Света, секс и смертьСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Я познакомился со Светкой на четвертом курсе технического ВУЗа, в котором она училась вместе со мной. При этом она училась на экономиста — и я, как и всякий половозрелый мужлан-технарь, почуял сладенькое в этой фигуристой блондиночке почти сразу. Все экономистки — знатные разгуляйки, и глупо это отрицать. В то время (которое мне сейчас кажется далекой светлой сказкой, хотя я познакомился с ней около шести месяцев назад) я был полон энергии, активен — и очень хотел трахаться. Светка же уже начинала думать о замужестве (хотя гуляла по-прежнему) и, видимо, увидела во мне — успешном студенте-программисте — неплохую кандитуру… Ха, черта с два я бы на ней женился! Мне просто нужна была девушка для регулярного секса, и грудастая Светочка, с детства ходившая на танцы и обладавшая посему прекрасной фигуркой, замечательно подходила на роль постоянной партнерши. Но так или иначе, мы стали встречаться и после окончания четвертого курса проводили вместе почти все время. Гуляли, трахались, ходили в «макдаки» — и трахались там в туалете (она любила запереться со мной в кабинке, обслюнявить мой член и потом сесть на него сверху, неистово зажимая его своим еще узким влагалищем), пробовали всевозможные извращения. Именно это — желание чего-то нового в сексе, любопытство и юношеская бесшабашность — и сыграло фатальную роль в случившемся. Как раз в то жаркое летнее время по городу начали распространяться слухи о таинственных пропажах людей на одном из пригородных озер. Город у нас довольно маленький, и слухи дошли до нас через знакомых очень быстро. Конечно же, мы не поверили в глупые байки про секту сатанистов и человеческие жертвоприношения — ведь, скажем прямо, пропавшие люди были все как один алкоголики-тунеядцы и могли банально утонуть, обожравшись беленькой. Но эти слухи, этот покров тайны над гибелью пятерых человек за три месяца нас определенно заинтриговал. Тела не нашли, и о том, что погибшие отправились в свой последний путь порыбачить и побухать именно на это озеро, узнали только от родственников и друзей. Озеро, про которое рассказывали в этих страшилках, было примерно в 50 километрах за чертой города, посреди зеленых болот и густых лесов из ив и многолетних дубов. Туда не было проложено ни одной нормальной дороги, не было там и людей, а небольшое поселение рыбаков рядом с озером было давно покинуто. Все это — жутковатая атмосфера таинственности, непроходимая глушь и отсутствие поселений поблизости — создавало замечательный сеттинг для изысканно-утонченного эстетского секса. Посовещавшись, мы решили съездить туда на пару деньков, чтобы усладить наши телеса в декадантском соитии в этом глухом месте. Сейчас я об этом жалею… но я обещал рассказывать обо всем по порядку. Стоял июль, и жара вот уже несколько недель без перерыва мучила население нашего небольшого городка. Близились выходные, и мы решили воплотить наши извращенские замыслы в жизнь, не откладывая более. От умершего отца, который увлекался туризмом, нам с мамой осталась старенькая «Нива» и кое-какое туристическое снаряжение, включая небольшую надувную моторную лодку, что пришлось как нельзя кстати. Дорога к озеру была плохая, и машина с повышенной проходимостью могла понадобиться. Упаковав в рюкзак палатку, фонарик, небольшой набор провианта, жемчужиной которого была бутылка «Hennessy», купленная на мою первую зарплату, я справедливо полагал, что Светка от такой щедрости потеряет дар речи и наконец-то даст в задницу. Также я взял с собой несколько типов презервативов и смазок. Закинул всё это в багажник моей «Нивы» вместе со сложенной лодкой и заехал за Светкой вечером в пятницу. Светка жила в спальном районе, в пятиэтажной «хрущевке». Около ее подъезда под развесистыми дубами в этот раз — как, впрочем, и всегда — сидели бухие гопники с пивасиком, семечками и шмарами. Вспомнились стихи, что-то из Алексея Широпаева:Люблю пятиэтажкой любоваться,
Ее двором зеленым и родным.
Здесь хорошо задумчиво спиваться,
Сливаясь с измерением иным. Увидев меня, гопники весело, дружелюбно заржали: все-таки я был на старенькой «Ниве», одет в поношенный армейский камуфляж и всем своим видом был похож на настоящего мужика, что вызывало у них только одобрение. Посигналив, как условились, три раза, я стал ждать Светку. Достаточно быстро она спустилась… Боже, в каком она была виде! Обтягивающая розовая футболка, розовые боксерские шортики и, как апофеоз гламурности, розовые домашние тапочки «Hello Kitty»!Усевшись в машине и чмокнувшись, мы покатили навстречу приключениям под улюлюкание гопников и веселые окрики: «Покажи ей, что такое НАСТОЯЩИЙ мужик!». Признаться, эти возгласы и пьяный ржач едким диссонансом проникли в мое сознание, и в голове у меня все крутилась навеянная ими другая строфа из того же стихотворения:Тут что ни тип — китайская шкатулка.
Лишь приоткрой — обыденно и вдруг
Всплывет душа, немыслимее Ктулху,
Пятная слизью щупалец вокруг. Я познакомился со Светкой на четвертом курсе технического ВУЗа, в котором она училась вместе со мной. При этом она училась на экономиста — и я, как и всякий половозрелый мужлан-технарь, почуял сладенькое в этой фигуристой блондиночке почти сразу. Все экономистки — знатные разгуляйки, и глупо это отрицать. В то время (которое мне сейчас кажется далекой светлой сказкой, хотя я познакомился с ней около шести месяцев назад) я был полон энергии, активен — и очень хотел трахаться. Светка же уже начинала думать о замужестве (хотя гуляла по-прежнему) и, видимо, увидела во мне — успешном студенте-программисте — неплохую кандитуру… Ха, черта с два я бы на ней женился! Мне просто нужна была девушка для регулярного секса, и грудастая Светочка, с детства ходившая на танцы и обладавшая посему прекрасной фигуркой, замечательно подходила на роль постоянной партнерши. Но так или иначе, мы стали встречаться и после окончания четвертого курса проводили вместе почти все время. Гуляли, трахались, ходили в «макдаки» — и трахались там в туалете (она любила запереться со мной в кабинке, обслюнявить мой член и потом сесть на него сверху, неистово зажимая его своим еще узким влагалищем), пробовали всевозможные извращения. Именно это — желание чего-то нового в сексе, любопытство и юношеская бесшабашность — и сыграло фатальную роль в случившемся. Как раз в то жаркое летнее время по городу начали распространяться слухи о таинственных пропажах людей на одном из пригородных озер. Город у нас довольно маленький, и слухи дошли до нас через знакомых очень быстро. Конечно же, мы не поверили в глупые байки про секту сатанистов и человеческие жертвоприношения — ведь, скажем прямо, пропавшие люди были все как один алкоголики-тунеядцы и могли банально утонуть, обожравшись беленькой. Но эти слухи, этот покров тайны над гибелью пятерых человек за три месяца нас определенно заинтриговал. Тела не нашли, и о том, что погибшие отправились в свой последний путь порыбачить и побухать именно на это озеро, узнали только от родственников и друзей. Озеро, про которое рассказывали в этих страшилках, было примерно в 50 километрах за чертой города, посреди зеленых болот и густых лесов из ив и многолетних дубов. Туда не было проложено ни одной нормальной дороги, не было там и людей, а небольшое поселение рыбаков рядом с озером было давно покинуто. Все это — жутковатая атмосфера таинственности, непроходимая глушь и отсутствие поселений поблизости — создавало замечательный сеттинг для изысканно-утонченного эстетского секса. Посовещавшись, мы решили съездить туда на пару деньков, чтобы усладить наши телеса в декадантском соитии в этом глухом месте. Сейчас я об этом жалею… но я обещал рассказывать обо всем по порядку. Стоял июль, и жара вот уже несколько недель без перерыва мучила население нашего небольшого городка. Близились выходные, и мы решили воплотить наши извращенские замыслы в жизнь, не откладывая более. От умершего отца, который увлекался туризмом, нам с мамой осталась старенькая «Нива» и кое-какое туристическое снаряжение, включая небольшую надувную моторную лодку, что пришлось как нельзя кстати. Дорога к озеру была плохая, и машина с повышенной проходимостью могла понадобиться. Упаковав в рюкзак палатку, фонарик, небольшой набор провианта, жемчужиной которого была бутылка «Hennessy», купленная на мою первую зарплату, я справедливо полагал, что Светка от такой щедрости потеряет дар речи и наконец-то даст в задницу. Также я взял с собой несколько типов презервативов и смазок. Закинул всё это в багажник моей «Нивы» вместе со сложенной лодкой и заехал за Светкой вечером в пятницу. Светка жила в спальном районе, в пятиэтажной «хрущевке». Около ее подъезда под развесистыми дубами в этот раз — как, впрочем, и всегда — сидели бухие гопники с пивасиком, семечками и шмарами. Вспомнились стихи, что-то из Алексея Широпаева:Люблю пятиэтажкой любоваться,
Ее двором зеленым и родным.
Здесь хорошо задумчиво спиваться,
Сливаясь с измерением иным. Увидев меня, гопники весело, дружелюбно заржали: все-таки я был на старенькой «Ниве», одет в поношенный армейский камуфляж и всем своим видом был похож на настоящего мужика, что вызывало у них только одобрение. Посигналив, как условились, три раза, я стал ждать Светку. Достаточно быстро она спустилась… Боже, в каком она была виде! Обтягивающая розовая футболка, розовые боксерские шортики и, как апофеоз гламурности, розовые домашние тапочки «Hello Kitty»!Усевшись в машине и чмокнувшись, мы покатили навстречу приключениям под улюлюкание гопников и веселые окрики: «Покажи ей, что такое НАСТОЯЩИЙ мужик!». Признаться, эти возгласы и пьяный ржач едким диссонансом проникли в мое сознание, и в голове у меня все крутилась навеянная ими другая строфа из того же стихотворения:Тут что ни тип — китайская шкатулка.
Лишь приоткрой — обыденно и вдруг
Всплывет душа, немыслимее Ктулху,
Пятная слизью щупалец вокруг.

До лесов мы добрались, когда уже стемнело, и я включил слабенькие старые фары, света которых едва хватало, чтобы не без боя выхватить из темноты ближайшие несколько метров дороги. Атмосфера таинственности уже начинала разливаться по нашим жилам, проникая в мозг и будоража эротические фантазии: мы ехали по густому лесу, справа и слева к дороге плотно примыкали деревья, причудливо переплетаясь сучьями в фантасмагорической, почти что гигеровской оргии; изредка ухали филины; влажный болотный воздух, доносящий до нас какую-то сладкую гнильцу, казался нам чарующим первобытным афродизиаком, который вдыхали еще наши далекие предки, сливаясь в экстазе посреди этих лесов под лунным светом на траве. Дети природы, как же мы им завидовали: не связанные общественными предрассудками морали и поэтому невинные, свободные и независимые, они могли предаваться любви не по расчету, а по чистому зову первобытного вожделения; отдаваясь друг другу без остатка в этих древних лесах посреди топей, где буквально струятся животворящие соки, давая жизнь мириадам растений, насекомых и прочих лесных жителей…Доехав до озера — расположенного, как я уже сказал, в чаще леса из плачущих ив и древних дубов (некоторые из которых вполне могли перемахнуть уже и двухсотлетний рубеж), — я заглушил мотор. Светка, возбужденная атмосферным сеттингом и ароматами ночи, сразу же начала сосаться, опустив руку мне в трусы и мастурбируя мой член. Я едва смог удержать от соблазна и уговорил похотливую девчонку подождать, чтобы с большим комфортом потрахаться в импровизированной постели. Я достаточно скоро соорудил палатку, устроив внутри относительно комфортное ложе любви, и развел костер. Весело трещал хворост, пламя словно отгоняло от нас пелену ночной сырой темноты, но последняя не отступала, а напротив, окружив нас кольцом, звала в ночь, на болота, прочь от огня и цивилизации, совокупляться, как и наши дикие предки, под лунным светом на траве. Словно загипнотизированные, мы некоторое время сидели рядом, втягивая в себя эту атмосферу. Где-то вдали светились бледно-голубые болотные огни, хорошо видимые, несмотря на тусклый свет молодой луны. В этом месте словно бы струилась чистая магия природы, известная нашим далеким предкам, но забытая цивилизацией…Когда огонь потух, Светка, в которой огонь словно бы сдерживал зов первичной натуры, потянулась ко мне. В её глазах я прочитал именно то дикое, первобытное вожделение — и, не теряя времени даром, мы удалились в палатку, чтобы предаться чистой древней любви. Бутылку «Hennessy» и все прочие замыслы мы оставили на завтра — впрочем, ночь была чудесной и без алкоголя и изысканно-декадантского анального секса посреди озера на костях усопших. Мы занимались любовью всю ночь, я кончал в Светку раз за разом (презервативы мы отбросили в сторону как ненужную условность для ослепших «цивилизованных людей», не видящих дороги к истинному счастью и истинной гармонии, достижимой лишь в отбрасывании всего наносного, в единении с природой), кричали — и снова сцеплялись в нашей первобытной оргии. Выбравшись из палатки, мы продолжали на природной подстилке — снова и снова, снова и снова оглашая глухие леса и болота победными коитальными выкриками…Изможденные, мы только на рассвете уснули и спали до вечера, когда солнце уже начало клониться к закату, а дневная жара — спадать. Обнаженная Светка, прижавшаяся к моим ногам непривычно большими грудями четвертого размера, напоминавшими мне сейчас об архаичных идеалах женской красоты, у которой там и тут на прекрасном девическом теле виднелись следы спермы, разбудила меня нежным минетом, достаточным, чтобы разбудить и завести. Но мы решили не продолжать, чтобы сохранить силы на предстоящую ночь — которую мы планировали провести в центре озера, где, кажется, был небольшой островок и старая рыбацкая хибара, стоящая на мощных дубовых сваях. Быстро перекусив охотничьими сосисками, разогретыми на огне, и запив их бодрящим горячим шоколадом, мы начали собираться в путь к конечной цели нашего путешествия. В конечном счете даже планируемое нами сейчас мероприятие — дикий секс в месте, где погибли люди — не был чем-то предосудительным. Вся эта болотистая местность с буйной растительностью и богатым животным миром словно была триумфом жизни, ее истоком, откуда живительные соки растекались по округе. Вся природа здесь отрицала смерть, подчеркивала вечный триумф жизни над мертвенной механичностью Космоса — так же отрицали смерть и мы. Мы отрицали смерть, совокупляясь, как наши далекие предки, всю эту ночь — и в наших планах совокупляться в центре озера, где пропали несколько человек, было то же самое. Мы отрицали смерть, трахаясь там, где, возможно, погибли люди. Достаточно быстро я накачал лодку, погрузил в нее интимные принадлежности и провиант, особенно бережно уложив непочатую еще бутылку «Hennessy». Моя Светка, моя первобытная амазонка русских лесов, стояла полностью обнаженная, вглядываясь в заходящее над вершинами деревьев солнце. Ветер играл ее волосами, а пышные упругие груди, словно бы говорящие о ее древнем предназначении давать жизнь, вздымались вместе с дыханием. Не без сожаления я уговорил ее все-таки надеть шортики, чтобы ей было комфортнее сидеть на деревянной доске в лодке. Сейчас ей явно не нравилась ее одежда — ведь она почувствовала зов природных, первичных сил и не хотела прятать свою натуру за глупыми тряпками. Как только она запрыгнула в лодку, я завел мотор, и мы направились к центру озера. Было еще совсем светло, когда мы увидели хибару в центре озера. На наше удивление, островка там не было: видать, предшествующие жаре ливни существенно повысили уровень воды в водоеме. Светка предложила мне приглушить мотор, чтобы полюбоваться природой, отложив пьяную безудержную оргию в хибаре на ночь. Кажется, ей самой хотелось отбросить до конца все «цивилизованное» и трахаться так, как никогда не трахались до этого — и алкоголь мог изрядно помочь в этом деле (заодно и заглушив болевые ощущения: я все еще был полон намерения трахнуть мою амазонку в ее девственную задницу; она, кажется, тоже была не против и намекала мне о своем согласии). Со временем наш разговор, сплошь состоящий из пошловатых намеков и смакования того нигилистического действа отрицания смерти, которое мы собирались совершить, начал затухать, и мы просто стали наслаждаться сеттингом. Туман опускался на озеро, приближающаяся ночь давала о себе знать дуновением ветра, приносящего тот самый ночной возбуждающий аромат. Светка втягивала его всей грудью… Неожиданно она встала, сняла шорты — я разглядел увлажнившееся влагалище — и, кинув их мне и оставшись полностью обнаженной, плюхнулась в спокойную гладь озера. Она прекрасно плавала брассом, ныряла, а я любовался её телом — особенно сверкавшей из-под воды упругой белой задницей и ножками, говорящими об отличной физической форме их обладательницы — и её грациозными движениями, в которых читалось Светкино увлечение танцами. После нескольких нырков она подплыла к лодке, смеясь и плескаясь в меня водой. Волосы ее украшала корона из водорослей. Она была прекрасна. — Давай ко мне! — весело закричала Света. — Вода совсем как парное молоко!— Не хочу, возвращайся лучше в лодку, и поплыли к хибаре, — ответил я. Усмехнувшись — видимо, догадалась, что я не умею плавать — она подплыла к лодке. Я взял ее за руку и попытался затащить в лодку, как вдруг она вскрикнула:— Ой, что-то за ногу зацепилось! Наверно, водоросли какие…Я продолжал тянуть, рискуя перевернуть лодку. Светка подгребала свободной ногой, но все никак не могла выпутаться. Я пытался разглядеть, за что же зацепилась моя Светка, но ничего не было видно, только смутно промелькнула какая-то большая тень. Света тем временем испугалась еще сильнее, и вдруг что-то с силой утянуло ее вниз так быстро, что она не успела даже вскрикнуть; крик, не успевший вырваться из ее уст, забулькал на поверхности озера, когда она скрылась под его гладью. Ошарашенный, я не мог сдвинуться с места, вглядываясь в глубь озера. И тут на его поверхности вместе с пузырьками воздуха забурлила кровь… Светка вынырнула на какие-то мгновения, крича и барахтаясь, вся в крови, но не могла сдвинуться с места. Так повторялось несколько раз. В последний раз она, ослабевшая, вынырнула на некотором удалении от лодки, и, зовя меня на помощь, поплыла к лодке… Я уже разделся и был готов кинуться в озеро, как вдруг на поверхность всплыл огромный сом, одним укусом проломил Свете череп, откусил половину головы и, схватив ее тело за ноги усами, уволок на дно. Я в панике завел мотор и направился к берегу. Сом тем временем начал под водой своё кровавое пиршество, вкушая ту красоту, на которую я ещё минуту назад смотрел с вожделением. Он впитывал в себя жизненные соки Светы, её плоть, всё без остатка. Триумф жизни…Прости меня, Света.