Я служил в Королевской Гвардии АнглииСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Я служил в британской армии, ты же знаешь. Два раза был в Ираке, один раз в Афганистане. Моя мама до глубины души ненавидела мою службу, и на самом деле я не могу винить ее за это. Но знаешь что? Самый большой страх в моей жизни я испытал не на одной из этих сраных восточных земель, нет, это случилось прямо в центре европейской «цивилизации» — в Лондоне. После Ирака меня наградили. Очевидно, остаться в живых, сражаясь с талибами в горах, — достаточное основание для награждения. Мне предложили место в королевской гвардии. Я не уверен, что ты вообще знаешь о ней, но в Англии это крутое дело. Которое я сразу возненавидел. Я стоял на посту, не двигаясь, пока назойливые китайские туристы пытались рассмешить меня. Я хотел уйти, но моя мать была так счастлива, что самой большой опасностью, с которой я могу только столкнуться, будет турист из Азии, что у меня не было другого выхода, кроме как остаться. Если бы я только знал, что мне будет безопаснее в какой-нибудь пещере в Кабуле…Итак, мой пост был у Лондонского Тауэра, несколько смен в неделю. Смены обычно длились по 2-3 часа в зависимости от того, сколько людей работало в этот день. Должен сказать тебе, эта работа начинает надоедать ну очень быстро. Пьяные люди, которые пытаются достать тебя, и назойливые туристы, которые считают, что они первыми додумались тебя рассмешить… и ты хочешь просто провалиться сквозь землю. Но это была работа, и за нее платили, так что я просто заткнулся и работал. Один день в 2012 году начался так же скучно, как любой другой. Рядом крутились французы, которые пытались шутки шутить со мной (боже, они просто хуже всех, и ты ничего сделать не можешь, только если они не угрожают тебе), потом была группа пьяных русских девчонок, что было не так плохо. Жара только начала плавить эту сраную шапку прямо на мой череп, когда появилась огромная толпа туристов. Что-то типа экскурсии с гидом, предположил я. Они начали всю свою стандартную программу: треп ни о чем, фотки, «смешные» лица, шутки, и так далее. У всех были вытащены фотоаппараты, все были одеты в одни и те же футболки, типа Биг Бен тур. Все, кроме одной. Я заметил ее стоящей позади, она просто смотрела на меня. Привлекательная женщина, наверное, чуть за сорок, с очень темными длинными волосами, немного бледная, я даже подумал, что, наверное, она — англичанка. Казалось, что она в группе с этими туристами, так как стояла рядом с ними. После того, как группа, наконец, сделала достаточно фотографий и поняла, что я не засмеюсь, туристы пошли дальше. Все, кроме бледной женщины, которая стояла и продолжала смотреть на меня. Я видел достаточно людей, которые делали какую-то тупую херню в расчете на мою реакцию, но вот это было чем-то новеньким. Женщина была упорной. Два часа и тысячи туристов спустя она все еще стояла на том же самом месте, просто не отрывая от меня глаз. День был очень жарким, и нет никакой вероятности, что ей было комфортно там стоять, но я не вру, она стояла спокойнее, чем я. Она не улыбалась, и это было странно, если она хотела развести меня на эмоции. Примерно полчаса спустя, когда толпа возле меня медленно рассосалась, она сделала шаг в мою сторону. Потом другой. «Сейчас будет шутка», — подумал я, пока она, не спеша, подбиралась ближе. Она остановилась примерно в полуметре от меня. Смотрела прямо мне в глаза. Наклонила голову налево, потом направо, наверное, так она пыталась меня рассмешить. Потом я понял, что эта женщина здесь не для того, чтобы шутить. Все еще стоя в полуметре от меня, она начала наклоняться ко мне. В ее манерах было что-то жуткое, из-за чего мне стало крайне не по себе. Она не переставала смотреть мне в глаза и продолжала наклоняться ко мне, хотя ее ноги вообще не двигались. Ее лицо замерло в миллиметрах от меня, вся поза казалась неестественной. Ее голова начала трястись, ну, знаешь, когда ты выходишь из бассейна или из душа, и тебе холодно, понимаешь?А потом, потом она напугала меня до дрожи. Бывало, что люди кричали прямо мне в лицо, один раз какой-то идиот даже пытался подраться со мной, но то, что сделала она, было гораздо хуже. Она открыла свой рот, как будто собиралась крикнуть как можно громче на меня, но не издала ни звука. Ни единого. Она просто стояла там, наклоненная под неестественным углом, в миллиметрах от моего лица, издавая сраный беззвучный крик из своего широко открытого рта. И она дрожала все сильнее и быстрее. И хотя этот день был очень жарким, мне стало холодно, под моей формой бегали мурашки. Я собрал свои чувства в кулак и начал маршировать в сторону от нее — нам позволено делать 10 шагов время от времени. Когда я проделал ровно 10 шагов, я остановился и закрыл глаза. Я просто хотел, чтобы она исчезла, когда я повернусь. И когда я сделал разворот на 180 градусов, меня тут же парализовало. Она стояла прямо передо мной, наклоненная к моему лицу, рот открыт еще шире, голова судорожно трясется. Я был так растерян и напуган, что не мог даже хоть как-то отреагировать. Я служил в британской армии, ты же знаешь. Два раза был в Ираке, один раз в Афганистане. Моя мама до глубины души ненавидела мою службу, и на самом деле я не могу винить ее за это. Но знаешь что? Самый большой страх в моей жизни я испытал не на одной из этих сраных восточных земель, нет, это случилось прямо в центре европейской «цивилизации» — в Лондоне. После Ирака меня наградили. Очевидно, остаться в живых, сражаясь с талибами в горах, — достаточное основание для награждения. Мне предложили место в королевской гвардии. Я не уверен, что ты вообще знаешь о ней, но в Англии это крутое дело. Которое я сразу возненавидел. Я стоял на посту, не двигаясь, пока назойливые китайские туристы пытались рассмешить меня. Я хотел уйти, но моя мать была так счастлива, что самой большой опасностью, с которой я могу только столкнуться, будет турист из Азии, что у меня не было другого выхода, кроме как остаться. Если бы я только знал, что мне будет безопаснее в какой-нибудь пещере в Кабуле…Итак, мой пост был у Лондонского Тауэра, несколько смен в неделю. Смены обычно длились по 2-3 часа в зависимости от того, сколько людей работало в этот день. Должен сказать тебе, эта работа начинает надоедать ну очень быстро. Пьяные люди, которые пытаются достать тебя, и назойливые туристы, которые считают, что они первыми додумались тебя рассмешить… и ты хочешь просто провалиться сквозь землю. Но это была работа, и за нее платили, так что я просто заткнулся и работал. Один день в 2012 году начался так же скучно, как любой другой. Рядом крутились французы, которые пытались шутки шутить со мной (боже, они просто хуже всех, и ты ничего сделать не можешь, только если они не угрожают тебе), потом была группа пьяных русских девчонок, что было не так плохо. Жара только начала плавить эту сраную шапку прямо на мой череп, когда появилась огромная толпа туристов. Что-то типа экскурсии с гидом, предположил я. Они начали всю свою стандартную программу: треп ни о чем, фотки, «смешные» лица, шутки, и так далее. У всех были вытащены фотоаппараты, все были одеты в одни и те же футболки, типа Биг Бен тур. Все, кроме одной. Я заметил ее стоящей позади, она просто смотрела на меня. Привлекательная женщина, наверное, чуть за сорок, с очень темными длинными волосами, немного бледная, я даже подумал, что, наверное, она — англичанка. Казалось, что она в группе с этими туристами, так как стояла рядом с ними. После того, как группа, наконец, сделала достаточно фотографий и поняла, что я не засмеюсь, туристы пошли дальше. Все, кроме бледной женщины, которая стояла и продолжала смотреть на меня. Я видел достаточно людей, которые делали какую-то тупую херню в расчете на мою реакцию, но вот это было чем-то новеньким. Женщина была упорной. Два часа и тысячи туристов спустя она все еще стояла на том же самом месте, просто не отрывая от меня глаз. День был очень жарким, и нет никакой вероятности, что ей было комфортно там стоять, но я не вру, она стояла спокойнее, чем я. Она не улыбалась, и это было странно, если она хотела развести меня на эмоции. Примерно полчаса спустя, когда толпа возле меня медленно рассосалась, она сделала шаг в мою сторону. Потом другой. «Сейчас будет шутка», — подумал я, пока она, не спеша, подбиралась ближе. Она остановилась примерно в полуметре от меня. Смотрела прямо мне в глаза. Наклонила голову налево, потом направо, наверное, так она пыталась меня рассмешить. Потом я понял, что эта женщина здесь не для того, чтобы шутить. Все еще стоя в полуметре от меня, она начала наклоняться ко мне. В ее манерах было что-то жуткое, из-за чего мне стало крайне не по себе. Она не переставала смотреть мне в глаза и продолжала наклоняться ко мне, хотя ее ноги вообще не двигались. Ее лицо замерло в миллиметрах от меня, вся поза казалась неестественной. Ее голова начала трястись, ну, знаешь, когда ты выходишь из бассейна или из душа, и тебе холодно, понимаешь?А потом, потом она напугала меня до дрожи. Бывало, что люди кричали прямо мне в лицо, один раз какой-то идиот даже пытался подраться со мной, но то, что сделала она, было гораздо хуже. Она открыла свой рот, как будто собиралась крикнуть как можно громче на меня, но не издала ни звука. Ни единого. Она просто стояла там, наклоненная под неестественным углом, в миллиметрах от моего лица, издавая сраный беззвучный крик из своего широко открытого рта. И она дрожала все сильнее и быстрее. И хотя этот день был очень жарким, мне стало холодно, под моей формой бегали мурашки. Я собрал свои чувства в кулак и начал маршировать в сторону от нее — нам позволено делать 10 шагов время от времени. Когда я проделал ровно 10 шагов, я остановился и закрыл глаза. Я просто хотел, чтобы она исчезла, когда я повернусь. И когда я сделал разворот на 180 градусов, меня тут же парализовало. Она стояла прямо передо мной, наклоненная к моему лицу, рот открыт еще шире, голова судорожно трясется. Я был так растерян и напуган, что не мог даже хоть как-то отреагировать. Шум, крики, и все остальное, с чем мне приходилось иметь дело, но, черт, это безмолвное, жуткое поведение, честное слово, просто испугало меня.

«Дорогу Королевской Гвардии!» — закричал я. Нам позволено говорить это, когда кто-то стоит у нас на пути. Она никак не отреагировала, но на пару сантиметров отклонилась от моего лица. «ДОРОГУ КОРОЛЕВСКОЙ ГВАРДИИ!», — закричал я еще громче, надеясь, что мой голос не сорвется. Ей было абсолютно все равно. Я отступил на шаг назад и направил на нее штык. Это было нашей крайней мерой от назойливых туристов. Она сразу же закрыла свой рот и отклонилась назад, встав в естественную для человека позу. Я не собирался ждать, пока она что-то сделает, и начал маршировать в сторону от нее. Когда я вернулся на свой пост, я повернулся и встал смирно. Я не видел ее даже уголком моего глаза, и почувствовал невероятное облегчение. «Боже, это сраная работа», — подумал я, — «Мне нужно смотреть в…»— Десять… Девять… Восемь… — кто-то зашептал в мое правое ухо. Должно быть, это она. Она стояла позади меня. — Десять… Девять… Восемь… — шепот шел с левой стороны. Мое тело покрылось гусиной кожей. Невероятно, да? Ветеран боевых действий, убивший больше людей, чем ему хотелось бы признать, сейчас напуган до смерти какой-то чокнутой туристкой. — Десять… Девять… Восемь… Десять… Девять… Восемь… — ее шепот ускорился. Теперь она прошлась передо мной. — Десять… Девять… Восемь… Десять… Девять… Восемь… — она шептала невероятно быстро. На самом деле, говоря «шепот», я не совсем правильно описываю это. Это был почти крик, но только шепотом, если это вообще возможно представить. Это было как будто не по-настоящему. Она вновь наклонилась ко мне, безумно шепча эти сраные числа мне в лицо. Я уже был готов нарушить приказ. Я больше не мог этого выносить. С этой женщиной было что-то ненормальное, и я больше не мог так. — Послушайте, — моим голосом говорил самый большой трус на свете. — Пожалуйста, сделайте шаг…И тогда огромная толпа голосящих туристов подбежала к нам. Сумасшедшая женщина отклонилась назад, все еще смотря на меня. Она прошептала «Десять… девять… восемь…» мне еще раз, не сводя с меня глаз. Потом она отошла в сторону так же медленно, как и подходила ко мне. Так странно было наблюдать, как она медленно исчезает в толпе. Единственное, что осталось, — так это странное чувство чего-то неестественного. Это, и еще спасительная группа азиатских туристов. Я никогда не мог и подумать, что буду так рад видеть китайца с фотоаппаратом в руках. После дежурства я вернулся на базу и рассказал эту историю паре сослуживцев. У них всех был опыт встреч с тронутыми людьми, но ничего похожего на это не случалось. Когда пришел командир нашей смены, ребята в шутку сказали ему, что надо мной «надругались» на дежурстве. Ему захотелось поржать, и он попросил рассказать историю полностью. И когда я стал рассказывать ему, что случилось, улыбка быстро сползла с его лица. — Погоди, погоди, — сказал он. — Ты с ней говорил?— Сэр? — спросил я озадаченно. — Сынок, ты говорил с этой женщиной или нет?Я не собирался терять свою зарплату за неделю, нарушая это идиотское правило «не говорить», поэтому я соврал. — Конечно, нет, сэр. Казалось, он успокоился. — Хорошо. И если она когда-нибудь вернется, вообще не говори с ней, понял? И это касается каждого из вас. Шутливая атмосфера быстро исчезла в комнате отдыха. Я был озадачен, но больше устал, так что решил пойти домой и поспать вместо того, чтобы переживать из-за этих сумасшедших туристов. Несколько следующих смен были такими же скучными, как они и должны были быть. Женщина больше не появлялась, и поскольку моя девушка собиралась приехать ко мне из Нидерландов, я забыл об этом случае. Во вторник ночью, часа в 3, я проснулся от громкого стука в дверь. По какой-то странной причине, первой мыслью, что у меня промелькнула, была об этой странной женщине, которую я встретил неделю назад. — Малышка, не посмотришь, кто там пришел? — лениво пробормотал я и легонько толкнул мою девушку. Она спала как убитая, клянусь, ничто, казалось, не могло разбудить ее. В полусонном состоянии я побрел по коридору к двери. — Кто там? — проворчал я, глядя в глазок, но снаружи было слишком темно. Это отрезвило меня. — Кто там? — спросил я опять, но никто не ответил, стук в дверь стал громче. Я сделал глубокий вдох и открыл дверь. На свете был миллион вещей, которые я предпочел бы увидеть передо мной в тот момент. И только одного человека я не ожидал увидеть у моей двери. Моя девушка. Я должен был забрать ее сегодня ночью. У меня подкосились ноги. Тысячи вещей крутились в моей голове, но единственное, что я не мог понять — это что происходит. — Спасибо за то, что забрал меня из аэропорта, мудак, — сказала моя девушка, бросив свою сумку в меня. Я не знал, что сказать. — Значит, я еду сюда из Амстердама, чтобы увидеть тебя, и ты забыл? В самом деле?Я не слышал ее. Я знал, что я был в полусонном состоянии, когда я проснулся, но в моей кровати БЫЛ кто-то. Я не спал в тот момент, черт побери. — Стой здесь, — пробормотал я, держа ее рюкзак. — Что такое?— Просто стой здесь. Не знаю, откуда я набрался смелости вернуться в спальню, но я медленно пошел туда. Я знаю, что ты думаешь — в фильмах и книгах парень заходит в комнату, и она пустая, да? Если бы это было так. Я зашел в комнату, там было очень темно. Но я мог слышать, как кто-то дышит. Тяжело дышит. Мое сердце колотилось так, что я чуть не сдох, но я нажал на выключатель. — Семь… Шесть… Пять… — шепот шел из угла комнаты, где она стояла. Эта самая женщина. Она стояла, практически приклеенная к углу комнаты, спиной к стене. Она смотрела прямо на меня. И хотя я подумал, что потерял дар речи, у меня получилось выдавить:— Какого черта…— Семь… Шесть… Пять… — сказала она и сделала медленный шаг в мою сторону. Ее рот был широко открыт, как будто она издавала этот чертов беззвучный крик. На каждый шаг, что она делала, ее рот закрывался, чтобы сказать «Семь… Шесть… Пять…». Я не мог пошевельнуться. В этом мире не осталось ничего, кроме этой женщины, которая медленно шла ко мне. Какое стремное и нервирующее ощущение. Ну, я же не физически боялся ее, так? Я мог разобраться с ней, и я собирался сделать это. Но этот страх был чем-то чужим для меня. Казалось, что я боюсь больше, черт, не знаю, за свою душу? Понимаешь, о чем я? Я знал, что физически она не может мне навредить, но я все равно был напуган. Не упоминая о том, что я как-то спал в одной кровати с этим, не пойми чем. Она подошла ко мне невероятно близко. Так же наклонилась. В сантиметре от моего лица. Мое дыхание стало прерывистым и громким, и этот звук был единственным в комнате. — Семь… Шесть… Пять…Внезапно меня посетило знакомое ощущение. — Что это?! — я услышал крик за спиной. Моя девушка. Я вернулся в реальность, повернулся и схватил ее. «Бежим!» — закричал я, когда мы выбрались из комнаты. Мы вбежали на кухню, я схватил один из стальных ножей, просто сцена из кино. Моя девушка беззвучно плакала, даже не пытаясь что-либо спросить. Я услышал шаги. Сначала я увидел ее тень, потом я увидел ее, она медленно шла по коридору. Ее рот был неестественно открыт, но она больше не смотрела на меня. Она смотрела на потолок, медленно пробираясь к двери. Ее голова тряслась очень быстро. Это было абсолютно нереально, говорю тебе. Просто представь, эта женщина, которая напугала тебя неделю назад, теперь идет по твоему дому в 3 утра, уставившись в потолок и открыв рот невозможно широко. Не говоря о том, что ты спал рядом с ней, черт знает, как долго. Когда она, наконец, вышла, я побежал к двери и захлопнул ее. Моя девушка все еще не могла издать ни звука. Когда мы пришли в себя, я боялся, что она подумает, что я изменял ей с этой женщиной, но она не стала. Она видела это ужасное шествие по нашему коридору и поняла, что что-то не так. Я был испуган, но не показывал этого. Самое страшное в этом — то, что у меня была работа, на которой я должен был стоять смирно и не реагировать на окружение. Я рассказал девушке о том, что произошло с этой сумасшедшей женщиной, но не сказал о ее шепоте. Я не хотел пугать ее еще больше. Потому что чем может быть этот шепот, кроме как обратным отсчетом?Я сомневался, стоит ли звонить в полицию после того, как эта сумасшедшая, кем бы она ни была, ушла из моего дома, но моя девушка даже и не думала колебаться. Полиция приехала к нам через 20 минут. У нас взяли показания, описание женщины, и сказали сразу же звонить им, если что-то еще случится. Но в моем мозгу крутилось кое-что другое. Наш командир. Он сказал не говорить с ней. А я сделал это. И теперь я просыпаюсь с ней в кровати, и как она вообще проникла в мой дом, кошмар какой-то, слишком много мыслей. На следующий день я отправился в кабинет командира.

— Сэр, — сказал я очень осторожно, понимаешь, терять эту работу, несмотря на то, какой ужасной бы она ни была, уж точно не входило в мой список дел на сегодня. — Сэр, нам нужно поговорить. Он посмотрел на меня из-за своего стола, и клянусь тебе, клянусь, что он уже знал. Все эмоции исчезли с его лица. Он даже не спросил, что случилось. — Сядь, — сказал он, облокачиваясь на свое кресло. — Сэр, я… — мне было сложно признаться в нарушении правил Гвардии. — Ты говорил с ней. Ты ответил, — сказал он, наклоняясь ко мне. — Не так ли?— Ну, я попросил ее уступить дорогу, это все. — Нет, я не про приказ королевской гвардии. Ты ведь сказал ей что-то еще?— Да. — Черт побери, сынок. Черт, мать его, побери. Я впервые слышал подобное от командира. — Сэр, кто эта женщина?— Я подам на твой немедленный перевод из гвардии, — он проигнорировал мой вопрос и начал искать что-то в ящиках своего стола. — Сэр? — спросил я, не веря, что сейчас потеряю работу. — Не переживай, я найду тебе другое занятие. Но твоя служба в гвардии окончена. Ожидай перевод в течение недели. — Сэр, но я же просто…— Это все, сынок, ты можешь идти, — сказал он, даже не глядя на меня.

Я был разъярен. Но все же, если мне будут платить, и мне не придется стоять на улице и возиться с туристами/сумасшедшими созданиями, меня это устраивает. Новый график дежурств огласили, и, чтобы ты знал, меня назначили работать только на одну смену на этой неделе. Это было мне на руку, потому что мне нужно было посидеть с моей семилетней племянницей, которая приезжала из Бирмингема, и я уже распланировал всю неделю с ней. Четверг прошел без инцидентов с этой ***** с широко открытым ртом. Моя девушка наконец успокоилась. Она уехала в Амстердам этим утром в хорошем настроении. Жизнь возвращалась в нормальное русло. Моя смена в тот день была с 6 до 10 вечера напротив Сент-Джеймсского дворца. Обычно нас работало по двое, но по какой-то причине меня назначили стоять одного с 9 до 10 часов. Вот как выглядит место, где я работаю. Маленький деревянный пост — там мы стоим в случае непогоды. — Ладно, постой здесь, почти закончили, — мой сослуживец сказал мне это в 21:02 и ушел. Еще один час. Еще один час этой сраной работы, и я свободен. Боже, как же хорошо… Ночь была необыкновенно тихой, потом начался дождь, как к тому и шло. 21:30. Все еще мелкий дождь, все еще скучно. Почти все. 21:45. Дождь усиливался, и я решил провести последние минуты в будке. Я обернулся. Не стоило этого делать. Вот и она. Если бы я был писателем, я бы использовал все эти описательные средства, чтобы нарисовать картину, насколько ужасной была эта женщина той ночью. Позволь сказать тебе, это было самым страшным зрелищем в моей жизни, а я ведь видел, как ребенок погибает, наступив на мину. Женщина стояла у входа будки. На ней было белое платье, которое практически светилось в темноте. Но ее лицо, черт, ее лицо. Она не смотрела на меня, что было еще хуже. Она смотрела на небо или куда там она еще могла смотреть, ее глаза были устремлены вверх так, что я мог видеть только низ ее зрачков. Ее рот был широко открыт, и я был точно уверен, что человек не сможет так отрыть его. Было что-то нереальное в том, чтобы стоять напротив кого-то, кто не ведет себя разумно. Ну, типа, если тебя грабят, ты знаешь, что они хотят твои деньги. Если в тебя стреляют, ты знаешь, что они хотят убить тебя. Но настоящий ужас — это не знать, какого черта она хочет от меня. 21:49. Хорошо, 11 минут с этим, и я, наконец, смогу…Она шагнула в мою сторону. Потом сделала еще шаг. И в полуметре от меня она остановилась. Она начала наклоняться. Этот наклон… Ее лицо остановилось в сантиметрах от моего. Поначалу оно начало потихоньку дрожать, но потом стало трястись невообразимо быстро. Это была небольшая дрожь, как я и говорил раньше, вроде как выходишь из душа в комнату, где работает кондиционер, и тебя морозит. Ее зрачки были направлены так высоко, что я едва мог видеть их. Ее голова теперь дрожала так сильно, что я стал сомневаться, как это вообще возможно. И ее рот, ее рот был неестественно, не по-человечески открыт. Я клянусь, я видел, как края ее губ начали кровоточить, потому что ее кожа не могла выдержать такого. Ни звука. На улице было тихо, пожалуй, так тихо, как раньше никогда не было. И самое худшее — наступила ночь. Я знаю, я очень часто говорю это, но просто представь еще раз — ты стоишь, не шевелясь, посередине улицы, и перед тобой женщина с широко открытым и кровоточащим ртом в сантиметрах от твоего лица, и вокруг ни души. И ни единого звука. 21:54. Давай же, давай!И тогда она как будто услышала мои мысли, ее зрачки упали и уставились прямо на меня. Я практически отпрыгнул назад. Она закрыла свой рот, и я не верю, что говорю тебе это, но лучше бы она все еще держала его открытым. Ее челюсти начали быстро открываться и закрываться, как будто она кусала что-то невидимое. Ее зубы стучали друг о друга так сильно, что я был уверен, они сломаются. Все, с меня было довольно. Я сделал шаг назад и закричал «ЧЕРТ, ДА ПЕРЕСТАНЬ ТЫ УЖЕ!»И она перестала. Зубы перестали стучать, рот закрылся, она отклонилась назад. Сделала шаг ко мне и в первый раз улыбнулась. — Четыре… Три… Два… Один… — начала шептать она, не переставая улыбаться. — Что это, что это такое? — умолял я. Я уже был готов схватить ее, потрясти, все, что угодно, но только бы получить ответ. Что она хотела от меня?21:58. — Какого черта?! — послышалось сзади. Наш командир. Он подбежал ко мне, не обращая внимания на эту сумасшедшую суку напротив меня. — Ты говорил с ней?— Я…— ТЫ ГОВОРИЛ С НЕЙ?! — заорал он громче, схватив меня за униформу. Он вообще не обращал внимания на женщину. — Да. — Боже мой… Какое число? — его руки словно непроизвольно разжались. — Сэр? — я был в замешательстве, можешь себе представить.

— Какое число было последним, что она сказала? Какое? Ноль?— Нет, я думаю, она остановилась на 1… Но почему…?Все это время женщина просто стояла, не шевелясь, и смотрела на нас с улыбкой. Потом она сделала шаг к нам. Она медленно встала между мной и командиром. — Не говори ни единого слова ей, ни единого слова, — сказал командир с очевидным страхом на лице. Женщина отвернулась от меня и повернулась к нему. Она уткнулась взглядом в его лицо, и даже сзади я видел, что ее рот широко открыт. — Уходи, просто уходи, — сказал командир, посмотрев на меня. Он все еще пытался игнорировать ее. Я услышал, как ее зубы начали стучать. — Я не могу просто оставить вас здесь, — сказал я. — Иди, и больше не возвращайся сюда. Я позабочусь об этом. Знаешь, мне нравится думать, что я — храбрый, но в тот момент единственное, что я хотел — это уйти. Я надеюсь, ты меня не обвинишь в этом. И я побежал оттуда. — И никогда не говори с ней больше! — закричал командир мне вслед. Многое из всего, что я рассказал, кажется ерундой, и ты прав, так и есть. Вспоминая эту ситуацию теперь, мне кажется, что я мог арестовать ее, черт, да я даже мог убить эту тварь, как мог и командир. Но знаешь что? Когда ты попадаешь в ситуацию, которая настолько невозможна и невероятна, как эта, ты просто не ведешь себя разумно, ты не думаешь логически так, как делаешь в любых других ситуациях. Я пришел домой, принял холодный душ (убедившись, что все двери закрыты) и повалился на кровать. Утром я написал своему сослуживцу, чтобы узнать, все ли нормально с командиром, и его ответ: «Ага, а почему не должно быть?» — означал, что он справился. Это все, что мне нужно было знать, моя служба там теперь окончена. Моя племяшка приехала в город в пятницу, и я забрал ее на выходные. Суета вокруг семилетней девочки заставит любого потерять голову и не оставит времени думать о какой-то сумасшедшей женщине. Я провел весь день с ребенком. О, это было изнурительно. В субботу утром я приготовил нам завтрак, пока мы смотрели мультики. Потом мы поставили фильм о женщине-кошке, и моя племянница оделась как она — по какой-то причине она любила ее (фильм был полным дерьмом). Видимо, я не был хорош в качестве няньки, потому что я уснул на диване, опять без сил. Моя племяшка разбудила меня. — Уки, — она называла меня так, — Уки, давай поиграем. Она держала в руках пару моих старых раций. Я обожал их, когда был ребенком, так что я не смог отказать ей. — Конечно, давай посмотрим, работает ли это старье. Иди на улицу, я хочу проверить дальность этих крошек. Ее лицо засияло, и она убежала. Я включил рацию и начал настраивать ее. Были слышны помехи, что означало, что батарейки работали, и мне нужно было только найти правильную частоту. — Эшли? Эшли, как слышишь, прием? — попытался я несколько раз. И наконец я что-то услышал. — Эшли, как слышишь, я повторяю, как слышишь, прием?— …роль, — едва услышал я. — Эшли, дурочка, ты должна говорить «Прием». — …р…о…ль, — услышал я опять. «Чертова штука», — подумал я. Мне было лень выходить на улицу, так что я вытащил батарейки, подул на них и вставил их обратно. — Пароль? Женщина-кошка, я не знаю пароля, как слышишь, прием?— НОЛЬ. Я бросил рацию. Это был не голос Эшли. И это было не «пароль», как я сначала подумал. Эшли. Я выбежал на улицу и сразу же возненавидел себя за то, что отпустил девочку одну. Эшли стояла в саду, в руках — рация, она крепко сжимала ее. Напротив нее стояла та самая женщина, наклонившись вниз к лицу девочки. — Ноль, ноль, ноль, ноль, ноль, — безумно повторяла женщина в испуганное лицо Эшли. Ну да, когда какой-то идиот лезет ко мне, я могу контролировать себя. Но к ребенку, к моей племяшке?Я вышел из себя. Я побежал к этой женщине и повалил ее на землю с такой силой, что был уверен, что ей будет больно. Как только я слез с нее, я поднялся и схватил Эшли. — Ты в порядке? — закричал я. — Она дотронулась до тебя?!Я даже не понимал, как сильно трясу ее, может быть, даже еще больше пугая ее. Эшли плакала так сильно, что даже не могла ответить. — Пойдем домой, — сказал я, поворачиваясь к той женщине. Она все еще лежала на земле лицом вниз. После того, как мы зашли в дом, мы подошли к окну. Женщина начала подниматься. Она повернулась к нам. — Я звоню в полицию, — сказал я испуганной Эшли и взял телефон. — Не волнуйся, детка, все будет в порядке. Женщина сделал шаг по направлению к окну. Потом другой. Из ее носа шла кровь, и было видно, что ей досталось, так как она хромала, но не казалось, что для нее это имело какое-то значение. Я практически застыл. Мы просто стояли там у окна, глядя, как эта ненормальная приближается к нам. — Полиция уже едет, — сказал я племяннице, которая до сих пор плакала. Женщина подошла к окну. Она… Она больше не смотрела на меня. Она наклонилась к лицу Эшли. Бедная маленькая девочка схватила меня за руку и сжимала ее слишком сильно для семилетней. Эта чертова ****, женщина, кем бы они ни была, все наклонялась к стеклу. И только оно отделяло ее от Эшли. Я уже собирался отвести ее в другую комнату, подальше от этого существа, как она открыла рот, но сразу же закрыла его в улыбке. Потом опять. Это было невероятно странно. Как только она открывала рот, ее зрачки сразу взлетали внутрь ее черепа, чтобы потом вернуться в обычное положение, на лице — улыбка. Теперь она не по-человечески быстро меняла улыбку на широко открытый рот с глазами почти без зрачков. — Давай уйдем отсюда, — сказал я Эшли, взял ее на руки и отнес в свою комнату. Полиция приехала через минут 15. Они начали обходить окрестности и даже поймали женщину, которая подходила под мое описание. Я должен был поехать в полицейский участок, чтобы опознать ее, но сначала мне нужно было отвезти Эшли на вокзал. Ее мама хотела, чтобы она немедленно вернулась после всего, что случилось, и я не могу винить ее за это. Я отвез ее на станцию и договорился с проводниками, чтобы они не сводили с нее глаз, пока она не доедет до своего города. Очень приятный проводник пообещал, что будет смотреть за ней всю поездку. Он взял Эшли за руку и пообещал показать ей самые крутые места в поезде. Наконец, девочка заулыбалась. Когда поезд уже был готов к отправке, проводник поставил мою племянницу на лестницу у выхода. — Скажи пока своему дяде, — сказал он. — Мы уже уезжаем. — Пока, Эшли, скажи маме, чтобы она позвонила мне, как ты приедешь, хорошо?Она не ответила мне, и это можно было понять. Ребенок наверняка все еще напуган, черт, я сам все еще напуган. Когда диктор сказал, что посадка заканчивается, проводник открыл дверь, чтобы они смогли зайти в вагон. Эшли не шевелилась. Она смотрела на проводника. — Ну, пойдем, — сказал он. Эшли открыла рот, не отводя глаз от мужчины. — Нам нужно войти внутрь, поезд почти отправляется, детка, — сказал он опять. — Пойдем. Когда он вошел в поезд, Эшли последовала за ним, и я услышал, как она говорит: «Десять… Девять… Восемь…».