Вcтреча с баншиСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Жил неподалеку от меня один человек. Был он фермер, но из благородных. Не то чтобы настоящий лендлорд, они-то к его времени уже повывелись. Но поместье само раньше принадлежало какому-то богачу. Старик никому не позволял охотиться на его земле. Он был большой любитель природы. Кончилось это тем, что на ферме у него расплодились кролики. Они же жутко плодовитые. Парочка кроликов в январе – это пять сотен кроликов к декабрю. Ужас просто, как они плодятся. До него дошло, что кроликов как-то многовато. И вот однажды я повстречал его на дороге. Сидит он в своей шикарной коляске с высокими колесами, хлыстом помахивает, лошадь породистая… Это он в Лимерик собрался. На чистокровном скакуне, представляете?Ну, он натянул поводья. — Ты-то мне и нужен! – говорит. — А что такое? – говорю. — Я, — говорит, — еду в город. – Можешь оказать мне услугу? Я отблагодарю. — Ладно, — соглашаюсь. – Что могу, сделаю. — Сейчас объясню, в чем дело, — говорит. – У меня кроликов развелось море. Я сейчас поеду в Ньюсом, в Лимерик. Если готов помочь мне расставить на них капканы, я тебе привезу все, что надо. — Готов, конечно, — отвечаю. Ему и невдомек было, что я втихую именно этим на его земле и занимался! Правда, с капканами не связывался – шумно. Я силки на кроликов ставил. Проволочные. — Все сделаю как надо!И он уехал. Радостный такой. Вернулся вечером и привез три-четыре дюжины капканов. Ну, я взял тесьму и обмотал капканы в три слоя, сами зубья, чтобы кролики не вопили, когда попадутся. На следующий день кликнул брата и мы отправились с этими капканами в дальний конец поместья – в нем было добрых пятьсот акров! Хозяину сказал: «Вернусь, скорее всего, затемно. Так что, если вдруг услышите подозрительный шум ночью – так это я». А то, знаете, он и пристрелить мог, не разобравшись. Вышиб бы мозги и даже бровь бы не повел. Он для грабителей был лакомым кусочком, так что нельзя винить его в том, что он мог защитить себя. Метко стрелял, между прочим!Мы отправились в дальний конец его угодий, чтобы ему верещащих кроликов не слышно было. А то ведь он решил бы, что мы жестоко обращаемся с животными, пожалел бы их и сказал нам: «Вон отсюда!». Так что мы начали издалека. Вышли часов в девять-десять вечера. Вытащили кроликов из капканов и силков. Повторили в два часа ночи. И еще утром. Кролики стоили полкроны за пару. А это куча денег, если кроликов – тысяча, а вы бедняк. У нас с братом были велики, неплохие, и мы собирались на них в Лимерик – продать кроликов, но вышло так, что скупщик сам приехал за ними из Лимерика. Ему оно выгодно было. На экспорт брал. Примерно через неделю мы переместились поближе к дому. Там был сад и высокая стена. И вот под стеной мы устроились. В первую ночь ох и пустынно было, одиноко! Но я ему сказал днем, мол, будем поблизости, и он ответил: «Окей. Буду знать, что вы там». Я его заверил, что будить и вообще без дела беспокоить не стану. «Отлично», — просиял он. Спросил, как у нас дела продвигаются. Я ответил, что хорошо. Он мне спасибо сказал, представляете? Спасибо! А обычно-то от него никакой благодарности, кроме свинцовой, ждать не приходилось. Провели мы там почти неделю. В ту ночь, часа в два, подумывали уже пойти домой. Кроликов почти не осталось, да и мы вымотались. И тут, Богом клянусь, я услышал – плачет кто-то там, в стороне поместья. Мы замешкались минут на десять – а плач все ближе, все громче! Мы по звуку и поняли, что он приближается. Громче он стал. Отчетливей. Мы тогда решили, что с места не сдвинемся, пока… ну, пока все не успокоится. Остались сидеть. И, честное слово, плач этот прошел… ну, на расстоянии тридцати-сорока ярдов от нас. Очень ясно мы его в тот момент слышали. Ну, нас было двое, мы были молодые, крепкие – не особо испугались. Мы дождались, пока оно пройдет стороной, и двинули домой потихонечку. И только тогда, когда мы вошли в дом и зажгли свет (лампу, конечно, тогда электричества не было), испугались задним числом. Ну, легли спать да и забыли об этом. Вернее как – не забыли, конечно. Просто так вымотались, что сразу и заснули. Выспались и наутро передали свою «добычу» мужику из Лимерика. Договорились, что он вернется за новой партией. Мы ему пообещали, что будет еще. И вот чтобы сдержать слово, пришлось нам снова туда отправиться следующей ночью. Пораньше, около полуночи. Я потом узнал, что банши после полуночи почти не показывается. Так – до двенадцати, до часу. И текучую воду она перейти не может. Знаете, на фермах обычно канал с водой есть? Широкий такой ручей, с галечным дном, с дренажной системой? В том поместье он протекал через задний двор. Так вот, Богом клянусь, она его перейти не смогла! Двигалась строго вдоль воды. В этот раз совсем близко подобралась. Женский голос был. Но звучал он так… забавно. Прерывисто, понимаете? Как будто голову назад откинет – и всхлипывает, вот так она плакала. Жил неподалеку от меня один человек. Был он фермер, но из благородных. Не то чтобы настоящий лендлорд, они-то к его времени уже повывелись. Но поместье само раньше принадлежало какому-то богачу. Старик никому не позволял охотиться на его земле. Он был большой любитель природы. Кончилось это тем, что на ферме у него расплодились кролики. Они же жутко плодовитые. Парочка кроликов в январе – это пять сотен кроликов к декабрю. Ужас просто, как они плодятся. До него дошло, что кроликов как-то многовато. И вот однажды я повстречал его на дороге. Сидит он в своей шикарной коляске с высокими колесами, хлыстом помахивает, лошадь породистая… Это он в Лимерик собрался. На чистокровном скакуне, представляете?Ну, он натянул поводья. — Ты-то мне и нужен! – говорит. — А что такое? – говорю. — Я, — говорит, — еду в город. – Можешь оказать мне услугу? Я отблагодарю. — Ладно, — соглашаюсь. – Что могу, сделаю. — Сейчас объясню, в чем дело, — говорит. – У меня кроликов развелось море. Я сейчас поеду в Ньюсом, в Лимерик. Если готов помочь мне расставить на них капканы, я тебе привезу все, что надо. — Готов, конечно, — отвечаю. Ему и невдомек было, что я втихую именно этим на его земле и занимался! Правда, с капканами не связывался – шумно. Я силки на кроликов ставил. Проволочные. — Все сделаю как надо!И он уехал. Радостный такой. Вернулся вечером и привез три-четыре дюжины капканов. Ну, я взял тесьму и обмотал капканы в три слоя, сами зубья, чтобы кролики не вопили, когда попадутся. На следующий день кликнул брата и мы отправились с этими капканами в дальний конец поместья – в нем было добрых пятьсот акров! Хозяину сказал: «Вернусь, скорее всего, затемно. Так что, если вдруг услышите подозрительный шум ночью – так это я». А то, знаете, он и пристрелить мог, не разобравшись. Вышиб бы мозги и даже бровь бы не повел. Он для грабителей был лакомым кусочком, так что нельзя винить его в том, что он мог защитить себя. Метко стрелял, между прочим!Мы отправились в дальний конец его угодий, чтобы ему верещащих кроликов не слышно было. А то ведь он решил бы, что мы жестоко обращаемся с животными, пожалел бы их и сказал нам: «Вон отсюда!». Так что мы начали издалека. Вышли часов в девять-десять вечера. Вытащили кроликов из капканов и силков. Повторили в два часа ночи. И еще утром. Кролики стоили полкроны за пару. А это куча денег, если кроликов – тысяча, а вы бедняк. У нас с братом были велики, неплохие, и мы собирались на них в Лимерик – продать кроликов, но вышло так, что скупщик сам приехал за ними из Лимерика. Ему оно выгодно было. На экспорт брал. Примерно через неделю мы переместились поближе к дому. Там был сад и высокая стена. И вот под стеной мы устроились. В первую ночь ох и пустынно было, одиноко! Но я ему сказал днем, мол, будем поблизости, и он ответил: «Окей. Буду знать, что вы там». Я его заверил, что будить и вообще без дела беспокоить не стану. «Отлично», — просиял он. Спросил, как у нас дела продвигаются. Я ответил, что хорошо. Он мне спасибо сказал, представляете? Спасибо! А обычно-то от него никакой благодарности, кроме свинцовой, ждать не приходилось. Провели мы там почти неделю. В ту ночь, часа в два, подумывали уже пойти домой. Кроликов почти не осталось, да и мы вымотались. И тут, Богом клянусь, я услышал – плачет кто-то там, в стороне поместья. Мы замешкались минут на десять – а плач все ближе, все громче! Мы по звуку и поняли, что он приближается. Громче он стал. Отчетливей. Мы тогда решили, что с места не сдвинемся, пока… ну, пока все не успокоится. Остались сидеть. И, честное слово, плач этот прошел… ну, на расстоянии тридцати-сорока ярдов от нас. Очень ясно мы его в тот момент слышали. Ну, нас было двое, мы были молодые, крепкие – не особо испугались. Мы дождались, пока оно пройдет стороной, и двинули домой потихонечку. И только тогда, когда мы вошли в дом и зажгли свет (лампу, конечно, тогда электричества не было), испугались задним числом. Ну, легли спать да и забыли об этом. Вернее как – не забыли, конечно. Просто так вымотались, что сразу и заснули. Выспались и наутро передали свою «добычу» мужику из Лимерика. Договорились, что он вернется за новой партией. Мы ему пообещали, что будет еще. И вот чтобы сдержать слово, пришлось нам снова туда отправиться следующей ночью. Пораньше, около полуночи. Я потом узнал, что банши после полуночи почти не показывается. Так – до двенадцати, до часу. И текучую воду она перейти не может. Знаете, на фермах обычно канал с водой есть? Широкий такой ручей, с галечным дном, с дренажной системой? В том поместье он протекал через задний двор. Так вот, Богом клянусь, она его перейти не смогла! Двигалась строго вдоль воды. В этот раз совсем близко подобралась. Женский голос был. Но звучал он так… забавно. Прерывисто, понимаете? Как будто голову назад откинет – и всхлипывает, вот так она плакала.

Мы подуспокоились. На второй раз не так страшно, как в первый, мы ж ее уже слышали накануне. А она вошла в дом через главную дверь. Прямо в холл. Точно говорю, прямо в холл вошла…Мы в ту ночь домой не пошли. Рано было. Остались там. А банши выплыла из поместья через главные ворота. Не такие уж мы были и храбрецы, честно сказать. Вовсе не из-за бравады остались – просто несколько фунтов на кону, понимаете ж! Мы с братом обсудили между собой эту штуку, банши, и пришли к выводу, что… старику недолго осталось. Наутро я с ним перекинулся парой слов, и как-то не похож он был на умирающего. Да и не умер. Но четыре-пять дней спустя он вышел из дому весь при параде и сказал, что направляется на похороны своего брата. Я тогда про банши ничего ему не сказал. Но решил при случае спросить, водится ли такое в его семье – чтобы банши приходила, когда кто-нибудь заболеет или помирать соберется. Несколько недель спустя случай подвернулся, и я спросил. Он надолго задумался. А потом поинтересовался:— А откуда такой вопрос?— Ну, я вам скажу как есть, — ответил я. – Спрашиваю потому, что слышал странное, пока ловил кроликов. Думаю, это банши была. — Да, — сказал он. – Да, так. Это было перед тем, как брат мой умер. И еще сказал:— Банши ходит за нашей семьей.