Таинственное существоСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

И вдруг я увидел кошку. Нет, не ту, которую видел накануне, но эту отличала от той все-го лишь окраска более светлых тонов. Боясь промочить свою шкурку под дождем, она пробежала мимо дома и, подвернув хвостик, уселась под кадушку. Спустя пару мгновений появилась вторая, черепаховой расцветки и тоже гладкошерстная. Она сунулась туда же, под кадушку, и вот уже две кошки сидели в относительно надежном укрытии от дождя, поджидая третью. Которая, собственно, появилась практически сразу же – пестренькая и пушистая, она с недовольным шипением юркнула к тем двоим. «Уже три», - подумалось мне. – «Интересно, это что, все кошки этого толстого джаббы?». Изнутри хибары раздался тяжелый храп. Я только отвлекся на эту гору, которая поды-малась и опускалась в глубине хаты, а когда повернулся снова к окну, то обнаружил, то к этим трем присоединилась четвертая – как раз та, которую я повстречал накануне. «Тут и крыс-то с таким раскладом, наверное, нет», - подумалось вдруг, но, оглядев хату еще раз, я пришел к выводу, что никакая уважающая себя крыса в этой затхлости и сыро-сти не заведется однозначно. Дождь убаюкивал, глаза слипались как нарочно, хотя мозг понимал, что было бы стран-но спать в такой обстановке, с таким товарищем в одной комнате, да еще и за столом. Ни-чего не оставалось, кроме как подняться и осторожно пройти до двери, снять ее с крючка и впустить в хату оглушающий шорох дождя. По крайней мере, флягу свою будет воз-можным разыскать при любой атмосфере на улице, тем более что вдыхать ароматы сыро-сти леса для носа было куда приятнее, чем нюхать вонь того же плана, исходящую от хра-пящей горы жира. И вдруг дождь резко пошел на убыль, будто там, в небесах, кто-то взял и перекрыл большой кран. Теперь он только накрапывал, а все больше это были капли, слетающие с мокрых иголок елей. Я улыбнулся такой удаче и, надеясь, что не забыл путь к тому пруду, двинулся в прежнем направлении. Очень скоро я вышел на берег пруда и тотчас же стал осматривать траву возле него на предмет обнаружения фляги. Увы, таковой тут не было и в помине, что меня очень рас-строило. Зато было другое, что как-то само собой привлекло к себе мое внимание. Кошки. Те самые кошки, которых я видел вот совсем недавно. Они расположились на противоположной стороне пруда и озирались, нюхали землю и приближались к самой во-де, будто выжидая чего-то. надеясь понаблюдать за ними немного подольше, но чтобы не спугнуть эту меховую делегацию, я укрылся за ближайшим деревом и стал за ними на-блюдать. Кошки были уже у самой воды и алчно мочили в воде свои розовенькие носики, когда по середине пруда пошли круги. Судя по размерам, то, что находилось в глубине, было гораздо больших размеров, чем каждая из них. Затем на поверхности кругов что-то про-мелькнуло, и в сторону кошек полетело что-то небольших размеров. Одна кошка с голод-ным урчанием схватила это «что-то» прямо налету и, сыто воркуя, торопливо повернулась ко всем остальным хвостом. Остальные бросились было отнимать, но, опомнившись, ри-нулись обратно к пруду, и их глаза жадно заблестели, выхватывая с поверхности каждое движение воды. Затем из воды вылетел еще один предмет, затем – еще. И только когда нечто сделало в воздухе дугу по направлению к последней кошке, я понял, что это – ерш. Когда кошки насытились и, сыто облизываясь, разбрелись каждая по своим кошачьим делам, я приблизился к пруду, круги на поверхности которого постепенно рассеивались. Ряска снова стала сходиться на центр пруда, и я никак не мог понять, как в таких условиях могут водиться ерши, поскольку эта рыба, насколько я знал, водилась далеко не в стоячей воде. Поискав еще немного флягу в траве у пруда, я уже было хотел отправиться за своим ве-лосипедом, однако не успел отойти от природной емкости на двадцать шагов, как за спи-ной раздался плеск. Обернувшись, я увидел нечто, без труда пробившее слой ряски и те-перь тянулось к берегу. Я невольно остановился и спрятался за ближайшим деревом, ре-шив понаблюдать, как что-то, похожее на живую корягу, вылезает на берег и ложится на него, пытаясь как-то странно, ползком, передвигаться. Я смотрел, как завороженный, на-чиная угадывать в этом нечто жуткие человеческие черты. Это нечто вполне можно было бы назвать обляпанной ряской и тиной мумией, если бы не тот факт, что мумии обычно не двигаются вообще, если их не кантовать. Оно вылезло на берег и огляделось, поворачивая голову со свисающими с нее словно волосы водорослями; при этом я заметил, что вместо глаз у существа – пара ровных отверстий. Как только оно повернулось в мою сторону, я интуитивно спрятался за дерево, продолжая наблюдать как завороженный. Затем сущест-во выползло из воды полностью, и я увидел, что вместо ног у него – что-то похожее на хвост со множеством сочленений, тянущееся следом и напоминающее шею какого-нибудь доисторического зауропода, прилепленную к тому месту, где у нормальных людей обыч-но начинались ноги. И вдруг я увидел кошку. Нет, не ту, которую видел накануне, но эту отличала от той все-го лишь окраска более светлых тонов. Боясь промочить свою шкурку под дождем, она пробежала мимо дома и, подвернув хвостик, уселась под кадушку. Спустя пару мгновений появилась вторая, черепаховой расцветки и тоже гладкошерстная. Она сунулась туда же, под кадушку, и вот уже две кошки сидели в относительно надежном укрытии от дождя, поджидая третью. Которая, собственно, появилась практически сразу же – пестренькая и пушистая, она с недовольным шипением юркнула к тем двоим. «Уже три», - подумалось мне. – «Интересно, это что, все кошки этого толстого джаббы?». Изнутри хибары раздался тяжелый храп. Я только отвлекся на эту гору, которая поды-малась и опускалась в глубине хаты, а когда повернулся снова к окну, то обнаружил, то к этим трем присоединилась четвертая – как раз та, которую я повстречал накануне. «Тут и крыс-то с таким раскладом, наверное, нет», - подумалось вдруг, но, оглядев хату еще раз, я пришел к выводу, что никакая уважающая себя крыса в этой затхлости и сыро-сти не заведется однозначно. Дождь убаюкивал, глаза слипались как нарочно, хотя мозг понимал, что было бы стран-но спать в такой обстановке, с таким товарищем в одной комнате, да еще и за столом. Ни-чего не оставалось, кроме как подняться и осторожно пройти до двери, снять ее с крючка и впустить в хату оглушающий шорох дождя. По крайней мере, флягу свою будет воз-можным разыскать при любой атмосфере на улице, тем более что вдыхать ароматы сыро-сти леса для носа было куда приятнее, чем нюхать вонь того же плана, исходящую от хра-пящей горы жира. И вдруг дождь резко пошел на убыль, будто там, в небесах, кто-то взял и перекрыл большой кран. Теперь он только накрапывал, а все больше это были капли, слетающие с мокрых иголок елей. Я улыбнулся такой удаче и, надеясь, что не забыл путь к тому пруду, двинулся в прежнем направлении. Очень скоро я вышел на берег пруда и тотчас же стал осматривать траву возле него на предмет обнаружения фляги. Увы, таковой тут не было и в помине, что меня очень рас-строило. Зато было другое, что как-то само собой привлекло к себе мое внимание. Кошки. Те самые кошки, которых я видел вот совсем недавно. Они расположились на противоположной стороне пруда и озирались, нюхали землю и приближались к самой во-де, будто выжидая чего-то. надеясь понаблюдать за ними немного подольше, но чтобы не спугнуть эту меховую делегацию, я укрылся за ближайшим деревом и стал за ними на-блюдать. Кошки были уже у самой воды и алчно мочили в воде свои розовенькие носики, когда по середине пруда пошли круги. Судя по размерам, то, что находилось в глубине, было гораздо больших размеров, чем каждая из них. Затем на поверхности кругов что-то про-мелькнуло, и в сторону кошек полетело что-то небольших размеров. Одна кошка с голод-ным урчанием схватила это «что-то» прямо налету и, сыто воркуя, торопливо повернулась ко всем остальным хвостом. Остальные бросились было отнимать, но, опомнившись, ри-нулись обратно к пруду, и их глаза жадно заблестели, выхватывая с поверхности каждое движение воды. Затем из воды вылетел еще один предмет, затем – еще. И только когда нечто сделало в воздухе дугу по направлению к последней кошке, я понял, что это – ерш. Когда кошки насытились и, сыто облизываясь, разбрелись каждая по своим кошачьим делам, я приблизился к пруду, круги на поверхности которого постепенно рассеивались. Ряска снова стала сходиться на центр пруда, и я никак не мог понять, как в таких условиях могут водиться ерши, поскольку эта рыба, насколько я знал, водилась далеко не в стоячей воде. Поискав еще немного флягу в траве у пруда, я уже было хотел отправиться за своим ве-лосипедом, однако не успел отойти от природной емкости на двадцать шагов, как за спи-ной раздался плеск. Обернувшись, я увидел нечто, без труда пробившее слой ряски и те-перь тянулось к берегу. Я невольно остановился и спрятался за ближайшим деревом, ре-шив понаблюдать, как что-то, похожее на живую корягу, вылезает на берег и ложится на него, пытаясь как-то странно, ползком, передвигаться. Я смотрел, как завороженный, на-чиная угадывать в этом нечто жуткие человеческие черты. Это нечто вполне можно было бы назвать обляпанной ряской и тиной мумией, если бы не тот факт, что мумии обычно не двигаются вообще, если их не кантовать. Оно вылезло на берег и огляделось, поворачивая голову со свисающими с нее словно волосы водорослями; при этом я заметил, что вместо глаз у существа – пара ровных отверстий. Как только оно повернулось в мою сторону, я интуитивно спрятался за дерево, продолжая наблюдать как завороженный. Затем сущест-во выползло из воды полностью, и я увидел, что вместо ног у него – что-то похожее на хвост со множеством сочленений, тянущееся следом и напоминающее шею какого-нибудь доисторического зауропода, прилепленную к тому месту, где у нормальных людей обыч-но начинались ноги. Когда это нечто скрылось в ближайших кустах, я, не помня себя от страха, поспешил обратно к избушке. Единственной мыслью была одна: поделиться хоть с кем своей находкой, пусть даже этот «кто-то» будет большим и жирным увальнем, от ко-торого пахнет рыбой. Едва впереди показалась избушка, как я был вынужден остановиться и застыть с широко раскрытыми от ужаса глазами. Все дело в том, что эта тварь, которую я видел у пруда, уже вползало внутрь помещения, оставляя за собой след из стремительно засыхающей ряски. Едва кончик хвоста этого существа исчез в дверном проеме, как меня одолело настолько нездоровое любопытство, что мне ничего не оставалось, кроме как проскользнуть до из-бушки, приоткрыть дверь и заглянуть внутрь. Не знаю, чего я ожидал там увидеть, но то, что увидел в итоге, навеки застряло в моей голове и зловещей картинкой стояло перед глазами всю дорогу обратно. То ли солнце стало уверенней пробиваться сквозь еще не отпустившие из полона небо тучи, то ли глаза мои попривыкли к полумраку, но я ясно увидел то, что лежало на лавке. Вначале мне показалось, что это мой немного странный благодетель, но оказалось, что это то, что от него осталось – большая шапка жира. Сейчас хозяин затерянной в лесу хибарки походил на сдувшийся воздушный шарик, утративший и плоть, и кости. Рот и глаза – три черные дыры, уставившиеся куда-то мимо меня. Но самым страшным было то, что стало происходить потом. Таинственное существо из пруда подползло к нему и костлявой рукой отодвинула в сто-рону тумбообразную ногу, которая безвольно упала на пол с лавки словно мешок. Низко опустив свою ужасную голову, существо начало протискиваться куда-то между ногами безвольно лежащей на лавке оболочки, и с каждым новом сантиметром своего проникно-вения внутрь впалый живот великана начинал шевелиться, а потом и вовсе начал наду-ваться, словно его кто-то подкачивал невидимым насосом. Уже когда в промежности тол-стяка остался только кончик хвоста таинственного существа, руки человека зашевелились; создавалось впечатление, будто кто-то надевает его на себя словно рубашку. Тело задер-галось, голова безвольно и бесшумно застучала по лавке. Но вот тело, еще полностью не сформировавшееся, село на лавке, и безвольно свисающая голова резко выпрямилась, словно изнутри в нее просунули воздушный шарик и надули его одним усилием легких. Черная дыра рта захлопнулась, и там, где раньше были пустые глазницы, появился уже знакомый мне хитроватый блеск. - Ну что, вернулся рыбки отведать, детинушка? – как ни в чем не бывало обратился он ко мне. – Мои-то вон уже покушали, поди, рыбки-то свеженькой. Откушай и ты, коль не брезгуешь угощением моим. Не помня себя, я выскочил вон из избы. Не помню даже, как вернулся к тому месту, где оставил свой велосипед, и уж тем более не могу вспомнить, как преодолел крутой склон и оказался на ведущей в город дороге. Половину пути я пробежал, не помня себя, волоча велосипед за собой, а уж про то, как выбрался из этих мест, уже и подавно не помню.