Зло с лесного кладбищаСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Солнечные лучи пробились сквозь зелёную крону деревьев и осветили землю, поросшую невысоким кустарником и травой. Там, где солнца больше, зелёными кружочками растёт клевер, мох лежит на стволах деревьев, иногда создавая причудливые узоры. А между деревьями здесь и там торчат из земли почти сгнившие, покосившиеся кресты, да местами на земле лежат могильные плиты, которые уже почти полностью заросли мхом и травой-мокрицей. Старое и уже почти заброшенное кладбище, время стирает его, стирает и хоронит. По его краям ещё можно найти недавние захоронения, но могилы в его центральной части уже ушли в землю и заросли травой, только одна из этих могил видна, из неё торчит кол. Глава 1. Лесное кладбищеСолнце, словно огненный шар, склонялось к краю земли, меняя свой цвет с золотисто-жёлтого на бордово-красный. Тени выросли в длину, и лесное кладбище стало похоже на зебру, полосы света сменялись тенями. Ветер стих, как обычно бывает на закате, деревья перестали перешёптываться листвой и спорить с птицами. Тишь нарушал лишь треск веток под ногами четырёх подростков, которые один за другим, цепочкой пробирались по старому кладбищу. Ворона, сидящая на берёзе, поглядела на ребят одним глазом, затем другим, недовольно каркнула и, взмахнув крыльями, унеслась куда-то навстречу закату. — Бабушка бы сказала, что такая тишь и безветрие к хорошей погоде, — проговорил один из парней, Антон. — Но солнце красное, наверное, всё же испортится погода, но…— А я слышал, что здесь в старину ведьм и колдунов хоронили, – не дал договорить Антону Серёжка. – Они там, за деревьями, в центральной части. А потом, при Советской власти, здесь стали хоронить всех подряд. Но, говорят, это кладбище — проклятое место. Это правда. Костя и Женька молча слушали Серёжкин рассказ. Ребята пришли сюда затем, чтобы воочию поглядеть на могилы этих самых «ведьм с колдунами», которыми всех детей в их посёлке старики перепугали. Начались каникулы, восьмой класс окончен, заниматься нечем, а бестолково шастать по улицам да пинать мяч уже порядком надоело, вот и решили пощекотать себе нервы, отправившись сюда. За последние двадцать лет город разросся и взял посёлок в клещи, после чего это кладбище вновь обрело второе дыхание, ибо начали на нём хоронить городских, тех, кто умирал уже в новых домах, в новых микрорайонах. Но этот бум продолжался недолго, в двух километрах на запад было открыто новое кладбище, захоранивать на котором было намного дешевле, ибо оно располагалось в степи, и не нужно было при копке могилы пилить деревья и выкорчёвывать пни. Друзья миновали участок более свежих захоронений, среди которых были могилы с совсем свежими, лакированными крестами и памятники-пирамиды с советскими звёздами на вершине, и углубились в густые заросли деревьев, продвигаясь к центру кладбища. Изначально кладбище не было лесным, оно располагалось в степи, недалеко от леса. В конце шестидесятых в посёлок провели газ, отчего у местных пропала надобность в дровах. Лес, позабывший топор дровосека, разрастался и вскоре поглотил это кладбище. Чем ближе ребята подходили к центру, тем тяжелее и тревожнее становилось у них на сердце, тем ниже опускалось солнце, тем страннее выглядели деревья. Они уже не были налитыми и ярко-зелёными, как на краю кладбища. Они были полусухими, с бледно-зелёной листвой, будто что-то высасывало из них жизнь, хотя и росли они в тех же условиях, что и их зелёные и пышущие здоровьем собратья на краю кладбища и в лесу за кладбищем. В тени этих больных деревьев притаились кресты и могильные плиты, и вот деревья расступились, и друзья вышли на поляну. Эта поляна и была центром кладбища. — Вот здесь и располагаются могилы ведьм и колдунов, – сказал Серёжка, указывая рукой на поляну. Друзья начали её осматривать, трава, по большей части зелёная, местами пожухлая, камни, торчащие из земли. — Колдунам не ставили кресты, – сказал Костя, – их придавливали тяжёлым камнем, чтобы не вставали. Пока Костя пересказывал то, что слышал в детстве от деда, Женька подошёл к одной из могил. Валун на ней был поменьше, он уже наполовину врос в землю, а рядом с валуном из земли торчал толстый кол. Женька на мгновение задумался, а затем, повинуясь какому-то смутному внутреннему порыву, вырвал кол из земли. В ту же секунду по поляне пронёсся порыв ветра, который пригнул траву и встряхнул листву деревьев, заставил ворон закаркать во всё воронье горло и стих. Женя подержал несколько секунд кол в руке, затем бросил на землю и пошёл к друзьям, что обсуждали что-то неподалёку. Они не обратили никакого внимания на порыв ветра. А зря. Глава 2. Ужасы ночиПоследние лучи багрового солнца скользнули по верхушкам деревьев и исчезли за краем земли. Ночь медленно, но верно начала опускать своё тёмное, непроницаемое покрывало на лесное кладбище. С другой стороны небес восходила ещё не полная, но уже довольно жирная луна. Солнечные лучи пробились сквозь зелёную крону деревьев и осветили землю, поросшую невысоким кустарником и травой. Там, где солнца больше, зелёными кружочками растёт клевер, мох лежит на стволах деревьев, иногда создавая причудливые узоры. А между деревьями здесь и там торчат из земли почти сгнившие, покосившиеся кресты, да местами на земле лежат могильные плиты, которые уже почти полностью заросли мхом и травой-мокрицей. Старое и уже почти заброшенное кладбище, время стирает его, стирает и хоронит. По его краям ещё можно найти недавние захоронения, но могилы в его центральной части уже ушли в землю и заросли травой, только одна из этих могил видна, из неё торчит кол. Глава 1. Лесное кладбищеСолнце, словно огненный шар, склонялось к краю земли, меняя свой цвет с золотисто-жёлтого на бордово-красный. Тени выросли в длину, и лесное кладбище стало похоже на зебру, полосы света сменялись тенями. Ветер стих, как обычно бывает на закате, деревья перестали перешёптываться листвой и спорить с птицами. Тишь нарушал лишь треск веток под ногами четырёх подростков, которые один за другим, цепочкой пробирались по старому кладбищу. Ворона, сидящая на берёзе, поглядела на ребят одним глазом, затем другим, недовольно каркнула и, взмахнув крыльями, унеслась куда-то навстречу закату. — Бабушка бы сказала, что такая тишь и безветрие к хорошей погоде, — проговорил один из парней, Антон. — Но солнце красное, наверное, всё же испортится погода, но…— А я слышал, что здесь в старину ведьм и колдунов хоронили, – не дал договорить Антону Серёжка. – Они там, за деревьями, в центральной части. А потом, при Советской власти, здесь стали хоронить всех подряд. Но, говорят, это кладбище — проклятое место. Это правда. Костя и Женька молча слушали Серёжкин рассказ. Ребята пришли сюда затем, чтобы воочию поглядеть на могилы этих самых «ведьм с колдунами», которыми всех детей в их посёлке старики перепугали. Начались каникулы, восьмой класс окончен, заниматься нечем, а бестолково шастать по улицам да пинать мяч уже порядком надоело, вот и решили пощекотать себе нервы, отправившись сюда. За последние двадцать лет город разросся и взял посёлок в клещи, после чего это кладбище вновь обрело второе дыхание, ибо начали на нём хоронить городских, тех, кто умирал уже в новых домах, в новых микрорайонах. Но этот бум продолжался недолго, в двух километрах на запад было открыто новое кладбище, захоранивать на котором было намного дешевле, ибо оно располагалось в степи, и не нужно было при копке могилы пилить деревья и выкорчёвывать пни. Друзья миновали участок более свежих захоронений, среди которых были могилы с совсем свежими, лакированными крестами и памятники-пирамиды с советскими звёздами на вершине, и углубились в густые заросли деревьев, продвигаясь к центру кладбища. Изначально кладбище не было лесным, оно располагалось в степи, недалеко от леса. В конце шестидесятых в посёлок провели газ, отчего у местных пропала надобность в дровах. Лес, позабывший топор дровосека, разрастался и вскоре поглотил это кладбище. Чем ближе ребята подходили к центру, тем тяжелее и тревожнее становилось у них на сердце, тем ниже опускалось солнце, тем страннее выглядели деревья. Они уже не были налитыми и ярко-зелёными, как на краю кладбища. Они были полусухими, с бледно-зелёной листвой, будто что-то высасывало из них жизнь, хотя и росли они в тех же условиях, что и их зелёные и пышущие здоровьем собратья на краю кладбища и в лесу за кладбищем. В тени этих больных деревьев притаились кресты и могильные плиты, и вот деревья расступились, и друзья вышли на поляну. Эта поляна и была центром кладбища. — Вот здесь и располагаются могилы ведьм и колдунов, – сказал Серёжка, указывая рукой на поляну. Друзья начали её осматривать, трава, по большей части зелёная, местами пожухлая, камни, торчащие из земли. — Колдунам не ставили кресты, – сказал Костя, – их придавливали тяжёлым камнем, чтобы не вставали. Пока Костя пересказывал то, что слышал в детстве от деда, Женька подошёл к одной из могил. Валун на ней был поменьше, он уже наполовину врос в землю, а рядом с валуном из земли торчал толстый кол. Женька на мгновение задумался, а затем, повинуясь какому-то смутному внутреннему порыву, вырвал кол из земли. В ту же секунду по поляне пронёсся порыв ветра, который пригнул траву и встряхнул листву деревьев, заставил ворон закаркать во всё воронье горло и стих. Женя подержал несколько секунд кол в руке, затем бросил на землю и пошёл к друзьям, что обсуждали что-то неподалёку. Они не обратили никакого внимания на порыв ветра. А зря. Глава 2. Ужасы ночиПоследние лучи багрового солнца скользнули по верхушкам деревьев и исчезли за краем земли. Ночь медленно, но верно начала опускать своё тёмное, непроницаемое покрывало на лесное кладбище. С другой стороны небес восходила ещё не полная, но уже довольно жирная луна.

Ребята засобирались домой, на лесном кладбище ночью жутко: странные звуки, тени, всё это пугает, а воображение начинает рисовать картины одна страшнее другой: что это там в кустах?Кости на ум пришли строчки из Пушкина:Нет, Костя ещё не побледнел от страха, но чувствовал, как в желудке образовался кусок льда, а сердце учащённо колотится в груди. «Только вурдалака не хватало для полного счастья» — Костя нервно оглянулся. Ребята шли молча, они заигрались, засмотрелись на могилы и не заметили, как наступила ночь, не заметили, как пролетело время. Успокаивало лишь то, что до посёлка, где они жили, чуть менее двух километров. Скоро они будут дома, сидеть перед монитором, рассматривать фотографии, сделанные на лесном кладбище, и со смехом вспоминать свои страхи. Вот уже и пошли относительно новые захоронения. Скоро они выйдут с кладбища. Серёжа отмахнулся от комара. Эти вампиры вылетели целой тучей после захода солнца. Лучик карманного фонарика, которым Серёжка освещал путь себе и компании, дёрнулся в сторону и на мгновение выхватил из темноты тёмный силуэт. Серёжа не видел его, он держал оборону от тучи комаров, но Женя, который смотрел в сторону, заметил его. От испуга сердце подскочило к горлу, и Женя вскрикнул, после чего выдохнул: «Господи Боже, кто там?». Компания от страха аж присела, Серёжа направил свой фонарик во тьму. Луч ощупывал ветки, скользнул по покосившемуся кресту, осветил лесную подстилку на земле. Секунды тянулись мучительно медленно. Одна, вторая, третья секунда, а луч фонарика в полной тишине продолжал шарить по кустам. — Здесь так… тихо, – подал голос Антон. Тишина, казалось, была осязаемой, неестественной, будто уши ватой заложило. — Что ты видел? – Обратился Серёжа к Жени. — Там кто-то был, – ответил парень. — Показалось тебе, – Серёжа повернулся, чтобы идти к дому. Луч фонарика скользнул по траве и… выхватил тёмный силуэт. Он был в другой стороне, совсем не там, куда вглядывались мальчишки. Пока они смотрели во мрак, силуэт их обошёл. Ребята остолбенели от ужаса, фонарик плясал в руках Серёжи, и его луч метался туда-сюда по тёмной фигуре, которая явно не была человеком, не могла им быть. Истлевший, старый костюм, тёмные волосы, жутко худое, высохшее лицо, похожее на череп. Но не столько это всё выдавало в нём чудовище, сколько глаза, светящиеся во мраке зеленовато-голубым цветом. Строчки всплыли в голове в голове Антона, как пробка в стакане с водой, вот на что похожи его глаза — на звёзды. А затем в его голове начала играть медленная, успокаивающая, усыпляющая музыка, то же самое чувствовали и другие ребята. Сквозь музыку в голове Антона пробилось: «Он нас гипнотизиру…», но слова потонули в мелодиях вальса, который начал играть в голове. Женя начал качаться, его ноги стали ватными. Сделав шаг назад, он запнулся о корягу и упал. Звук упавшего тела вернул ребят к действительности, нарушив чары мертвеца. Дико взвизгнув, компания бросилась наутёк, в десяти метрах позади них бежал Женька. Упав, он вскочил как ужаленный, но бежать было трудно, ноги были ватными и плохо слушались, да тут ещё, как назло, кругом были корни и оградки могил. Запнувшись об очередной пенёк, Женя мешком упал на землю. Позади него раздались шуршащие шаги и голос: «Ты освободил меня». Глава 3. МетаморфозыЛунный свет, он перетекал по траве, собирался в лужицы на свободных от деревьев участках кладбища, лёгкий туман стелился по земле. Мир спал, не спала лишь какая-то ночная птица, одиноко кричащая где-то в вышине деревьев, но на её крик никто не отзывался, птица вспорхнула, пронеслась над лежащим в траве подростком и скрылась во мраке за деревьями. Женя открыл глаза и несколько минут смотрел на звёздное небо, а оттуда, с высоты, на него смотрела неполная, но жирная жёлтая луна. «Где я?». Парень попытался подняться, но в ответ на все его усилия тело лишь вяло шевелилось. Из-за сильной слабости он не смог даже приподняться. Женя с трудом повернул голову и огляделся, насколько это было возможно. Он лежал на поляне, залитой светом луны, не знал, где он, как он сюда попал и что вообще случилось. Он силился вспомнить, вспомнить, что произошло, но не мог. Весь сегодняшний день словно вырезали ножницами из его памяти, он вспомнил только то, что утром был на речке, что течёт невдалеке от посёлка, и… из глубин его памяти всплыл тёмный силуэт с зеленовато-голубыми мерцающими глазами. Женя опустил голову на траву и только сейчас ощутил металлический привкус во рту. Кровь. «Ударился лицом, когда упал. Разбил губы». Женя провёл языком по губам – они были целы. «И почему теперь две луны, одна на месте, а другая прыгает и мечется? Нет, это не луна, это…» — поток мыслей оборвался в его голове. Луч фонарика выхватил лежащего на траве подростка. «Он здесь!» — прокричал мужской голос. К мальчику подбежали несколько мужчин, и один из них взял парня на руки. «В больницу его, быстро!»Серёжа, Костя и Антон бежали с кладбища так, будто за ними гнался сам дьявол, по сути, так оно и было. Друзья одним махом перепорхнули через забор и, лишь когда до посёлка оставалось метров триста, заметили, что Жени с ними нет. На секунду остановились, судорожно соображая, что же делать: бежать домой или вернуться назад? Назад? Нет, ни за что, там же этот! Друзья побежали в посёлок. Надо рассказать всё взрослым, нужно поднять на поиски соседей-мужиков. Взрослые выслушали перепуганных насмерть ребят. Нет, они не поверили в то, что на кладбище на них напала какая-то нечисть, скорее всего, это был какой-нибудь псих или сатанист, коих развелось в последнее время немеряно, а раз так, то нужно звонить в полицию. Уже через час поселковские мужики совместно с нарядом ППС (патрульно-постовой службы) и сотрудниками дежурной части отправились на кладбище. Час – это очень много, это шестьдесят минут, три тысячи шестьсот секунд. За это время маньяк мог сделать с мальчишкой всё что угодно и сколько угодно раз. Досчитайте медленно до десяти и подумайте, сколько раз за это время можно убить человека. Нервы у всех членов поисковой группы были на пределе, люди надеялись, что Женя убежал от этого маньяка и спрятался где-нибудь. Мальчика нашли, но не на лесном кладбище, а примерно в трёх километрах от него на лесной поляне. Видимо, убегал от этого сумасшедшего, кого дети приняли за ожившего мертвеца, да потерял ориентацию и рванул в другую сторону от посёлка. Мальчик лежал на траве. Быстрый осмотр не выявил никаких серьёзных травм, но парень находился в состоянии шока, взгляд расфокусирован, тело сотрясала дрожь при бледности кожи, которая к тому же была холодная на ощупь. Всё это вызывало серьёзные опасения за его жизнь и здоровье. Женю положили на заднее сиденье полицейского внедорожника, который подъехал спустя несколько минут и увёз его в больницу за рекой. Врачи также не обнаружили никаких серьёзных травм и ранений. И это было очень странно, поскольку эти же врачи диагностировали у подростка большую кровопотерю, которая только чудом не привела к смерти. На шее подростка были обнаружены две глубокие царапины, вероятно, ободрался о колючие кусты, когда убегал. Но через эти царапины никак, ни при каком раскладе не могло вытечь столько крови. Странно. Оперуполномоченный, который посетил Женю на следующий день, также ничего не смог от него добиться. Женя ничего не помнил, за исключением тёмного силуэта со светящимися глазами. Полицейский записал описание этого «ночного нарушителя» в блокнот, подчеркнув два слова «мерцающие глаза», затем сделал пометку на полях «Глюки?». Погрыз кончик авторучки и, пожелав Жене скорейшего выздоровления, вышел из палаты. Ещё до визита к Жене полицейский опросил Жениных друзей. Те рассказали, как они пришли на кладбище, а затем на них кто-то напал. Мальчишки описали почти то же самое, что и Женя, только более подробно. Ребята ещё припомнили бледную кожу и лицо, смахивающее на череп. Опер стоял на пороге больницы, размышляя: «Нет, скорее всего, не глюки. Скорее всего, какой-нибудь тощий наркоман или какой-нибудь дьяволопоклонник. Второй вариант, скорее всего, верный, ибо зачем наркоман попрётся на кладбище? Ну, разве что только под кайфом. Лови его теперь, ищи свищи. Да и даже если поймаем, что мы ему предъявим? Что он своей страшной рожей насмерть перепугал мальчишек, гулявших допоздна на кладбище? Так ведь нет в уголовном кодексе статьи за это. Нет». Полицейский сплюнул под ноги и зашагал к своей машине. Женя шёл, оглядываясь по сторонам: тьма, покосившиеся деревянные кресты, лесная подстилка пружинила под его ногами. В воздухе витал запах сырости, запах плесени, запах сырой древесины, запах гниющей плоти, запах смерти. Сквозь деревья пробивался свет жёлтой луны, он снова был здесь, на лесном кладбище. Сзади послышались шуршащие шаги. «Это он, он, это ОН» — Женя захотел бежать, но ноги будто свинцом налились, тогда парень оглянулся: позади него стоял волк, огромный, и его глаза светились голубовато-зелёным цветом. Женя зажмурился, чтобы не видеть этот ужас. Прошла секунда, две, три – ничего не происходит, подросток открыл глаза и увидел вместо волка того самого мертвеца, которого видел в тот день, когда в панике вместе с друзьями убегал с кладбища, но с мертвецом произошли изменения. Если тогда он был похож на скелет, обтянутый кожей, то теперь на нём появилась плоть. Теперь он стал больше похож на живого человека, за исключением светящихся глаз и бледной, почти синюшной кожи он ничем не отличался от живого человека. Женя вскрикнул и уставился в темноту. Это был сон, просто сон. Прошла уже неделя, как его выписали из больницы, физическое его состояние улучшилось, но психическое только ухудшалось, и этот кошмарный сон! Впервые он приснился в первую же ночь после выписки и с этого раза стал сниться каждую ночь. И всегда, проснувшись, парень чувствовал страшную слабость и головокружение. Женя встал с кровати и, шатаясь, подошёл к столу, щёлкнул выключателем лампы, после чего посмотрел в зеркало. Из зеркала на него смотрело бледное, измождённое лицо с синими кругами под глазами. Да ещё эти царапины на шее! Пока он был в больнице, они почти зажили, а сейчас они вновь были свежие, будто их нанесли не далее чем час назад. Подросток старался гнать от себя эти мысли, но сейчас, глядя на свое отражение в зеркале, вынужден был признать, что с каждым днём ему всё хуже. С каждым днем он слабеет, а этот мертвец, монстр, вампир или кто он там с каждым сном становится всё сильнее, оживает и молодеет. Женя снова лёг на кровать: «А вдруг это не сон, вдруг всё это на самом деле? Да нет, сон, он же не был на кладбище, он проснулся в кровати. А царапины? Вечером они были покрыты корочкой из крови, а сейчас они снова кровоточат, у тебя же нет ногтей, ты не мог их сковырнуть». Женя снова уснул тревожным сном, мертвец с кладбища ему не снился. Женя сидел на кухне у Кости и тупо смотрел в окно, на столе остывал чай. — Бутерброды с паштетом тебе сделать? — Костя поднялся и извлёк из хлебницы буханку свежего хлеба. Женя кивнул, хотя есть не хотел и, помолчав немного, заговорил:— Этот кладбищенский тип, он сводит меня с ума, снится каждую ночь, и это как бы и сон и явь одновременно. Понимаешь?— Не совсем, — Костя облокотился на мойку. – Как это ты не понимаешь, сон это или нет?— А вот так. Вроде и сон, но ощущения, что это всё на самом деле. Я чувствую запахи во сне, чувствую боль, страх. Эти сны, они реальны, и всегда я чувствую себя после этих снов, как разбитая калоша. Костя отлепился от мойки, прошёлся до холодильника, достал шпротный паштет и начал его открывать. — Этот чувак обновляется каждую ночь, – Женя продолжал свой рассказ. — Как это обновляется? – Костя не глядя открывал банку консервным ножом. – Как Винда перезагружается, что ли?— Даже не знаю, с чем сравнить, но с каждым сном он всё моложе, а мне с каждым днём в…, — рассказ Жени прервал вскрик его друга. Открывая банку, Костя случайно порезал руку об её острый край, на пол упала капля крови. Женя почувствовал, что в его груди сердце заколотилось как бешеное. Кровь, кровь, запах крови сводил его с ума, заполняя всю его голову и вытесняя из неё все остальные мысли. — Черт подери! – Костя схватил чистое полотенце для посуды и прижал его к руке, после чего полез в шкафчик за перекисью. Роясь в шкафчике, он не видел, что Женя не может оторвать глаза от его пораненной руки, что его друг, будто дикий зверь, принюхивается к запаху крови. Женя пытался бороться с этим наваждением, он понял, что если сейчас же не сбежит отсюда, то он, будто дикий волк, загрызёт друга зубами, вцепится в горло и это самое горло перегрызёт. Женя вскочил так, будто на него кипятком плеснули, как реактивный пронёсся по дому и выскочил на улицу. Ему вслед нёсся крик: «Куда тебя понесло?». Женя бессмысленно брёл по дороге невдалеке от посёлка, ведущей к Телецентру. Он старался не глядеть по сторонам, а в его голове роем падальных мух кружили мысли: «Я чуть не убил Костяна, в прямом смысле чуть не сожрал. Кровь, меня свёл с ума запах крови. Что это может быть? И эти сны, чертовы сны, снящиеся каждую ночь. Хорошо, что Серёжка с Антошкой уехали вскоре после ночной той прогулки. Один к родственникам на Урал, а другой в лагерь. Они там будут в безопасности от этого кошмара». Женя остановился, секунду постоял с опущенной головой, а затем посмотрел прямо. Перед ним была церковь, её купола блестели в лучах заходящего солнца. Женя и не заметил, как прошли несколько часов, и наступил вечер. Закат. Несколько секунд подросток смотрел на золотые купола, блестящие кресты, а затем прошёл мимо. Он не верил в Бога, рос в семье атеистов и именно по этой причине не мог рассказать родителям про сны, так же, как не сможет рассказать про сегодняшний случай. «Даже если Бог и есть, он не станет помогать мне» – шёпотом проговорил Женя. Мальчик прошёл вдоль деревянного забора, огораживающего стоящий на отшибе дом и поросшего зелёным, вьющимся плющом. Там за забором была небольшая ложбина, по дну которой тёк прохладный ручей, звенящий по камням и поющий свою песню склонившимся над водой ивам. Вода в ручье горела огнём и рассыпалась багровыми искрами, отражая лучи заходящего солнца. «Встанет солнце над лесом, только не для меня» — с тоской подумал Женя, он не знал, умрет он или ещё что. Из сложившейся ситуации он видел несколько выходов: или он просто по-настоящему сойдёт с ума и окажется в психиатрической больнице, или его убьёт этот призрак, что приходит по ночам во снах, или… Женя тряхнул головой, отгоняя мысли. Нет, самоубийство он совершать не станет, не станет и всё!Мальчишка ещё раз взглянул на воду, хотел подняться, чтобы идти домой. И не смог даже пошевелиться: страшная слабость навалилась на него, полностью лишая способности к передвижению. Кошмарные сны с ходячим мертвецом, которые снились ему в последнее время, были не единственной странностью, которые Женя замечал за собой. Были и другие. Изо дня в день на закате на него накатывала страшная слабость, полностью лишая сил, и эта слабость проходила без следа, едва последние солнечные лучи скрывались за краем земли. Сон приходил только к утру, он пробовал бороться со сном, но сон всегда был сильнее, а во сне, во сне приходил ОН, после чего Женя просыпался в холодном поту, царапины на шее кровоточили. Вскоре подросток вновь засыпал и обычно спал до обеда вообще без снов, этот странный цикл повторялся каждый день. Когда Женя пришёл в себя, было уже темно. Лишь узкая светлая полоска виднелась далеко на западе, там, где небо соприкасалось с землей. И как и всегда после вечерней отключки Женя чувствовал себя отлично, будто второе дыхание открылось. Подросток огляделся по сторонам и заметил ещё одну странность: в темноте он видит довольно отчётливо. Женя направился в сторону посёлка, размышляя на ходу: «Вот приду сейчас домой, а дальше что? Около трёх ночи захочу спать, усну, а затем опять придёт Этот во сне, хотя я всё меньше уверен, что это сны. Это реальность. А может, вообще не возвращаться домой?». Женя остановился, огляделся по сторонам: усыпанное звездами небо, колышущиеся под лёгким ночным ветром травы, уснувший посёлок на противоположном склоне холма, да там, вдалеке, большой город сияет огнями, как новогодняя ёлка. От созерцания окружающего мира Женю отвлекло шуршание травы за его спиной. Мальчик оглянулся. В прошлом году Женя был в зоопарке того большого города, что сияет огнями вдалеке, и в том зоопарке он видел полярных волков, огромных белых зверей, которые ходили по клетке взад-вперёд. Оглянувшись, Женя увидел огромного волка, у страха глаза велики, но мальчик мог поклясться, что этот зверь крупнее тех полярных волков. Вол смотрел на Женю своими голубовато-зелёными, мерцающими в темноте глазами, и эти глаза показались подростку убийственно знакомыми. Это глаза того самого монстра, которого он с друзьями видел на кладбище, эти глаза он видел в своих снах. Волк словно читал его мысли, Женьке казалось, что эти глаза видят его насквозь. Зверь разогнулся и встал вертикально, морда исчезла, превратившись в лицо, лапы — в руки. Перед Евгением стоял мужчина лет тридцати на вид. Выглядел он абсолютно как человек, лишь яркие голубовато-зелёные глаза выдавали в нём того самого живого мертвеца с кладбища. Дико заорав, Женя бросился бежать вниз по склону. Сделав чуть более десяти шагов, Женя упал и кубарем покатился вниз. Едва оказавшись внизу, парень вскочил на ноги и начал быстро вбираться по пологому склону противоположного холма — там посёлок, дом, спасение. Спасение ли? Преследующий его монстр не стал бежать по склону, он спускался вниз длинными прыжками, как кенгуру, за один прыжок покрывая добрые десять, а то и пятнадцать метров. Спустившись вниз, вампир начал подниматься вслед за Женькой, передвигаясь скачками, как животное, отталкиваясь ногами и приземляясь на руки, после чего делал очередной прыжок, в человеческом своём обличии он взбирался вверх по склону, как волк. На вершине холма мальчик и преследующее его чудовище оказались одновременно, и тут раздался звон. Сперва Женя решил, что это у него в голове от перенапряжения звон и удары, но вампир, который уже приготовился схватить свою жертву, повалился на траву, зажимая руками уши. Бом-бом-бом-бом. Церковь. Это звенят колокола находящейся неподалёку церкви, возвещая полночь. Вампир корчился на земле, судя по всему, звон церковных колоколов причинял ему боль. Женя бросился со всех ног в посёлок. Нужно было успеть, пока эта ночная тварь не пришла в себя. И он успел!Весь следующий день прошёл как в тумане. Женя помнил его кусками, помнил, как пришёл домой, помнил, как мать смотрела на его перепуганное лицо, расспрашивая, что случилось. Он не рассказал, да и что он мог рассказать? «Мам, я тут отрубился ненадолго у ручья, а когда пришёл в себя, повстречал волка размером с телёнка, который взял да обернулся мужиком, после чего гонял за мной по холмам, передвигаясь то кенгуряцкими прыжками, то волчьими скачками. И знаешь, мама, он едва меня не сожрал, но тут колокола зазвонили, и у него голова разболелась». Шизофренический бред. Сто процентов ему не поверят, а если и поверят, то хуже для него. Ибо тогда родители на сто процентов будут уверены, что у их сыночка после того ночного происшествия съехала крыша, окончательно и бесповоротно. Также помнил и то, что, проснувшись ближе к обеду, он и сам начал сомневаться в том, что вчерашние события были реальностью, а не очередным ночным кошмаром. И вот снова наступил вечер, и цикл повторился: слабость на закате, глубокий сон и пробуждение ближе к полуночи. Только в этот раз он проснулся не сам, подростка будто кто-то толкнул в бок, Женя встал. Темнота. Его комната погружена в густую темноту, лишь фонари, горящие на улице посёлка, немного разгоняют её. По двору его дома стелился туман, белёсый, словно молоко разлили в воздухе, очень густой у самой земли, а ближе к крыше становился призрачным, таял. Что-то заставило Женю открыть окно и вылезти на улицу. Мальчик ступал босыми ногами по прохладной земле, чувствуя стопами мягкую траву и острые камешки. В Жениной голове играла музыка, тихая, успокаивающая, подавляющая страх и лишающая способности трезво соображать. Из тумана к Жене подошёл мужчина, одетый в брюки и рубашку с завёрнутыми рукавами. Это был он, тот, который гонялся за ним вчера, только вот глаза у него не светились совсем, теперь он уже вообще не отличался от человека. Женя почувствовал, что потерял способность двигаться. Окружающий мир в его глазах начал терять чёткость, стал расплываться. «Сон это или явь?» — пронеслось у Жени в голове. На секунду он ощутил страх, но пришло забвение, и наступила темнота. Глава 4. ЗнахаркаЖеня брёл, как зомби, по посёлку, с трудом переставляя ноги. Ему уже было всё равно, куда идти, зачем, мир потерял для него цвета. Сегодня он окончательно убедился, что всё это не сны, это реальность. Сегодня он проснулся в кустах на своём огороде, он лежал на грядке под чёрной смородиной. Где-то далеко на востоке занималась заря, а внизу у подножья холма и над рекой поднимался предрассветный туман. Почему-то Женя почувствовал, что ему нужно спрятаться от зари, что она опасна для него, он не мог этого объяснить, он просто это понимал на подсознательном уровне. С трудом поднявшись на ноги, он прошёл в дом. Если вчера он боялся рассказать всё происходящее с ним родителям, боялся психиатра и сумасшедшего дома, то сегодня ему было всё равно — дурдом так дурдом. «Интересно» — размышлял он — «родители правда ничего в упор не замечают? А как им замечать, если они дома бывают только вечером, несколько часов, да утром один час. День на работе, ночью дрыхнут». — Женя!Подросток остановился в ступоре. «Интересно, меня кто-то позвал, или это у меня в голове голоса?»— Женя!Парень остановился, оглянулся и увидел свою соседку, бабу Раю. Та подошла к нему, посмотрела на него внимательно, вглядывалась несколько секунда, а затем произнесла:— Ты не заболел? Вид у тебя убитый. Женя смотрел на неё практически невидящими глазами, плохо соображая. В небесной выси светило полуденное солнце, припекая Жене голову. В соседском саду где-то на дереве чирикала птичка, тёплый ветер шелестел травой и гнал по небу стада кучевых облаков. Женя забыл про соседку, стоящую перед ним. Он растворился в окружающем мире, а потом начал хихикать, осел на землю и выдавил из себя:— Я схожу с ума, у меня крыша едет. Эти слова были не для бабы Раи, парень говорил их в пустоту. Чьи-то сильные руки подхватили его под мышки и подняли с земли. «Вот и всё, это Он пришёл, это конец». Но, разлепив веки, он увидел не то ночное чудовище, а соседку, тащившую его на скамейку, что была у дома. — Сегодня я проснулся в кустах. И я чуть Костяна не съел. От Кости чуть не остались одни кости. И эти сны — это не сны. Он ходит ко мне!Баба Рая слушала эти бессвязные изречения, после чего сказала:— Может, на тебя наколдовал кто?— Он ходит каждую ночь. Он молодеет. — Пошли, – баба Рая подняла Женьку со скамейки. – Пошли со мной. — Пошли? Куда? Я не хочу никуда идти. Думаешь, я свихнулся совсем?— Нет, не думаю. Пошли на остановку. В посёлке за рекой живет знахарка, она сможет тебе помочь. Но медлить нельзя, иначе ты погибнешь. И они пошли. Странная парочка: старая, но ещё бодрая женщина семидесяти пяти лет на вид и четырнадцатилетний подросток, едва переставляющий ноги, которого она тащила под руку. Со стороны могло показаться, что это бабушка тащит своего непутёвого, пьяного внука домой, но на самом деле всё было гораздо страшнее. Знахарка сидела за столом и смотрела на мальчика, сидящего напротив. Он только что закончил свой малосвязный рассказ. Помимо их двоих в сельском трёхкомнатном доме находились ещё два человека: темноволосый крупный мужчина, сорока лет на вид – сын знахарки, Степан, и баба Рая, которая и привела сюда Женю, но они находились в другой комнате. Женя, когда ехал сюда, думал, что увидит что-то наподобие жилища бабы Яги из сказки. Но это оказался обычный сельский дом с самой обычной обстановкой: иконы в красном углу, там же чадит лампада, пенал на кухне, где стояли банки с сушёными травами, антрисоль под потолком, на ней, скорее всего, всякое барахло. Обычный стол, за которым они сидели, и сама знахарка – как оказалось, она младше бабы Раи на пять лет. И никаких магических шаров, карт таро, чёрного кота и не менее чёрного ворона. Тамара Никифоровна, знахарка, поднялась и, взяв Женьку за подбородок рукой, повернула его голову в сторону, стараясь получше рассмотреть незаживающие царапины на его шее.

— У, присосался-то как к тебе дьявол кладбищенский! – Сказала Тамара Никифоровна, отпуская подбородок Жени. — Кто он? – Женя в глубине души знал ответ на этот вопрос, но хотел, чтобы это кто-то подтвердил. — Он не мертвец, но и не живой, – ответила знахарка. – Он не человек, был когда-то человеком, потом умер, а потом стал таким. Он может оборачиваться разными животными. Волком, например, может подчинять людей своей воле, подобные существа могут даже управлять ветрами. — Он вампир?— Да, вампир, – знахарка прошла в другую комнату и вернулась оттуда с книгой в кожаном переплете. – На тебе его метка, он отметил тебя. Вижу, ты не понял? Он сделал тебя подобным себе, завладел твоим телом и разумом. Ты пока человек, но после смерти воскреснешь в первую же ночь после похорон, но это уже будешь не ты. — Я уже думал об этом, он укусил меня, а укушенные становятся вампирами. Я это знаю. — Всё гораздо сложнее, – ответила Тамара Никифоровна. – Укушенные либо просто умирают, ибо упырь высасывает из них всю их жизненную силу и кровь, делает он это не сразу, а постепенно. Либо вампир оставляет их в покое, найдя новую жертву. Чтобы стать вампиром, нужно, чтобы вампир провёл над человеком специальный ритуал. Он с тобой это сделал, видать, так он тебя отблагодарил за своё освобождение. — Вы можете мне помочь?— Не знаю, – честно ответила знахарка. – Но всё что смогу, всё сделаю. И Тамара Никифоровна открыла книгу. Приятный на вид мужчина в рубашке с закатанными рукавами и брюках не спеша прогуливался по посёлку, смотрел по сторонам и уже собрался было зайти в продуктовый магазин, как вдруг вздрогнул, словно от удара хлыстом. «Моя добыча ускользает от меня, кто-то пытается освободить этого мальчишку, снять с него мой подарок!» Никто из прохожих не заметил, как глаза мужчины вспыхнули зелёными огнями, вспыхнули и погасли. Мужчина принюхался к воздуху, повёл носом, словно зверь, вынюхивающий добычу, а затем побежал. Побежал к автобусной остановке, к той самой, на которой сели в автобус Женя и баба Рая, а затем припустил по дороге. Он знал, куда бежать, он бежал на запах по следу, словно волк. Тамару Никифоровну от чтения заговоров отвлёк собачий лай, её пёс буквально надрывался лаем. Знахарка глянула на красный угол: пламя лампады дёрнулось и погасло, а фитиль начал чадить. — Он здесь, – сказала знахарка после нескольких секунд молчания. Женя выглянул в окно и увидел Его. Калитка была закрыта, но тем не менее чудовище стояло прямо в огороде и смотрело на окна. Женя отпрянул от окна и выдохнул:— Как он мог прийти, сейчас же день!— Он не боится солнца, — ответил сын знахарки. – Лишь первые лучи рассвета могут его обжечь. Сидите и не высовывайтесь, он не сможет войти. Несколько секунд ничего не происходило, лишь пёс надрывался во дворе, затем лай пса стал особенно громким. Вампир подошёл к псу и посмотрел ему в глаза. Пёс заливался лаем, он чуял, кто это есть, пёс был готов броситься на это чудовище и рвать его зубами, рвать на куски, но цепь не давала ему это сделать. Вампир подошёл к двери дома, после чего обрушил на неё град ударов. Буквально через двадцать секунд ему удалось снять деревянную дверь с петель, но ему не удалось переступить через порог. Что ж, он найдёт способ, как выкурить из дома добычу и эту ведьму. Она пожалеет, что ввязалась в это дело! Быстрым шагом вампир пошёл к собачьей конуре. — Он не уходит, – Рая выглянула в окно. — Стоит перед конурой. — Ему придётся уйти, – ответила Тамара Никифоровна. — Скоро закат, закат для него — час бессилия. На время заката он должен вернуться в свою моги…Звон стекла, окно в комнату, где сидели все четверо, разлетелось вдребезги, и на пол тяжело шлёпнулось тело пса знахарки. Чудовище в человеческом обличье поломало псу шею, а потом швырнуло в окно. Баба Рая взвизгнула и начала неистово креститься, а Степан прошёлся в кладовку и взял ружье, он знал, что этим вампира не остановишь, но с оружием в руках спокойнее. Степан загнал в стволы патроны. Вампир встал перед окнами и заорал что есть мочи. От его крика все окна на обращённой к вампиру стороне дома разлетелись на тысячи осколков, и эти осколки со скоростью пуль понеслись по воздуху, поражая всё, что оказалось на их пути. Чудовище наслаждалось произведённым эффектом, когда услышало звук с улицы, вампир повернул голову и увидел, как к дому, находящемуся чуть дальше по улице, подъехали «жигули». Из машины вышел мужчина средних лет и вошёл в калитку. В голове вампира созрел адский план. Не теряя времени, он быстрым шагом направился к машине, обошёл её вокруг, остановился сзади. Тем временем хозяин машины вышел из калитки и увидел незнакомого человека, стоящего рядом с его автомобилем. — Ты что тут торчишь? – Сказал мужик, и остальные слова застряли в его глотке.

Хозяин машины почувствовал, как его шатает, в его голове начала звучать спокойная тихая музыка, сменившаяся венским вальсом, а затем прозвучали слова: «Открой багажник». Не соображая, что делает, мужик вынул из брюк ключи и пошёл к багажнику, он уже не принадлежал себе, его разумом управлял упырь. Женя медленно вылез из-под стола. Там он, словно по мановению волшебной палочки, оказался, когда в разбитое окно влетел мёртвый пёс, и когда через минуту началось чёрт-те что, он был под столом, посему и пострадал меньше всех, его лишь легонько поцарапало стеклом. Тамара Никифоровна тяжело поднялась с пола, её лицо сильно посекло осколками, то же самое можно было сказать и про бабу Раю. Степан стоял в дверях и успел дёрнуться, стараясь нырнуть за дверной косяк, но не успел, всё равно ему посекло руку и плечо. Обитатели дома медленно приходили в себя от стеклянного обстрела, когда Рая выпалила:— Вы чувствуете? Что это за запах? Бензин!Тамара Никифоровна, пытаясь протереть глаза от крови, которая заливала ей всё лицо, выглянула в разбитое окно: кошмар и не думал заканчиваться. Вампир сосредоточенно плескал из канистры на стены дома бензином, потом зашвырнул и саму канистру в окно дома, после чего вынул из нагрудного кармана коробок, улыбнулся знахарке, чиркнул спичкой и отскочил от ревущего пламени, которое охватило стены дома. Пламя быстро распространялось по дому, вспыхнули занавески, затем огонь метнулся на обои, подоконник и деревянный пол. Пламя, будто живой зверь, пожирало дом. И ревело, ревело, а дым разъедал глаза, отравлял лёгкие, мешал нормально видеть и лишал способности соображать. Дом горел со всех сторон, монстр не поскупился на бензин. — Мама, выходи оттуда! – Степан поднял с пола бабу Раю и потащил к выходу, который тоже был охвачен огнём. Метнувшись в комнату, он схватил одеяло. — Когда проскочишь, сразу его сбрасывай, оно может загореться, – Степан накинул одеяло на бабу Раю и вытолкнул её через горящий дверной косяк. Тамара Никифоровна тем временем тащила Женю к выгоду, прикрывая собой от огня, его ноги практически не двигались. «Убей их. Убей их. Убей эту старуху» — это слова звучали в голове Жени, заполняли его разум, поднимались, как волны, и топили последние обломки его собственного я. Знахарка уже почти дотащила Женю до выхода, когда подросток вцепился в неё мёртвой хваткой, а затем со всей силы толкнул её в ревущую стену пламени. На секунду Тамара Никифоровна увидела его глаза, они были нечеловеческими, это были глаза волка. Падая, знахарка инстинктивно схватила Женьку за руку, увлекая за собой, эту сцену и увидел Степан. Он не понял, что произошло, но кинулся спасать мать и мальчишку. Из пламени выскочил Женька, одежда на нём горела, но он как будто не чувствовал это, с бешеной яростью он атаковал Степана, схватив его руками. Степан рванул назад и сумел вырваться из рук то ли мальчика, то ли новоявленного чудовища. Упав в угол, Степан несколько мгновений наблюдал как то, что было Женькой, мечется по комнате, а затем рухнули перекрытия, хороня под собой и Женьку, и Тамару Никифоровну. Степан понял, ему не спасти мать, но он должен спастись сам, у него есть одно очень важное дело. Степан успел выбраться из погибающего дома за несколько секунд до того, как тот рухнул полностью. А ещё через несколько мгновений раздался вой сирен пожарных машин, въезжающих на улицу, но тушить по большому счёту было уже нечего. Степан поднялся с земли. Несмотря на ожоги, он и не думал обращаться к врачам, по крайней мере, сейчас. Нужно сделать это дело, до заката один час, монстр вернулся в свою могилу, надо убить его до наступления полной темноты, расправиться с ним в час его бессилия. Он не должен дожить до ночи. Степан побежал, бежать было очень тяжело, но нужно было спешить, некогда раскисать, это всё будет потом, потом, когда он вобьёт этому вурдалаку в грудь осиновый кол. На соседней улице живёт кузен Степана – Пётр. У него машина, и он сто процентов поверит всему, что произошло, и не станет тянуть время. Степан бежал, стискивая зубы от боли и понимания того, что он не успевает. Глава 5. КрахПётр лежал на диване и смотрел телевизор, когда раздался стук в калитку, а затем крик: «Петруха, открывай! Скорее!». В этом крике было столько отчаяния, что Петруха взлетел с дивана, одним прыжком выскочил из дома, на ходу натягивая штаны. Открыв калитку, он увидел Степана с обожжённым лицом и руками и бегающими, лихорадочно блестящими глазами. — Что случилось? – Выдавил поражённый Пётр. — Петруха, брат, беда пришла! Вампир убил маму и сжёг дом. Петр стоял и молча смотрел на Степана, смысл сказанного вошёл в его уши, но ещё не полностью дошёл до разума. — Мамы больше нет! Она взялась отчитать мальчика, на которого вампир наложил свою печать, но эта тварь убила её и мальчишку и сожгла дом. Нужно убить его до темноты, до заката меньше часа, у нас мало времени. Я знаю, где он прячется. — Хорошо! – Пётр метнулся в дом, затем в сарай, Степан тем временем стоял у калитки. Пётр вернулся с большим ножом и двумя лопатами. Мужчины, не говоря ни слова, сели в стоящий у забора старенький ГАЗ-69 и поехали на лесное кладбище, что находилось в двух километрах отсюда. Пётр сразу поверил Степану, не хотелось ему верить лишь в одно — что тёти Тамары больше нет. Пётр поверил, потому что знал, чем занимается его тётя, видел много странных и страшных вещей. Много раз тёте Тамаре приходилось бороться с тёмными силами за какого-нибудь человека, становясь для этого человека последней надеждой, но теперь силы Мрака оказались сильнее. Пётр поверил, потому что очень много лет назад он сам встретился с ночной тварью. Вампиром. Ему тогда было девять или десять лет, город был ещё небольшой, ещё не взял их посёлок в клещи, а лес ещё не наступал на холмы. В то советское, спокойное время никто не слышал о серийных убийцах, никто не боялся ходить по улицам с наступлением темноты, а слова «маньяк» не было и в помине. Пётр возвращался тёплой летней ночью с вечерней рыбалки, и полная луна освещала ему дорогу. Едва Пётр отошёл от реки, как его догнала симпатичная молодая девушка. Догнала, спросила куда идёт, откуда и завела разговор про ночь, погоду, потом перешла на тему рыбалки, спросила: как вода в реке. Пётр отвечал, но мороз продирал по его спине, что-то в этой девушке было не так, он не мог понять, что именно. Но вдруг его осенило: была полная луна и не просто полнолуние. Ещё несколько дней назад отец сказал ему, что в ближайшее полнолуние луна подойдёт на минимальное расстояние к земле, как сейчас сказали бы, «суперлуние». Все окружающие предметы, в том числе и он сам, отбрасывали чёткие тёмные тени. Тени не было только от девушки, и Пётр знал, что это значит. Тётя Тамара говорила ему, что иногда ночами могут встречаться страшные существа. Они выглядят, как живые люди, очень красивы на лицо, но не отбрасывают тени, и их глаза мерцают, как звёзды. Они пытаются познакомиться, навязаться в попутчики, поговорить, а потом нападают. Тётя никогда не говорила слово «вампир», называя их «неумершими». Пётр взглянул в глаза девушки – они мерцали зеленоватым огнём. Ничего не говоря, мальчик побежал в находящийся поблизости небольшой лесочек. Девушка, зарычав, бросилась за ним, причём не бежала, а прыгала, отталкиваясь двумя ногами сразу, как кенгуру. Пётр залез в колючие кусты роз, а девушка почти до самого рассвета ходила вокруг них кругами. Лишь на следующий день от тёти Тамары Пётр узнал, что «неумершие» боятся шипов роз, которые оставляют на них незаживающие раны. ГАЗ-69 остановился у ограды кладбища, дальше ехать было невозможно. И дело не в ограде, которую этот старый, но мощный внедорожник мог просто повалить — начинался лес и хаотично расположенные могилы. Мужчины молча взяли лопаты, монтировку и нож, перелезли через ограду и отправились в центральную часть кладбища, туда, где были старые захоронения. А солнце тем временем опускалось всё ниже и ниже, всё меньше и меньше времени оставалось у Петра и Степана, тем сильнее было чувство, которое сжимало сердце Степана железным обручем, что они не успеют. Стояла просто звенящая тишина, даже ветер, казалось, замер в ожидании того, чем это всё кончится. Лишь вороны каркали на старом клёне, споря о том, что снова людям понадобилось в этом богом забытом месте. Вот и начались чахлые, больные, перекрученные деревца, вот и расступились они, выпуская людей на поляну. Вот и валун, наполовину вросший в землю, только кола не было, его выдернул Женька, да земля рядом с валуном была ввалена, будто могила провалилась. Пётр начал усердно копать, а Степан прошёл по поляне, выискивая очень нужное сейчас дерево на её окраинах. А вот и оно, это дерево. Осина. Степан отломил ветку и наскоро заточил её — вот и кол. Вернувшись к могиле, он взял лопату и принялся копать. «Не успеешь» — стучало в его голове. «Не успеешь!» Но мужчины продолжали копать. А тем временем там, в посёлке, пожарные уже закончили тушить то, что осталось от дома, и приступили к поиску тел погибших в огне. В тот самый момент, когда бабу Раю забирала скорая помощь, из дома на носилках вынесли в чёрном мешке тело Тамары Никифоровны. — Мальчик, – проговорила баба Рая, слова отзывались болью в её посечённом осколками лице. – Там был ещё мальчик. Женька. Через минуту скорая, взвизгнув сиреной, увезла бабу Раю в больницу, находящуюся в городе, а пожарные ещё несколько часов осматривали и ворошили дымящиеся и пахнущие гарью завалы дома, пытаясь найти мальчика, о котором говорила пострадавшая, но никакого мальчика они не нашли, лишь обуглившийся труп собаки обнаружился в груде досок. Когда солнце почти исчезло за краем земли, а густая ночная тьма начала поглощать лесное кладбище, стало ясно, что продолжать работу бесполезно. Гроба не было, гроб исчез. Тела тоже не было. — Сгнил, наверное, – в отчаянии сказал Пётр, вытирая пот со лба. — Нет, – ответил Степан. – Гроб, в котором лежит упырь, такой же вечный, как и сам упырь. Он не может сгнить, он не подвластен времени. Женя не говорил, что могила была провалена, значит, упырь вытащил из неё свой гроб и заблаговременно перепрятал. — Почвенный покров и дёрн не были нарушены, – возразил Петр. — Как он мог вытащить гроб из могилы, не нарушив его?— Не знаю, — сказал Степан, садясь на траву и закрыв голову руками, перепачканными землёй. — Не знаю. Знаю только, что он ускользнул от нас, и мы его не найдём. Мы опоздали. Всё кончено. Всё!И действительно, всё было кончено: вампир, обладая практически неотличимым от человеческого обликом, легко растворится среди людей. ЭпилогБогомол смотрел в упор на сидящую на листе муху и уже готовился схватить своими шипастыми лапками сонную добычу, когда мимо на скорости пронёсся автомобиль, и тугая волна ветра от него стряхнула муху с листа. Богомол недовольно проводил машину взглядом своих огромных глаз и пополз дальше по кусту, ища очередную жертву. По горной дороге, распарывая светом фар тёплую южную ночь, нёсся ГАЗ-13 «чайка» белого цвета, из его кабины доносилась громкая, но спокойная музыка, и что-то пели на английском языке. И эта песня с музыкой заглушали трескотню цикад да шум прибоя, шумевшего там внизу. За рулём автомобиля сидел мужчина лет тридцати на вид, в джинсовых брюках и белой рубашке, прицепив на голову тёмные очки.

Машина свернула к небольшому придорожному мотелю, носившему гордое название «Звезда морей». Мужчина остановился, расплатился за ночёвку и парковку, после чего подогнал «чайку» под окно своего номера и, подкинув в руке ключи, хотел было войти, как к мотелю подъехал «форд», за рулем которого была темноволосая женщина. Она также расплатилась за ночлег, после чего, подогнав машину, вышла из неё и извлекла из недр багажника здоровенный чемодан. Мужчина несколько мгновений смотрел на неё, а затем подошёл и мягко взял чемодан из её рук:— Позвольте я вам помогу?— Буду вам очень признательна, — ответила женщина. А высоко в небе светила полная луна, её свет серебрился и искажался в волнах тёплого моря, которые с шумом налетали на скалы, разбиваясь тысячами брызг. Женщина засмотрелась на море, пока мужчина отпирал дверь в её номер, и она не заметила, что он совсем не отбрасывает тени. Открыв дверь, мужчина на секунду замешкался, женщина улыбнулась:— Проходите!— Благодарю, — ответил мужчина, пропустил вперёд себя женщину и захлопнул за собой дверь. А утром, когда солнце взошло уже высоко и испепеляло окружающий мир зноем, мужчина вышел из номера, недовольно поморщился, одел тёмные очки, после чего открыл багажник своей машины и провёл рукой по земле, коей был наполнен весь багажник чуть ли не до верха. Затем любовно поправил какие-то доски, лежащие по периметру багажника, после чего обошёл свою «чайку», сел в кабину и, заведя двигатель, уехал куда-то на юго-запад. Он подумал о той женщине, что осталась в номере. Ближе к обеду она проснётся, будет пить таблетки от головной боли и будет недоумевать, откуда у неё глубокие царапины на шее. Мужчина улыбнулся и сосредоточился на дороге. Ему всё равно было куда ехать, у него не было какой-то определённой цели, ему нужны были лишь жертвы, на которые он охотился, словно богомол.