У меня будет двойняСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Родилась я в Советском Союзе, в 1969-ом году, в небольшом провинциальном городе Харьковской области. Как и все мои сверстники, воспитывалась на идеях «марксизма-ленинизма», в духе социализма. Конечно же, была атеисткой. Но у меня были очень сильно развиты фантазия и воображение. Я любила читать книги о благородных рыцарях, мушкетерах и пиратах, а также увлекалась научной фантастикой. Поэтому для меня понятие «Бог» означало высший разум, который сотворил не только нашу планету, но и множество других галактик. Это Творец, для которого мы являемся подопытными мышками, который следит за всеми нашими действиями и делает свои выводы, а душа – это энергетический сгусток, который до поры до времени хранится в одном из файлов Его сверхкомпьютера. Понимание того, что Высшие Силы все-таки существуют, пришло ко мне уже после замужества. На тот момент после окончания медучилища я работала медсестрой в терапевтическом отделении районной больницы. Это было ночное дежурство. Я была на шестой неделе беременности, когда открылось кровотечение. Меня осмотрела врач гинеколог, сделала назначения и уложила на больничную койку. Я тогда сильно распереживалась: «Не дай Бог, сорвется, будут «чистить», а это же первая беременность, потом может и детей не быть!» Вот тогда я впервые, наверное, подумала о Боге. Старалась не волноваться, выполняла все, что сказала врач. Девчонки поставили мне капельницу, за которой я пыталась наблюдать. Но тут меня резко склонило в сон, то ли сказалось ночное дежурство, то ли… В общем, я задремала. Проспала недолго, но проснулась от странного, незнакомого мне внутреннего чувства, которое появилось после удивительного сна. А приснилось вот что: будто бы в палате раздвинулся потолок, и я увидела необычайно голубое чистое небо. Кусочек скалистой местности, на которой сидели два сокола. Одна птица была грациозной и красивой, а другая – чахлая, перышки местами выскоблены, мокрые. И вдруг, сокол, который прекрасен, взмыл в небо, расправив свои крылья, и завис в воздухе в тихом полете. А второй – машет, машет крылышками и никак не может взлететь, а я, переживая за него, думаю: «Видно, больной или раненый…» Но тут он из последних сил взмахнул крыльями и тоже взлетел. А я будто бы смотрю на это небо в полной неестественной тишине и говорю: «Два сокола в небо взвилось!» После этих слов я и проснулась. Лежу, удивляюсь своим ощущениям, хочу понять, к чему бы этот сон? И первое, что пришло мне в голову – у меня будет двойня! Вот только с одним будет что-то не так…Беременность тогда мне сохранили. А вот УЗИ в то время не было так доступно, как сейчас, нужно было ехать в областной центр, чтобы пройти обследование. И сделала я его только на 28-ой неделе беременности. Результаты УЗИ не повергли меня в шок, так как я внутренне была готова к новости: «У вас двойня! – сказала удивленная врач. – Откуда вы про это знали?»А перед родами мне опять приснился вещий сон: вижу зеленый луг, на нем пасутся два упитанных серых гуся. И вдруг один гусь ни с того ни с сего упал, перевернулся вверх лапками и умер. На сердце было беспокойно. Рожать я поехала с тревогой на душе. Это было накануне Дня Победы, 7-го мая. На улице стояла чудесная весенняя погода – цвели сады, пели птицы. Но на момент родов (где-то в четыре-пять часов вечера) небо заволокло серыми тучами, поднялся ветер, разыгралась гроза, и пошел дождь. Первой родилась девочка, весом 2700 г, ростом 48 см. Все шло хорошо. А потом случилась беда. Отошли воды из второго околоплодного пузыря, и петли пуповины второго ребенка вышли наружу вместе с этими водами. Врачи делали все что могли. А когда наложили щипцы и стали тянуть ребенка, я уже ничего не ощущала. Эти моменты я помню как в тумане. Слышу слова: «Мальчик… Не дышит…» И тут мне стало очень хорошо, глаза закрылись сами по себе. Я понимаю, что смотрю на себя и на врачей с высоты операционной лампы. Все происходит как в замедленной съемке и кривых зеркалах, звук доходит до меня прерывисто, как эхо. Я слышу шлепки (это меня бьют по щекам), невнятные слова докторов и последнюю фразу: «Давление – ноль…», после чего отключаюсь. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я очнулась, и первое, что я почувствовала – пахло дождем. Я находилась еще в родзале, хотя прошло уже почти два часа. Недалеко, на столике лежал мой мертвый ребенок. Я попросила акушерку показать мне его. Она сперва не хотела, а потом согласилась, ведь я видела его первый и последний раз в жизни. Вес ребенка был 3900 г, рост 51 см, он был красив, как ангел, казалось, будто бы он спит. И тогда я подумала: «А ведь я про это знала, знала, что это произойдет, меня предупреждали… Бог…» Я успокаивала себя мыслью о том, что осталась дочка и мне необходимо заботиться о ней. Годы шли, дочка росла. В 1993-ем году мы подарили ей сестричку. Вика (так назвала я свою первую дочь) росла очень подвижным, шустрым ребенком. Была такой активной, что мне казалось, она живет за двоих. Викуся закончила 11 классов, поступила в Харьковский колледж медицинского оборудования. На первом курсе повстречала парня старше нее на 11 лет. У них завязались серьезные отношения, дело шло к свадьбе. В июне 2010-го года Вика получила диплом. И сразу же, не без моей помощи, конечно, устроилась на работу в ЦРБ рентгенлаборантом на машину передвижного флюорографа. Она горела желанием работать, это ей очень нравилось. А я мечтала, чтобы она поскорее забеременела и ее перевели бы на другую должность, так как беременным с рентгенустановками работать нельзя, да плюс наша машина была очень старой, часто ломалась, ходили слухи, что в ней сильно «фонит». Она проработала ровно две недели до того, как все началось. Сперва у нее нагнало флюс, сильно болел зуб. Зуб удалили. Сама я фельдшер по образованию, у меня более двадцати лет стажа работы в медицине. Поэтому меня не могло не насторожить то, что рана после удаления зуба не переставала кровить. Я настояла на анализе крови, а у самой внутри все переворачивалось, чувство страха и чего-то нехорошего не покидало меня. Но когда я увидела анализы, пришла в ужас! На следующий день мы были в Харькове на Померках в онкологическом центре. Там Вике сделали анализ костного мозга. Заключение – острый промиелоцитарный лейкоз (это одна из четырех очень редких форм лейкоза, неимоверно агрессивная). Я не хочу описывать все те переживания и круги ада, через которые пришлось пройти всей моей семье, а особенно Викусе. Но только и тогда в редкие минуты сна Господь готовил меня. Снится мне, что я просыпаюсь, беру себя за уши и понимаю, что потеряла одну серьгу, панически начинаю ее искать и просыпаюсь уже по-настоящему. Приходит осознание того, что потери не избежать. Викуся провела свои последние две недели в душной палате, где даже не было раковины и крана. Ей было очень плохо от химиотерапии, да еще убивала августовская жара. Меня может понять лишь тот, кто пережил подобное, остальные только посочувствовать. Когда ребенок погибает у тебя на глазах, а ты ничего не можешь сделать, остается только молиться. Я встала на колени и попросила Бога: «Господи! Если ей суждено жить, то сделай так, чтобы ей стало легче! А если нет, то не мучай и освободи от страданий». Знаю, это страшные слова из уст матери, но еще страшнее смотреть на муки своего ребенка. Вика уходила так же, как и пришла на этот свет – под звуки грозы. За полтора часа до ее смерти, посреди этого летнего пекла, из ниоткуда налетел ветер, началась гроза, пошел дождь. Она бредила, говорила невнятные фразы еле слышно, пересохшими губами. Но вдруг очень четко спросила: «Вера, Вера Ивановна! Вы уже пришли, уже пора?» Потом повернулась, открыла глаза, взяла меня за руку и сказала: «Мама… – подняв голову вверх, – тетя Валя…», – это моя сестра, которая в этот момент находилась у изголовья кровати, закрыла глаза и, последний раз вздохнув, ушла…Потом я долго размышляла, кто же такая эта Вера Ивановна? У нас ведь не было даже знакомых, не то чтобы родственников с таким именем. Позже моя меньшая дочь рассказала мне, что в одну из ночей, когда она дежурила возле сестры, умерла пожилая женщина, которую звали Вера. Я вспомнила сон, который приснился мне более двадцати лет назад. Теперь я поняла его действительный смысл – один ребенок сразу ушел к Богу, а второй в страданиях – попозже…Получается, действительно, с самого рождения жизнь человеческая предопределена свыше, и нам часто не нравятся эти предопределения. Божьей любви нам никогда не понять, когда пьяницы, наркоманы, убийцы, насильники живут, а хорошие люди уходят. Почему мне снятся вещие сны? Может господь заранее готовит к определенным событиям? Не знаю. Я знаю только то, что на протяжении всей моей сознательной жизни иногда вижу сны, которые о чем-то предупреждают, чувствую, когда сон вещий, а когда нет. Мне иногда снится моя покойная дочь, но как-то невнятно, страшно, хотя очень по ней скучаю и верю, что наша встреча – это лишь вопрос земного времени. Но зато она «взяла шефство» над моей меньшей дочерью, и когда у той затруднительная ситуация, она обязательно ей приснится и поможет в решении проблемы. Но это уже совсем другая история…