чёрной кожи на широком металлическом ремне, высокие сапоги тоже кожаные. На стол выложил серебряный нож. Перевёл дыхание. — Сегодня некогда тебя домой проводить. Завтра с утра пойдём. – Потом добавил: — Есть хочешь?Гера согласно кивнула. — Готовь, – Леший открыто улыбнулся, оголив два ровных ряда снежных камней. — Не робей, будь как дома. Буржуйку видела. Хворосту в углу полно, спички есть, продукты тоже. – С этими словами Леший поднялся, взял нож, дверь опять взвизгнула, и девочка осталась одна. На заре Леший повёл Геру с Метелицей домой, как и обещал. Живой лес дышал и пел в буквальном смысле. Навстречу попадались звери и неведомые существа. Девочка воспринимала всё как должное. Она чувствовала, что возвращается домой, и её всё меньше тревожило, что она ничего не помнит. Крест на шее не давал ей успокоиться окончательно, и она вдруг остановилась. — Нам надо успеть до темноты. – Торопил Леший, — Почему ты не идёшь?— Откуда это у меня? – Гера сняла крест и протянула Лешему. — Его надо вернуть владельцу. — И кто его владелец?— Потом узнаешь, если поспешим. Они долго спускались по крутому склону, между вечных дубов, пока не вышли на песчаный берег реки, теперь Леший остановился. — Что-то не так? – Спросила Гера. — Я подожду тебя здесь, а ты должна бросить крест в реку. – Объяснил Леший. — Но ты же говорил, что его нужно вернуть владельцу? – Замешкалась девочка. — Именно так он попадёт в руки к своему хозяину. Девочка стала приближаться к воде, а следом за ней и Метелица. В воде смеялись русалки, галдели различные духи, и вдруг всё исчезло. Тишина, лишь течение продолжало разговаривать. Но это не главное, главное то, что Гера всё вспомнила. Весь тот день вспомнила, когда странника встретила и то, что он рассказал, всю свою жизнь, бабушку, родителей и даже одноклассников. И сама она будто дома, гуляет по берегу, в окрестностях свей деревни. То ли слышится, то ли всерьёз её кто-то зовёт. Голоса знакомые. Огляделась. Никого. Ах да, надо выбросить этот крест. Странник мёртв, а что с ней будет, если она избавится от креста? И с чего она взяла, что его надо выкидывать? Как она сюда попала? Нет, всё-таки надо выбросить. Зачем он ей нужен? Скорее избавиться и бежать домой, к бабушке. Гера запустила крест в воду, тот сверкнул последний раз на солнце, звякнул и плюхнулся в пресную пучину вод. Всё поплыло, потемнело, затем головокружение кончилось. Высокое, сияющее белокаменное здание с резными балконами. Широкая лестница, крепкие двери, большие окна, а вокруг сад: яблони, сливы, вишни и много кустов с душистыми розами. Гера обрадовалась, она наконец дома. Одним махом перелетела лестницу, тяжёлые двери бесшумно открылись, и девочка попала в огромный зал со сводчатым потолком, посередине фонтан, мебели никакой, зато много живописи, фресок и витражей. — Дедушка! Дед! Выходи! – Звала Гера, и её голос отзывался эхом. Спускающиеся мерные шаги, скрипя лакированными ботинками по каменным ступенькам, были первым ответом. В зале появился тот, кого вызывала Гера, правда, для деда он выглядел моложаво. Правильное лицо, почти без морщин, желудёвые, свободно лежащие короткие волосы, эспаньолка, глаза густо-синие, тёмный костюм и кровавый плотный плащ. — Я тебя ждал. – Спокойно и тепло произнёс «дедушка». — И я соскучилась. — А где Леший? – Опомнилась девочка. — Он уже у себя давно. Ты можешь навещать его, когда захочешь. — А если я опять заблужусь и всё забуду?«Дедушка» посмеялся и успокаивающе убедил:— Я уже сделал так, чтобы ты больше никогда не смогла заблудиться. Учащённое цоканье каблуками. Высокая женщина в калиновом бархатном платье, достающем до пола, подошла к Гере:— Ты должна была умереть, но планы изменились. Пойдём со мной. – Женщина подхватила под локоть девчонку. Это была та самая хранительница знаний, что наказала Мартина с Эдом. — Куда мы?— Я тебе всё покажу. Ты будешь моей ученицей. Гера долго училась. Хранительница знаний, или её можно также называть богиней, была очень сурова по отношению к своим ученикам, их у неё предостаточно, кроме Геры, в том числе и Бернар. Колдуна, проморгавшего ценную жидкость, богиня всё-таки сделала бессмертным. Правда, он уже давно не колдун, а значительно выше. Всё время Гера обитала в тех самых белокаменных стенах либо на озере с Мавками. Метелица по особым дням могла обращаться в белокурую красавицу, только вместо ног у неё всегда были копыта. Многие животные были оборотнями и устраивали шабаш. Учеников посвящали в тайны мироздания. И вот наконец пришло время применять полученные знания. Гера повзрослела, и ей было поручено вернуться к людям, курировать различных магов, иногда вершить правосудие. Гера стала посланником высших сил. Морозным воскресным утром Фёдор Иванович, по своему обыкновению, гулял в парке с четырёхлетней внучкой Любой. До декабря оставалось целых три недели, а кругом уже, как тесто на дрожжах, поднялись подмигивающие на солнце холодные снега. На аллеях было удивительно пусто, что нетипично для выходного дня. Люба залезла в самую пучину сугробов и накатала довольно-таки солидного снеговика. Фёдор Иванович был активным участником этого процесса. На тропинке нарисовался крепко пропитый мужичок, но вроде трезвый. В руках он держал полный мешок. Развязав мешок, мужичок принялся раскидывать его содержимое. Кроваво-красные, багровые, огненно-рыжие, фиалковые и лимонно-жёлтые листья ярким ковром ложились на снег, словно краски на белое полотно. Мужичок насобирал целый мешок листьев, а теперь, когда пришла ранняя зима, разбрасывает их по тропинке с блаженной улыбкой. — Дедушка, а зачем это дядя делает? — Открыла рот розовощёкая Люба. Фёдор Иванович пожал плечами. Говорить он не мог, и ему самому не было понятно, с какой целью человек кидает листья, мало ли причин, а может, без всякой причины. Тем временем мужичок выпотрошил весь мешок и скрылся восвояси. Люба стала бегать по «зимней траве», расписывая её и подкидывая к небу. Мимо деда и внучки мерно прошлась молчаливая парочка: молодые мужчина и женщина. Фёдор Иванович повёл Любу к пруду, неподалёку от которого располагалась детская площадка. Когда они пришли на место, то Фёдор Иванович почувствовал недомогание в груди. Он знаками объяснился с внучкой:— Люба, поиграй одна, а я пока на скамейке посижу. Беззаботная девочка не заметила, что дедушке нехорошо, поэтому продолжала свою прогулку. Покаталась на качелях, потом с горки. А дедушка всё сидел на ледяной скамейке, крепко сжав колени ладонями. Любе надоело съезжать с горы, и она пошла посмотреть на то, как застыла вода в пруду. Подойдя ко льду на самое минимальное расстояние, девочка стала стучать длинной веткой по застывшей корке. Та со второго удара треснула, и жгучие брызги прилетели прямо в лицо Любы. Девочка взвизгнула и отпрянула назад. Фёдор Иванович наблюдал за внучкой и переживал, что она сейчас соскользнёт и провалиться под лёд. Но он никак не мог привлечь внимание девочки. Ни звук подать, ни пошевелиться. Тело сковало. Он даже промычать не сумеет, как обычно. Раньше у него никогда не было проблем с сердцем, и вот тут, в самый неподходящий момент прихватило. Впрочем, для болезни всегда самый неподходящий момент. Фёдор Иванович не отрываясь смотрел на Любу. Пока её не закрыли две фигуры в чёрных пальто. Та самая молчаливая парочка прошлась перед ним. Только на сей раз она оказалась не такой уж молчаливой. Мужчина что-то говорил женщине, причём говорил не на русском, а на иностранном языке. Фёдор Иванович сначала даже и не разобрал о чём, давно он не слышал этой речи. Это был его родной язык, на котором французы говорили семьсот лет назад. Парочка скрылась. И дед снова увидел внучку, которая пошла по льду за синицей. В этот момент Фёдор Иванович собрал все свои оставшиеся силы и крикнул, он попытался выговорить имя внучки, но ожидал, что изо рта вылетит мычание. Он очень удивился, когда услышал, что ему удалось сказать «Люба». Конечно, получилось нечисто, но то, что получилось, мало было похоже на мычание немого. После этого в глазах потемнело, и Фёдор Иванович потерял сознание. Люба, услышав, что её кто-то позвал, повернулась и увидела своего деда на скамейке, который тут же с неё упал на землю. Она испугалась и побежала к деду. Лёд проваливался после каждого её шага. Но, к счастью, всё обошлось. Очнулся Фёдор Иванович дома. Рядом были все близкие и доктор. — Люба, — позвал он внучку, запинаясь. Девочка стала громко кричать:— Вот видите, я же говорила, что дедушка может разговаривать!До того, как дед очнулся, Любе никто не верил. Доктор ничего серьёзного у Фёдора Ивановича не обнаружил. Семья Фёдора Ивановича не понимала, как так, человек, всю жизнь молчавший, вдруг заговорил. А сам дед знал, что его простили и вернули дар речи, именно об этом говорил тот молодой человек в парке своей даме.