Творение голодаСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

1 марта, США, Сиэтл— Кругом лишь снег, холодный и белый. Тёмно-синий небосвод покрыли звёзды, сияние которых немного разгоняет тьму. Свет бледной, полной луны отражается от снежного покрова, заполняя всё призрачным блеском. Лунный диск так близко, будто реально долететь до него, будь у меня крылья, но увы!Мне очень-очень холодно, кожу колет мороз, я не чувствую пальцев и не ощущаю больше сил. Вдалеке виднеются разноцветные полосы северного сияния, манящие к себе. Что же я делаю здесь, посреди бесконечного белого поля, покрытого огромным слоем льда, в одной пижаме и босиком? Времени размышлять нет, слышны чьи-то негромкие шаги по скрипящему снегу. Нужно взглянуть в ту сторону, просто приподняться и посмотреть, но я словно застыла: пронизывало ноги и руки, а шея с болью ворочается то вправо, то влево. Миа, ты должна встать или умереть, давай же! Поднявшись на локти, я ползу по снегу, а шаги всё ближе. Внезапно я обернулась. В мою сторону идёт большое животное — белый полупрозрачный волк, рот которого испачкан кровью. Его глаза сверкают в темноте, а позади ещё десяток таких же голубых глаз. Надо бы встать и попытаться спастись, но я не в состоянии. Остаётся только умирать. Животные, издавая жуткий рёв, бегут ко мне, а я закрываю глаза, чувствуя тепло их приближающихся тел. Ещё секунда и мне станет невероятно больно. Надеюсь, что потеряю сознание до того, как они начнут есть мои внутренние органы. А потом этот жуткий режущий слух голос: «Либо ты съешь нас, либо мы съедим тебя!». — И что же ты выбираешь, Миа?— Я убиваю их, разрываю на части, а потом сдираю шкуру и ем их органы. Мне перестаёт быть страшно, словно неведомая сила вселяется в меня, и я чувствую невероятную мощь. Это больше, чем просто прилив энергии. — У вас что-то произошло? Я имею в виду, после каких обстоятельств вам стал сниться этот кошмар?— Я не уверена, что вам нужно это знать. 15 января, Антарктида, станция Амундсен-Скотт— Миа, удачи тебе, найди то, что ищешь! — прокричал молодой профессор, одетый в синий комбинезон и специальные очки. Он выглядывал из приоткрытой тяжёлой металлической двери. — Спасибо, Фред, этот чёртов метеорит на этот раз от меня никуда не уйдёт. Я и четверо помощников ехали на экспедицию с целью найти редчайший метеорит за всю историю нашей цивилизации. Для этого нужно было переместиться на сто двадцать километров на восток. Не так уж много, учитывая, что нам ехать на снегоходах, а не идти пешком. На месте мы были поздно вечером, пришлось быстро разбивать лагерь, чтобы не замерзнуть от холода. Нам открылись чарующие бескрайние просторы этого магического материка. Днём здесь любая трещина сияет нежной бирюзой, лед такой синий, что небу с ним просто не сравниться, а снег словно облако, такой он чистый и рыхлый. Завтрашний день обещал быть трудным, но продуктивным. Тем, кому не везёт, не везет во всём: наутро нам позвонили со станции, связь немного барахлила: «Томсон, приём, это Амундсен-Скотт. Сейчас же выдвигайтесь обратно! Профессор Томсон, на вас надвигается буря, температура резко начала падать. Сейчас уже минус тридцать два вместо обещанных двадцати восьми. Вы меня слы…» На этом какая-либо связь со станцией оборвалась, мы стали собирать наш палаточный лагерь. — Миа, ты уверена, что следует выдвигаться сейчас же? — поинтересовался мой напарник Билл, которого я считала лучшим другом. — Мы ведь так долго добивались этой экспедиции, так долго выбивали нужное оборудование, а если уедем, то ждать ещё целый год. Его серые ясные глаза внушали доверие и сияли искренностью. — Билл, и что же ты мне предлагаешь? — риторически спросила я. — Задержаться и выехать завтра. Одна ночь ничего не даст, мы же знаем, что буря на самом деле будет идти несколько дней, они всегда звонят экспедициям за неделю, чтоб наверняка. — Ну не знаю, вдруг что-то случится. — Если мы не найдём осколок, то действительно кое-что случится — за нас его найдут другие, те, кто умеют рисковать. — Уговорил, выезжаем завтра на рассвете. Но мы не выехали ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю. Всё потому, что следующей же ночью поднялась страшная пурга, а температура опустилась до минус сорока. Такого не должно было случиться в январе. Я пыталась связаться с нашей станцией и соседними, но всё тщетно. Мы оказались в ледяной западне. В ту секунду всё вокруг внушало страх и пробирало до дрожи костей, будто холод закрадывается в наши сердца. — Еды нигде не осталось, Джессика? — спросила я у своей совсем юной худощавой подчинённой, тонкие ручки которой шарили по коробкам, а карие напуганные глаза высматривали ящики. — Нет, профессор Томсон, я всё проверила. Действительно, всего лишь через пять дней закончилась вся еда, а через семь и вода. Чарующие просторы белого материка сыграли с нами злую шутку, заманив в свой холодный плен. 1 марта, США, Сиэтл— Кругом лишь снег, холодный и белый. Тёмно-синий небосвод покрыли звёзды, сияние которых немного разгоняет тьму. Свет бледной, полной луны отражается от снежного покрова, заполняя всё призрачным блеском. Лунный диск так близко, будто реально долететь до него, будь у меня крылья, но увы!Мне очень-очень холодно, кожу колет мороз, я не чувствую пальцев и не ощущаю больше сил. Вдалеке виднеются разноцветные полосы северного сияния, манящие к себе. Что же я делаю здесь, посреди бесконечного белого поля, покрытого огромным слоем льда, в одной пижаме и босиком? Времени размышлять нет, слышны чьи-то негромкие шаги по скрипящему снегу. Нужно взглянуть в ту сторону, просто приподняться и посмотреть, но я словно застыла: пронизывало ноги и руки, а шея с болью ворочается то вправо, то влево. Миа, ты должна встать или умереть, давай же! Поднявшись на локти, я ползу по снегу, а шаги всё ближе. Внезапно я обернулась. В мою сторону идёт большое животное — белый полупрозрачный волк, рот которого испачкан кровью. Его глаза сверкают в темноте, а позади ещё десяток таких же голубых глаз. Надо бы встать и попытаться спастись, но я не в состоянии. Остаётся только умирать. Животные, издавая жуткий рёв, бегут ко мне, а я закрываю глаза, чувствуя тепло их приближающихся тел. Ещё секунда и мне станет невероятно больно. Надеюсь, что потеряю сознание до того, как они начнут есть мои внутренние органы. А потом этот жуткий режущий слух голос: «Либо ты съешь нас, либо мы съедим тебя!». — И что же ты выбираешь, Миа?— Я убиваю их, разрываю на части, а потом сдираю шкуру и ем их органы. Мне перестаёт быть страшно, словно неведомая сила вселяется в меня, и я чувствую невероятную мощь. Это больше, чем просто прилив энергии. — У вас что-то произошло? Я имею в виду, после каких обстоятельств вам стал сниться этот кошмар?— Я не уверена, что вам нужно это знать. 15 января, Антарктида, станция Амундсен-Скотт— Миа, удачи тебе, найди то, что ищешь! — прокричал молодой профессор, одетый в синий комбинезон и специальные очки. Он выглядывал из приоткрытой тяжёлой металлической двери. — Спасибо, Фред, этот чёртов метеорит на этот раз от меня никуда не уйдёт. Я и четверо помощников ехали на экспедицию с целью найти редчайший метеорит за всю историю нашей цивилизации. Для этого нужно было переместиться на сто двадцать километров на восток. Не так уж много, учитывая, что нам ехать на снегоходах, а не идти пешком. На месте мы были поздно вечером, пришлось быстро разбивать лагерь, чтобы не замерзнуть от холода. Нам открылись чарующие бескрайние просторы этого магического материка. Днём здесь любая трещина сияет нежной бирюзой, лед такой синий, что небу с ним просто не сравниться, а снег словно облако, такой он чистый и рыхлый. Завтрашний день обещал быть трудным, но продуктивным. Тем, кому не везёт, не везет во всём: наутро нам позвонили со станции, связь немного барахлила: «Томсон, приём, это Амундсен-Скотт. Сейчас же выдвигайтесь обратно! Профессор Томсон, на вас надвигается буря, температура резко начала падать. Сейчас уже минус тридцать два вместо обещанных двадцати восьми. Вы меня слы…» На этом какая-либо связь со станцией оборвалась, мы стали собирать наш палаточный лагерь. — Миа, ты уверена, что следует выдвигаться сейчас же? — поинтересовался мой напарник Билл, которого я считала лучшим другом. — Мы ведь так долго добивались этой экспедиции, так долго выбивали нужное оборудование, а если уедем, то ждать ещё целый год. Его серые ясные глаза внушали доверие и сияли искренностью. — Билл, и что же ты мне предлагаешь? — риторически спросила я. — Задержаться и выехать завтра. Одна ночь ничего не даст, мы же знаем, что буря на самом деле будет идти несколько дней, они всегда звонят экспедициям за неделю, чтоб наверняка. — Ну не знаю, вдруг что-то случится. — Если мы не найдём осколок, то действительно кое-что случится — за нас его найдут другие, те, кто умеют рисковать. — Уговорил, выезжаем завтра на рассвете. Но мы не выехали ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю. Всё потому, что следующей же ночью поднялась страшная пурга, а температура опустилась до минус сорока. Такого не должно было случиться в январе. Я пыталась связаться с нашей станцией и соседними, но всё тщетно. Мы оказались в ледяной западне. В ту секунду всё вокруг внушало страх и пробирало до дрожи костей, будто холод закрадывается в наши сердца. — Еды нигде не осталось, Джессика? — спросила я у своей совсем юной худощавой подчинённой, тонкие ручки которой шарили по коробкам, а карие напуганные глаза высматривали ящики. — Нет, профессор Томсон, я всё проверила. Действительно, всего лишь через пять дней закончилась вся еда, а через семь и вода. Чарующие просторы белого материка сыграли с нами злую шутку, заманив в свой холодный плен. Нас мучил ужасный мороз, который будто остудил наши души. Есть было нечего, и мы слабели не по дням, а по часам, теряя человеческий облик и своё сознание. Каждый хотел выжить и просуществовать хотя бы на несколько дней дольше другого. — Лидия так ослабла, Миа, — заметил мой друг Билл. — Она, кажется, больна. — Да, я слышала, как она кашляла, — спокойно ответила я. — Ей долго не протянуть, — подхватил тему Мэтт, иногда назойливый и бесцеремонный блондин чуть младше Билла. — Я думаю, вы в курсе, что в таких ситуациях делают с самыми слабыми. — Ты о чём? — испугавшись, спросила я. — Не дури! Ты давно поняла, что её нужно съесть. Нам придётся это сделать!— Мэтт, мы люди, а не звери, — пробормотал Билл, схватив его за плечо. — Мы не будем никого есть, за нами скоро придёт помощь. — Миа, выслушай! Никакая помощь за нами не придёт. Они максимум отыщут нас в ноябре, чтобы похоронить, не больше. Она слаба и умирает. У Лидии не только кашель, но и насморк, и температура, и конечности отморожены. Девчонка начала бредить, у неё предсмертная агония!— А ведь в чём-то он прав, — расстроенно произнес Билл. — В чём же?— В том, что мы всё равно умрём, это лишь вопрос времени. А мясо Лидии даст нам лишнее время, Миа. — Мы сделаем всё гуманно: задушим во сне, допустим, а затем пожарим и съедим. — Я хочу есть, я очень сильно хочу есть, но не знаю, правильно ли это. На самом деле эта идея возникла у меня в голове очень давно, мне просто нужно было, чтобы предложила убийство не я. После этого странного разговора мы подозвали к себе Джессику, а затем направились к слабой и беззащитной Лидии. Она лежала под несколькими тёплыми куртками в спальном мешке, её лицо было покрыто холодным потом, а чёрные круги под глазами заполонили лицо. Некогда Лидия была очень красивой девушкой, ей завидовала и я. Мэтт сомкнул на её тонкой шее руки и не отпускал, пока она не перестала подавать признаки жизни. Мы съели её постепенно, в течение двух недели примерно. Я не чувствовала сожаления или вины, ощущая только насыщение. Через три недели после убийства Лидии куда-то исчезла Джессика. Точнее говоря, она пошла ловить сигнал на возвышенность, в тот день метель стихла на несколько часов. Вновь нашему взору открылась бескрайняя белизна полей и ледников, Джессика не вернулась. После этого инцидента мы решили рискнуть, ибо терять было нечего. — Выдвигаемся, ребята, либо мы умрём здесь, либо в пути, — кричал Мэтт, заводя снегоход. Метель в тот день была слабая, временами вовсе утихала, но температура опустилась до минус сорока шести. Шанс у нас был, но небольшой. Ни техника, ни я не были приучены к таким погодным условиям, из-за чего всё внутри меня сжалось в маленький дрожащий клубок. — Миа, а ты бы съела меня, будь я на месте Лидии?— Нет, я бы стояла за тебя стеной, ты же мой лучший и единственный друг. — Я люблю тебя, Миа. Прости, что мы оказались в такой ситуации из-за меня. Этот месяц ужасной пурги сделал из нас животных, а ведь виноват только я. — Я могла тебе отказать, но не сделала этого, поэтому виноваты мы оба. Через несколько минут после нашего диалога сзади раздался хруст и душераздирающий скрежет металла. Я не успела ещё обернуться, как Мэтт провалился под лёд, издав глухой крик. Его было не спасти из этой холодной бездны, да мы и не пытались. Билл только лишь нажал на газ, разогнав наш снегоход до максимума. Мы чудом выжили, но какую цену заплатили за это. 1 марта, США, Сиэтл— Где же сейчас ваш друг? Вы говорили, что из последней экспедиции вернулись с другом. — Бил мёртв — повесился в собственной ванной две недели назад. Он написал записку, указав в ней, что убил себя, потому что боялся причинить вред другим. Он всегда хотел казаться благородным, это его и погубило. — Миа, вы сильная девушка, по вам это видно, но я не могу понять, что происходит. Ведь мне известно только то, что вы долгое время провели вдали от цивилизации, а потом вас эвакуировали. Вы можете мне доверять, опишите подробно вашу изоляцию, расскажите в чём проблема. — Проблема в том, что две недели назад я съела лучшую подругу, хотя она кричала и звала на помощь, пытаясь вразумить свою любимую подружку, но голод одолел меня, я словно не слышала её криков. Неделю назад любящая сестра Миа съела своего брата, он мирно спал и лишь издал негромкий стон, когда я перегрызла его горло. Хорошо, что все подумали, что это койоты. Три дня назад мной был загрызан неизвестный мужчина на автобусной остановке. Этот голод невозможно сдержать, я слабее, чем желание есть. Ну а сейчас? Сейчас я снова голодна и хочу съесть вас. — Я знаю, как это называется, я могу помочь вам. Вендиго?— Дух суровой зимы и ужасного холода. Да, он во мне. Вендиго не нужен психотерапевт, ему нужна еда.

ПостскриптумСмотря в зеркало, Миа не узнавала своё отражение: её кожа сильно побледнела, зубы выросли в два ряда, а клыки заострились, ногти стали расти быстро. Глаза посинели и засияли, как лунный свет. Неужели теперь всю свою жизнь ей придётся есть людей, чтобы не чувствовать этот болезненный неконтролируемый голод, чтобы хоть денёк не видеть этот сон. Она не сможет, как Билл, она не сможет убить себя, чтобы спасти кого-то. — Билл, я врала! Я бы съела тебя, будь ты на месте Лидии, — прошептала она в темноту.