Я все равно бы это делалСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Эта трагедия пронеслась над самой тихой советской республикой, словно ураган, оборвав более четырех десятков жизней. В историю бывшего СССР она вошла под названием «Витебское дело». Дело, в котором как в поединке, сошлись милосердие и жестокость, правда и ложь, честь и бесчестье…

Первая жертва

19-летняя Людмила Андаралова, жительница деревни Экимань, что неподалеку от Полоцка, была найдена убитой 16 мая 1971 г. Прикрытая кусками дерна, с кляпом во рту и многочисленными ссадинами на лице, она умирала мучительной смертью в каких-то 150 метрах от родительского дома. Как показала экспертиза, смерть наступила от механической асфиксии из-за сдавливания шеи руками. С тех пор на протяжении 14 лет Витебщину лихорадило от убийств молодых женщин, количество которых ежегодно росло. Перед судом области предстало 14 преступников, получивших суровые сроки наказания в виде лишения свободы, вплоть до смертного приговора. Но настоящий убийца безнаказанно разгуливал на свободе. …Студентка Татьяна Кацубо ушла из общежития на дежурство 13 января 1984 г. Ее труп был обнаружен у железнодорожной насыпи станции Лучеса лишь 2 февраля т. г. , почти через два месяца после ее исчезновения. В тот же день в Витебске при загадочных обстоятельствах исчезли еще две женщины. В промежутке между этими двумя эпизодами в Минске проходило совещание работников республиканской прокуратуры с участием генерального прокурора СССР Александра Рекункова. Совещание носило чрезвычайный характер. Как писали газеты, обсуждались задачи по обеспечению строжайшего надзора за соблюдением законности: тогда у всех на слуху еще было «Мозырское дело». В ночь на 9 июля 1981 г. на озере Большое Осовище в Гомельской области были убиты инспектор Мозырской рыбоохраны и следователь прокуратуры. По подозрению в совершении преступления задержали, а затем арестовали пятерых местных жителей. Следствие велось полтора года. Обвиняемые признали себя виновными в совершении преступлений. Однако при рассмотрении дела в Верховном суде БССР они отказались от своих показаний и заявили, что дали их в результате применения к ним недозволенных методов допроса. Судебная коллегия вернула дело на дополнительное расследование. При повторном судебном разбирательстве все подсудимые признали свою вину. Гособвинитель настаивал на применении к ним высшей меры наказания. Суд же приговорил троих к 15 годам лишения свободы, одного — к 8 и еще одного — к двум годам. Истинные убийцы нашлись только через два года, в апреле 1983 г. За это время они убили двух милиционеров и совершили десятки грабежей. При поимке у бандитов был обнаружен недостающий вещдок — пропавший пистолет ТТ. Итак, «Мозырское дело» позади. После того как лишились своих должностей министр внутренних дел и генеральный прокурор БССР, бразды правления уголовной юстицией перешли в новые и, казалось, более надежные руки. Однако на Витебщине от этого спокойнее не стало. Только в 1984 г. в районе Витебска и Полоцка при загадочных обстоятельствах исчезли и были убиты 12 женщин, первой из которых стала 20-летняя Таня Кацубо. Смерть девушки наступила от механической асфиксии путем сдавливания шеи петлей. Вскоре в поле зрения оперативно-следственной группы под руководством зонального прокурора Белорусской транспортной прокуратуры Валерия Сороко попал молодой водитель автопредприятия Олег Адамов. Адамова «брали», когда он выходил с приятелем из пивного бара. Заместитель начальника линейного отделения милиции Волженков лично доставил его в Октябрьский райотдел милиции Витебска, а оттуда — в суд, где Адамов получил 15 суток административного ареста — «за нецензурные выражения». Наказание он отбывал не вместе с «суточниками», а в обычной тюрьме, где его все это время допрашивали. В декабре 1984-го суд Витебской области приговорил его за убийство Тани Кацубо к 15 годам лишения свободы. За год изоляции Адамова в Витебской области было совершено еще 12 убийств женщин, ни одно из которых на тот момент раскрыто не было. Вновьназначенному начальнику Управления внутренних дел Витебского облисполкома полковнику милиции Мечеславу Грибу досталось тяжелое наследство. К тому времени область, где произошли убийства 34 женщин, прославилась на весь Союз. По состоянию на январь 1985г. , на управлении «висели» 22 нераскрытых убийства. В Витебске женщины отказывались выходить на работу во вторую и третью смены. А потом страсти потихоньку улеглись, исчезновения прекратились. Затишье длилось почти 9 месяцев…Жительница Новополоцка Тамара Кравченко исчезла при загадочных обстоятельствах в начале сентября, когда ушла в лес по грибы и больше домой не вернулась. Ее труп был найден в лесном массиве почти через месяц, 27 октября. Утром того же дня в УВД сообщили, что в 150 метрах от шоссе Витебск-Бешенковичи найден еще один труп, на шее — завязанный в узел белый платок, во рту — бумажный кляп. На небольшом листке в клеточку было написано: «За измену смерть. Эта трагедия пронеслась над самой тихой советской республикой, словно ураган, оборвав более четырех десятков жизней. В историю бывшего СССР она вошла под названием «Витебское дело». Дело, в котором как в поединке, сошлись милосердие и жестокость, правда и ложь, честь и бесчестье…

Первая жертва

19-летняя Людмила Андаралова, жительница деревни Экимань, что неподалеку от Полоцка, была найдена убитой 16 мая 1971 г. Прикрытая кусками дерна, с кляпом во рту и многочисленными ссадинами на лице, она умирала мучительной смертью в каких-то 150 метрах от родительского дома. Как показала экспертиза, смерть наступила от механической асфиксии из-за сдавливания шеи руками. С тех пор на протяжении 14 лет Витебщину лихорадило от убийств молодых женщин, количество которых ежегодно росло. Перед судом области предстало 14 преступников, получивших суровые сроки наказания в виде лишения свободы, вплоть до смертного приговора. Но настоящий убийца безнаказанно разгуливал на свободе. …Студентка Татьяна Кацубо ушла из общежития на дежурство 13 января 1984 г. Ее труп был обнаружен у железнодорожной насыпи станции Лучеса лишь 2 февраля т. г. , почти через два месяца после ее исчезновения. В тот же день в Витебске при загадочных обстоятельствах исчезли еще две женщины. В промежутке между этими двумя эпизодами в Минске проходило совещание работников республиканской прокуратуры с участием генерального прокурора СССР Александра Рекункова. Совещание носило чрезвычайный характер. Как писали газеты, обсуждались задачи по обеспечению строжайшего надзора за соблюдением законности: тогда у всех на слуху еще было «Мозырское дело». В ночь на 9 июля 1981 г. на озере Большое Осовище в Гомельской области были убиты инспектор Мозырской рыбоохраны и следователь прокуратуры. По подозрению в совершении преступления задержали, а затем арестовали пятерых местных жителей. Следствие велось полтора года. Обвиняемые признали себя виновными в совершении преступлений. Однако при рассмотрении дела в Верховном суде БССР они отказались от своих показаний и заявили, что дали их в результате применения к ним недозволенных методов допроса. Судебная коллегия вернула дело на дополнительное расследование. При повторном судебном разбирательстве все подсудимые признали свою вину. Гособвинитель настаивал на применении к ним высшей меры наказания. Суд же приговорил троих к 15 годам лишения свободы, одного — к 8 и еще одного — к двум годам. Истинные убийцы нашлись только через два года, в апреле 1983 г. За это время они убили двух милиционеров и совершили десятки грабежей. При поимке у бандитов был обнаружен недостающий вещдок — пропавший пистолет ТТ. Итак, «Мозырское дело» позади. После того как лишились своих должностей министр внутренних дел и генеральный прокурор БССР, бразды правления уголовной юстицией перешли в новые и, казалось, более надежные руки. Однако на Витебщине от этого спокойнее не стало. Только в 1984 г. в районе Витебска и Полоцка при загадочных обстоятельствах исчезли и были убиты 12 женщин, первой из которых стала 20-летняя Таня Кацубо. Смерть девушки наступила от механической асфиксии путем сдавливания шеи петлей. Вскоре в поле зрения оперативно-следственной группы под руководством зонального прокурора Белорусской транспортной прокуратуры Валерия Сороко попал молодой водитель автопредприятия Олег Адамов. Адамова «брали», когда он выходил с приятелем из пивного бара. Заместитель начальника линейного отделения милиции Волженков лично доставил его в Октябрьский райотдел милиции Витебска, а оттуда — в суд, где Адамов получил 15 суток административного ареста — «за нецензурные выражения». Наказание он отбывал не вместе с «суточниками», а в обычной тюрьме, где его все это время допрашивали. В декабре 1984-го суд Витебской области приговорил его за убийство Тани Кацубо к 15 годам лишения свободы. За год изоляции Адамова в Витебской области было совершено еще 12 убийств женщин, ни одно из которых на тот момент раскрыто не было. Вновьназначенному начальнику Управления внутренних дел Витебского облисполкома полковнику милиции Мечеславу Грибу досталось тяжелое наследство. К тому времени область, где произошли убийства 34 женщин, прославилась на весь Союз. По состоянию на январь 1985г. , на управлении «висели» 22 нераскрытых убийства. В Витебске женщины отказывались выходить на работу во вторую и третью смены. А потом страсти потихоньку улеглись, исчезновения прекратились. Затишье длилось почти 9 месяцев…Жительница Новополоцка Тамара Кравченко исчезла при загадочных обстоятельствах в начале сентября, когда ушла в лес по грибы и больше домой не вернулась. Ее труп был найден в лесном массиве почти через месяц, 27 октября. Утром того же дня в УВД сообщили, что в 150 метрах от шоссе Витебск-Бешенковичи найден еще один труп, на шее — завязанный в узел белый платок, во рту — бумажный кляп. На небольшом листке в клеточку было написано: «За измену смерть. Смерть коммунистам и лягавым. Патриоты Витебска». Как установила экспертиза, работница фабрики «КИМ» 19-летняя Валя Пирогова была задушена менее суток назад. К тому времени следственно-оперативная группа полковника Гриба располагала анонимным посланием в редакцию «Вiцебскi рабочы»: «Патриоты Витебщины, вступайте в ряды борцов за новую жизнь. Убивайте всех коммунистов и лягавых прихвостней…» Почерковедческая экспертиза дала заключение об идентичности почерков на записке, обнаруженной во рту у погибшей Пироговой и адресованной в редакцию. Для этого понадобилось исследовать почерки работников 307 организаций Витебска (153. 444 человек), просмотреть 60 тыс. телеграмм и 80 тыс. корешков квитанций на подписку газеты «Вицебскi рабочы». Кроме того, были исследованы почерки владельцев машин марки «Запорожец», а также лиц, имеющих доступ к автомобилям этой марки. Приятельница Тани Кацубо видела, как девушка садилась в «Запорожец» красного цвета. Давая следствию показания, свидетельница вспомнила одну из цифр номерного знака, а также описала внешность водителя с вьющимися волосами. Так следствие вышло на некоего Геннадия Михасевича — 38-летнего жителя дер. Солоники Полоцкого района, слесаря племсовхоза «Двина». Для поимки «сексуального маньяка» — так убийцу окрестили в народе — выехали две вооруженные опергруппы, укоплектованные работниками КГБ, МВД, а также Витебского УВД. Дома Михасевича не оказалось, его нашли в два часа ночи в дер. Горяны в доме брата жены. Почуяв опасность, этой же ночью он собрался с семьей в Одессу. По дороге в Новополоцкий РОВД перепуганный Михасевич бесперывно просился «помочиться», утром в помещении Витебского УВД, где его допрашивал в присутствии оперработников МВД СССР следователь по особо важным делам белорусской прокуратуры Алексей Лапшин, подозреваемый в серии убийств стал давать показания. 11 декабря 1985г. Михасевич сознался в убийстве Вали Пироговой, на следующий день он назвал еще четыре свои жертвы. О первой своей жертве — Люде Андараловой — он вспомнил все до мельчайших подробностей. Когда его привезли в дер. Экимань, он безошибочно показал место, где в 1971-м совершил «самое первое удушение». Там же он сознался даже в тех убийствах, за которые 14 человек уже были осуждены. Из них один был расстрелян, другой отсидел в тюрьме более 10 лет, третий после 6 лет заключения полностью ослеп и был освобожден от наказания, четвертый в колонии пытался повеситься, но его успели спасти. Пройдет немного времени, и станет известно, какой ценой выбивались из этих людей признательные показания; как Витебский областной суд штамповал обвинительные приговоры, ни один из которых так и не был отменен Верховным судом ни БССР, ни СССР.

Охота

Убийства женщин Михасевич называл «охотой» — на жертву, бьющуюся в конвульсиях от удушения, он смотрел со сладострастием. Так он вымещал гнев за свою неудавшуюся любовь. Это приносило ему «успокоение и удовлетворение, сопровождавшееся в ряде случаев извержением у него спермы». После удушения он пытался с жертвами совершить половой акт, «чтобы проверить свои половые способности». После завершения следствия Михасевича из Витебского СИЗО этапировали в Минск, в «американку» (СИЗО КГБ), оттуда направили для прохождения судебно-медицинской экспертизы в Московский НИИ общей и судебной психиатрии им. Сербского. Из данных экспертного заключения: «Михасевич психическим заболеванием не страдает, у него имеются психопатические черты характера и склонность к сексуальным перверсиям (извращениям). Эти особенности личности сопровождаются наличием половых извращений в виде проявления садизма… В период, относящийся к инкриминируемым ему деяниям… он мог отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими, его следует считать вменяемым». 19 мая 1987г. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда СССР под председательством судьи Федора Савкина с участием гособвинителей — старшего помощника Генпрокурора СССР Сергея Самойлова и помощника прокурора Минской области Владимира Панфилюка — признала Михасевича виновным. С целью удовлетворения своих извращенных половых влечений в 1971-85 гг. он совершил на территории Витебской области умышленные убийства 33 женщин, из которых 8 были сопряжены с изнасилованием. По совокупности совершенных преступлений подсудимый был приговорен к высшей мере наказания — расстрелу. Свою вину он не признал и, глядя бесцветным взглядом на зал, равнодушно изрек: «Я все равно бы это делал». Он не пытался обжаловать смертный приговор. Апелляцию в президиум Верховного Совета БССР подала его мать. 19 января 1988г. Михасевича расстреляли.

После приговора

Олег Адамов, осужденный в декабре 1984г. за убийство Тани Кацубо к 15 годам тюрьмы, вышел на свободу через два года. В сентябре 1987-го он проходил в суде Латвийской ССР по делу следователей, сфабриковавших против него обвинение, в качестве потерпевшего. Судебный процесс под председательством Бориса Кабанова длился в течение полугода за закрытыми дверями, где за прозрачным пластиковым щитом сидели четверо подсудимых: зональный прокурор Белорусской транспортной прокуратуры Сороко (руководитель следственной группы по «делу Адамова»), оперативные работники Журба и Кирпиченок, начальник уголовного розыска Буньков. В отличие от Сороко, все трое получили условные сроки наказания — от двух до двух с половиной лет лишения свободы — с привлечением к труду на стройках народного хозяйства. Судья интерпретировал их действия как «из ложно понятых интересов дела». А бывший зональный прокурор — «за привлечение к уголовной ответственности заведомо невиновного из карьеристских соображений» — был приговорен к лишению свободы сроком на четыре года с отбытием наказания в колонии в Нижнем Тагиле для «vip-персон». Выйдя на свободу, Сороко пытался в надзорном порядке обжаловать вынесенный в отношении его обвинительный вердикт, однако, как сообщили заявителю, на тот момент СССР уже не существовало и, стало быть, данный вопрос в юрисдикцию Латвийского суда не входил. Один из свидетелей — тогдашний главврач судебно-психиатрического отделения Республиканской клинической психиатрической больницы «Новинки» Валерий Буданов — помнит, что в этом суде по делу следователей проходили прокурорские работники разных рангов. Многие из них от страха едва стояли на ногах, а жены прямо в зале суда кормили их с ложки. Более 200 работников правоохранительных органов, причастных к «Витебскому делу», понесли «наказание» — в основном по партийной линии. Единицы были отстранены от работы. Некоторых отправили на пенсию, в т. ч. и известного специалиста республиканской прокуратуры по «100-процентной раскрываемости» преступлений, следователя Михаила Жавнеровича — судить его, увы, не могли, т. к. он был ветераном войны. Когда вина Михасевича была доказана, все невинно осужденные по «Витебскому делу» вышли на свободу, белорусский режиссер Виктор Дашук взял у них интервью для своего фильма, который так и назывался «Витебское дело». На вопрос, почему они себя оговорили, все отвечали примерно одно и то же: «Когда за тобой захлопывается железная дверь камеры в следственном изоляторе, а следователь вместе с прокурором и адвокатом ежедневно тебя уговаривают: признайся, иначе отсюда уже не выйдешь, — понимаешь, что ты обречен, и никто тебе не поможет…»Работа Дашука над полнометражным документальным фильмом была закончена в 1989-м. На экраны вышла только первая серия — о бесчинствах Михасевича, две остальные — о преступлениях органов уголовной юстиции, в т. ч. следователей, прокуроров и судей, пылятся в фильмохранилище киностудии «Беларусьфильм». За десять лет сериал ни разу не был показан на белорусском телевидении. С тех пор минуло много лет. Но по-прежнему в следственных кабинетах идут допросы, а в залах судебных заседаний вершатся чьи-то судьбы. Может ли кто-нибудь поручиться, что «Витебское дело» больше не повторится?