Задумано было всё идеальноСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Ариадель (в миру — Саша) согласилась, что ради такого дела можно отойти от привычного образа сексапильной тёмной эльфийки в бронелифчике, здоровяк Орк (Костя, его звали Костя) вызвался изобразить ожившую фобию нашего общего друга. Мы ещё шутили, что грима уйдёт не так уж и много — экономия, все дела…Собственно, началось всё с дурацкой статьи о том, что страхи надо побеждать по принципу «клин клином вышибают». Вот боится твой друг змей, к примеру? Чтобы помочь ему справиться с постыдной фобией, надо просто при помощи ужей, пары садовых шлангов и записи шипения змеи заставить его испытать такой шок и трепет. Его жизнь после этого не станет прежней, но и страха в ней поубавится — главное, чтобы сценарий был хорошим, и техника не подвела, антураж ещё, сам собой. Тут, конечно, были и подводные камни. Целых два: как не пошатнуть здоровье жертвы, и как не потерять своё. С первым было не трудно — мы все подумали сразу о кандидате, который был идеален: Лёшок (ударение на О). Не Лёха, Лёша или Алексей — а именно так, с намёком. Лёшок был столь же патологически здоров, сколь и труслив. В дикий ужас его повергали порезы, придуманные рептилоидами, мировым правительством и дикторами новостных каналов болезни, плохие приметы, страшные фильмы, кошмары — и тому подобное. По этой причине он был частым гостем у участкового терапевта — Ирины Витальевны, которая приходилась тёткой Александре. От неё-то она и узнала, что парень Лёха не плохой, только… Зацикленный на своём здоровье и суевериях. Сашка даже распространялась на тему, что из-за таких род людской может скоро совсем угаснуть, ибо они с криком «Не для тебя мама орла растила!» и «Не для тебя моя роза расцвела!» разбегались от свободных и раскрепощённых дев, коим не чужды простые радости плоти. На крутого рукопашника Алексей тоже не смахивал — так что угрозы нашей тёплой компании не было и в помине…Тогда-то и родилась «гениальная» идея театральной постановки, в которой герою, если он, конечно, сможет перебороть дикий ужас, достанется сладкий приз. Очень и очень сладкий — чего уж греха таить, в нашей компании Александра давно была предметом жарких грёз и влажных снов. Сашу эта идея завела, и она вопреки ожиданиям согласилась, чем вызвала заочную ненависть к Лёшку всех тех, кто был без пары… Впрочем, сейчас я понимаю, что и её согласие, и кандидатура Лёхи взялись не на пустом месте. Возможно, это была симпатия, возможно, образ парнишки-недотроги будил в ней спортивный интерес. Но она не учла одного: в лучших своих мечтах обманулся задвинутый во френдзону студент-психолог Игорь. Он-то и вызвался написать сценарий и срежиссировать спектакль. Сюжет был незамысловат: за неделю до самого действа «случайно» столкнуть Ариадель в костюме пай-девочки с Лёхой, дать тому почувствовать себя героем (помочь книжки собрать упавшие, сумку тяжёлую донести — спасти Прекрасную Даму, одним словом). Затем — ещё пара встреч, на одной из которых будет озвучено приглашение на небольшую вечеринку в честь Саши. И вот тут начиналась вторая часть балета! «Вечеринка» должна была состояться на самом деле, но гостей было бы трое: Лёшок, «запертая в ловушке» Саша и Притаившийся-в-доме-мать-твою-за-ногу-эпичный-СТРАХ. Если Лёшок дерзнул бы пойти спасать Прекрасную Даму в дом, в котором происходит всякая жуткая фигня, мечется Орк с окровавленным молотком и раздаются крики самой Саши… Ну что ж, он бы по определению стал уже не Лёшком, а вполне себе смелым на всю голову мужчиной, которому Александра была бы готова «сказать большое человеческое спасибо» — как она выразилась. К этому времени нас всех уже не покидало ощущение, что она запала на парня, но хотела убедиться с нашей помощью, что делает стоящий выбор. Техническую сторону вопроса взял на себя Матвей — на нём был монтаж «вертушек» (распятий, которые должны были повернуться на 180 градусов), звуков — скрипы, стоны, крики (кстати, стоны-крики принесла Саша, скромно потупив накрашенные очи), включение-выключение освещения. Объектом операции «Хлюпающие ботинки» (никто не верил, что Лёшок останется равнодушен) выбрали дачу Орка — по его словам, она повидала некоторое дерьмо в этой жизни, и ушатать её сильнее, чем она была убита сейчас, не представлялось возможным. Мизансцена была проста — первый этаж должен был представлять собой обычную пасторальную картину — занавесочки, картиночки, распятия… Много распятий! Лестница наверх — и две комнаты: спальня, в которой предстояло лежать связанной, в «крови», соплях и слезах Саше, и туалет, откуда был должен вывалиться Орк в маскарадном костюме — под аккомпанемент вертящихся крестов и захлопывающейся и запирающейся на электрозамок двери. Ну а потом всё было бы предельно ясно, ху из ху: либо Лёшок как истинный герой вступает в схватку с Орком — тот терпит побои пару минут, потом ретируется (в этот вариант не верил никто), либо наш Ромео ломится в дверь (а она закрыта!) — и он вылетает ласточкой в окно, после чего — момент истины, Матвей врубает колонки и мы слышим вокальное творчество Александры. Ариадель (в миру — Саша) согласилась, что ради такого дела можно отойти от привычного образа сексапильной тёмной эльфийки в бронелифчике, здоровяк Орк (Костя, его звали Костя) вызвался изобразить ожившую фобию нашего общего друга. Мы ещё шутили, что грима уйдёт не так уж и много — экономия, все дела…Собственно, началось всё с дурацкой статьи о том, что страхи надо побеждать по принципу «клин клином вышибают». Вот боится твой друг змей, к примеру? Чтобы помочь ему справиться с постыдной фобией, надо просто при помощи ужей, пары садовых шлангов и записи шипения змеи заставить его испытать такой шок и трепет. Его жизнь после этого не станет прежней, но и страха в ней поубавится — главное, чтобы сценарий был хорошим, и техника не подвела, антураж ещё, сам собой. Тут, конечно, были и подводные камни. Целых два: как не пошатнуть здоровье жертвы, и как не потерять своё. С первым было не трудно — мы все подумали сразу о кандидате, который был идеален: Лёшок (ударение на О). Не Лёха, Лёша или Алексей — а именно так, с намёком. Лёшок был столь же патологически здоров, сколь и труслив. В дикий ужас его повергали порезы, придуманные рептилоидами, мировым правительством и дикторами новостных каналов болезни, плохие приметы, страшные фильмы, кошмары — и тому подобное. По этой причине он был частым гостем у участкового терапевта — Ирины Витальевны, которая приходилась тёткой Александре. От неё-то она и узнала, что парень Лёха не плохой, только… Зацикленный на своём здоровье и суевериях. Сашка даже распространялась на тему, что из-за таких род людской может скоро совсем угаснуть, ибо они с криком «Не для тебя мама орла растила!» и «Не для тебя моя роза расцвела!» разбегались от свободных и раскрепощённых дев, коим не чужды простые радости плоти. На крутого рукопашника Алексей тоже не смахивал — так что угрозы нашей тёплой компании не было и в помине…Тогда-то и родилась «гениальная» идея театральной постановки, в которой герою, если он, конечно, сможет перебороть дикий ужас, достанется сладкий приз. Очень и очень сладкий — чего уж греха таить, в нашей компании Александра давно была предметом жарких грёз и влажных снов. Сашу эта идея завела, и она вопреки ожиданиям согласилась, чем вызвала заочную ненависть к Лёшку всех тех, кто был без пары… Впрочем, сейчас я понимаю, что и её согласие, и кандидатура Лёхи взялись не на пустом месте. Возможно, это была симпатия, возможно, образ парнишки-недотроги будил в ней спортивный интерес. Но она не учла одного: в лучших своих мечтах обманулся задвинутый во френдзону студент-психолог Игорь. Он-то и вызвался написать сценарий и срежиссировать спектакль. Сюжет был незамысловат: за неделю до самого действа «случайно» столкнуть Ариадель в костюме пай-девочки с Лёхой, дать тому почувствовать себя героем (помочь книжки собрать упавшие, сумку тяжёлую донести — спасти Прекрасную Даму, одним словом). Затем — ещё пара встреч, на одной из которых будет озвучено приглашение на небольшую вечеринку в честь Саши. И вот тут начиналась вторая часть балета! «Вечеринка» должна была состояться на самом деле, но гостей было бы трое: Лёшок, «запертая в ловушке» Саша и Притаившийся-в-доме-мать-твою-за-ногу-эпичный-СТРАХ. Если Лёшок дерзнул бы пойти спасать Прекрасную Даму в дом, в котором происходит всякая жуткая фигня, мечется Орк с окровавленным молотком и раздаются крики самой Саши… Ну что ж, он бы по определению стал уже не Лёшком, а вполне себе смелым на всю голову мужчиной, которому Александра была бы готова «сказать большое человеческое спасибо» — как она выразилась. К этому времени нас всех уже не покидало ощущение, что она запала на парня, но хотела убедиться с нашей помощью, что делает стоящий выбор. Техническую сторону вопроса взял на себя Матвей — на нём был монтаж «вертушек» (распятий, которые должны были повернуться на 180 градусов), звуков — скрипы, стоны, крики (кстати, стоны-крики принесла Саша, скромно потупив накрашенные очи), включение-выключение освещения. Объектом операции «Хлюпающие ботинки» (никто не верил, что Лёшок останется равнодушен) выбрали дачу Орка — по его словам, она повидала некоторое дерьмо в этой жизни, и ушатать её сильнее, чем она была убита сейчас, не представлялось возможным. Мизансцена была проста — первый этаж должен был представлять собой обычную пасторальную картину — занавесочки, картиночки, распятия… Много распятий! Лестница наверх — и две комнаты: спальня, в которой предстояло лежать связанной, в «крови», соплях и слезах Саше, и туалет, откуда был должен вывалиться Орк в маскарадном костюме — под аккомпанемент вертящихся крестов и захлопывающейся и запирающейся на электрозамок двери. Ну а потом всё было бы предельно ясно, ху из ху: либо Лёшок как истинный герой вступает в схватку с Орком — тот терпит побои пару минут, потом ретируется (в этот вариант не верил никто), либо наш Ромео ломится в дверь (а она закрыта!) — и он вылетает ласточкой в окно, после чего — момент истины, Матвей врубает колонки и мы слышим вокальное творчество Александры. Тут Лёшок либо как последняя скотина бросает девушку в беде, либо, собрав яйца в кулак, созывает народное ополчение в лице гуляющей поблизости компании (нас, естественно!) и идёт спасать подругу…Неделя прошла в хлопотах — Саша справлялась с задачей по соблазнению (всё же личный интерес присутствовал), мы подшаманивали хату Орка. Игорь в эти дни явил чудеса дизайна и креатива, превратив спальню на втором этаже и туалет в памятники готическо-сатанинской каллиграфии. На наши подколы по поводу сортира Игорь только отмахивался и бурчал что-то про «аутентичность символов, вызывающих ужас» и «психосоматическое восприятие знаков перехода в месте появления монстра». В переводе на людской — Игоря нехило так душила жаба, поэтому он решил добавить жути к месту выхода Орка, расписав его не хуже портала в Doom 3 — с подсветкой и закорючками. Матвей поворчал, но обиду Игоря на на судьбу понял и пошёл навстречу. И вот настал День Испытания!Орк и Саша ушли в дом (Орк напоминал Пирамидоголового из Сайлент Хилла после мальчишника в Чистилище, плюс не поскупился на тухлое мясо и противогаз — первое он подвязал на пузо и воткнул туда обломок ножа, противогаз напялил на башку «ибо воняет»; Александра же пришла в джинсах и майке, сказав, что переоденется на месте «ибо знаю я вас, кобелей похотливых!»). «Похотливые кобели» дружно взгрустнули, но смирились и пошли рассаживаться с пивом и сигаретами метрах в 50 от дачи Орка — все, кроме Матвея: тот оккупировал режиссёрский пульт в сарайчике на той же даче. Через 15 минут ожидания показался наш будущий герой. Нашу компанию он обогнул по очень широкой дуге, обтерев брюками забор на противоположной нам стороне улицы. В глазах у Игоря прямо-таки вспыхнуло торжество: бой мог быть выигран ещё до его начала! Но основной инстинкт толкнул Лёшка к дому. Первый этаж был ярко освещён, было слышно клубняк, возле входа гоняло ветром пару воздушных шариков на привязи — идиллия!Лёшок зашёл. Минуту всё было тихо, затем свет погас, и дверь захлопнулась — мы услышали заячий вопль этого горе-Ромео и увидели, как вздрогнула входная дверь — словно какое-то тело с разбегу в неё вписалось. Чудом не заржали в голос, когда увидели, как Лёшок выскочил в окно, попутно свалив горшки и обрушив оконную раму. И тут раздался крик. Мы наслаждались спектаклем, а Саша кричала и кричала, временами затихая, но потом словно находила в себе новые силы — и начинала по новой, потом затихла окончательно — всё заняло от силы минуты полторы. За это время Лёшка и след простыл. Воздавая должное актёрским талантам Орка и Саши, мы отправились к сарайчику, где нос к носу столкнулись с бледным Матвеем. Он ничего не сказал, просто показал на пульт — он был обесточен. И тут Саша закричала снова — но ничего человеческого в этом крике уже не было. Боль, ужас, отчаяние, истерика — это было в первых криках. И мы думали, что это запись, но пульт был обесточен. А тут — даже нет слов, чтобы выразить, ЧТО мы услышали. И вот мы стояли перед домом, очутившись в шкуре того, над кем мы хотели посмеяться. У меня ещё теплилась надежда, что Саша рассказала Лёшку про наш план и это была уже их игра и их розыгрыш, но идти внутрь не хотелось… Пока мы не услышали плач. Тонкий плач с подвыванием вился как косичка первоклашки, вплетаясь в наше сознание и вызывая острую жалость и острую панику одновременно — и это был голос Саши. Очень некстати мне вспомнилась прочитанная ранее статья про тактику боя некоторых снайперов: они не убивали жертву первым выстрелом, а лишь ранили её. Затем они ждали, пока на выручку к товарищу не пойдут те, с кем он разделил одну сигарету на двоих — возможно, даже накануне выстрела. И стреляли снова — но уже насмерть. И мы зашли в дом — Игорь с Матвеем впереди, я за ними. Спальня являла собой жуткое зрелище. То, что когда-то было Сашей, лежало посреди кровати с распоротым животом и развешанными по светильникам и люстре внутренностями. Глаза были аккуратно вытащены из глазниц, вытянуты из черепа и уложены по обеим сторонам ото рта с остатками помады на прокушенных губах. Со стоп рук и ног была снята кожа, платье а-ля «японская школьница» было не тронуто, ноги слегка раздвинуты. Время словно замерло — мы просто стояли и смотрели, словно пытаясь всё воспроизвести. Первым сорвался Игорь. С утробным рыком он схватил стул и стал бить им об стену, пока у него в руке не остался обломок ножки с ржавым болтом на конце. Он сказал только одно — «Костя». Что послужило тому причиной — я не знаю, но тогда мы хотели верить пусть и во что-то ужасное, но объяснимое. Орк сошёл с ума и «разобрал» Ариадель на запчасти. Дико, мерзко и страшно — но мир не рушился, психика была почти цела… До того момента, пока Матвей не заглянул в туалет. Руки и ноги Кости как будто решили поиграть с ним в прятки — одна рука торчала из унитаза, кусок ноги с торчащей костью выглядывал из-за залежей туалетной бумаги с верхней полки. Голова Кости — видимо, чтобы он не подсматривал, покоилась в мусорном ведре. И только теперь до меня дошло — нигде не было крови! Это всё же был розыгрыш — Саша не могла скулить, потому что была давно мертва, Костя был разорван на куски — но нигде нет ни капли крови…Я засмеялся. Игорь, стоявший в ступоре с ножкой от стула, от неожиданности выронил её. У него было такое удивлённое лицо, что я больше не смог сдерживать хохот. Я смеялся и смеялся, а они застыли в недоумении. От хохота у меня выступили слёзы на лице, но я не стал их вытирать, лишь махнул рукой и пошёл вниз по лестнице. Кто-то поднимался мне на встречу — судя по вони, это был Орк с куском мяса на пузе. Я хлопнул его по плечу и, посмеиваясь, пошёл вниз. За моей спиной раздались крики ужаса Игоря и Матвея, но я лишь ухмыльнулся — они тоже были в сговоре, а целью розыгрыша был, видимо, я. Я вышел из дома, крики затихали, иногда возобновляясь, пока не прекратились вовсе. Последнее, что я заметил — багровый отблеск закорючек Игоря, который он добавил для «аутентичности». Браво-браво, я почти поверил…С тех пор ребята со мной больше не общались. Видимо, обида на то, что я оказался умнее их, не давала им покоя. Правда, недавно ко мне приходили «полицейские» и спрашивали о Косте, Игоре, Саше и Матвее, но я лишь улыбался и иногда, когда они допускали совсем уж нелепые неточности, играя представителей закона, начинал смеяться. Видимо, поняв, что я их раскусил, они переглянулись, и один из них вышел. …Сейчас я живу в какой-то больнице. Чем я болен, мне не говорят, и я подозреваю, что это очередной розыгрыш моих друзей. Я очень скучаю по ним, и иногда от нечего делать рисую на стене камеры те же закорючки, что и Игорь в том доме. Скоро я закончу — и тогда, возможно, мы с ними увидимся — мне так почему-то кажется. А вам?