В ночьСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Я спускаюсь по широкой лестнице куда-то глубоко вниз. Ступени каменные, очень узкие, кое-где есть большие щербины. Об этом я узнаю в самый последний момент — когда нога внезапно проваливается в воздухе. По бокам мигают старые флуоресцентные лампы, но по-моему, они освещают лишь сами себя. Мне приходится одной рукой держаться за холодную скользкую стену, чтобы не упасть. Меня колотит сильная дрожь. Это все холод и страх. На мне только пальто поверх пижамы. В ступни впиваются мелкие камешки, иногда я чувствую как по пальцам проползло что-то стремительное и многоногое. Тогда я кричу от ужаса, отчаянно размахивая руками на краю ступени, балансирую — лишь бы не упасть. Мне нельзя умирать, только не сейчас. Я что-то ищу. Кого-то. Лестница наконец закончилась. Здесь, внизу, освещение получше — я могу разглядеть низкий потолок. Это похоже на тоннель, выход из которого теряется в неизвестности. пахнет сыростью, у меня под ногами влажно чавкает грязь. Я уже не думаю о всех тех мерзких маленьких насекомых, которые могут жить в этих нескончаемых лужах, могут незаметно залезть ко мне под кожу, могут отложить там яйца, могут… Я просто бреду вперед, дрожа и всхлипывая. Мигающие лампы остались далеко позади, меня окружает густая непроницаемая тьма. Я снова веду одной рукой вдоль стены. Я вздрагиваю от каждого шороха, но боюсь остановиться и посмотреть назад. Да и что я смогу там увидеть? Меня бросает в ужас при одной только мысли о том, кто может там скрываться. Находиться в сантиметре от меня, тихо дышать мне в шею, тайно ухмыляться, тянуть когтистые руки… Тогда я со всех ног бросаюсь бежать. Я бегу, задыхаясь от собственных криков, бегу, пока есть силы, бегу до тех пор, пока резь в боку не заставляет меня упасть. Я барахтаюсь в вонючей грязи, вою от страха в полной темноте и ползу, ползу. У меня есть только одна надежда — что я не сбилась с пути, что впереди меня ждет выход из тоннеля, а не подножие лестницы. Мне очень нужно добраться до цели. Я ищу маленького мальчика. Боже мой, ему всего три. Внезапно я наталкиваюсь на препятствие и больно ударяюсь плечом. Странно, я до сих способна чувствовать боль. Вспыхивает яркий белый свет и мне кажется, что я сейчас ослепну. Еще нескоро глаза начинают видеть снова, перед ними скачут яркие пятна. Наконец я понимаю, что стою перед металлическими воротами. Никаких замков, ручек, выключателей — просто две створки гладкого металла. Слева от ворот я замечаю огромную клетку, в которой сидит собака. Большой упитанный ротвейлер. На табличке, прикрепленной к клетке, вместо имени — надпись «ХОЧУ ЕСТЬ». Пес, завидя меня, принимается лаять и кидаться на клетку. На меня попадает пена из его пасти. Справа от ворот находится небольшой пластиковый ящик, похожий на сумку-холодильник. Я открываю его — там собачий корм. Четыре или пять крошечных ручек, три ножки, что-то еще… Меня наконец тошнит. Странно, но это моя единственная реакция. Я больше не кричу, не плачу, сейчас я просто робот. Собака лает все неистовее, я снова читаю надпись на ее клетке. Беру содержимое холодильника, просовываю между прутьев клетки. Ротвейлер жрет, хрустя и чавкая, ошметки летят во все стороны. Я равнодушно наблюдаю. Насытившаяся тварь сворачивается на полу и засыпает. Ворота немедленно распахиваются, и я выхожу. Я только что покормила ротвейлера детскими останками. Я попаду в ад. Мне все равно. Я выбредаю на поляну в лесу. Сейчас ночь, мне светит убывающая луна. На противоположном краю поляны стоит старый двухэтажный дом, окна в нем светятся. Я собираю остатки сил и бегу к нему. Дверь открыта. Где-то здесь мой сын, его похитили… Да, точно, я ищу своего маленького ребенка. Мне нельзя умирать. Я бегаю по коридорам этого бесконечного дома, кричу, зову его. Все двери заперты, но я все равно бьюсь в каждую, пока не падаю. Как это возможно, почему этот дом такой огромный, это против всяких правил, это безумие. Лестница, снова лестница, ведет в подвал…Там, внизу, в большой комнате, я наконец вижу моего сына. Он лежит, привязанный к огромной деревянной колоде и плачет, зовет меня. Это не плач, это визг. Мамочка-мамочка-мамочкааааааааааааааа… Его крики разрывают мне сердце. Он весь в крови. А рядом с ним — высокая тощая фигура, в каждой руке он держит по длинной спице. Неужели он хочет воткнуть это в моего ребенка? Похититель медленно поворачивается ко мне, встречается со мной взглядом. Я вспоминаю все до конца. Это он, о Господи, это он, он!.. убил нашу кошку, просто распорол ей живот своими когтями… ее внутренности попали на мою шею… просто прошел сквозь стены… онононон… моего мужа он тоже убил, прямо в нашей постели, муж был первым, я проснулась в луже крови, а потом он убил кошку… а потом… потом… НЕТ!!! Я услышала захлебывающийся плач моего сына… видела, как он стянул его с кроватки… Мой маленький сын ударился головой о пол и закричал еще сильнее. Я спускаюсь по широкой лестнице куда-то глубоко вниз. Ступени каменные, очень узкие, кое-где есть большие щербины. Об этом я узнаю в самый последний момент — когда нога внезапно проваливается в воздухе. По бокам мигают старые флуоресцентные лампы, но по-моему, они освещают лишь сами себя. Мне приходится одной рукой держаться за холодную скользкую стену, чтобы не упасть. Меня колотит сильная дрожь. Это все холод и страх. На мне только пальто поверх пижамы. В ступни впиваются мелкие камешки, иногда я чувствую как по пальцам проползло что-то стремительное и многоногое. Тогда я кричу от ужаса, отчаянно размахивая руками на краю ступени, балансирую — лишь бы не упасть. Мне нельзя умирать, только не сейчас. Я что-то ищу. Кого-то. Лестница наконец закончилась. Здесь, внизу, освещение получше — я могу разглядеть низкий потолок. Это похоже на тоннель, выход из которого теряется в неизвестности. пахнет сыростью, у меня под ногами влажно чавкает грязь. Я уже не думаю о всех тех мерзких маленьких насекомых, которые могут жить в этих нескончаемых лужах, могут незаметно залезть ко мне под кожу, могут отложить там яйца, могут… Я просто бреду вперед, дрожа и всхлипывая. Мигающие лампы остались далеко позади, меня окружает густая непроницаемая тьма. Я снова веду одной рукой вдоль стены. Я вздрагиваю от каждого шороха, но боюсь остановиться и посмотреть назад. Да и что я смогу там увидеть? Меня бросает в ужас при одной только мысли о том, кто может там скрываться. Находиться в сантиметре от меня, тихо дышать мне в шею, тайно ухмыляться, тянуть когтистые руки… Тогда я со всех ног бросаюсь бежать. Я бегу, задыхаясь от собственных криков, бегу, пока есть силы, бегу до тех пор, пока резь в боку не заставляет меня упасть. Я барахтаюсь в вонючей грязи, вою от страха в полной темноте и ползу, ползу. У меня есть только одна надежда — что я не сбилась с пути, что впереди меня ждет выход из тоннеля, а не подножие лестницы. Мне очень нужно добраться до цели. Я ищу маленького мальчика. Боже мой, ему всего три. Внезапно я наталкиваюсь на препятствие и больно ударяюсь плечом. Странно, я до сих способна чувствовать боль. Вспыхивает яркий белый свет и мне кажется, что я сейчас ослепну. Еще нескоро глаза начинают видеть снова, перед ними скачут яркие пятна. Наконец я понимаю, что стою перед металлическими воротами. Никаких замков, ручек, выключателей — просто две створки гладкого металла. Слева от ворот я замечаю огромную клетку, в которой сидит собака. Большой упитанный ротвейлер. На табличке, прикрепленной к клетке, вместо имени — надпись «ХОЧУ ЕСТЬ». Пес, завидя меня, принимается лаять и кидаться на клетку. На меня попадает пена из его пасти. Справа от ворот находится небольшой пластиковый ящик, похожий на сумку-холодильник. Я открываю его — там собачий корм. Четыре или пять крошечных ручек, три ножки, что-то еще… Меня наконец тошнит. Странно, но это моя единственная реакция. Я больше не кричу, не плачу, сейчас я просто робот. Собака лает все неистовее, я снова читаю надпись на ее клетке. Беру содержимое холодильника, просовываю между прутьев клетки. Ротвейлер жрет, хрустя и чавкая, ошметки летят во все стороны. Я равнодушно наблюдаю. Насытившаяся тварь сворачивается на полу и засыпает. Ворота немедленно распахиваются, и я выхожу. Я только что покормила ротвейлера детскими останками. Я попаду в ад. Мне все равно. Я выбредаю на поляну в лесу. Сейчас ночь, мне светит убывающая луна. На противоположном краю поляны стоит старый двухэтажный дом, окна в нем светятся. Я собираю остатки сил и бегу к нему. Дверь открыта. Где-то здесь мой сын, его похитили… Да, точно, я ищу своего маленького ребенка. Мне нельзя умирать. Я бегаю по коридорам этого бесконечного дома, кричу, зову его. Все двери заперты, но я все равно бьюсь в каждую, пока не падаю. Как это возможно, почему этот дом такой огромный, это против всяких правил, это безумие. Лестница, снова лестница, ведет в подвал…Там, внизу, в большой комнате, я наконец вижу моего сына. Он лежит, привязанный к огромной деревянной колоде и плачет, зовет меня. Это не плач, это визг. Мамочка-мамочка-мамочкааааааааааааааа… Его крики разрывают мне сердце. Он весь в крови. А рядом с ним — высокая тощая фигура, в каждой руке он держит по длинной спице. Неужели он хочет воткнуть это в моего ребенка? Похититель медленно поворачивается ко мне, встречается со мной взглядом. Я вспоминаю все до конца. Это он, о Господи, это он, он!.. убил нашу кошку, просто распорол ей живот своими когтями… ее внутренности попали на мою шею… просто прошел сквозь стены… онононон… моего мужа он тоже убил, прямо в нашей постели, муж был первым, я проснулась в луже крови, а потом он убил кошку… а потом… потом… НЕТ!!! Я услышала захлебывающийся плач моего сына… видела, как он стянул его с кроватки… Мой маленький сын ударился головой о пол и закричал еще сильнее. Он… оно… потащило его к выходу за ногу и исчезло… огосподиогосподи… нетнетнетнетнет…Я просыпаюсь, все еще испытывая дикий ужас. Не верится, что это был сон. Одеяло сползло, я замерзла — вот откуда все эти подробности о холоде во сне. Какое облегчение. Я тянусь за мобильником, чтобы посмотреть который час. Два сорок ночи, класс! Еще спать и спать. Я довольно смотрю на спящего рядом мужа. Нет, он не спит. Голубоватый свет от телефона выхватывает из темноты огромные черные пятна на его теле. Он не дышит. Мне холодно не от упавшего одеяла, я просто лежу в его остывшей крови. В тот момент, когда я это осознаю, раздается жалобный писк моей кошки, и на мою шею льется что-то горячее и остро пахнущее железом. Но я не смею пошевелиться, не смею открыть рот, я зажмуриваюсь изо всех сил. Я мечтаю, что оно сейчас уйдет. Я слышу чье-то смрадное дыхание на своем лице. Затем шепот: «Когда я рядом, некоторые начинают видеть будущее… Это даже интереснее…». Я открываю глаза как раз тогда, когда оно добирается до моего сына, такого маленького, такого теплогомоегозайчикалучшевсехзапоминаетстихи, и сбрасывает его на пол. Хватает его своими ужасными руками, обожеобоже, какие у него когти!.. Злорадно бросает мне напоследок: «Ты знаешь, где меня искать», — и просто растворяется в темноте. Крики моего ребенка продолжают звучать у меня в голове. Я стряхиваю с себя оцепенение, соскакиваю с кровати, несусь в прихожую, на ходу накидываю пальто прямо поверх пижамы. Дрожащими руками я отпираю дверь и босиком выбегаю в ночь.