Учительница, которая пережила бойню в школеСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Воспоминания учительницы начальных классов о событиях 2012 года. В тот день, 14 декабря, 20-летний Адам Лэнза застрелил дома свою мать, после чего приехал в школу, где убил 20 первоклассников, шестерых взрослых и покончил жизнь самоубийством. Эта бойня стала второй по числу убитых в начальной школе в истории США…«Сначала раздается звук стрельбы, а затем — бьющегося стекла. Волосы на моих руках встали дыбом. Я сразу поняла, что это. Как такое возможно, чтобы в городке, который все мы считали беззаботным, происходит очередной Колумбайн? Мой класс был первым в здании, так что все мы в большой опасности. Мы просто сидячие мишени. Я подскочила, закрыла дверь и выключила свет. Но я не могу запереть дверь. Ключи находятся на моем столе в другом конце класса и у меня нет времени их забрать. Да и какой смысл? Запертая дверь — ничто для того, у кого есть оружие с патронами. Если мы собираемся выжить, то нам следует найти, куда спрятаться. И как можно скорее. Я осматриваю комнату. Кажется, мои ученики не понимают, что происходит. Одна девочку, которую я называю нашей модницей из-за всех тех вещей с леопардовым принтом, что она носит, просто стоит и улыбается. Не могу понять, то ли она не замечает звуков выстрелов, то ли окоченела от страха. Окна не получится открыть достаточно широко, чтобы через него вылез первоклашка. Да и кто знает, что его ждет снаружи. Зло приближается и нам от него не уйти. Куда же нам спрятаться? Куда же нам спрятаться? Есть только одно место. Уборная. Маленькая, крошечная уборная, рассчитанная на первоклашек, внутри которой находятся только унитаз и дозатор для туалетной бумаги. По размерам она как две школьные парты, сдвинутые вместе. Может 90 см на 120 см. Там так мало место, что умывальник находится снаружи, в классе. Взрослому человеку там не разместиться с комфортом. Как, бога ради, я умещу там 16 человек? Но это наш единственный шанс. Невозможное станет возможным. Все происходит так быстро. Мы словно находимся в осаде. Я обращаюсь к своим учеником, которые смотрят на меня умоляющими глазами: «В уборную, живо!» Сначала они возражают: «Туда?» «Как?» «Зачем?» «Что вы имеете в виду, мисс Ройг?» Я снова повторяю: «В уборную! Живо!» Они понимают, что учительница не шутит. Я подгоняю их к задней части класса. Звуки выстрелов доносятся возле нашей двери. У нас нет времени. «Поторопитесь!» Но я знаю, что не важно, насколько расторопными будут мои ученики — чтобы уместиться внутри, им понадобится несколько минут, которых у нас уж точно не было. Мы все вваливаемся в уборную и когда там не остается и миллиметра свободного места, я поднимаю оставшихся учеников на руки, чтобы разместить их внутри. Я помещаю одного, затем двух, затем трех из них на унитаз, а затем самую маленькую ученицу — на дозатор для бумаги. Мы все так сдавлены, что даже не можем сделать глубокий вдох. Я протягиваю руку, чтобы запереть дверь, но ее там нет. О боже. В спешке я даже не заметила. Дверь открывается внутрь. Мы заблокировали ее своими телами. Я чувствую, как внутри нарастает паника. Вот мы, забитые в маленькой комнатушке, тогда как где-то снаружи на нас несется безумец, а дверь, которой полагалось нас защитить, заслонена нашими же телами так, что мы даже не можем ее запереть. Мое сердце выпрыгивает из груди, но я не могу позволить себе потерять самообладание, иначе мы не сможем выбраться отсюда живыми. Первоклашки копируют поведение своего учителя. Если я запаникую, то и они тоже начнут паниковать, и мы все будем мертвы. Один за другим, я переставляю учеников, которые заблокировали дверь, позади неё, пока наконец-то не получаю возможность её закрыть. Но перед этим я высовываюсь в класс за большим шкафом на колесиках, который стоит неподалеку, и пододвигаю его поближе, в надежде, что он скроет дверь. «Теперь мы должны сидеть очень тихо, не произнося ни слова». Я не могу удержаться от мысли, что если нас обнаружат, то я только что приговорила всех к смерти. Воспоминания учительницы начальных классов о событиях 2012 года. В тот день, 14 декабря, 20-летний Адам Лэнза застрелил дома свою мать, после чего приехал в школу, где убил 20 первоклассников, шестерых взрослых и покончил жизнь самоубийством. Эта бойня стала второй по числу убитых в начальной школе в истории США…«Сначала раздается звук стрельбы, а затем — бьющегося стекла. Волосы на моих руках встали дыбом. Я сразу поняла, что это. Как такое возможно, чтобы в городке, который все мы считали беззаботным, происходит очередной Колумбайн? Мой класс был первым в здании, так что все мы в большой опасности. Мы просто сидячие мишени. Я подскочила, закрыла дверь и выключила свет. Но я не могу запереть дверь. Ключи находятся на моем столе в другом конце класса и у меня нет времени их забрать. Да и какой смысл? Запертая дверь — ничто для того, у кого есть оружие с патронами. Если мы собираемся выжить, то нам следует найти, куда спрятаться. И как можно скорее. Я осматриваю комнату. Кажется, мои ученики не понимают, что происходит. Одна девочку, которую я называю нашей модницей из-за всех тех вещей с леопардовым принтом, что она носит, просто стоит и улыбается. Не могу понять, то ли она не замечает звуков выстрелов, то ли окоченела от страха. Окна не получится открыть достаточно широко, чтобы через него вылез первоклашка. Да и кто знает, что его ждет снаружи. Зло приближается и нам от него не уйти. Куда же нам спрятаться? Куда же нам спрятаться? Есть только одно место. Уборная. Маленькая, крошечная уборная, рассчитанная на первоклашек, внутри которой находятся только унитаз и дозатор для туалетной бумаги. По размерам она как две школьные парты, сдвинутые вместе. Может 90 см на 120 см. Там так мало место, что умывальник находится снаружи, в классе. Взрослому человеку там не разместиться с комфортом. Как, бога ради, я умещу там 16 человек? Но это наш единственный шанс. Невозможное станет возможным. Все происходит так быстро. Мы словно находимся в осаде. Я обращаюсь к своим учеником, которые смотрят на меня умоляющими глазами: «В уборную, живо!» Сначала они возражают: «Туда?» «Как?» «Зачем?» «Что вы имеете в виду, мисс Ройг?» Я снова повторяю: «В уборную! Живо!» Они понимают, что учительница не шутит. Я подгоняю их к задней части класса. Звуки выстрелов доносятся возле нашей двери. У нас нет времени. «Поторопитесь!» Но я знаю, что не важно, насколько расторопными будут мои ученики — чтобы уместиться внутри, им понадобится несколько минут, которых у нас уж точно не было. Мы все вваливаемся в уборную и когда там не остается и миллиметра свободного места, я поднимаю оставшихся учеников на руки, чтобы разместить их внутри. Я помещаю одного, затем двух, затем трех из них на унитаз, а затем самую маленькую ученицу — на дозатор для бумаги. Мы все так сдавлены, что даже не можем сделать глубокий вдох. Я протягиваю руку, чтобы запереть дверь, но ее там нет. О боже. В спешке я даже не заметила. Дверь открывается внутрь. Мы заблокировали ее своими телами. Я чувствую, как внутри нарастает паника. Вот мы, забитые в маленькой комнатушке, тогда как где-то снаружи на нас несется безумец, а дверь, которой полагалось нас защитить, заслонена нашими же телами так, что мы даже не можем ее запереть. Мое сердце выпрыгивает из груди, но я не могу позволить себе потерять самообладание, иначе мы не сможем выбраться отсюда живыми. Первоклашки копируют поведение своего учителя. Если я запаникую, то и они тоже начнут паниковать, и мы все будем мертвы. Один за другим, я переставляю учеников, которые заблокировали дверь, позади неё, пока наконец-то не получаю возможность её закрыть. Но перед этим я высовываюсь в класс за большим шкафом на колесиках, который стоит неподалеку, и пододвигаю его поближе, в надежде, что он скроет дверь. «Теперь мы должны сидеть очень тихо, не произнося ни слова». Я не могу удержаться от мысли, что если нас обнаружат, то я только что приговорила всех к смерти.

Кто-то кричит: «Там стреляют! Оставайтесь на месте!» Это наш директор? Школьная медсестра? Другой учитель? Звуки слишком приглушенные, чтобы разобрать. Затем раздаются оглушительные выстрелы, снова и снова, как будто из пулемета: тра-та-та-та-та-та… Мои ребята не издают и звука. Они понимают, что кто-то очень плохой ищет нас и чтобы оставаться незамеченными, мы должны быть очень и очень тихими. В это тишине мы слышим голоса. Невнятные. Приглушенные. Это люди просят их не убивать: «Пожалуйста, нет, не надо!»Чтобы мои ученики оставались спокойными, они не должны знать, что внутри я трясусь от страха, и уверена, что все мы умрем. Очень сложно сохранять холодный рассудок, когда находишься между жизнь и смертью. Неотвратимые звуки выстрелов, которые доносятся вокруг нас, вселяют в детей отчаяние. «Что происходит?» — тихонько прошептал один из них. Моя модница начала плакать. Я поднимаю рукой ее личико и, глядя в глаза, полные слез, обещаю: «С нами все будет в порядке». Я никогда не даю обещаний, которые не могу сдержать, особенно детям, но это вопрос жизни и смерти. Мальчик, стоящий на верхней части унитаза, дрожит так сильно, что случайно нажимает на кнопу слива. Один раз, потом другой. Мы все задерживаем дыхание. Ш-ш-ш-ш-ш-ш! Услышал ли убийца? Я смотрю мальчишке в лицо и на нем все написано. Я напуган, мне очень жаль и я не знаю, что делать. Одни из учеников шепчет: «Мисс Ройг, я не хочу сегодня умереть». «Я хочу к своей маме» — говорит другой, сдерживая слезы. «Я не хочу умереть за неделю до Рождества» — произносит ученик, который в последние месяцы только и говорил, что о нем. Мы плотно прижаты, словно пальцы в сжатом кулаке. Дети хотят выбраться из этой душной, запечатанной коробки, в которой мы все заперты. «Я буду впереди!» — шепчет один из мальчишек. «А я знаю карате» — говорит другой. Кажется, что прошло всего несколько минут с тех пор, как он рассказывал нам историю о найденном долларе под его подушкой, где накануне оставил два выпавших передних зуба. «Нет. — мягко отвечаю ему я. — Снаружи плохие ребята и нам всем лучше подождать, пока придут хорошие». В голову закралась мысль, что именно так они и проведут последние минуты своей жизни — в страхе. Мне нужно как-то их успокоить, даже если сама не буду верить в сказанное. «Все будет хорошо. С нами все будет хорошо». Затем, веря, что смерть неизбежна, я решила сделать все возможное, чтобы вселить в них спокойствие. Я говорю о том, как много они для меня значат. «Хочу, чтобы вы знали, что я вас очень сильно люблю». Успокаивая их, я успокаиваю и себя. «Пусть все, кто верит в силу молитвы, прямо сейчас к ней обратится. Те, кто не верит, просто подумайте о чем-нибудь очень счастливом». Я сложила ладони вместе и начала молиться. Дети были слишком плотно прижаты друг к другу, чтобы пошевелить руками, но большинство из них закрыли глаза, так что я решила, что они последовали моему совету. Стрельба продолжалась, но теперь я была готова умереть. Затем наступила тишина. Зловещая тишина. Как школа, которая утром была наполнена людьми, могла быть настолько тихой? Куда все пропали? Было такое чувство, что не осталось больше никого, кроме меня и моих учеников. Я подумала, а что если это ловушка и убийца стоит там за дверью в ожидании, пока мы выйдем наружу?Казалось, прошла уже целая вечность. Я боялась, что у нас закончится кислород. Если хорошие ребята были на пути к нам, то они уже должны быть здесь, верно? Почему же так чертовски тихо. Я думаю о своем женихе и обо всех тех планах, которые мы строили на наше совместное будущее. Он так горевал, когда утратил мать, и я не была уверена, что он переживет еще и это. Я нужна Нику. И я нужна своим родителям, которые так меня любят. Я беспокоюсь, что они не справятся с моей смертью. Затем я думаю о родителях моих учеников и их невообразимом горе, которое их постигнет, потому что я оказалась не в состоянии спасти их детей. Мой худший страх — это увидеть как будет убит весь класс, прежде чем убьют меня, а я даже не смогу им помочь. Все, что мы можем сейчас делать, — это ждать. Интересно, что происходит снаружи? Означает ли тишина, что стрелок уже ушел? Или он просто готовится к следующему шагу?Из корилора доносятся голоса людей, отдающие резкие приказы: «Иди быстрее!» О боже. Неужели убийц несколько? Они что, похищают людей? Что будет с нами? Мое сердце просто выпрыгивает из груди. Дети устремили на меня свои взгляды. Я прошу их сохранять молчание. Мы уже так долго находимся в этой уборной. Порядка 45 минут. Жара становится просто невыносимой. Мы едва можем сделать глубокий вдох. Раздается стук в дверь. Мы все сжались от страха. Я прикладываю палец к губам. Если мы издадим хоть малейший звук, стрелок поймет, что учительница спрятала здесь весь свой класс. Я говорю одному из учеников, чтобы он спросил, кто там. Я не хочу, чтобы убийца догадался, что за за дверью скрываются 16 перепуганных человек.

«Кто здесь?» — спрашивает малыш. Я слышу дрожь в его голосе. «Эй, дружочек. Мы здесь, чтобы помочь тебе». Мужской голос кажется доброжелательным, но я все равно не уверена. «Отопри дверь». Ни за что. С какой стати я должна верить безликому незнакомцу? Я не стану рисковать, открывая дверь убийце. Теперь уже моя очередь говорить: «Если вы действительно полиция, то мне нужен ваш значок». Проходят секунды. Значок просовывают под дверь. Я поднимаю его и рассматриваю. Он не выглядит настоящим. Скорее похож на игрушечный значок, который мог бы носить один из моих учеников. Я отчаянно хочу поверить, но я по-прежнему не убеждена. «Он не похож на настоящий. Я вам не верю». Я оглядываюсь на своих детей и понимаю, что они думают то же, что и я. Умоляю, пусть это будут хорошие ребята. «Если вы полиция и пришли сюда, чтобы спасти нас, тогда у вас должны быть ключи от этой двери, чтобы её отпереть». Прошло еще несколько минут, прежде чем я услышала дрязг ключей, а затем как они пытаются открыть замок. Не получилось. Другой ключ и снова провал. Затем ещё пять… шесть… и семь попыток. Мой живот сжимается с каждым поворотом. Десятый ключ подошел. Ручка поворачивается и дверь открывается. Я вижу людей в черной форме, в шлемах и большими ружьями. Команда спецназа в нашем классе. Хорошие ребята на месте. Меня переполняют чувства облегчения и благодарности. Они также удивлены увидеть всех нас, как мы — их. Думаю они ожидали увидеть одного ребенка, а не учительницу и целый класс. Никогда в моей жизни я не была так счастлив. Они вытащили всех нас, одного за другим, пока там не было достаточно места, чтобы выйти самостоятельно. Наши герои вывели нас из класса, поведя в противоположную сторону от той части коридора, где лежали тела на окровавленном полу. Выйдя из здания, я спрашиваю: «Где плохой парень?» Он все еще где-то скрывается, готовясь к новому удару? Они уверяют, что мы в безопасности. А я снова и снова повторяю им слова благодарности. Спасибо, что нашли нас в крошечной уборной. Спасибо, что оказались хорошими ребятами. Спасибо, что спасли наши жизни»