Убийцы «одиноких сердец»Страшные рассказы, мистические истории, страшилки

Джанет Фэй, 66-летняя вдова из города Олбани, штат Нью-Йорк, была ревностной католичкой, поэтому когда летом 1948 г. решила заняться поисками нового спутника жизни, то отнеслась к предстоящему выбору очень ответственно. В июне 1948 г. она подала объявление с предложением «знакомства с серьёзными намерениями» в журнал «Клуб одиноких сердец матушки Дайнен». Несмотря на несколько старомодное название этот журнал был широко известен в США и тысячи одиноких мужчин и женщин благодаря ему каждый год успешно устраивали свои судьбы. Почти пять месяцев Джанет Фэй изучала поступавшую в её абонентский ящик корреспонденцию, игнорировала одни письма и вступала в продолжительную переписку с авторами других. Она не спешила встречаться с неизвестными мужчинами, поскольку была женщиной очень состоятельной и опасалась «охотников за приданым». Необходимо отметить, что родственники Джанет Фэй - дети и сестра - были настроены резко негативно в отношении её брачных замыслов. Они пугали Джанет рассказами о брачных аферистах, разного рода мошенниках, обирающих одиноких женщин и пр. ужасами, но женщину оказалось невозможно отговорить от однажды принятого решения. Тем более, что в конце-концов она вроде бы отыскала такую партию, какую желала. В ноябре 1948 г. ей написал очень интересный бизнесмен из Нью-Йорка, 35-летний Чарльз Мартин, испанец по национальности. Он занимался торговлей специями, которые получал от своих родственников в Испании и бизнес этот в огромном городе процветал. Несмотря на деловую жилку Чарльз умел быть в своих письмах трогательно-сентиментальным и кроме того, как и все испанцы, он оказался весьма религиозен. Было и ещё одно, пожалуй, самое главное обстоятельство, расположившее сердце Джанет Фэй к торговцу специями: он был почти на 30 лет младше неё. Что надо ещё одинокой женщине, чтобы встретить старость?В одном из своих писем Чарльз Мартин сообщил Джанет Фэй, что после Рождественских праздников по коммерческим делам окажется в Олбани. Это был неплохой повод для встречи и женщина ответила, что готова принять его в своём доме. 30 декабря 1948 г. Чарльз приехал в Олбани, остановился в гостинице, а на следующий день нанёс Джанет визит. Явился в гости он не один: его сопровождала младшая сестра, работавшая в компании Мартина бухгалтером. Новые знакомые Джанет Фэй оказались на редкость приятными людьми: Чарльз был человеком весьма религиозным и с видимым удовольствием поддерживал беседу, связанную с духовной тематикой; его сестра Марта была учтива и хорошо воспитана. Это была крупная, весьма тучная, несмотря на молодость, женщина; при всё том она производила очень приятное впечатление. Через день брат и сестра Мартин перебрались из гостиницы в двухэтажный особняк Джанет Фэй. Всё время женщина проводила в обществе своих новых знакомых и находила в этом большое удовольствие. Правда, ей так и не представился случай остаться с Чарльзом наедине, но ничего особенно драматичного в этом не было, ведь в конце-концов, у них для этого ещё будет время впереди. Вечером 3 января 1949 г. родные Джанет Фэй с удивлением услышали от неё о намерении уехать из Олбани в ближайшие дни. Оказалось, что женщина уже арендовала дом на Лонг-Айленде, примерно двумястами километрами южнее Олбани. Сделано это было для того, чтобы быть поближе к Нью-Йорку, ведь там у Мартина бизнес! Джанет пообещала прислать с нового места письма и открытки. Эта беседа получилась какая-то скомканная: члены семьи чувствовали себя скованными присутствием Чарльза и Марты Мартин и не только не смели ей возражать, но даже и расспросить толком не смогли. Не успели родственники прийти в себя от весьма неожиданного решения Джанет, как 4 января стало известно, что она вместе со своими новыми друзьями покинула Олбани на собственном автомобиле. Что ж, нашёл человек своё счастье, можно было этому только порадоваться. Конечно, 35-летний жгучий брюнет Чарльз Мартин не казался сильно влюблённым в 66-летнюю бабушку и, вообще, их пара производила довольно странное впечатление, но если Джанет Фэй желала обманываться, то кто же мог ей в этом помешать?В конце января 1949 г. родные Джанет Фэй получили от неё два письма, написанных в самом благодушном тоне, в которых содержался рассказ о её бракосочетании с Чарльзом, и было много-много пустых слов о любви и счастьи. Тоном своим эти письма вполне соответствовали манере Джанет излагать свои мысли, но было одно обстоятельство, сразу же вызвавшее недоверие к ним - письма эти оказались напечатаны на пишущей машинке. А ею Джанет Фэй пользоваться не умела и ни за что бы не стала. Попытки дозвониться по телефону в доме Лонг-Айленде, где должна была проживать Джанет, ни к чему не привели, трубку никто не снимал. Родные обратились в местную полицию; в отделе по розыску пропавших приняли их заявление и обещали разобраться в происходящем. Дело поначалу казалось вполне тривиальным, но после того, как полиция установила, что Джанет Фэй в день отъезда сняла со своего счёта 6 тыс. Джанет Фэй, 66-летняя вдова из города Олбани, штат Нью-Йорк, была ревностной католичкой, поэтому когда летом 1948 г. решила заняться поисками нового спутника жизни, то отнеслась к предстоящему выбору очень ответственно. В июне 1948 г. она подала объявление с предложением «знакомства с серьёзными намерениями» в журнал «Клуб одиноких сердец матушки Дайнен». Несмотря на несколько старомодное название этот журнал был широко известен в США и тысячи одиноких мужчин и женщин благодаря ему каждый год успешно устраивали свои судьбы. Почти пять месяцев Джанет Фэй изучала поступавшую в её абонентский ящик корреспонденцию, игнорировала одни письма и вступала в продолжительную переписку с авторами других. Она не спешила встречаться с неизвестными мужчинами, поскольку была женщиной очень состоятельной и опасалась «охотников за приданым». Необходимо отметить, что родственники Джанет Фэй - дети и сестра - были настроены резко негативно в отношении её брачных замыслов. Они пугали Джанет рассказами о брачных аферистах, разного рода мошенниках, обирающих одиноких женщин и пр. ужасами, но женщину оказалось невозможно отговорить от однажды принятого решения. Тем более, что в конце-концов она вроде бы отыскала такую партию, какую желала. В ноябре 1948 г. ей написал очень интересный бизнесмен из Нью-Йорка, 35-летний Чарльз Мартин, испанец по национальности. Он занимался торговлей специями, которые получал от своих родственников в Испании и бизнес этот в огромном городе процветал. Несмотря на деловую жилку Чарльз умел быть в своих письмах трогательно-сентиментальным и кроме того, как и все испанцы, он оказался весьма религиозен. Было и ещё одно, пожалуй, самое главное обстоятельство, расположившее сердце Джанет Фэй к торговцу специями: он был почти на 30 лет младше неё. Что надо ещё одинокой женщине, чтобы встретить старость?В одном из своих писем Чарльз Мартин сообщил Джанет Фэй, что после Рождественских праздников по коммерческим делам окажется в Олбани. Это был неплохой повод для встречи и женщина ответила, что готова принять его в своём доме. 30 декабря 1948 г. Чарльз приехал в Олбани, остановился в гостинице, а на следующий день нанёс Джанет визит. Явился в гости он не один: его сопровождала младшая сестра, работавшая в компании Мартина бухгалтером. Новые знакомые Джанет Фэй оказались на редкость приятными людьми: Чарльз был человеком весьма религиозным и с видимым удовольствием поддерживал беседу, связанную с духовной тематикой; его сестра Марта была учтива и хорошо воспитана. Это была крупная, весьма тучная, несмотря на молодость, женщина; при всё том она производила очень приятное впечатление. Через день брат и сестра Мартин перебрались из гостиницы в двухэтажный особняк Джанет Фэй. Всё время женщина проводила в обществе своих новых знакомых и находила в этом большое удовольствие. Правда, ей так и не представился случай остаться с Чарльзом наедине, но ничего особенно драматичного в этом не было, ведь в конце-концов, у них для этого ещё будет время впереди. Вечером 3 января 1949 г. родные Джанет Фэй с удивлением услышали от неё о намерении уехать из Олбани в ближайшие дни. Оказалось, что женщина уже арендовала дом на Лонг-Айленде, примерно двумястами километрами южнее Олбани. Сделано это было для того, чтобы быть поближе к Нью-Йорку, ведь там у Мартина бизнес! Джанет пообещала прислать с нового места письма и открытки. Эта беседа получилась какая-то скомканная: члены семьи чувствовали себя скованными присутствием Чарльза и Марты Мартин и не только не смели ей возражать, но даже и расспросить толком не смогли. Не успели родственники прийти в себя от весьма неожиданного решения Джанет, как 4 января стало известно, что она вместе со своими новыми друзьями покинула Олбани на собственном автомобиле. Что ж, нашёл человек своё счастье, можно было этому только порадоваться. Конечно, 35-летний жгучий брюнет Чарльз Мартин не казался сильно влюблённым в 66-летнюю бабушку и, вообще, их пара производила довольно странное впечатление, но если Джанет Фэй желала обманываться, то кто же мог ей в этом помешать?В конце января 1949 г. родные Джанет Фэй получили от неё два письма, написанных в самом благодушном тоне, в которых содержался рассказ о её бракосочетании с Чарльзом, и было много-много пустых слов о любви и счастьи. Тоном своим эти письма вполне соответствовали манере Джанет излагать свои мысли, но было одно обстоятельство, сразу же вызвавшее недоверие к ним - письма эти оказались напечатаны на пишущей машинке. А ею Джанет Фэй пользоваться не умела и ни за что бы не стала. Попытки дозвониться по телефону в доме Лонг-Айленде, где должна была проживать Джанет, ни к чему не привели, трубку никто не снимал. Родные обратились в местную полицию; в отделе по розыску пропавших приняли их заявление и обещали разобраться в происходящем. Дело поначалу казалось вполне тривиальным, но после того, как полиция установила, что Джанет Фэй в день отъезда сняла со своего счёта 6 тыс. $ (немалые деньги по тем временам!), стало ясно, что пожилая женщина вполне могла оказаться жертвой преступления. Полицейским удалось связаться с владельцем дома на Лонг-Айленде, который арендовала Джанет. Его попросили проверить, проживает ли там кто-либо в настоящее время. Оказалась, что владелец дома вручил ключи Джанет Фэй ещё 4 января и более с нею не виделся. Посетив дом на Лонг-Айленде, он обнаружил в нём следы проживания людей: продукты на кухне, следы обуви, разобранные кровати, но самих жильцов не нашёл. Из расспроса соседей он выяснил, что дом довольно долго - с самого начала января - стоит пустой. На этом розыск приостановился. Попытки установить где находится Джанет Фэй и её моложавый супруг успехом не увенчались. Время шло. И чем больше его проходило, тем меньше оставалось надежды на то, что когда-либо удастся прояснить судьбу без вести пропавшей женщины. За сотни километров от Лонг-Айленда в городке Гранд-Рапидс в штате Мичиган в январе-феврале 1949 года развернулась между тем совсем другая детективная история. Проживавшая там 41-летняя Делфин Доунинг исчезла и в её доме соседями были замечены посторонние люди. Делфин была матерью-одиночкой, двумя годами ранее (т. е. в возрасте 39 лет) она родила дочку Рэйнелл. Соседи и знакомые Делфин знали, что она не рассталась с мыслью устроить личную жизнь и с этой целью поддерживала переписку с несколькими мужчинами, анкеты которых увидела в журналах знакомств. В последней декаде января в доме Делфин появился весьма представительный высокий мужчина средних лет, открыто демонстрировавший знаки внимания хозяйке. Вскоре этот мужчина поселился у неё, во всяком случае соседи несколько раз видели неизвестного выходящим поутру из дома Делфин Доунинг. Странности происходившему добавило то обстоятельство, что вскоре к представительному мужчине присоединилась тучная женщина, которая также стала жить в небольшом домике Делфины Доунинг. Эта в высшей степени странная пара задержалась в Гранд-Рапидсе более чем на месяц, причём никаких попыток познакомиться с обитателями городка ни мужчина, ни сопровождавшая его тучная женщина не сделали. Однако, даже не эти странности обеспокоили соседей Делфины. В конце-концов каждый сам волен выбирать себе друзей. Настоящая тревога за судьбу Делфин Доунинг возникла лишь тогда, когда её неизвестные гости принялись вывозить из дома вещи. Соседи не без удивления наблюдали, как 26 и 27 февраля странные гости госпожи Доунинг погрузили и вывезли из её дома несколько автомашин с мебелью. При этом ни самой хозяйки, ни её дочки видно не было. На аккуратные расспросы соседей мужчина, только теперь представившийся «Чарльзом Мартином», ответил, что Делфина навсегда уезжает из Гранд-Рапидса, поскольку планирует бракосочетаться с ним. Объяснение выглядело до того странным, что после обеда 27 февраля 1949 г. трое жителей городка независимо друг от друга позвонили в полицию и рассказали о том, что в доме Делфин Доунинг происходит что-то необычное и полиции следует «получше присмотреться» к его обитателям. Также было сообщено, что хозяйка дома уже двое суток не ходила в магазин и не гуляла с малолетней дочкой, что также выглядело весьма подозрительно. Сообщения местных жителей не особенно встревожили местного шерифа, всё сообщенное могло иметь самые невинные и тривиальные объяснения, однако, сообщения следовало проверить. К дому Делфин Доунинг во второй половине дня 28 февраля был направлен полицейский наряд, получивший команду встретиться с хозяйкой дома и убедиться в том, что там всё в порядке. Полицейские на протяжении нескольких часов несколько раз подъезжали к дому и стучались в двери, всякий раз убеждаясь, что в доме никого нет. Это, кстати, тоже показалось им весьма необычным и усилило подозрения относительно происходившего в доме. Наконец, уже поздно вечером полицейский наряд увидел пару людей - мужчину и женщину - вошедшую в дом. Поспешив за ними, полицейские поинтересовались, кто они такие? что здесь делают? и как можно повидаться с хозяйкой дома? Парочка удивилась расспросам полиции и поначалу отвечала на заданные вопросы вполне дружелюбно. Мужчина назвал себя «Чарльзом Мартином», а тучную женщину представил родной сестрой и заявил, что он - муж хозяйки дом, Делфин Доунинг, им предстоит свадебное путешествие и он по распоряжению хозяйки распродаёт имущество, поскольку жить они здесь не будут, а уедут к нему в Нью-Йорк. Сейчас они с сестрой закончили все дела в Гранд-Рапидс и сходили на последний сеанс в местный кинотеатр. С хозяйкой дома полицейские увидеться не смогут, поскольку та вместе с дочкой уехала из города на несколько дней к дяде. Ответы «Чарльза Мартина» звучали довольно подозрительно. Прежде всего вызывало недоверие его утверждение, будто Делфин Доунинг могла уехать из города в тот момент, когда распродавалось её имущество. Женщина была небогата и казалось очевидным, что она пожелала бы присутствовать при торге, дабы не продешевить с ценою; перепоручать эту операцию постороннему человеку представлялось в высшей степени неосмотрительным. Поскольку патрульные не смогли увидеться с хозяйкой дома (и тем самым выполнить поставленную перед ними задачу), они решили поступить строго формально, приказав парочке отправиться с ними в участок для прояснения ситуации. Тут дружелюбие «Чарльза Мартина» как рукой сняло - он принялся ругаться и, повысив голос, грозить патрульным наказанием и жалобами во всевозможные инстанции. Его нервная реакция лишь усилила у полицейских ощущение ненормальности происходившего. Доставленные в полицейский участок «Чарльз Мартин» и его сестра более полутора часов отвечали на вопросы полицейских, не отклоняясь от первоначально сделанных заявлений. Но после того, как один из детективов сказал, что полиция непременно будет разыскивать Делфин Доунинг, чтобы та подтвердила слова «Чарлза Мартина», а до тех пор парочка будет оставаться под стражей, мужчина задумался и неожиданно сказал: «Да, признаю, мы убили её». Признание это прозвучало совершенно неожиданно для всех присутствовавших, в том числе и «сестры», сидевшей на соседнем стуле. Та закричала, негодуя на своего подельника, однако «Чарльз Мартин», остановил её: «Не волнуйся, Марта, я знаю, что делаю!» И поспешил сделать следующее признание, из которого следовало, что 2-летняя дочка Делфин Доунинг также ими убита; труп матери закопан в подвале под домом и залит цементной «стяжкой», а труп девочки - закопан в той части подвала, где цемента нет. Полицейские были шокированы услышанным, один из них выругался, не сдержав эмоций, а «Чарльз Мартин», видимо, испугавшись самосуда стражей порядка, закричал в панике: «Но вы не думайте, что мы обычные убийцы! Мы - очень необычные убийцы! Пригласите прокурора, я желаю сделать признание о большом количестве убийств, но непременно хочу получить его гарантии!»Так, в ночь на 1 марта 1949 г. криминальная история Америки обогатилась ярким примером преступного «любовного дуэта», примером, ставшим с тех пор классическим. По большому счёту, разоблачение преступников произошло неожиданно как для них самих, так и правоохранительных органов; никакой особой заслуги ни сыщиков, ни криминалистов в этом не было. Уже после полуночи для допроса задержанных прибыл Роджер МакМэхон, прокурор округа Кук, штат Мичиган, вызванный по телефону. «Чарльз Мартин» достиг с ним следующей договорённости: он добровольно сознаётся в большом числе убийств одиноких женщин, но прокурор округа гарантирует ему невыдачу за пределы штата. Нельзя не признать немалую выгоду такого договора для убийцы: законодательство штата не только не предусматривало смертной казни за убийство первой степени, но при наличии смягчающих обстоятельств ограничивало срок тюремного наказания за убийство всего 6 годами! Задержанный напирал на то, что он имеет такого рода смягчающие обстоятельства: во-первых, он добровольно сознаётся в убийствах, а во-вторых, при их совершении он действовал в одиночку, без предварительного сговора со своей спутницей и без её участия. Именно такой линии придерживался «Чарльз Мартин» на первом допросе, который, кстати, проводился по его желанию без участия адвоката. Последнее обстоятельство он также мог обернуть в суде к своей выгоде, убеждая присяжных в том, что сознание его продиктовано не расчётом, а сделано от чистого сердца. Однако, уже первый допрос убедил прокурора и полицейских детективов в том, что перед ними закоренелый негодяй. Стенографистку, записывавшую рассказ задержанного, под утро пришлось заменить, поскольку она не смогла дальше работать: ей сделалось дурно от всего, услышанного за ночь. Вместо неё изготовлением протокола занялся мужчина-детектив. Признательные показания, сделанные задержанным «Чарльзом Мартиным», уместились в общей сложности на 73 листах писчей бумаги. В них содержалась информация о 17 убийствах, совершённых менее чем за два последних года. Согласно рассказу задержанного, его в действительности звали Рамоном Фернандесом, хотя на американский манер он иногда называл себя Рэймондом. Родился Рамон в 1914 г. на Гавайях в испанской семье. Во время первой мировой войны родители переехали на территорию континентальных США, в штат Коннектикут. В 10-летнем возрасте мальчик вместе с родителями оказался в Испании, на родине предков. Там он вырос, женился, в браке стал отцом четырёх детей, пережил Гражданскую войну. Последовавшие тяготы ему быстро надоели и в 1941 г. Рамон Фернандес вернулся в США, которые вспоминались ему словно другая планета. Жену и детей он бросил, рассчитывая начать жизнь «с чистого листа». Может показаться удивительным, но ему это почти удалось. В том же 1941 г. испанца завербовала британская «Интеллиджент сервис» (SIS). Вплоть до 1945 г. Фернандес плавал в Атлантике на различных судах, выполняя по поручению англичан разнообразные разведывательные миссии. В чём именно эти миссии заключались он уточнить отказался и потому прокурор испытал вполне понятное недоверие к утверждениям допрашиваемого. Забегая вперёд, следует сказать, что впоследствии эта часть рассказа Рамона Фернандеса нашла официальное подтверждение и английская SIS официально попросила правительство США принять меры к тому, чтобы в ходе следствия не произошло утечки сведений о характере работы Фернандеса в годы Второй Мировой войны. Данная просьба нашла полное понимание со стороны союзников и впоследствии период жизни Рамона Фернандеса с 1941 г. по 1945 г. ни на каких допросах (ни на предварительном следствии, ни в суде) ни в каком виде не затрагивался. Английская разведка проинформировала американское министерство юстиции, что причиной вывода Фернандеса за штат явилось прогрессировавшее психическое расстройство последнего, но никаких документальных подтверждений этому заявлению не представило. Тучная женщина, представлявшаяся «сестрой» «Чарльза Мартина», разумеется, оказалась вовсе никакой не сестрой. Звали её Марта Джил Бек, в девичестве Сибрук, она родилась в 1919 г. в небольшом городке Милтон, штат Флорида. В 1942 г. закончила высшую медицинскую школу в г. Пенсакола, была лучшей ученицей в классе. По её уверению, не могла найти работу из-за нераспологающей внешности, поэтому после медицинской школы пошла работать не в больницу, а в… похоронную контору, где занималась подготовкой женских тел к захоронению. В конце 1942 г. оставила работу в похоронной конторе и переехала в Калифорнию, устроилась там работать в военном госпитале. Через год вернулась обратно в Милтон. В ноябре 1944 г. бракосочеталась с водителем автобуса Альфредом Беком, который бросил её через 6 месяцев. С марта 1946 г. работала медсестрой в больнице для умственно отсталых детей в Пенсаколе. К этому моменту она уже являлась матерью двух детей, прижитых вне брака от разных отцов, и весила 95 кг. (проблемы с избыточным весом начались у неё ещё в десятилетнем возрасте). По переписке Марта познакомилась с Рамоном Фернандесом, его первое письмо пришло в канун Рождества 1947 г. , что она сочла добрым знаком. Уже 28 декабря 1947 г. Рамон приехал в Пенсаколу и Марта встретила его на вокзале. Вместе провели ночь, день и следующую нчь, несколько раз занимались сексом и женщина, по её уверению, впервые испытала оргазм, благодаря чему поняла, что любит Рамона «по-настоящему». Между тем, Рамон вовсе и не думал завязывать с тучной дамочкой сколь-нибудь серьёзные отношения. Вернувшись в Нью-Йорк, он написал Марте письмо, в котором убеждал её будто та неправильно его поняла и более им встречаться незачем. Однако, как это не покажется удивительным, они не расстались. Марта написала Рамону прощальное письмо и предприняла попытку покончить с собою, приняв большую дозу снотворного. Лишь безудержная рвота, вызванная слишком быстрым принятием большой дозы лекарства, спасла её от смерти. Фернандес, получив от любовницы письмо-прощание, поначалу ему не поверил, решив, что столкнулся с банальной мистификацией, но позвонив в Пенсаколу, узнал, что Марта действительно находится в реанимации, и сменил гнев на милость. По трезвому размышлению, он разрешил Марте приехать к нему в Нью-Йорк и дал адрес своей квартиры. Как станет ясно из дальнейшего, эта «милость» преступника диктовалась вовсе не милосердием и альтруизмом, а вполне здравым прагматичным расчётом. Как бы там ни было, 18 января 1948 г. Марта Бек явилась в нью-йоркскую квартиру Рамона Фернандеса и там узнала от него страшную тайну. Избранник её сердца признался в том, что промышляет обманом одиноких женщин, с которыми вступает в переписку через журнал знакомств «Одинокие сердца». И предложил Марте присоединиться к нему, но с обязательным условием: во всём и всегда безоговорочно повиноваться. Женщина согласилась практически не раздумывая. Первым тестом на покорность должен был явиться отказ от собственных детей. Марта Бек решилась на это после нескольких дней сомнений и внутренней борьбы. 25 января она явилась в нью-йоркский офис благотворительной организации «Армия спасения» и написала формальный отказ от прав материнства. Её детям, оставшимся на попечении бабушки, тогда было 2, 5 года и чуть меньше 4 лет. Скоро выяснилось, что Рамон Фернандес, сказавший, будто он промышляет обманом одиноких женщин, был с нею не до конца откровенен. Рамон не просто обворовывал своих подруг по переписке, но и убивал некоторых из них. Выбор жертвы определялся двумя критериями: её богатством и возможностью для убийцы остаться безнаказанным. Если женщина оказывалась богата и не имела близких родственников, лично видевших Рамона и способных дать полиции его точное описание, то у неё практически не было шансов остаться в живых. В своих показаниях, данных в ночь после ареста, Рамон Фернандес признал за собою «участие в убийствах» по меньшей мере 17 женщин за последние 2 года; общее же число обворованных им одиноких женщин он определил «примерно в 130 человек». Преступник затруднился назвать более точное число. Формулировка «участие в убийствах» была допущена им вовсе неслучайно; согласно его утверждению, некоторые убийства совершались Мартой Бек самовольно, без его на то санкции. Тем самым, Фернандес квалифицировал свои действия в этих эпизодах не как «убийство», а как «соучастие». Примечательно, что этим своим утверждением Рамон Фернандес вступил в прямое противоречие с тем, что утверждал в начале допроса, а именно, заявлением, будто все убийства совершались им без участия иных лиц (наличие соучастников убийства расценивается судом как отягчающее обстоятельство). Рамон просто упустил из виду - то ли из-за утомления, то ли по невниманию, то ли по какой другой причине - то, с чего начал собственные «покаянные» показания. Заявив в начале допроса одно, он к концу его стал утверждать совсем другое; если поначалу он выгораживал свою подругу, то через несколько часов принялся прямо валить на неё вину за некоторые из убийств. Согласно показаниям Рамона Фернандеса, сделанным им после задержания, Джанет Фэй (с рассказа об исчезновении которой начался этот очерк) была убита в ночь с 4 на 5 января в доме на Лонг-Айленде. Вечером, по словам Рамона, он отправился спать, не предполагая совершать убийства. Джанет последовала за ним. Едва они улеглись впостель, как в комнату ворвалась Марта Бек и принялась избивать Джанет Фэй. Последняя, не понимая причины происходившего, стала громко кричать и защищаться. Крик вывел Рамона из себя. «Делай что хочешь, только пусть она заткнётся!»- сказал он своей подельнице. Поначалу он не принимал участия в избиении Джанет Фэй, но увидев, что Марта не справляется с жертвой и не может затянуть на её шее шарф, пришёл на помощь любовнице. Он сходил в кладовую и отыскал там молоток (женщины продолжали отчаянно бороться). Вернувшсь обратно, он нанёс молотком несколько ударов по голове Джанет. Её труп убийцы затащили в туалет и оставили там до утра. Сами же вернулись в кровать и занялись сексом. На следующий день - 5 января 1949 г. - парочка купила в строительном магазине дренажную трубу большого диаметра и засунула в неё тело убитой накануне женщины. Получился своего рода «идеальный гроб», в котором можно было спокойно перевозить с место на место труп, не боясь привлечь внимания. Даже в случае остановки автомашины дорожным патрулём, никому бы из полицейских не пришло бы в голову заглядывать внутрь длинной трубы. Спрятанный таким образом труп преступники отвезли сестре Раймонда, которая проживала в Нью-Йорке. Трубу с телом Джанет Фэй внутри они оставили в подвале дома сестры до 15 января. Зима 1949 г. в Нью-Йорке стояла довольно тёплая и тело стало разлагаться. Когда убийцы приехали за ним, чтобы забрать, из трубы шёл уже довольно сильный запах. Они перевезли свой страшный груз в арендованный на вымышленную фамилию сроком на месяц дом, выкопали в его подвале яму и захоронили труп там (вместе с трубою). Чтобы затруднить проникновение запаха через рыхлую почву, убийцы на следующий день сделали поверх могилы цементную «стяжку». После этого они покинули арендованный дом и никогда более в нём не появлялись. В течение последующих дней они купили пишущую машинку и написали от имени Джанет Фэй несколько писем её родственникам. И уже после этого избавились от автомобиля жертвы, на котором разъезжали всё это время. Рассказывая о проделанном с Джанет, Рамон Фернандес не мог скрыть собственного удовольствия от «чисто сделанной работы». По его признанию, на этом убийстве они заработали более 7 тыс. $ - намного больше, чем на других аналогичных проделках. Разумеется, окружного прокурора МакМэхона, проводившего первый допрос Рамона Фернандеса, особенно интересовали обстоятельства убийства Делфин Доунинг и её дочки Рэйнелл, проживавших на территории округа. По версии Фернандеса, события в этом случае развивались следующим образом. Покончив с «делом Джанет Фэй», т. е. получив все деньги и уничтожив следы убийства, преступная парочка направилась в Гранд-Рапидс. Рамон постоянно поддерживал переписку с несколькими женщинами, подготавливая почву для новых встречь, так что его преступный «конвейр» не останавливался ни на один день. Доунинг была выбрана в качестве следующей жертвы после Джанет Фэй, поскольку казалась обеспеченной женщиной, жившей к тому же вдали от Нью-Йорка. Делфин оказалась человеком осторожным и предусмотрительным, «по-быстрому раскрутить» её на деньги не получилось. Рамону Фернандесу пришлось приложить всё своё мастерство, дабы расположить даму к себе. Несмотря на всё неудовольствие Марты, старательно исполнявшей роль младшей сестры, обольстителю пришлось вступить в интимные отношения с Делфин. Фернандес был чрезвычайно высокого мнения о своих мужских качествах; на допросе он уверял, будто именно благодаря своему сексуальному искусству ему в конечном итоге удалось усыпить недоверие осторожной жертвы. Однако, дальнейший рассказ Фернандеса по сути опроверг это самонадеянное утверждение: бдительность женщины он так и не усыпил, сбережения свои она из банка не забрала и деньги ему не передала. Рамон и Марта прожили у Делфин целый месяц, рассчитывая, что в конце-концов им удастся добраться до её сбережений, но добились они совершенно иного результата. Совершенно случайно Делфин увидела умывавшегося Рамона, снявшего с головы парик, прикрывавший плешь на темени и ужасный шрам (следствие травмы в декабре 1945 г. во время службы на корабле). Вид плешивого любовника, умудрявшегося почти целый месяц обманывать её доверие, вызвал вспышку негодования Делфин. Ведь если он столько времени обманывал её в этом вопросе, то кто может поручиться, что он не скрывал иных, куда более опасных секретов? Видимо, женщина чувствовала неестественность в поведении пары, приехавшей к ней погостить и задержавшейся столь надолго. Как бы там ни было, история с париком вызвала приступ её гнева. Чтобы как-то сгладить ситуацию, Марта напоила Делфин успокоительными таблетками и уложила спать. Парочка стала решать, что же делать им дальше? но тут начала капризничать маленькая Рейнелл. В ярости оттого, что всё идёт не так как планировалось, Марта Бек бросилась к ребёнку и принялась его бить, а затем душить. Рамон в свою очередь бросился на Марту, стремясь оттащить её от ребёнка, он прекрасно понимал, что синяки на теле двухлетней дочки расскажут матери о случившемся лучше всяких слов. Однако, он не успел - сильная Марта оставила на шее и ключицах Рейнелл несколько легко узнаваемых гематом. «Ты дура, мать донесёт на тебя в полицию!»- кричал Рамон, указывая на спавшую Делфин. Преступники запаниковали. Обдумав ситуацию, они не придумали ничего умнее, как убить спавшую Делфин Доунинг. Для убийства они использовали пистолет, принадлежавший первому мужу Делфин. Чтобы скрыть звук выстрела, Рамон обмотал пистолет полотенцем, а дульный срез прижал к подушке, которой злоумышленники накрыли голову жертвы. На курок, согласно утверждению Фернандеса, нажимал он сам. Убийство было совершено на глазах Рейнелл. Ребёнок, хотя и не умел толком говорить, всё же почувствовал, что с матерью случилось что-то плохое. С этого момента маленькая Рейнелл постоянно плакала и отказывалась есть. В конечном счёте, после двухдневных колебаний, убийцы пришли к выводу, что им следует убить и её. Ребёнка они утопили в бочке с водой и тут же закопали в подвале. Тело Делфин было закопано в глубой яме в углу того же подвала и залито сверху толстой бетонной «стяжкой». Бетон, по мнению Раймонда Фернандеса, должен был воспрепятствовать проникновению в воздух запаха разлагающейся плоти. Преступники, так и не отыскавшие сбережений убитой ими женщины, дабы не уезжать с пустыми руками распродали принадлежавшую Делфин Доунинг мебель и посуду. В последний день февраля 1949 г. они уже после обеда могли покинуть Гранд-Рапидс, но решили задержаться на несколько часов, чтобы отметить успешное завершение очередного «дельца» и сходить в местный кинотеатр. Эта задержка оказалась для убийц фатальной - они оказались в полиции. Уже 1 марта 1949 г. окружной прокурор сделал заявление для прессы, в котором сообщил о задержании людей, предположительно причастных к убийству большого количества одиноких женщин. Дело сразу же привлекло внимание газетчиков и радиожурналистов, которые почувствовали, что перед ними настоящая криминальная сенсация. В начале марта не только газеты штата Мичиган, но и общефедеральная пресса поместили многочисленные публикации, посвящённые истории Рамона Фернандеса и Марты Бек. Принимая во внимание громадный интерес общественности к этому уголовному делу, Губернатор штата Нью-Йорк, на территории которого была убита Джанет Фэй, обратился к Губернатору штата Мичиган с просьбой организовать выдачу убийц. Первый телефонный разговор по этому поводу состоялся между ними 8 марта 1949 г. , затем последовало ещё несколько звонков. Губернатор штата мог своей властью дезавуировать гарантии окружного прокурора, данные во время сделки с обвиняемым, но подобный шаг был чреват некоторыми негативными последствиями. На системе «договора сторон» зиждется англо-американское правосудие, это действенный способ вербовки свидетелей из преступной среды. Нарушив собственной волей незыблемость прокурорского слова, Губернатор мог создать опасный прецедент, с одной стороны умалявший независимость прокуратуры, а с другой, позволявший в будущем сомневаться в том, что обещания прокурора действительно будут соблюдены. Потребовалось вмешательство министра юстиции США, который в конце-концов постановил, что преступный дуэт должен быть выдан властям штата Нью-Йорк. Известие о том, что договор с окружным прокурором аннулирован, вызвал шок у Фернандеса и Бек. Первый сразу же отказался от всех своих признательных показаний, объяснив их появление тем, что был запутан и запуган полицией; в качестве доказательства этого утверждения он сослался на то, что допрос его в ночь на 1 марта проводился без участия адвоката. Марта Бек известие о переводе в Нью-Йорк восприняла очень тяжело - она начала непрерывно плакать и призналась вызванному тюремному врачу в том, что её «очень страшит электрический стул». Прокуратура округа Нассау (в штате Нью-Йорк), на территории которого была убита Джанет Фэй, без особенных затруднений отыскала её труп в том самом месте, о котором говорил Рамон Фернандес во время допроса. Опросы свидетелей - родных жертвы, знакомых и родственников убийц - позволили в точности реконструировать события, приведшие в конечном итоге к фатальному результату. Успешное продвижение расследования убийства Джанет Фэй позволяло надеяться на то, что «тело доказательств» (так американская юридическая наука именует собрание существенных улик, представляемых в суде в качестве доказательства вины) окажется вполне весомым и не позволит преступникам избежать самого сурового приговора. Между тем, отказ обвиняемых от сотрудничества со следствием, создал массу проблем по расследованию других преступных эпизодов. Во-первых, далеко не все свои жертвы Рамон Фернандес мог припомнить по именам и фамилиям, во-вторых, ввиду многочисленности эпизодов он большинство из них описал самыми общими словами, без важных для следствия уточнений. Так, например, он не сообщил где и как избавлялся от трупов. Какие-то из них отыскать удалось, опираясь на те неполные данные, что обвиняемые сообщили на первом допросе. Например, рассказывая в ночь на 1 марта 1949 г. об одном из своих мошенничеств, Рамон Фернандес упомянул об убийстве Мирт Янг из городка Грин-форест в штате Арканзас. Он бракосочетался с нею, причём, для того, чтобы сделать это без промедления, поехал с Мирт в штат Иллинойс. Вообще, фокус с немедленным бракосочетанием он проделывал неоднократно, так что Фернандес являлся отнюдь не двое- и даже не троежёнцем. После свадьбы молодожёны вернулись в Грин-форест, но Марта Бек, бывшая всё время подле Рамона, не позволяла им заняться сексом. На третий или четвёртый день вышел скандал, который закончился тем, что Миртл Янг опоили успокоительными средствами, усадили в междугородний автобус и отправили в поездку. Вернувшись в дом жены, Рамон Фернандес при помощи своей любовницы занялись методичным обыском, в результате чего отыскали спрятанные 4 тыс. $. После этого они спокойно уехали из Грин-форест. Лишь через пару дней из газет преступники узнали, что одурманенная седативными таблетками женщина потеряла в автобусе сознание и умерла. Проверка показала, что рассказанная история имела место на самом деле. Бракосочетание состоялось 14 августа 1948 г. , а через неделю Мирт Янг действительно потеряла сознание в автобусе, направлявшемся в Литл-Рок, штат Арканзас. Она скончалась на следующий день в реанимации. Тогда смерть её не возбудила подозрений, коронёр посчитал, что имело место непредумышленная передозировка снотворного, но в марте 1949 г. события эти предстали совершенно в другом свете. Тщательная проверка показаний Рамона Фернандеса привела и к другому, весьма примечательному открытию. Убийца рассказал, что марте 1948 г. убил некую Эстер Хенн, проживавшую в небольшом городке Майерсдейл, штат Пенсильвания. В гости к Хенн он приехал вместе с Мартой в конце февраля, затем вся троица отправилась в соседний штат Вирджиния, где Фернандес и Хенн бракосочетались в каком-то небольшом городке, после чего переехали в Нью-Йорк. Там Эстер Хенн была убита, машина её - продана, а вклад в пенсионном фонде - обналичен. На все эти делишки преступная парочка потратила всего 4 дня - это, кстати, был для неё своеобразный норматив. Проверка показала, что 28 февраля 1948 г. в Фэйрфаксе, штат Вирджиния, действительно был зарегистрирован брак Эстер Хенн и Чарльза Мартина, после чего счёт на имя Хенн в пенсионном фонде оказался закрыт. Однако каково же оказалось удивление полицейских, когда войдя в дом Хенн они повстречали хозяйку целой и невредимой! Эстер признала факт кражи денег, автомашины и средств с пенсионного вклада, однако выяснилось, что никто не пытался её отравить или убить каким-то иным способом! Чарльз Мартин и его сестра просто исчезли и всё…Стало ясно, что в показаниях Рамона Фернандеса всё отнюдь не так просто и ясно, как это казалось на первый взгляд. Разумеется, впоследствии, странности и несоответствия в его рассказе получили своё объяснение, но в марте 1949 г. они поставили прокуратуру в тупик. В штате Нью-Йорк «дело Фернандес и Бек» принял прокурор округа Нассау Эдвард Робинсон-младший. Он обратил самое пристальное внимание на изучение обстоятельств жизни обвиняемых, подозревая, что о многом они умышленно не пожелали рассказывать прокурору МакМэхону. Предчувствие следователя не обмануло. Удалось выяснить, что одной из первых знакомых Фернандеса по переписке была некая Джейн Томпсон, которую Рамон в 1947 г. пригласил на родину предков - в Испанию. Поездка, обещавшая быть весьма романтической состоялась. Только итог её оказался для Томпсон самый скорбный - она скоропостижно скончалась в гостинице. Испанская полиция разрешила похоронить её без проведения аутопсии. Однако, когда о смерти американской подданой стало известно в посольстве США, возник международный скандал: американцы категорически потребовали вернуть тело на родину. Испанцы после нескольких месяцев волокиты провели эксгумирование и в свинцовом гробу переправили останки Джейн Томпсон в США. Но там их тоже никто не стал подвергать патологоанатомическому исследованию. В силу вполне понятных причин прокурор Робинсон-младший настоял на проведении анатомического и судебно-химического исследования тела Томпсон. Повторная эксгумация тела Томпсон состоялась в апреле 1949 г. Думается, прокурор нисколько не удивился, узнав, что в трупе Джейн оказалась найдена смертельная доза дигиталиса, сильнейшего алкалоида (яда растительного происхождения), получаемого из сока наперстянки. Со времён Средневековья колдуны, колдуньи и просто сведущие люди использовали это растение для получения воздействия на человека самого широкого спектра - от провоцирования выкидыша у беременных женщин, до снятия сердечной аритмии. Дигиталис - яд очень коварный, дающий выраженный терапевтический эффект. Главная его опасность заключается в том, что он имеет свойство накапливаться в человеческом организме, поэтому его нельзя принимать долгое время. Прокурор Робинсон-младший по всем возможным каналам - и через Интерпол, и по линии Гос. Департамента США - постарался собрать как можно больше сведений об обстоятельствах смерти Джейн Томпсон. Оказалось, что в поездке по Испании её вместе с Рамоном Фернандесом сопровождала и… Энкарнасьон Фернандес. Да-да, та самая жена и мать четырёх его детей, что постоянно проживала в Испании. Рамон представил её Джейн Томпсон как свою сестру и обращался к ней, используя её девичью фамилию «Роблес». Самое интересное в этой ситуации заключалось даже не в том, как Рамону удалось усыпить бдительность Джейн, а то, почему Энкарнасьон, его законная жена, повенчанная с ним в католическом храме, согласилась на эту гнусную инсценировку. В какой-то момент Джейн Томпсон, видимо, разоблачила обман, в результате чего её опоили дигиталисом. История на этом не окончилась. Фернандес не был бы самим собою, если бы не попытался обворовать свою жертву. Вернувшись в США, он представил матери Джейн завещание, подписанное ею за десять дней до смерти, в котором он - Рамон Фернандес - объявлялся наследником движимого и недвижимого имущества Джейн. Под последним подразумевался дом в штате Нью-Йорк, которым владела покойная. Мать Джейн была шокирована известием: получалось, что под конец жизни она оставалсь без крыши над головою. Но, видимо, тогда убийца ещё не совсем очерствел сердцем. Он великодушно разрешил матери Джейн оставить за собой половину дома. Свою же половину, как и участок земли, на котором тот стоял, Фернандес быстренько продал. Впрочем, вполне возможно, что великодушие преступника объяснялось вовсе не альтруизмом и не уважением к старости, а банальным расчётом - он мог посчитать, что лучше милостиво оставить убитой горем женщине половину её имущества, нежели загонять в угол и возбуждать негодование в стремлении получить всё. Фернандес никогда не сознавался в убийстве Джейн Томпсон. Он умолчал об этом и в своих признательных показания в ночь на 1 марта, видимо, уверенный в том, что никто и никогда не сможет пролить свет на эту историю. Разумеется, вполне оправданным представляется вопрос о том, каким образом Фернандес и Бек рассчитывали защищаться в суде? Ведь, казалось бы, после всего того, что они наговорили в ночь на 1 марта у защиты практически нет шансов спасти обоих обвиняемых. На самом деле, такой вывод следовало бы признать слишком поспешным. Обвиняемые пригласили для своей защиты энергичного адвоката Герберта Розенберга, которому надлежало взять на себя заботу по охране интересов как Фернандеса, так и Бек. Т. о. обвиняемые принципиально отказались размежевать свою защиту, другими словами, они рассчитывали представить суду согласованную линию поведения, одинаково хорошо «работающую» в интересах обоих. В том случае, если бы защита оказалась разделена, адвокаты одного из обвиняемых могли бы активно разоблачать другого, тем самым объективно усиливая обвинение. Фернандес и Бек благоразумно предположили, что подобный путь чреват для них самыми неприятными последствиями и решили действовать сообща. Адвокат Розенберг решил строить свою защиту, отталкиваясь от факта черепно-мозговой травмы Рамона Фернандеса, имевшей место в декабре 1945 г. Тогда во время плавания на темя будущего убийцы, спускавшегося по трапу, упала тяжёлая крышка люка. Парантральная часть черепа оказалась раздроблена и деформирована. Фернандеса списали с корабля и оставили в больнице порта Кюрасао, где тот оставался до марта 1946 г. Именно после нескольких операций на темени 32-летний Фернандес лишился своей роскошной шевелюры. С тех пор, чтобы скрыть плешь и ужасный шрам на голове, он стал носить парик. Большинство его знакомых женщин даже не подозревали о том, что «горячий мачо» банально лыс. Розенберг решил строить свою защиту Фернандеса исходя из того, что травма головы вызвала необратимые изменения его личности. Причём, речь, разумеется, не могла идти о безумии, поскольку настоящему сумасшедшему никогда бы не удалось обмануть десятки опытных, знающих жизнь женщин. Адвокат решил доказать, что удар крышкой люка по темени и последовавшее беспамятство превратили Рамона в другого человека. Розенберг подобрал команду свидетелей, знавших Фернандеса до и после травмы и уговорил их выступить в суде. Свидетели д. б. убедить присяжных в том, что из весёлого и улыбчивого оптимиста, обвиняемый после травмы превратился в мрачного холерика и мизантропа; он перестал улыбаться, радоваться жизни и вообще его характер изменился в худшую сторону. Чтобы укрепить свой тезис, адвокат решил особо остановиться в суде на обсуждении того, как Рамон впервые оказался в тюрьме. Дело заключалось в том, что после лечения в Кюрасао, Фернандес устроился на корабль, направлявшийся во Флориду, США. Во время первой же остановки в порту Мобайл, Рамон отправился на берег с двумя тюками… полотенец и спальных принадлежностей, похищенными в корабельной кладовой (в частности, он прихватил с собою 62 дешёвых полотенца для рук). Он не успел даже выйти за территорию порта, как был схвачен с поличным - ворованным товаром в руках. Из-за этой в высшей степени нелепой кражи, которая даже в случае успеха никак не могла бы его серьёзно обогатить, Рамон Фернандес на 1 год попал в тюрьму штата в городе Телахасси. Пребывание в тюрьме, по его же собственному мнению, заметно обогатило интеллектуальный багаж Фернандеса. В заключении Рамон подружился со своим сокамерником, гаитянцем по национальности, горячим последователем культа вуду. Новый друг рассказал испанцу о могуществе гаитянских заклинателей духов и даже, вроде бы, продемонстрировал своё могущество над миром умерших путём некоторых опытов. Фернандес поразился увиденным; он попросил гаитянина научить его управлять бесами и тот согласился. Можно по-разному относиться к этому эпизоду жизни будущего убийцы, но важно понимать, что сам он с чрезвычайной серьёзностью воспринимал обретённое мистическое «могущество». Фернандес считал, что подвластные ему бесы сделали его невероятно успешным любовником. Он пребывал в твёрдой уверенности, будто ни одна женщина не сможет устоять против его чар, если только ему удастся осуществить некий ритуал «привязывания» её к себе. Для этого ритуала ему требовалась прядь волос той женщины, против которой замышлялось колдовство, и он всегда просил своих знакомых по переписке выслать ему в конверте волосы. Разумеется, просьбу свою преступник обставлял самыми невинными объяснениями, не словом не упоминая о культе «вуду», но на самом деле, волосы ему нужны были только для колдовства. После исполнения магического ритуала он считал, что жертва уже находится полностью в его руках и не сможет сопротивляться его власти. Забавно, что эту самоуверенность Рамон Фернандес не потерял даже оказавшись на нарах. Он отнюдь не считал, будто бесы сыграли с ним злую шутку и не терял уверенности в своей магической силе. Попытки же адвоката апеллировать к примерам, когда могущество бесов явно давало сбои (достаточно вспомнить Делфин Доунинг, разочаровавшуюся в своём идеальном «суперлюбовнике»), Фернандесом не воспринимались. В связи с этим увлечением колдовством имеет смысл напомнить о той работе по разоблачению колдунов, которую вела католическая инквизиция. Сейчас об этом принято вспоминать в основном с негативным подтекстом, а сожаления о жертвах инквизиции вообще сделались своего рода правилом хорошего тона… Между тем, огульное охаивание «Службы Святого следствия» вряд ли обосновано. С юридической точки зрения не суть важно объективно ли существует колдовство или это всего лишь игра человеческого разума; имеет значение лишь то, что во имя достижения магического могущества над окружающими колдун осознанно пренебрегает религиозно-этическими нормами, обязательными в обществе, и готов пойти на преступление. Террорист, подготовивший бомбу, но не успевший её взорвать, не перестаёт быть террористом. Если уж в 20-м и 21-м столетиях находится немало людей, стремящихся к магической власти, то следует признать, что таковых было куда больше в Средние века. И «Служба святого следствия» пыталась бороться с реально существовавшей проблемой, а не выдуманным фантомом, как принято сейчас изображать колдовство и демонологию вообще. Кстати, католики делали это много лучше, последовательнее и в большем порядке, нежели их идеологические и религиозные противники - лютеране. Что бы там не говорили горячие атеисты, высмеивающие абсурдность средневековых суеверий, им всегда можно напомнить о судебном приговоре, вынесенном весной 1944 г. английскому медиуму Хелен Данкан. Последняя, вступив в контакт с духом офицера, погибшего на линкоре «Бархэм», сообщила о гибели корабля последовавшей 25 ноября 1941 г. (а эта информация считалась секретной в связи в военными действиями против Германии). Опасаясь, что медиум раскроет подготовку к высадке союзных войск в Нормандии, её в начале 1944 г. отправили в тюрьму на 10 мес. Формальной основой для судьи при вынесении им приговора послужил «Акт против колдовства», принятый в 1736 г. (Завершая разговор о Хелен Данкан скажем, что упомянутый колдун-медиум осуждался английским судом трижды: в 1934, 1944 и 1951 гг. , причём в первый и третий раз её судили за мошенничества во время спиритических сеансов). Большое внимание адвокат уделил и защите Марты Бек. Для него было очевидно, что либо он «вытащит» обоих обвиняемых, либо «провалит» также обоих. Оптимальным вариантом, очевидно, представлялся вариант, благодаря которому Марту удалось бы представить в качестве жертвы (жертву всегда жалко!). Проблема, однако, заключалась в том, что Розенберг не мог представить Марту жертвой Рамона - тем самым он бы погубил Фернандеса. Адвокату требовалось придумать что-то другое. И он придумал, проявив творческий подход к делу и тонкое понимание человеческой психологии. Защиту Марты Бек адвокат построил вокруг тезиса, согласно которому жизнь несправедливо обижала эту в высшей степени душевную и человечную женщину. В 1932 г. , в возрасте 13 лет её, якобы, изнасиловал старший брат; когда Марта рассказала об этом матери, та жестоко её избила. После этого брат ещё несколько раз безнаказанно насиловал сестрёнку. Из-за своего избыточного веса Марта всю свою жизнь страдала от насмешек окружающих и потому выросла глубоко закомплексованным человеком. Мать, согласно версии адвоката, прогоняла всех мальчиков и молодых людей, проявлявших интерес к Марте, поэтому никто никогда не пытался за нею ухаживать. Во время своего пребывания в Калифорнии, в 1943 г. , она забеременела и потребовала, чтобы любовник, сержант военно-морского флота, на ней женился. Сержант, придя в ужас от такой перспективы, сделал попытку покончить с собою, к счастью, неудачную. Случай этот до глубины души потряс Марту Сибрук: она не думала, что способна внушать отвращение мужчинам до такой степени, что они оказываются готовы скорее умереть, нежели сочетаться браком с нею. Разочарованная в жизни и мужчинах, она оставила Калифорнию и вернулась во Флориду. Там весною 1944 г. Марта Сибрук родила от сержанта дочь, а чтобы объяснить соседям и знакомым отсутствие мужа, послала самой себе телеграмму с сообщением о его гибели в ходе военных действий на Тихом океане. На этом Марте можно было бы успокоиться - репутация её оказалась спасена, в глазах окружающих она выглядела благочинной вдовой военного героя, считалась хорошим медицинским специалистом, с отличием закончивший колледж - ан нет!- женщина умудрилась вляпалась в новую историю с мужиком. В ноябре 1944 г. она вышла замуж за Альфреда Бека, водителя автобуса и хронического алкоголика. Идиллия закончилась быстро: Альфред, завязав с выпивкой и протрезвев, собрал манатки и сбежал от жены. Они не прожили вместе и шести месяцев, но этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы Марта вторично забеременела. Новое разочарование в жизни, новый удар по самолюбию и как довесок ко всем этим неприятностям - второй нелюбимый ребёнок…Розенберг не поленился съездить в Пенсаколу, где находился интернат для умственно отсталых детей, в котором работала Марта и там узнал интересную информацию, которую впоследствии не преминул использовать в суде. Адвокат знал, что Сибрук и Фернандес познакомились попереписке через журнал знакомств «Mother Dinene`s family club for lonely hearts» («Клуб одиноких сердец матушки Дайнен»), но при этом Марта утверждала, что никогда не помышляла о знакомстве по переписке и не решилась бы написать в журнал самостоятельно. Она говорила, будто редакция первой пригласила её к переписке, прислав соответствующее письмо. История эта выглядела необычной и недостоверной; между тем, в доме Сибрук это письмо-приглашение сохранилось. Адвокат навёл справки в редакции журнала знакомств и выяснил, что подобные письма-приглашения никогда редакцией не рассылались. Поговорив с бывшими коллегами Марты Бек по интернату, Розенберг установил, что «письмо-приглашение к переписке» на самом деле сочинили две медсестры, работавшие бок о бок с Мартой. Товарки разыграли её и очень удивились тому, что Марта всерьёз восприняла их шутку; они удивились ещё больше, когда узнали, что Марта познакомилась по переписке с мужчиной и уехала к нему в Нью-Йорк. Историю с розыгрышем Розенберг постарался обернуть к пользе своей подзащитной, представив дело так, будто её не любили окружающие, которые издевались и подсмеивались над нею по поводу и без повода. Марта же - ранимая натура!- чувствовала сие, переживала и не понимала подобного отношения. Розенберг фактически строил защиту Марты Бек на эксплуатации фрейдовского «комплекса неосознаваемой вины», якобы, преследовавшего тучную дамочку с самого детства. Мол, был бы окружающий мир добрее, не насиловал бы Марту её братец, не ругала бы её мамка - и не сделалась бы она жестокосердной убийцей. О достоверности подобной мотивации предоставим читателю судить самому, добавим лишь напоследок, что Марта Бек вовсе не была такой уж невероятно толстой, как это изображал адвокат: наибольший её вес никогда не превышал 95 кг. Следует признать, что для дважды рожавшей женщины такой вес следует признать отнюдь не запредельным и даже не особенно обезображивающим. Кроме того, жестокость окружающих отнюдь не оправдывает жестокость самой Марты как к собственным детям, так и к убиваемым ею жертвам. Однако, укрепляя тезис о том, будто Марта Бек - жертва человеческого жестокосердия, Розенберг развернул настоящую компанию по защите её «человеческого достоинства». Адвокат принялся доказывать, что репортёры некоторых газет слишком уничижительно писали о ней в своих корреспонденциях и на этом основании подлежат уголовному наказанию. Розенберг возбудил 3 уголовных дела за диффамацию (публичную дискредитацию) Марты, ответчиками по которым явились две газеты и журналист Уолтер Винчелли, допустивший в отношении Бек в некоторых своих статьях эпитеты «взбесившаяся», «жирная», «заплывшая жиром», «бешеная» и пр. Разумеется, защитнику необходимо было каким-то образом объяснить мотивацию, способствовавшую образованию преступного тандема. Ведь именно участие в убийствах женщины придавало им особенно чудовищный и отталкивающий характер. Причём, Марта объясняла свою привязанность к Рамону любовью и получалось, что именно этим сильным и красивым чувством преступники оправдывают отвратительнейшие из своих злодеяний. В этом вопросе тоже не обошлось без мистики. Дело заключалось в том, что Марта оказалась однофамилицей писателя Уилльяма Сибрука, автора книги «Волшебный остров», посвящённой гаитянам и культе вуду. Рамон Фернандес чрезвычайно высоко ценил эту книгу и когда он узнал, что его новая знакомая носила в девичестве фамилию Сибрук, его это весьма впечатлило. В этом он - могущественный вудуистский шаман (каковым казался в собственных глазах) - увидел знак свыше: ему следовало взять Марту под опеку. По мере того, как подходил момент начала судебных слушаний, назначенных на последнюю неделю июня 1949 г. , властям становилось ясно, что интерес к процессу будет не просто большим, а по-настоящему ажиотажным. Хотя процесс готовился в округе Нассау, там не нашлось ни одного общественного здания, способного вместить желающих. От одних только газет ожидалось более 500 репортёров, кроме того, многие радиостанции заявили о желании организовать прямую трансляцию в эфир если не всего процесса, то хотя бы отдельных заседаний. Для этого требовалось устроить не менее дюжины радиоточек с необходимым оборудованием, а также несколько сот телефонов, по которым журналисты могли бы оперативно передавать свои материалы в редакции. Поэтому в середине июня 1949 г. было принято решение перенести судебный процесс из округа Нассау в огромное здание уголовного суда в Бронксе, в черте г. Нью-Йорк. Но поскольку даже там зал не вмещал всех желающих, Генеральный прокурор штата принял решение организовать трансляцию процесса на прилегающие к зданию улицы. Мощные динамики, вывешенные на улице, собирали толпы зевак, готовых часами слушать судебные заседания, как мы сказали бы сейчас, в режиме real-time. Процесс по обвинению Рамона Фернандеса и Марты Бек в убийстве Джанет Фэй открылся 28 июня 1949 г. В рамках этого процесса рассматривалось только упомянутое обвинение и никакие другие; Фернандесу и Бек не могли быть вменены в вину иные убийства и мошенничества, поскольку все они совершались на территориях других юрисдикций. Сторону обвинения представлял прокурор округа Нассау Эдвард Робинсон-младший, адвокатом выступал Герберт Розенберг, председательствовал на процессе судья Фернанд Пекора. Жюри присяжных состояло из 10 мужчин и 2 женщин, ещё 3 мужчин входили в состав запасных присяжных. В самом начале слушаний обвиняемые заявили о собственной невиновности. Принимая во внимание всё сказанное ими в ночь ареста, подобное заявление выглядело откровенно циничным. Вместе с тем всем стало ясно, что слушания имеют свою интригу и без скандала не обойдутся. Первые две недели ушли на заслушивание полицейских, обнаруживших труп Джанет Фэй, криминалистов, исследовавших вещественные улики, судебных медиков и родных погибшей, описавших знакомство жертвы с обвиняемыми. Напряжение нарастало по мере приближения допроса Рамона Фернандеса, поскольку именно ему обвинением отводилась роль главного злодея. Допрос этот начался 11 июля 1949 г. Фернандес сразу же занял жёсткую, крайне неуступчивую позицию. Собственно, отступать ему было некуда - даже частичное признание вины грозило «доблестному мачо» электрическим стулом. Рамон признал факт знакомства с погибшей Джанет Фэй по переписке через журнал «Mother Dinene`s family club for lonely hearts», но при этом утверждал, будто имел «серьёзные намерения». Негодующий обвинитель тут же упомянул о массе случаев мошенничества, признанных Фернандесом при допросе прокурором округа Кук, штат Мичиган, на что обвиняемый здраво заметил, что согласно гарантиям, данным ему упомянутым прокурором, ничто из рассказанного Фернандесом в ходе этого допроса не будет обращено против него в суде. «Вы отменяете закон?»- не без злого сарказма поинтересовался Фернандес у допрашивавшего его обвинителя. Судье пришлось вмешаться в ход допроса и попросить присяжных не принимать во внимание упоминание прокурора о допросе в штате Мичиган. В дальнейшем Рамон Фернандес ещё несколько раз чрезвычайно едко поставил обвинителя на место. Так, например, Эдвард Робинсон имел весьма безвкусную и театральную манеру с каждым новым вопросом повышать голос, придавая тем самым своим словам больше патетики и значимости. Из-за этого даже незначительные вопросы выглядели порой весьма важными и глубокомысленными. После одного из таких патетических восклицаний, когда Робинсон застыл в ожидании саморазоблачительного признания обвиняемого, тот хладнокровно ответил: «Не кричите! Мистер Фернандес - не глухой!»Тем не менее, обвинителю удалось сломать выбранную обвиняемым линию защиты. Робинсон получил разрешение судьи огласить ту часть протокола допроса, подписанного Фернандесом 1 марта 1949 г. , в которой рассказывалось об обстоятельствах убийства Джанет Фэй. Из приведённого отрывка следовало, что Фернандес душил свою жертву и в процессе этого изо рта Джанет выпали вставные челюсти. Фернандес приказал Марте Бек поднять их и «убрать подальше» (впоследствии убийцы выбросили челюсти в океан); поднять челюсти с пола сам Фернандес никак не мог, поскольку был занят душением жертвы - такой вывод делал обвинитель из текста протокола допроса. Это утверждение обвиняемый парировал тем, что сказал: «Мои добровольные признания объясняются тем, что я желал помочь Марте». Заявив о желании помочь Марте, он фактически обвинил её в убийстве. Чтение части протокола допроса Фернандеса, проведённого в штате Мичиган, произвело удручающее впечатление на присяжных. Впрочем, не только на них, но и на журналистов, и простых обывателей. После него поведение обвиняемого в суде, все его логические извороты, стали выглядеть совсем в ином свете. Адвокат, безусловно, это почувствовал и когда право допроса перешло к нему, постарался смягчить произведённое Фернандесом негативное впечатление. Розенберг принялся задавать вопросы о связи Рамона с Мартой, о странной манере Фернандеса просить знакомых женщин высылать ему прядь волос - одним словом, адвокат явно стал наводить его на рассказ о культе вуду. Обвиняемый не заставил просить себя дважды, тем более, что такой рассказ, видимо, изначально планировался ими ещё до суда. Трудно сказать, какую базу хотел подвести под этот рассказ защитник - то ли показать, что Фернандес немного не в своём уме, то ли ещё что-то - но результата он добился совершенно обратного. Когда Рамон Фернандес принялся с увлечением рассказывать о том, что он обладает мистическим могуществом над женщинами и в этом ему помогает колдовство вуду народ перед зданием суда (напомним, трансляция осуществлялась через динамики на прилегающие улицы) заволновался. Раздались крики, с призывом устроить «суд Линча над негодяем», у многих мужчин в толпе появилось в руках оружие. Ситуация быстро накалилась и грозила выйти из-под контроля. Расправы в духе «судов Линча» происходили в США вплоть до 60-х годов 20-го века и хотя после «Великой депрессии» численность таковых сильно уменьшилась, всё же угрозу самосуда недооценивать не следовало. Комендант здания был вынужден обратиться к судье с просьбой остановить слушания до прибытия усиленного полицейского конвоя, поскольку находившиеся в здании охранники не могли гарантировать безопасность обвиняемых и их защиты. Заседание было прервано и продолжилось только после того, как департамент полиции Нью-Йорка развернул на ступенях здания наряд из 20 человек с гладкоствольными дробовиками в руках и направил конные патрули в окрестные улицы. Все эти полицейские силы оставались на своих местах вплоть до окончания суда над Фернандесом и Бек. Этот инцидент «смазал» то впечатление от рассказа обвиняемого, на которое, видимо, рассчитывал адвокат. Рассказ о культе вуду в устах жестокого убийцы выглядел вовсе не безобидной нелепицей; он лишь усилил ощущение того, что Фернандес - коварный и очень злобный преступник. Почувствовав, что расчёт его не оправдался, адвокат после допроса Рамона Фернандеса попросил заслушать в качестве свидетелей защиты двух матросов, плававших вместе с ним на корабле. Они рассказали о травме головы, полученной Рамоном в декабре 1945 г. и подтвердили сильное изменение его поведения, последовавшее после неё. Не совсем понятно, на что рассчитывал адвокат, привлекая этих свидетелей; скорее всего, он пытался отыскать хоть какие-то смягчающие вину Фернандеса обстоятельства. Безусловно, с огромным напряжением присутствующие ожидали допроса Марты Бек. Интрига заключалась в том, ответит ли она встречными обвинениями на утверждения Фернандеса в её виновности? или простит клевету бывшего любовника? То, что его уверения, будто именно Марта в одиночку задушила Джанет Фэй, лживы, мало кто сомневался. Допрос обвиняемой начался 25 июля 1949 г. Не может быть никаких сомнений в том, что Марта тщательно к нему готовилась, адвокат, безусловно, загодя «натаскивал» её на возможные вопросы обвинения и подсказывал как лучше себя вести. Самое главное, что показал её допрос - Марта Бек прислушалась к советам юриста. Прежде всего, она не набросилась на своего подельника со встречными обвинениями, на что, видимо, рассчитывали многие. Психологически это был, безусловно, очень правильный ход. Розенбергу нельзя было допустить склоки между его подзащитными и он сумел-таки убедить Марту не делать никаких заявлений против Рамона. Когда встал вопрос об убийстве Джанет Фэй, обвиняемая сказала, что события того дня запечатлелись в её памяти «словно в тумане», она мало что помнит, поскольку была не в себе. А потому, сказать точно, кто же именно задушил Джанет Фэй, она сейчас уже не может. Такой ответ, пожалуй, следует признать самым разумным из всех возможных, хотя и абсолютно недостоверным. В ходе трёхдневного допроса Марты Бек обвинитель уделил много внимания отношениям обвиняемой с Рамоном Фернандесом, в том числе и сексуальной стороне этой связи. В ходе расспросов прокурора, касавшихся порой весьма интимных нюансов, несколько женщин покинули зал заседаний, не желая выслушивать вещи, казавшиеся им скабрезными. Марта Бек повторила свои прежние рассказы об изнасилованиях братом в детстве, на что прокурор тут же заметил, что её матери ничего об этом не было известно. Действительно, после допроса Марты обвинение пригласило для дачи показаний её мать, которая заявила, что прежде никогда не слышала историю об изнасилованиях дочери. Кроме того, Марта утверждала, будто в детские и отроческие годы сильно страдала от нелюбви окружающих и даже 6 раз пыталась покончить с собою (и это заявление мать впоследствии также дезавуировала). В целом, Марта Бек пыталась изобразить из себя этакого «рыцаря печального образа» в женской ипостаси, страдавшего всю жизнь от человеческой неприязни, но роль свою до конца не выдержала. Когда допрос коснулся умения Рамона Фернандеса располагать к себе одиноких женщин, Марта стала хихикать, затем, не сдержавшись, пренебрежительно отозвалась о жертвах её любовника, назвав их «эти дурочки». Обвинитель, разумеется, немедленно воспользовался ошибками Бек и протокол судебного заседания зафиксировал его реакцию на хихиканье обвиняемой: «Чему вы улыбаетесь? Вам это кажется смешным?» В целом же, можно сказать, что Марте не хватило ни ума, ни такта выдержать выбранную линию поведения до конца. Это, кстати, убеждает в том, что стратегия защиты целиком была разработана адвокатом и ни в малейшей степени не отвечала собственным убеждениям обвиняемой. После трёхдневного допроса Марты Бек последовали допросы её матери и родственников Джанет Фэй. В продолжительных заключительных речах обвинителя и адвоката, каждая из которых длилась два заседания, содержались диаметрально противоположные оценки процессу. Обвинитель заявил, что суд «исчерпывающе доказал вину обвиняемых» и те «своекорыстные мотивы», которыми они руководствовались. Эдвард Робинсон-младший попросил присяжных утвердить вердикт, квалифицировавший убийство Джанет Фэй как убийство 1-й степени (совершённое по сговору группой лиц с особой жестокостью); подобная квалификация позволяла приговорить обвиняемых к смертной казни. Как на отягчающее вину обстоятельство окружной прокурор указал то, что никто из обвиняемых не продемонстрировал «даже тени раскаяния или хотя бы сожаления о содеянном». Защитник, напротив, заявил в своей речи, что обвинение так и не разделило групповую ответственность двух обвиняемых на персональную вину каждого и, соответственно, эту вину не доказало. Как на смягчающее обстоятельство Розенберг указал то, что виновность Фернандеса и Бек выводилась обвинением из их собственных признаний; без подобных признаний «прокурор даже не доказал бы причастность обвиняемых к этому делу». 18 августа судья закрыл прения сторон и обратился к присяжным с весьма пространной, более чем пятичасовой напутственной речью, в которой напомнил узловые моменты процесса. Около 22 часов жюри удалилось для обсуждения вердикта. Вскоре после полуночи присяжные вернулись в зал и попросили огласить им текст протокола, подписанного Рамоном Фернандесом 1 марта 1949 г. в округе Кук, штат Мичиган. Хотя просьба эта прямо противоречила духу и букве закона, судья Пекора разрешил секретарю прочитать упомянутый протокол от начала до конца. Чтение заняло около двух часов, после чего присяжные вновь удалились в совещательную комнату. В 8. 30 19 августа члены жюри вернулись в зал с готовым вердиктом, согласно которому обвиняемые признавались виновными в убийстве 1-й степени без рекомендации по снисхождению. По американским законам суждение жюри д. б. обязательно единогласным, а значит, все 12 присяжных сошлись в том, что вина Фернандеса и Бек признавалась безусловно доказанной. 22 августа 1949 г. судья огласил приговор: оба обвиняемые осуждались на смертную казнь на электрическом стуле не позднее первой декады октября того же года. Рамон и Марта были направлены в тюрьму «Синг-Синг», где заняли одиночные камеры в коридоре для смертников. Хотя камеры не являлись соседними, тем не менее подельники имели возможность переговариваться. По рассказам тюремщиков, в первые дни после прибытия в «Синг-Синг» Фернандес и Бек отчаянно ругались, немало веселя тем самым своих соседей: Рамон и Марта обвиняли друг друга в том, что их осудили столь сурово. В письмах матери Марта Бек называла своего бывшего возлюбленного не иначе как «крыса». Адвокат отчаянно боролся за пересмотр приговора; в частности, в силу того, что судья допустил оглашения материалов, не включённых в «тело доказательств» обвинения. Речь шла о том самом протоколе допроса в штате Мичиган, в котором Рамон Фернандес сознавался в убийствах по меньшей мере 17 женщин. Апелляция Розенберга рассматривалась Верховным судом штата Нью-Йорк. Казнь, первоначально назначенная на 10 октября 1949 г. , была отложена и это зарядило осуждённых оптимизмом. Они быстро помирились и в течение почти года вели весьма романтические переговоры на глазах всего «коридора смертников». Однако, в сентябре 1950 г. между Рамоном и Мартой вышла очередная склока. Уже упоминавшийся в этом очерке журналист Уолтер Винчелли, тот самый, которому по настоянию Бек был вчинён иск за диффамацию (отклонённый, впрочем, в суде), в одной из радиопередач рассказал о том, что Марта Бек «крутит любовь с тюремной охраной». Согласно версии репортёра, приговорённая к смерти убийца занималась сексом с желавшими конвоирами во время посещений душа. Смертники, в отличие от обычных тюремных заключённых, всегда посещают душ в одиночку, поэтому проконтролировать что же там происходит на самом деле довольно проблематично. Во всяком случае, рассказ Винчелли звучал вполне правдоподобно. Рамон Фернандес, с большим интересом слушавший радиопередачу, впал в ярость, бился о стены и орал на весь коридор, что убьёт Марту при первой же возможности. Марта Бек в свою очередь казалась возмущенной и даже подала официальную жалобу начальнику тюрьмы с требованием оградить её имя от инсинуаций журналистов. Внеслужебные отношения конвоиров с заключёнными, тем более такими опасными, как смертники, являлись серьёзным нарушением дисциплины и начальник тюрьмы «Синг-Синг» возбудил расследование заявления Винчелли. О результатах этого расследования автору очерка ничего не известно, но думается, что если бы удалось доказать клевету журналиста, то власти об этом непременно широко бы оповестили. Администрация тюрьмы, как и министерство юстиции штата, были, безусловно, заинтересованы в поддержании собственного имиджа, который Винчелли явно подрывал. Однако, никто журналиста к ответственности не призвал и это косвенно убеждает в том, что он, делая своё заявление, опирался на достоверную информацию. Видимо, Марта Бек на самом деле позволяла себе сексуальные контакты с конвоирами во время посещения душа. После истории с радиорепортажем Винчелли Марта Бек и Рамон Фернандес надолго разругались. Рамон принялся писать письма своей жене Энкарнасьон, проживавшей в Испании, Марта же вступила в переписку с братом, который, якобы, её насиловал, и тремя сёстрами. В начале 1951 г. стало ясно, что смертный приговор пересмотрен не будет и казнь состоится в начале марта. Впервые за всё это время, на самом пороге могилы, Марта Бек попросила свою мать привезти к ней детей, которых она не видела с момента отказа от прав материнства 25 января 1948 г. В последние дни февраля 1951 г. она повидалась со всеми родными и, вроде бы, с каждым из них примирилась. К ней приезжал даже Альфред Бек, бросивший Марту весной 1945 г. Казнь была назначена на 8 марта. В тот день в тюрьме «Синг-Синг» палачу Джозефу Франселу, впервые с 1947 г. предстояло казнить сразу 4-х человек.

Рамон и Марта обменялись нежными письмами и полностью примирились. Марта Бек посвятила своему любовнику и подельнику стихотворение, которое сама же и сочинила. Казнь должна была начаться в 22. 00. Фернандес, которому предстояло умереть третьим по списку, отказался идти в помещение, где находился электрический стул, и расплакался. Конвою пришлось его нести на руках. Когда его несли мимо камеры Бек, он кричал сквозь слёзы: «Я люблю Марту! Я люблю Марту! А что знаете о любви вы?!» Смерть его была констатирована в 22. 18 после первого же 40-секундного включения тока. Марта Бек прошла к электрическому стулу самостоятельно. Она выразила недовольство тем, что процедура пристёгивания осуждённого к креслу требует слишком долгого времени. Она также скончалась после первой подачи напряжения. Врач констатировал её смерть в 22. 24, через 6 минут после того, как остановилось сердце Фернандеса. К моменту смерти «Убийцам одиноких сердец» было неполных 37 и 32 года - это были ещё сравнительно молодые люди! Марта Бек и Рамон Фернандес вошли в историю криминалистики как классический пример «смертельной пары», совершающей серийные убийства. На первый взгляд их союз можно расценивать как обычную банду, промышлявшую грабежом и мошенничеством, но такая оценка грешит упрощением. Меркантильная подоплека убийств, хотя и очевидна, но отнюдь не исчерпывающа. Следует признать, что если бы Бек и Фернандес не хотели бы убивать, они вполне бы могли сохранять потерпевшим жизни. Элемент насилия и расправы над жертвой, безусловно, был очень важен для них, скрепляя их союз и придавая сексуальности партнёров новые краски. Доминирующей единицей в этом дуэте являлся Рамон Фернандес, который полностью подчинял своей воле Марту. Последняя по своему психотипу являлась явным мазохистом; хотя она и жаловалась на незаслуженные страдания, которые якобы претерпевала всю жизнь, «страдания» эти были не только в значительной степени надуманы ею, но и прямо-таки ей необходимы. Можно сказать так: Марта упивалась своими «бедствиями» и вместо того, чтобы забыть их и жить дальше (как поступил бы на её месте любой нормальный человек), она лелеяла свои «горестные» воспоминания. Да и пережитое ею горе сводилось по больше части к щелчкам по самолюбию: обидно, конечно, но не фатально, уязвлённое самолюбие ещё не повод страдать всю жизнь. Фернандес, безусловно, был садистом, которому нравилось мучить партнёра. Кроме того, он являлся ещё и прекрасным психологом; потому-то Рамон быстро понял какого отношения к себе ищет Марта. Хотя между любовниками существовала договорённость, что Рамон не будет вступать в интимную связь с другими женщинами, он регулярно это правило нарушал, прекрасно понимая, что своим поведением заставит Марту страдать. Примечательно, что Марта, наблюдая «измены» Рамона, преисполнялась ненавистью отнюдь не к любовнику (что было бы логично с точки зрения любого разумного человека), а к ничего не подозревавшим женщинам. Этот нюанс ярко демонстрирует особенности отношения в подобных парах: мазохист хотя и страдает сильно и искренне по вине партнёра-садиста, но на самом деле на уровне инстинкта благодарен последнему за причинённые мучения. Подобные переживания делают жизнь каждого из членов дуэта яркой и наполненной смыслом (по крайней мере в собственном восприятии этих людей). Именно на таких взаимоотношениях строились практически все известные ныне устойчивые «смертельные пары». Завершая разговор о Рамоне Фернандесе и Марте Бек, остаётся добавить, что настоящее число убитых этими преступниками одиноких женщин может превышать признанное ими количество в 17 человек. Вполне возможно, что Фернандес в своих показаниях от 1 марта 1949 г. скрыл те случаи убийств, которые по его мнению, никогда не будут связаны полицией с его именем. И совсем уж напоследок: хотя в этом деле нормы американского уголовного законодательства, безусловно, были нарушены (и не раз) вряд ли найдётся кто-то, кто пожалеет о жертвах юридического произвола. Наверное, это как раз тот случай, когда дух закона, священный принцип неотвратимости наказания, всё же намного важнее буквы…