Убийца с костяным ножомСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Уверен, вы и без меня понимаете, что работа криминалиста совсем не такая, как в детективах и триллерах. Но только сотрудники полиции знают насколько велика эта разница. За годы работы в следственных органах у меня было только одно по-настоящему загадочное дело. И хотя оно раскрыто, его мистическую тайну мне никогда не постичь своим умом. Я уже смирился с этим. Скажу откровенно, именно о таком деле я мечтал с ранней юности. Именно детективы и кино вдохновили меня стать криминалистом. В реальности же убийства либо просто непонятны, либо однообразно-скучны. Это для вас звучит цинично? Что же, работа есть работа... Непонятны — это когда найдут в лесу разложившийся труп с пробитой головой, и на этом всё. Если его удастся опознать — уже будет большой удачей. А скучны — это когда два собутыльника поссорились и один другого убил. И обязательно это кто-нибудь видел или слышал. Чаще всего убийцы не слишком умны. Вот был такой случай: нашли в квартире задушенного молодого алкоголика. По беспорядку было ясно, что тут случилась типичная пьяная драка. Из квартиры вынесли телевизор. В гостиной одна тумба стояла и пыльный след на ней. Вопрос соседям: «С кем этот парень бухал?». Соседи говорят: «Мужик к нему ходил из соседнего подъезда». Пошли туда — дверь нараспашку. Заходим, смотрим: храпит на диване пьяный мужик, на столе перед ним дешёвый, но современный телевизор — показывает программу «Время». А на полу под столом стоит его старый, пузатый Funai. Вот и преступление раскрыто. Город, где я жил, был маленький. Там только такое и происходило. Мне моя работа нравилась, но всё же я тихо мечтал, что однажды мне попадётся какое-нибудь запутанное дельце, и чтобы обязательно его раскрыть. Не подумайте дурного. Я не хотел и того, чтобы алкоголики друг друга убивали. Это были просто фантазии — воспоминания о романтической юности. Но это случилось. Однажды в начале июня была убита молодая девушка. Тело нашли в овраге у леса… Приезжий дачник катался на велосипеде, увидел на дороге лужу крови, а от неё тянулся след в траву. Сам он туда не полез, но в полицию сразу позвонил. Девушка в спортивной форме скончалась от многочисленных колотых ран. Искромсали тело острым предметом. Наш медэксперт не решался сказать, что обычным ножом. Странные были какие-то раны. Мотивы убийства тоже не ясны: девушка красивая, но убийца даже раздеть её не попытался. На девушке была спортивная борсетка, в ней телефон и немного денег — ничего не взяли. Девушка вышла на пробежку, а на неё кто-то напал и убил. Это всё, что мы знали. Версия, что в окрестностях завёлся маньяк, тогда и не обсуждалась. Думали, что это какая-нибудь месть за разбитое сердце. Общались с близкими, спрашивали про романтические связи. Под подозрение попал один местный недоумок, который докучал девушке долгое время. Но его отпустили, когда появилась вторая жертва. Рядом с тем местом, где и первая. На этот раз убитым был мужчина. Невысокий такой, щупленький. У него была сломана челюсть, практически раздроблена. Будто камнем ударили. Мы так и думали, что камнем… И была всего одна колотая рана в живот. Похоже, тем же острым предметом. Мужичок тот, скорее всего, просто шатался без дела по дороге у леса. Его считали местным дурачком. Не повезло бедняге, думали мы. После этого наше отделение переполошилось. Весь лес прочесали, дежурили посменно. Патруль по городу усилили. Результатов не было. Только пару отморозков задержали, которые в тех местах обворовывали дачи. Следующее убийство случилось в конце августа. Три смерти за одно лето. Тело нашли на поле, в километре от тех мест, где были первые две жертвы. Убили женщину пятидесяти лет. Маньяк... теперь было очевидно, что маньяк... нанёс несколько колотых ранений в спину. В тот день у меня появилось ощущение, что мы его уж точно поймаем. Преступник был слишком привязан к месту, несмотря на то, что полиция взяла его на контроль. Поимка душегуба стала вопросом времени. После того как в теле последней жертвы нашли крохотный осколок орудия убийства, маньяка нарекли «дикарём». Это был осколок от заточенной кости или костяного ножа. Я горел этим делом. Засиживался на работе допоздна, листал пожелтевшие папки ещё советских времён. Обычно этого у нас никто не делал — следователи изучали только те архивы, что внесены в компьютеры. Однако не зря я этим занимался. Нашёл одно старое дело, схожее с нашим. В восемьдесят шестом году в тех местах нашли растерзанное тело мальчика. По описанию очень похоже на наш случай. Только это не посчитали убийством — решили, что ребёнка задрал кабан. Тогда они там и правда водились. В новом архиве я прочитал ещё кое-что: за год до убийства девушки в лесной чаще нашли труп старика. Точнее, одни кости и тряпьё. Скелет пролежал на земле не меньше двух лет, не закопанный. Что с ним случилось: откуда кому знать? Может, бродил старик по лесу, грибы собирал – и сердце прихватило. Мало что ли таких случаев? Но тот же самый лес... Складывая всё это в цепочку, я подумал, что убийца и сам должен быть не молод, если ребёнка в восьмидесятых убил. С моей подачи в отделении «дикаря» стали называть «старым дикарём», хотя я был против. Постовые чаще проверяли пенсионеров. Сам того не сознавая, я пустил расследование по ложному следу. Но поймать убийцу всё равно было суждено мне. Я обходил места убийств почти каждый день. От меня этого не требовалось, просто хотелось быть рядом, когда маньяка схватят. Помню, уже в октябре я приехал туда под вечер. Начало смеркаться. Я остановился на дороге там, где убили молодую спортсменку. Вышел из машины, хотел просто постоять, пораскинуть мозгами. Достал сигареты, закурил. И слышу я из леса всякие шорохи... То будто кто-то через кусты пробирается. Я повернулся туда, откуда шёл звук, и положил руку на кобуру. Тут он на меня и выскочил. Здоровый, свирепый. Будто не человек, а дикий зверь, он бежал на меня, брызгая слюной, издавая хрипящие звуки. И нож наготове, будто огромный зуб какого-то первобытного хищника. Я не успел крикнуть «стой!», только выхватил пистолет и сразу выстрелил. Продырявил ему живот справа. Если бы хоть на миг замешкался, то сам бы лежал с ножом в груди. Безумец распластался на асфальте и застонал. Нож откатился в сторону. Я и не успел испугаться, пистолет в руке держал твёрдо. Склонился над раненым, посмотрел в его лицо: а это молодой парень. Было ему чуть за тридцать на вид. И ведь не урод какой-нибудь – смазливый, таких девушки любят. Крепкий, мускулистый. Что странно: одет был слишком легко для октября. Были на нём джинсы и футболка. Потом только я узнал, что куртку он сбросил, когда собирался на меня напасть. Чтобы исключить всякую опасность, я подобрал нож и машинально сунул его в кобуру. И вдруг на парня нашёл новый приступ безумия. С ужасным воплем он вскочил на ноги и бросился на меня. Я выстрелил не целясь. Мимо. Парень вцепился в меня железными руками. Я пытался его повалить, а он был как в землю вкопанный. Я стал рваться и вырвался, но уже без пистолета. Когда я увидел своё оружие в руках маньяка, то почувствовал, как моё сердце твёрдо стукнуло по рёбрам только один раз, а потом провалилось куда-то вниз. «Сейчас меня застрелят из моего же оружия», — подумал я. Только парень повёл себя нелогично — бросил пистолет в кусты и снова кинулся на меня. «Верни нож!» — заорал он и снова вцепился в меня. Рука будто сама потянулась, я нащупал рукоятку и со всего маху всадил безумцу нож в бок. Тут он и обмяк в моих руках. Мои ребята подъехали быстро. А скорую пришлось подождать. К счастью, наш «дикарь» остался жив. Пуля не задела жизненно важные органы, бок я ему тоже вроде не сильно подранил. Парня начали допрашивать сразу, как он пришёл в себя. «Дикарь» пообещал, что всё расскажет, но только тому, кто его поймал. То есть мне. Я приехал к нему в пять часов утра. Мне не терпелось. Лежал он в пустом крыле нашей медсанчасти. У нас там была старая договорённость, и койка стояла специально для пострадавших преступников: на одной руке наручники, в другой руке капельница. Парень был плох. Лицо зелёное, голову от подушки оторвать не мог, но говорил охотно. Звали его Александр, он был женат. Детей не было. Вёл здоровый образ жизни, участвовал в экстремальных забегах. Вырос в благополучной и полной семье. Очень необычный портрет для маньяка. Сознался он в двух убийствах. Сказал, что убил только мужичка и женщину, которая собирала травы. Молодую спортсменку он якобы не трогал. Скелет старика в лесу тоже на себя брать не хотел. Про мальчика я и не спрашивал — нашего убийцы тогда ещё и на свете не было. Главным для меня был вопрос: зачем убивал? И ответ был вполне конкретный. Парень считал, что этот костяной нож свёл его с ума. Я проверил работает ли диктофон, а потом придвинулся поближе к койке и попросил парня очень подробно рассказать о том, где он взял этот нож, и обо всём, что случилось потом. Вот история с его слов:«У меня никогда не было желания убивать. Более того, я не очень-то переносил вид крови. Ужастиков про резню не любил... По дороге за городом я часто тренировался — готовился к забегам. В начале лета прочитал в местной газете, что в тех местах убили девушку. Но бегать там не перестал, потому что считал всё это слухами. Комментариев полиции по этому поводу не было, а в газете этой всякую ерунду пишут... Да и потом я же не девушка! Думал, на меня не нападут. Трасса там хорошая. На прямой у «пожарки» специальная разметка есть — можно интервалы бегать. У дач сложная горка, а от леса можно длительную бежать километров пятнадцать…Как-то вечером бежал мимо леса. Погода была замечательная: прохладно, после дождя. Вокруг на дистанции ни людей, ни машин не встречал. А потом в нескольких метрах от меня из леса выскочил этот упырь. Глаза у него были красные, дёсны чёрные, он рычал, прыгал на месте и бежал на меня с ножом. Когда он приблизился, я ему вмазал по лицу, так сильно, что он отлетел назад, перекувыркнувшись через себя. Не рассчитал немного... Он был без сознания, но рука ещё крепко сжимала рукоятку ножа. Я с трудом разжал его пальцы. Стал разглядывать, что это за нож такой... Пожелтевшая крепкая кость, заточенная с двух сторон, рукоятка переплетена чёрным кожаным шнурком. Наверное, так выглядело первое оружие наших предков. А потом этот мужик пришёл в себя, вскочил и кинулся на меня. Не знаю, как так получилось... Я выставил руку вперёд, а он так и налетел на нож. Защититься хотел, но не убить. И вот теперь стоял я над мертвым телом с окровавленным ножом, не представляя, что мне делать дальше. Посчитали бы это самообороной? Тот мужик был явный псих, и я догадался, что если кто-то и правда убил девушку, то, скорее всего, это был он. И всё же я теперь и сам стал убийцей. Можете представить, каково мне тогда было? Я же просто вышел из дома побегать!Мне подумалось, что лучший вариант для меня — унести оттуда ноги. Труп я не трогал. Нож унёс с собой, отмыл его от крови в роднике. Хотел выбросить в лесу, но не смог. Боялся, что найдут и снимут мои отпечатки пальцев. Может быть, это наивно. Я не знаю, как это у вас работает. Бегать по тем местам не перестал, но охоты стало меньше. Постоянно вспоминал того мужика. В газете про это ничего не написали, только встречать полицейских стал чаще. Как-то раз я остановился... Бежал длительную, но остановился. Никогда этого не делал. Свернул в лес, стал бродить, думать. Трудно мне было последние недели, но походил по лесу и успокоился немного. С тех пор стал часто туда ходить. То по лесу, то по полю, то к роднику спущусь. И пришла как-то мысль, что надо бы тот костяной нож с собой взять. Безумие же! Но если мысли от себя гнать, то они снова и снова будут возвращаться. Нож лежал у меня в гараже, завёрнутый в тряпку. Я иногда доставал его, разглядывал. Хотел молотком расколоть, только каждый раз меня что-то останавливало. Будто жалко было. Взял я с собой нож. Не думал никого убивать, просто хотел, чтобы он был рядом, лежал в руке. Там всюду ваши ребята были, а я шастаю по полю с этим оружием! Поначалу было страшно, а потом как будто так и надо. Нож лишал меня всяких страхов. Он же будил во мне странные желания. Бывало хотелось разжечь костёр и долго сидеть у огня. Хотелось снять одежду, побегать по травам. Временами я наслаждался отсутствием мыслей и чувствовал природную полноту. Будто становился первобытным человеком. Рассудок терял, да?Ту женщину я встретил случайно. Она сама со мной заговорила: рассказывала, что собирает иван-чай. Я шёл за ней, а она всё рассказывала про то, что Гитлер хотел уничтожить эту целебную траву, и ещё про то, что иван-чай нужно не просто засушивать, а как-то по-особому перетирать. Чудаковатая женщина. Когда она привыкла к моему присутствию и перестала на меня оглядываться, я вынул нож. А потом взял и тыкнул ей в спину. Где-то в область печени. Женщина не закричала, а только захрипела. Она издавала какие-то звуки, словно ей было трудно дышать. Так бывает у астматиков. Я бил её в спину ножом, пока она не перестала дёргаться. Думаете, я этого хотел? Это само собой произошло. Но я делал это с восторгом. Однажды я видел, как собака трепала полудохлую крысу. Вид у той собаки был радостный и возбуждённый. Кажется, я теперь понимаю, что чувствовала собака…Только когда я возвращался домой, то решил, что должен покончить с собой. И чем раньше, тем лучше для всех. Я знал, что если этого не сделаю, то снова туда вернусь и снова буду убивать. Не я был себе хозяином. Нож был моим хозяином. Думаю, то же самое случилось и с тем парнем, которого я убил первым». Выслушав историю «дикаря», я задумался, могло ли быть такое на самом деле? Человек непреднамеренно убил маньяка, а потом на этой почве тронулся умом и сам стал маньяком. Да, такое быть могло. И мистика тут не при чём. Тот предыдущий мужичок мог убить и старика в лесу. Но растерзанный мальчик в восемьдесят шестом году не мог быть его работой. Тот убитый мужичок сам был ребёнком в те годы. В то, что было несколько поколений убийц с одним и тем же ножом, я не верил. Это уже мистика, а в моей работе не было места мистике. Меня интересовали только факты. Сразу много я из «дикаря» выпытывать не стал. Врачи говорили, что на таком теле быстро заживут любые раны, и я готовился, что скоро мы с этим парнем поговорим в другом месте. Но оказалось, что этот оптимизм был напрасным. Состояние Александра день ото дня только ухудшалось. Он худел, слабел, дошло до того, что у него отнялись ноги. И наручники стали лишними. Его и врачи уже не опасались такого беспомощного. Слабел он не только телом, но и рассудком. Начал нести какой-то бред про то, что нож отрёкся от него и ему нужно провести последний кровавый ритуал — принести себя в жертву. Он требовал нож. До последней нашей встречи требовал. Пытался меня шантажировать, отказывался со мной говорить, если я не принесу ему нож. Я провёл у его койки две недели. Смотрел, как парень угасает. Врачи пожимали плечами, не знали, что происходит. В конце концов, мне стало понятно, что он с этой койки не встанет. Когда мы встретились в последний раз, Александр посмотрел мне в глаза и спросил:— А ты уже это почувствовал?— Почувствовал что? — не понял я. — Ну, как это назвать? Зов, — ответил он. — Хочешь взять нож, пойти туда? Ведь нож тебя теперь выбрал. Ты дал ему крови. — Какой ещё крови? — я уже всякого от него наслушался и легко начинал раздражаться, когда он снова начинал нести бред. — Моей крови, — спокойно ответил парень. — Ты же меня убил. Этим ножом. Я на эти его штучки не клюнул. Всякий серийный убийца — мистификатор. Этот хоть был не обычный, но не исключение. Тот наш разговор с ним был последним. Врачи говорили, что всю ночь в горячке он повторял «Нож! Нож! Дайте нож!» и скончался под утро. А в ноже том не было ничего особенного. Такой может сделать любой выживальщик. Просто выточенный из кости, рукоятка туго обмотана шнурком из натуральной кожи. Нож старый, но не древний. Лет пятьдесят ему, не больше — так сказал наш эксперт. С женой Александра я виделся дважды. Она говорила, что парень всегда был нормальным, только в последние несколько месяцев начал вести себя странно. Бывало, говорил, что идёт бегать, а сам надевает обычные ботинки и джинсы. Пропадал на несколько часов. «Однажды пришёл поздним вечером, а от него дымом пахнет, — вспоминала его жена, утирая слёзы. — Я спрашиваю: где был? Он так и ответил, что был в лесу. Я спросила: с кем? Он сказал, что один. Всё думала, что он другую нашёл». В те места, где произошли убийства, и туда, где на меня напал Александр, я вернулся только следующей весной. Первый раз когда сошёл снег, второй раз когда зазеленела трава. На третий раз одёрнул себя: зачем я сюда приезжаю? Сам себе не мог ответить. Однажды спустился в архив. Достал костяной нож из коробки, стал рассматривать его через пакет. Не было в нём нечего такого, но ведь глаз не оторвать! Стал ходить снова и снова, доставал нож, смотрел, гладил, вынимал из пакета. Особенно часто это случалось, когда сильно нервничал на работе. Не понимал, что делаю. Тогда-то я и вспомнил последние слова убийцы. Был момент, когда я в очередной раз приехал в те места, бродил по полю и тут мне в голову пришла мысль: «Хорошо бы в следующий раз костяной нож с собой взять». Мысль была настолько яркая, что я это вслух пробормотал. И вдруг я осознал, что сжимаю и разжимаю правую руку, а ладонь у меня вспотела. С той минуты я решил, что с меня хватит. На той же неделе подал на увольнение. Меня все уговаривали остаться, но я ни в какую. Попрощался с любимой работой. Квартиру тоже вскоре продал. Увёз жену и двоих сыновей в другой город, хотя никогда не мечтал о переезде. В органы не вернулся. Открыл своё охранное предприятие. Дело пошло хорошо, семья ни в чём не нуждается. А меня порой одолевает скука. За год я сильно изменился: насидел брюхо, на лбу стали появляться залысины. Однако я себя убеждаю, что лучше так, чем сойти с ума. И всё же иногда бессонными ночами меня тревожат мысли: ведь в любой день я могу доехать до родного города. Зайти к бывшим коллегам повидаться. Они же меня не прогонят. И, наверное, ключ от архива висит на том же месте. Его можно взять незаметно, спуститься в архив потихоньку, никого не встретив. А там на одной из полок в коробке пылится мой нож. И если его унести, никто никогда не спохватится... Гоню я от себя эти мысли. Гоню, как только могу.