Трагедия тёти ДолоресСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Эту мистическую историю мне в красках живописала моя свекровь Эмилия. Услышала я её в 1990-х годах, когда только переехала в Испанию жить к мужу, в маленькую деревеньку, в дом по соседству с его родителями. В числе приветливых, вечно роящихся повсюду родственников в доме обитала тётя Долорес – старшая сестра моего свекра. Ко всем в доме тётя Лола относилась с неизменным теплом, но, как ни странно, ко мне она прониклась особенно, что было для меня неожиданностью. Гладя меня по рукам, она иногда говорила со вздохом:— У тебя глаза совсем такие же, как у моего Пепито. Свекровь сказала мне спустя какое-то время:— У мужа Лолы Пепе были голубые глаза, как и у тебя. Он пропал много лет назад. Она мне сказала, что ты напоминаешь его. Не бойся её, она очень несчастна, а в молодости у неё произошло большое горе. Какое такое горе, я не спрашивала, неудобно было. Шло время, я ждала ребёнка и, придя от врача, сообщила свекрови, что у нас появится дочка. — Надо столько всего приготовить и, конечно, нужно выбрать самое лучшее в мире имя! У меня полно кандидатов, — делилась я. А когда Эмилия поинтересовалась именами-кандидатами, я упомянула Изабель — имя, которое мне всегда так нравилось. — Изабель? Нет, девочка моя, Изабель не надо, — лицо Эмилии вытянулось. — Но почему?— Пожалей тётю Лолу, дай-ка я тебе расскажу, что да как у неё стряслось. Я, конечно, превратилась в слух, так мне стало интересно. — Я помню Лолу ещё с тех пор, как сама была ребёнком, она же из этих мест родом. Красивой девушкой она никогда не была, но была с изюминкой, что называется. Характером брала и обаянием, такая всегда весёлая, заводная. А теперь посмотри на неё, что с ней сталось. С другой стороны, что она пережила, когда ей не было и 20 лет, врагу не пожелаешь такого!Кругленькая, как булочка, белозубая хохотушка; когда не смеялась, Лола улыбалась, когда не улыбалась, тихонько напевала что-то. На деревенской ярмарке именно такой её и увидел Пепе. Пекарь-отец любил брать её с собой. Торговля шла лучше, когда бойкая черноглазая Долорес, любезная и внимательная со всеми, помогала ему. Пепе был сражён без единого выстрела. Долорес ответила взаимностью, и после положенного времени ухаживания сыграли свадьбу. Долорес переехала в деревню мужа. Соседи, регулярно угощавшиеся вкусным хлебом молодой хозяйки, знакомили девушку с местными сплетнями. Самыми необычными жителями селения были трое старых женщин, похожие на похоронных кляч, высокие, худые, с прямыми, как палка, спинами. Они были сёстрами, жившими вместе почти в полном уединении. Старшая сестра была замужем, но недолго – овдовела. От второй сестры жених сбежал перед самой свадьбой, а третья осталась старой девой. — Чем же они живут? Сад весь заросший, неухоженный! — недоумевала Долорес. — Это их днём с огнём не сыщешь, а ночами свет у них вовсю горит, и шумно бывает, приезжает кто-то, но не так уж и часто. Они всё-таки не голь перекатная, просто обедневший род, но очень приличный. Иногда люди слышат, что ночью по их крыше как молоток стучит или бегает кто-то. Только кто же будет таким заниматься?— Так, может, они ведьмы? В церковь-то они ходят?— В церковь они ходят чаще, чем мы, вот и думай сама, ведьмы ли они, — отрезали соседи, прерывая рассказ. Из сплетен Долорес узнала, что сбежавший жених одной из сестёр приходился роднёй Пепе, но почему он сбежал, никто не знал, а кто знал, не говорил. Пепе по секрету рассказал Лоле, что беглец давным-давно осел в Португалии и возвращаться не собирался. Жизнь текла своим чередом, и вскоре у молодой пары родилась дочь. Крошечная Изабель унаследовала голубой цвет глаз своего отца и вообще пошла в мужнину родню — была белокожей, с нежным румянцем. — Попробуй, чем меня угостили сегодня, ешь, пока свежая, — однажды муж протянул Лоле лепёшку. — Кто угостил, когда?— Да я и не вспомню, из деревни кто-то, свой, тут ведь все свои, — рассмеялся муж. — Это тебе, я уже свою съел, оторваться невозможно, как вкусно!Лола откусила от лепёшки как под гипнозом, хотя всегда предпочитала собственную стряпню. Лепёшка была не просто вкусной, она одурманивала привкусом трав, овечьего сыра и чего-то ещё. Голова слегка кружилась; мысли, как летние облака, лениво текли куда-то. В колыбельке захныкал ребёнок. — Изабель, девочка моя, мама уже идёт, тебе пора кушать! — спохватилась Лола. Той ночью Лоле спалось очень плохо. Снилась зловещая тонкая фигура в чёрном платье и вдовьей мантилье. Шипящий шёпот доносился через тонкое кружево: «Отдай ребёнка!». С течением времени в доме, в саду, во дворе Лола начала видеть серую, со злыми бусинками глаз, крысу, которую никто, кроме неё, не видел. «Я схожу с ума», думала Долорес. Однако она заметила, что собака уходила из помещения, поджав хвост, при появлении крысы. Крыса казалась Долорес просто огромной — почти с лису величиной. Но однажды крыса появилась и в коровнике. Лола отвела глаза, не желая концентрироваться на своём мороке, и увидела, как коровы и овцы испуганно метнулись в сторону, опрокидывая вёдра. Они тоже её видят или чувствуют!Долорес сметала золу из очага, положила на порог от злых сил. Муж бранился, так как зола растаскалась повсюду. Молодые супруги всё чаще ссорились, не понимая, откуда в них появляется столько раздражения и нетерпения друг к другу. Одним вечером Пепе не пришёл домой. Не вернулся он ни на следующий день, ни через неделю, он просто пропал. То ли виноваты были в этом франкисты, то ли коммунисты, то ли убили, то ли похитили для участия в военных действиях; никто не мог сказать наверняка, это было очень непростое время. Долорес заболела от переживаний, как сказали ей позже соседи, несколько дней она провалялась в бреду. Очнувшись, она обнаружила, что из своей колыбельки исчезла Изабель. Движимая материнским инстинктом, Лола бросилась к дому «похоронных кляч». Однако он был заперт, пуст и, по-видимому, оставлен навсегда. Засыхающие миндальные деревья жутко шелестели в саду. После этого Долорес перестала обращать внимание на что-либо и всё больше уходила в себя. В маленькой иссохшей женщине никто бы не узнал прежнюю Долорес. Шок от одновременной бесследной потери мужа и дочери был слишком силён. Местный падре отыскал её брата в соседней провинции, который и забрал её к себе. С тех пор и живёт тётя Лола с его семьёй. Первое время Долорес тихо шептала, глядя в одну точку: «Миндаль». Мы не могли понять, что ей было надо — орехов или молока. Всё она отпихивала, с негодованием глядя на нас, как будто мы виноваты. Она может выполнять любую работу на кухне, печёт совершенно изумительный хлеб, но наибольшее удовольствие получает, когда нянчится с детьми. Самые крикливые и капризные младенцы успокаиваются у неё на руках. Лет десять назад Долорес учудила. Она начала вдруг обзванивать салоны магии и расспрашивать, есть ли у них специалист с голубыми глазами и родинкой над левым глазом. Дескать, только таким она доверяет. Ну хитра! И нашла ведь такую. Мне потом Симон рассказывал, какой был скандал, как он её вытаскивал из этой лавочки, там полицию даже хотели вызвать. Тихоня Долорес визжала, словно настал её последний час. Гадалка, да, была с голубыми глазами и родинкой, ну и что же, она одна такая? После того случая Долорес присмирела и глупости свои оставила, но ей стало хуже. Все они там шарлатаны! — Заканчивая рассказ, свекровь мешала суп всё быстрее. Что уж это на самом деле было — фантазии бедной женщины, приукрашенные легенды или в самом деле всё было так, как рассказала родным Лола, трудно сказать. Возможно, что она что-то утаила или, наоборот, придумала, чтобы добиться сочувствия. Незадолго до своей смерти тётя Лола любила посидеть со мной тихонько. Говорила она совсем немного, что-то вязала, шила или возилась с готовкой. Входя в помещение, спрашивала у меня:— Ну что, деточка, видела ты кошку?— Какая кошка, тётя Лола? У нас же собаки!У нас на оба двора были две собаки, довольно молодые и энергичные: маленькая собачка свекрови, вредное и кусачее существо, самозабвенно гонящее птиц и соседских кошек; и грозный пёс свекра пастушьей породы. — У, собаки, они сами её боятся! — сообщала она мне с видом заговорщика. Ушла Долорес от нас тихо, незаметно, как всегда, никого не беспокоя, во сне, за несколько дней до появления моего ребёнка на свет. Но я всё равно назвала свою дочь Изабель, как и хотела, только не старшую, а младшую. А старшая получила имя Летисия.