Жизнь и преступления самого жестокого серийного убийцы XX векаСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Анатолий Оноприенко — убийца необычный во многих отношениях. Ни один из серийников не удостоился «чести» иметь так много определений: «украинский Чикатило», «семейный убийца», «чернобыльский терминатор», «мистер — давай деньги!», «зверь», «братковичский маньяк» и др. Этот случай поставил немало вопросов, на которые пока еще нет ответов. Например, о мотивах, психологических причинах преступлений, характере патологии личности Оноприенко, если здесь вообще можно говорить о патологии. Несмотря на то, что общество было потрясено жестокостью серийного убийцы, мировая история подобных преступлений знает случаи даже более жестокие, глубоко патологического характера: с актами садизма, расчленением тел, некрофилии, сексуальных извращений, каннибализма и т. д. Например, ростовский маньяк Андрей Чикатило, с особой жестокостью убивший 53 человека, насиловал уже мертвые тела, выкалывал им глаза, отрезал жертвам половые органы. Или Сергей Ряховский, серийник из-под Москвы, «специализировался» на убийствах преимущественно женщин пожилого возраста, а потом совершал насилие над мертвыми…

Предисловие

В случае Оноприенко также поражает не количество жертв («украинский Чикатило» убил 52 человека), мировой криминалистике известны случаи более «масштабных» деяний. Например, «монстр из Анд» Педро Лопез, мировой рекордсмен-серийник, убил около 300 человек, преимущественно девочек и молодых женщин, или «адская команда» — Генри Ли Люкас и Оттис Тул — убили более 200 человек. Жестокость упоминаемых случаев объясняется сексуальными патологиями и клиническим садизмом убийц. У некоторых из них, например, как у Сергея Ряховского, было диагностировано органическое поражение мозга. В отношении же наличия патологии у Оноприенко имеются только предположения. Его действиями вряд ли руководили перверсивные сексуальные импульсы, либо компульсивные действия, когда преступник не в состоянии контролировать себя. Серийные сексуальные убийцы обычно не имеют нормальных длительных гетеросексуальных отношений, у них нет постоянного сексуального партнера, с лицами противоположного пола они чувствуют себя импотентами. У Анатолия Оноприенко таких проблем не было, он имел жену, любовниц, с которыми у него были нормальные длительные сексуальные отношения и которые до сих пор отзываются о нем как о хорошем любовнике. Жестокость действий Оноприенко заключалась прежде всего в хладнокровном расчете: он тщательно планировал свои действия, хотя жертв, как правило, специально не отбирал, убивал всех членов семьи, чтобы не оставлять свидетелей (впрочем, это логика любого опытного убийцы). К тому же он умерщвлял совсем уж маленьких детей, которые свидетельствовать против него не смогли бы (самой младшей жертве было всего 3 месяца). Таким образом, Оноприенко достаточно трудно отнести к какому-то одному типу убийц. Был ли он сексуальным маньяком? А может, он был «идейным» убийцей, который воображал себя мессией и выполнял на Земле, как утверждал сам Оноприенко, эксперимент? Или он был обычным уголовником, действовавшим из корыстных побуждений? Положительный ответ на последний вопрос неприятен для подавляющего большинства граждан, но не для профессионалов. У общества он формирует чувство вины от возможного понимания того, что окружающие Оноприенко люди породили в нем убийцу и так или иначе в дальнейшем толкали его на этот путь. А профессионалы могут на время забыть, что оноприенки будут еще не раз появляться в стране, что следовало бы уйти от упрощенных схем исследования таких случаев и попытаться предотвращать их. Дело Анатолия Оноприенко необычно еще и почти истерической реакцией общества на преступления серийного убийцы. В ходе следствия и судебного разбирательства в отношении Оноприенко уже работал принцип «презумпции виновности». Не только потерпевшие и свидетели, но даже юристы осудили его на казнь до оглашения приговора. Так, одна женщина-адвокат высказала мысль, что Оноприенко нужно было пристрелить еще во время ареста, «как бешеного пса», и не тратить денег на его содержание в тюрьме. Эту же мысль по телевидению выразил и следователь, который вел дело Оноприенко. Вероятно, здесь сказались не только низкое правовое сознание некоторых граждан, но и стадный страх даже не перед заключенным под стражу убийцей, но и перед осуждением общественности. Полуинстинктивные опасения заставляли почти всех взывать к мести: не только потерпевших, но и свидетелей и юристов. Очевидно, когда-нибудь эта реакция общества в свою очередь станет предметом изучения психологов и социологов. Со своей стороны, автор пытался, насколько возможно, абстрагироваться от своего личного отношения к случаю Оноприенко и понять причины появления убийцы, поставить перед всеми вопросы, может, и не самые удобные, но настоятельно ждущие ответов.

Родители

Биография Анатолия Оноприенко до совершения преступлений внешне была довольно-таки обычной. Но только внешне, а внутренне, психологически все его ранние годы сопровождались холодным отношением, даже жестокостью со стороны членов семьи и окружающих. Анатолий Оноприенко — убийца необычный во многих отношениях. Ни один из серийников не удостоился «чести» иметь так много определений: «украинский Чикатило», «семейный убийца», «чернобыльский терминатор», «мистер — давай деньги!», «зверь», «братковичский маньяк» и др. Этот случай поставил немало вопросов, на которые пока еще нет ответов. Например, о мотивах, психологических причинах преступлений, характере патологии личности Оноприенко, если здесь вообще можно говорить о патологии. Несмотря на то, что общество было потрясено жестокостью серийного убийцы, мировая история подобных преступлений знает случаи даже более жестокие, глубоко патологического характера: с актами садизма, расчленением тел, некрофилии, сексуальных извращений, каннибализма и т. д. Например, ростовский маньяк Андрей Чикатило, с особой жестокостью убивший 53 человека, насиловал уже мертвые тела, выкалывал им глаза, отрезал жертвам половые органы. Или Сергей Ряховский, серийник из-под Москвы, «специализировался» на убийствах преимущественно женщин пожилого возраста, а потом совершал насилие над мертвыми…

Предисловие

В случае Оноприенко также поражает не количество жертв («украинский Чикатило» убил 52 человека), мировой криминалистике известны случаи более «масштабных» деяний. Например, «монстр из Анд» Педро Лопез, мировой рекордсмен-серийник, убил около 300 человек, преимущественно девочек и молодых женщин, или «адская команда» — Генри Ли Люкас и Оттис Тул — убили более 200 человек. Жестокость упоминаемых случаев объясняется сексуальными патологиями и клиническим садизмом убийц. У некоторых из них, например, как у Сергея Ряховского, было диагностировано органическое поражение мозга. В отношении же наличия патологии у Оноприенко имеются только предположения. Его действиями вряд ли руководили перверсивные сексуальные импульсы, либо компульсивные действия, когда преступник не в состоянии контролировать себя. Серийные сексуальные убийцы обычно не имеют нормальных длительных гетеросексуальных отношений, у них нет постоянного сексуального партнера, с лицами противоположного пола они чувствуют себя импотентами. У Анатолия Оноприенко таких проблем не было, он имел жену, любовниц, с которыми у него были нормальные длительные сексуальные отношения и которые до сих пор отзываются о нем как о хорошем любовнике. Жестокость действий Оноприенко заключалась прежде всего в хладнокровном расчете: он тщательно планировал свои действия, хотя жертв, как правило, специально не отбирал, убивал всех членов семьи, чтобы не оставлять свидетелей (впрочем, это логика любого опытного убийцы). К тому же он умерщвлял совсем уж маленьких детей, которые свидетельствовать против него не смогли бы (самой младшей жертве было всего 3 месяца). Таким образом, Оноприенко достаточно трудно отнести к какому-то одному типу убийц. Был ли он сексуальным маньяком? А может, он был «идейным» убийцей, который воображал себя мессией и выполнял на Земле, как утверждал сам Оноприенко, эксперимент? Или он был обычным уголовником, действовавшим из корыстных побуждений? Положительный ответ на последний вопрос неприятен для подавляющего большинства граждан, но не для профессионалов. У общества он формирует чувство вины от возможного понимания того, что окружающие Оноприенко люди породили в нем убийцу и так или иначе в дальнейшем толкали его на этот путь. А профессионалы могут на время забыть, что оноприенки будут еще не раз появляться в стране, что следовало бы уйти от упрощенных схем исследования таких случаев и попытаться предотвращать их. Дело Анатолия Оноприенко необычно еще и почти истерической реакцией общества на преступления серийного убийцы. В ходе следствия и судебного разбирательства в отношении Оноприенко уже работал принцип «презумпции виновности». Не только потерпевшие и свидетели, но даже юристы осудили его на казнь до оглашения приговора. Так, одна женщина-адвокат высказала мысль, что Оноприенко нужно было пристрелить еще во время ареста, «как бешеного пса», и не тратить денег на его содержание в тюрьме. Эту же мысль по телевидению выразил и следователь, который вел дело Оноприенко. Вероятно, здесь сказались не только низкое правовое сознание некоторых граждан, но и стадный страх даже не перед заключенным под стражу убийцей, но и перед осуждением общественности. Полуинстинктивные опасения заставляли почти всех взывать к мести: не только потерпевших, но и свидетелей и юристов. Очевидно, когда-нибудь эта реакция общества в свою очередь станет предметом изучения психологов и социологов. Со своей стороны, автор пытался, насколько возможно, абстрагироваться от своего личного отношения к случаю Оноприенко и понять причины появления убийцы, поставить перед всеми вопросы, может, и не самые удобные, но настоятельно ждущие ответов.

Родители

Биография Анатолия Оноприенко до совершения преступлений внешне была довольно-таки обычной. Но только внешне, а внутренне, психологически все его ранние годы сопровождались холодным отношением, даже жестокостью со стороны членов семьи и окружающих. Родился он в 1959 году в Украине, в небольшом селе Ласки Народичского района Житомирской области. Отец Оноприенко в 14 лет убежал на фронт, с войны возвратился сержантом, имел награды за храбрость. Работал кочегаром паровоза, шофером, пытался заниматься торговлей. Был дважды судим: первый раз за то, что украл кусок сала, второй — занял деньги у родственников и не вернул. В 70-х годах Юрий Оноприенко был осужден на поселение и проживал в городе Фролово Волгоградской области, где и умер. От первого брака он имел двоих сыновей: Валентина и Анатолия, однако оставил семью, когда младшему был только год от роду. Воспитанием сыновей отец не занимался, хотя позже переехал в Ласки с новой семьей — женой и сыном от второго брака Михаилом. Из-за этого безотцовщина Анатолий Оноприенко уже с самого раннего возраста подвергался унижению: его называли байстрюком, о чем Анатолий с обидой будет вспоминать в следственном изоляторе почти в сорокалетнем возрасте. Характер у Юрия Оноприенко вообще был тяжелый, и к сыну он относился часто не по-отечески жестоко. Анатолий вспоминал, как пьяный отец гонялся за ним вокруг хаты с криком «Убью!», а когда малыш спрятался в сарае, в бешенстве стал разбирать доски стенки, чтобы до него добраться. Мать Анатолия была простой крестьянкой, работала в колхозе свинаркой, дояркой и в поле. До сих пор в Ласках ее вспоминают добрым словом как кроткую и роботящую женщину. Довольно-таки в позднем возрасте (старшему сыну Валентину было тогда 13 лет) и уже больная она родила Анатолия. Потом ей долго нездоровилось, и в конце концов она, по словам Валентина, умерла 15 сентября 1962 года от сердечной недостаточности. Впрочем, существует версия, изложенная бывшей воспитательницей Анатолия в детдоме журналисту Петру Тарасюку, будто бы мать Толи зарубил топором Юрий Оноприенко на глазах у младшего сына. Так это или нет, но свою мать Анатолий почти не помнит, зато хорошо помнит «добрые шершавые руки» своей бабушки и тети Насти, которые воспитывали его до того, как он был отдан в детдом. Жестокий серийник оказался способным на самые нежные сыновьи чувства: обоих уже умерших женщин, а также своего покойного дедушку он любит до сих пор, вспоминал, как ребенком плакал, когда продавали дом тети Насти.

Детдом

Напротив, особой любви ни к старшему брату, ни к отцу Анатолий, казалось бы, не испытывал, и на то были серьезные причины. После смерти первой жены отец не забрал малолетнего сына к себе. Он выплачивал алименты, вероятно, считал, что такой «заботы» достаточно и поэтому сделал вид, будто судьба сына его не касается. Валентин тоже не мог забрать Анатолия к себе: он женился рано, завел сразу 3 детей, а зарплату как сельский учитель получал небольшую — 130 рублей. По словам старшего брата, получалось, что сдать Анатолия в детдом родственников заставила жизненная необходимость, и внешне все выглядело, казалось бы, благопристойно. «Бабушка к тому времени заметно состарилась и за ней самой требовался уход. Мы с женой в школе простыми учителями работали. Денег не то что на себя — на детей не хватало. А Толька начал болеть. Резиновых сапог у него не было, и купить их не на что было, а год выдался больно уж противный — воды по колено. Хата не протапливалась — так и жили в сырой. У него начался ревматизм… Да и односельчане в глаза постоянно тыкали: что у вас Толька как босяк ходит — вечно голодный, холодный? Сдайте его в детдом — лучше ему там будет, государство всегда прокормит. А в детдоме, в селе Привитном, у моей однокурсницы мать директором работала, отец — завхозом. Так что отдавали его не в чужие руки», — вспоминал Валентин. Сам же Анатолий Оноприенко рассказывал об этом эпизоде из жизни несколько по-другому: «Еще одно яркое воспоминание — как отец и Валентин отправляли меня в детдом. Мне было, может быть, около семи лет… Брату тогда было около 20, отцу, значит, лет 37. Вот два молодых этих жлоба стоят и на меня, маленького, со всей дури орут: в детдом его! В детдом! Я эти слова запомнил на всю жизнь. Я не понимал, почему в детдом. Вроде бы есть отец и брат… Попал я в детдом, начал плакать…» Можно только представить себе, какая это была травма для детской психики. Даже спустя почти 35 лет Анатолий не мог забыть, что отец и брат так с ним поступили. Уже когда на счету Оноприенко было почти полсотни трупов, и душа его превратилась в ледышку, он, уходя из дома Валентина, злобно бросил брату: «Детдом я тебе никогда не прощу. Это из-за него я стал таким». «Каким, Толик? У тебя же все хорошо» — не понял тогда Валентин. «Потом узнаешь, все узнают», — пообещал Анатолий…И все же, вероятно, в юношеском возрасте Оноприенко еще не так ожесточился, потребность в любви еще перевешивала. Иначе зачем тогда семнадцатилетним он поехал далеко — в Россию, в город Фролово Волгоградской области повидать отца? Юрий Оноприенко был уже женат в третий раз, и Анатолия встретил прохладно. Узнав о том, что сын быстро потратил накопленные на книжке 800 рублей алиментов, он сильно его ругал. Втроем (вместе с новой женой отца) они пытались заниматься торговлей: ездили в Саранск Мордовской АССР, везя туда на продажу арбузы, а оттуда — картофель. В поездке Анатолий убедился, насколько мелочны его отец и мачеха. Когда младший Оноприенко «зажал» 10 рублей и жена отца их нашла, они оба обозлились на Анатолия, заявив: мы тебя кормим, поим, мы тебя приютили, а ты у нас деньги воруешь. Оноприенко-младший вспылил и был вынужден уехать; он не угрожал, но обиду затаил. И все-таки уже в 23-летнем возрасте самостоятельный, на собственной новенькой машине, он приехал к отцу с надеждой на примирение. Хотел тому даже машину подарить. Но когда приехал, его встретили холодные отцовские глаза и страх — Юрий Оноприенко боялся мести за безразличие и даже жестокость, которые допускал по отношению к сыну. Он так боялся, что даже притворился больным и слег в постель. Очень скоро Анатолий уехал и больше отца не видел…