Страшные сны ВороноваСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

В душной аудитории царил полумрак. На свету, что пробивался с улицы через мутные старые окна, плясали пылинки. Антон Воронов искренне пытался сосредоточиться на словах лектора, но её монотонный голос навевал безграничную тоску. Взгляд его в который раз скользил по рисункам на древней парте, которая, должно быть, стояла здесь ещё в досоветские времена, оставленным прошлыми поколениями студентов. Несколько грубых слов, чья-то короткая переписка, довольно профессионально нарисованный Микки-Маус, с подрисованными уже кем-то другим гениталиями. Вся поверхность стола была исписана и изрисована, парень мог, наверное, до своего выпуска изучать её. От этого захватывающего занятия Антона отвлёк резкий толчок в бок, он даже зашипел от боли, яростно сверкнув глазами, обернувшись к другу. – Чего тебе? – спросил он сквозь зубы. Максиму подумалось, что причина его посягательств на спокойствие друга должна быть достаточно весомой, если он не хочет получить пару хороших затрещин. Антон от природы был светлым и жизнерадостным человеком. Его голубые глаза редко выражали грусть или злобу, чаще они светились неподдельной добротой, и даже такой непоэтичный человек, как Максим, не мог не видеть этого. Однако, уже познав чертей в тихом омуте своего друга, он не хотел лезть на рожон. – Сегодня пятница, – одними губами прошептал он, – пойдём в «Раскольников»?«Раскольников» – это довольно неплохой бар, куда порой заходили парни, когда на банковскую карту приходила стипендия. Антон любил это место: хорошая музыка, приятная атмосфера и качественный алкоголь – всё располагало к достойному отдыху, но сейчас он покачал головой и кивнул в сторону девушки, что сидела впереди и трудолюбиво писала конспект. Максим понимающе поджал губы и отвернулся, но через несколько минут снова пихнул друга в бок, в этот раз чуть мягче. – Возьми её с собой, – предложил он, должно быть, слишком громко, потому что голос преподавателя стих. Парень осторожно поднял на неё взгляд и виновато улыбнулся, увидев, что пухлая женщина средних лет смотрит прямо на него. Выразив своё недовольство продолжительным строгим взглядом, она продолжила читать лекцию убаюкивающим тоном; а Максим снова повернулся к Антону, который только пожал плечами, дав понять, что они продолжат разговор после пары. Оксана – девушка Антона – была миловидной блондинкой небольшого роста, пухлые щечки которой покрывали многочисленные веснушки в любое время года. Её фигуру и лицо нельзя было назвать красивыми в общепринятом понятии, но она всегда хорошо одевалась, и Антон её любил. Они были похожи, и все, без исключения, замечали, что они хорошая пара. Несмотря на то, что их отношения начались сравнительно недавно, родители парня уже не могли дождаться, когда она приедет к ним в деревню, чтобы познакомиться. Но Антон не спешил, то ли от того что боялся быстротечного развития отношений, то ли от того что неловко было вести избалованную городской жизнью девушку в деревню. Парень не хотел думать о том, что стыдится своих родителей, ведь если бы он признал это, ему было бы стыдно и за это. По окончании пары, привычным жестом обняв девушку за талию и бегло коснувшись губами её губ, Антон предложил ей променять интимный вечер вдвоём, на дружеский поход в бар с Максом. Оксана разочаровано опустила взгляд, её улыбка на мгновение погасла, но едва ли Воронов успел заметить это, ведь через секунду она радостно кивнула; и друзьями было решено встретиться в половину девятого у памятника Ленину на улице Ленина, чтобы вместе отправиться потом к пункту назначения. Максим не мог смириться с ролью третьего лишнего в компании, да и не в его привычках было быть без пары, поэтому притащил с собой странного вида девицу, которая, смачно жуя резинку, подмигнула Антону и Оксане, поправила слишком короткую юбку и представилась:– Марина, рада познакомиться с друзьями Симочки, – пока она говорила, казалось, жвачка вот-вот вывалится у неё изо рта, и Оксана поморщила нос, вежливо улыбнувшись и представившись в ответ, а Антон укоризненно посмотрел на «Симочку», но ничего не сказал. Несмотря на присутствие новоиспеченной дамы сердца Максима, вечер оказался очень приятным: друзьям всегда было о чем поговорить, они смеялись, рассказывая друг другу забавные истории, горячо обсуждали последние новости политики, делились интересными фактами. Парни старались не задевать тем, которые были бы неинтересны девушкам, однако, Марина все равно иногда теряла нить разговора, рассказывала не в тему какой-нибудь анекдот или случай из жизни, чем вызывала неловкую улыбку Оксаны, издевательскую ухмылку Антона, которую бесспорно принимала как искреннюю реакцию на свою шутку, и снисходительный смех Максима. Антону было хорошо, он выпил как раз столько, чтобы легкое головокружение сделало мир ярче, но не превратило в одно размазанное пятно. В душной аудитории царил полумрак. На свету, что пробивался с улицы через мутные старые окна, плясали пылинки. Антон Воронов искренне пытался сосредоточиться на словах лектора, но её монотонный голос навевал безграничную тоску. Взгляд его в который раз скользил по рисункам на древней парте, которая, должно быть, стояла здесь ещё в досоветские времена, оставленным прошлыми поколениями студентов. Несколько грубых слов, чья-то короткая переписка, довольно профессионально нарисованный Микки-Маус, с подрисованными уже кем-то другим гениталиями. Вся поверхность стола была исписана и изрисована, парень мог, наверное, до своего выпуска изучать её. От этого захватывающего занятия Антона отвлёк резкий толчок в бок, он даже зашипел от боли, яростно сверкнув глазами, обернувшись к другу. – Чего тебе? – спросил он сквозь зубы. Максиму подумалось, что причина его посягательств на спокойствие друга должна быть достаточно весомой, если он не хочет получить пару хороших затрещин. Антон от природы был светлым и жизнерадостным человеком. Его голубые глаза редко выражали грусть или злобу, чаще они светились неподдельной добротой, и даже такой непоэтичный человек, как Максим, не мог не видеть этого. Однако, уже познав чертей в тихом омуте своего друга, он не хотел лезть на рожон. – Сегодня пятница, – одними губами прошептал он, – пойдём в «Раскольников»?«Раскольников» – это довольно неплохой бар, куда порой заходили парни, когда на банковскую карту приходила стипендия. Антон любил это место: хорошая музыка, приятная атмосфера и качественный алкоголь – всё располагало к достойному отдыху, но сейчас он покачал головой и кивнул в сторону девушки, что сидела впереди и трудолюбиво писала конспект. Максим понимающе поджал губы и отвернулся, но через несколько минут снова пихнул друга в бок, в этот раз чуть мягче. – Возьми её с собой, – предложил он, должно быть, слишком громко, потому что голос преподавателя стих. Парень осторожно поднял на неё взгляд и виновато улыбнулся, увидев, что пухлая женщина средних лет смотрит прямо на него. Выразив своё недовольство продолжительным строгим взглядом, она продолжила читать лекцию убаюкивающим тоном; а Максим снова повернулся к Антону, который только пожал плечами, дав понять, что они продолжат разговор после пары. Оксана – девушка Антона – была миловидной блондинкой небольшого роста, пухлые щечки которой покрывали многочисленные веснушки в любое время года. Её фигуру и лицо нельзя было назвать красивыми в общепринятом понятии, но она всегда хорошо одевалась, и Антон её любил. Они были похожи, и все, без исключения, замечали, что они хорошая пара. Несмотря на то, что их отношения начались сравнительно недавно, родители парня уже не могли дождаться, когда она приедет к ним в деревню, чтобы познакомиться. Но Антон не спешил, то ли от того что боялся быстротечного развития отношений, то ли от того что неловко было вести избалованную городской жизнью девушку в деревню. Парень не хотел думать о том, что стыдится своих родителей, ведь если бы он признал это, ему было бы стыдно и за это. По окончании пары, привычным жестом обняв девушку за талию и бегло коснувшись губами её губ, Антон предложил ей променять интимный вечер вдвоём, на дружеский поход в бар с Максом. Оксана разочаровано опустила взгляд, её улыбка на мгновение погасла, но едва ли Воронов успел заметить это, ведь через секунду она радостно кивнула; и друзьями было решено встретиться в половину девятого у памятника Ленину на улице Ленина, чтобы вместе отправиться потом к пункту назначения. Максим не мог смириться с ролью третьего лишнего в компании, да и не в его привычках было быть без пары, поэтому притащил с собой странного вида девицу, которая, смачно жуя резинку, подмигнула Антону и Оксане, поправила слишком короткую юбку и представилась:– Марина, рада познакомиться с друзьями Симочки, – пока она говорила, казалось, жвачка вот-вот вывалится у неё изо рта, и Оксана поморщила нос, вежливо улыбнувшись и представившись в ответ, а Антон укоризненно посмотрел на «Симочку», но ничего не сказал. Несмотря на присутствие новоиспеченной дамы сердца Максима, вечер оказался очень приятным: друзьям всегда было о чем поговорить, они смеялись, рассказывая друг другу забавные истории, горячо обсуждали последние новости политики, делились интересными фактами. Парни старались не задевать тем, которые были бы неинтересны девушкам, однако, Марина все равно иногда теряла нить разговора, рассказывала не в тему какой-нибудь анекдот или случай из жизни, чем вызывала неловкую улыбку Оксаны, издевательскую ухмылку Антона, которую бесспорно принимала как искреннюю реакцию на свою шутку, и снисходительный смех Максима. Антону было хорошо, он выпил как раз столько, чтобы легкое головокружение сделало мир ярче, но не превратило в одно размазанное пятно. На выходе он крепко прижал свою девушку к себе, вдохнул запах её волос, которые вкусно пахли шампунем, и спросил еле слышно, прижавшись губами к её уху:– Мне проводить тебя, или ты составишь мне компанию сегодня ночью? – он знал, что будет рад любому ответу. Ему нравилось быть дома одному, когда никто не нарушал обычную обстановку его маленькой квартирки, тем не менее, общество Оксаны сулило очень даже приятное времяпрепровождение. – Проводи, – с сожалением ответила девушка, – у папы завтра день рожденья, я с самого утра буду помогать маме готовить ужин. Антон ничего не ответил, только понимающе кивнул и взял её за руку, бросил Максиму и его подружке: «До встречи. Не скучайте», и пошел в направлении автобусной остановки. Вечер был прекрасным: легкий зимний мороз покалывал щеки, освещённая улица внушала праздничное настроение. В первый месяц зимы, когда ещё не скучаешь по лету, она кажется волшебной. Оксана молчала, Антон понимал, что она тоже наслаждается тишиной. Было неописуемо приятно держать её за руку, ощущать её холодные пальцы в своих. У него вдруг перехватило дух от нежности, нахлынувшей огромной волной, он посильнее сжал руку девушки в своей руке, она взглянула на него с понимающей улыбкой, отчего стала ещё более очаровательной. Воронов открыл глаза, проснувшись от нарастающего чувства тревоги, что, казалось, царапало изнутри стенки его желудка. Грязный потолок, с местами отлетевшей побелкой, освещал рыжий свет уличного фонаря. Диван, на котором он спал, впивался пружинами в его спину, а затхлый запах старой квартиры бил невыносимо в ноздри. Легкие Антона сдавило, как в тисках: ему, очевидно, не хватало воздуха. Парень поспешно встал с кровати и бросился к окну. Слабый поток воздуха из форточки не смог утолить его, разыгравшийся внезапно, голод, поэтому, срывая ленты утеплителя с запечатанного на зиму окна, Антон распахнул его настежь. Он на половину высунулся на улицу, жадно втягивая воздух ртом, но это не принесло облегчения. Готовый заплакать, как ребёнок, от бессилия, он выскочил в коридор, немедля накинул на себя пальто, машинально сунул в карман перочинный нож, что лежал на верхней полке гардероба, на случай, если кто-то решит его подстеречь в тёмном переулке, и вышел из квартиры. Ноги сами несли его вниз по лестнице, он торопился в страхе задохнуться, внутренности всё сильнее сжимала необъяснимая пустота. На улице обдало холодом голову, окоченели руки, но кислорода было всё ещё нестерпимо мало. Антон решил поспешно, что дело в загазованности воздуха, торопливо пошел подальше от шумной улицы, на которой даже в такое время суток было слишком много машин. Он повернул направо, потом налево, метался по улице в поисках чего-то… И нашел. У подъезда одной из многочисленных пятиэтажек, дома номер семнадцать, лежал человек – какой-то пьяница. Антон замедлил шаг, он вдруг понял, что ошибся: не воздуха так не хватало его опустошенному телу, а тепла, липкости человеческой крови. Он понял это интуитивно, и ничто не смутило его в этом открытии. Всё его существо наполнил жар дикой радости, ликования. Парень опустился на колени перед человеком, который бормотал несвязно что-то себе под нос, достал нож и, отклонив голову незнакомца назад, нетерпеливо размотав шарф, туго обвитый вокруг его шеи, вонзил его ему в горло, разрывая дряблую кожу. Человек непонимающе задергался в руках Антона, но внимание парня уже было сосредоточено на пульсирующей струйке горячей жидкости: вот чего он так хотел, вот что душило его всю дорогу сюда. Погрузив руку в рваную неровную рану на шее незнакомца, чьи стеклянные глаза уже в неподвижном ужасе смотрели на него, Воронов наслаждался тем, как кровь проникает сквозь пальцы, согревая окоченевшую кожу. Антон открыл глаза. Он лежал в своей кровати на мокрой, смятой простыни, весь в холодном поту. Быстро подняв руки к лицу, он увидел, что они чисты, без следа крови, облегчение коснулось его сознания не сразу, не сразу он понял, что видел лишь безумный сон, порожденный его больным воображением. Парень попытался восстановить дыхание, казалось, отголоски отчаянного ликования, которое он испытал во сне, собирались в животе в тошнотворном порыве. Потребовалось время, чтобы подавить его и прийти немного в себя. «Это лишь сон» – повторял про себя Антон, пока не убедил, наконец, даже свои руки, которые била крупная дрожь. Потолок, как и во сне, был рыжим, а воздух – затхлым, но лёгкие послушно наполнялись воздухом, не сопротивляясь попыткам дышать. Окно всё так же было запечатано, а форточка плотно закрыта, но от холода у парня не возникало желания изменить это. До звонка будильника было ещё далеко, но спать дальше не хотелось: иррациональный страх, что видение повторится, не отпускал Воронова. Он медленно опустил ноги на холодный пол: в старой квартире всегда гулял сквозняк, прошел в ванную, чтобы умыться, взглянув нечаянно на гардероб, от чего по всему телу пробежали мурашки. «Только сон» – повторил Антон, окатывая лицо теплой водой. Ему стало легче. – Только сон, – сказал он вслух отражению в зеркале, которое кисло улыбнулось ему в ответ. Серая кожа и мешки под глазами ярко выделялись на фоне светлых волос. Утро прошло в привычном выходном режиме: кофе, новости «в контакте», беспорядок в комнате. Парень ждал, когда, наконец, часы покажут десять часов, чтобы без зазрения совести можно было позвонить Оксане. Но минуты тянулись бесконечно долго. Телевизор – скука, книга – скука, игра – скука. К своему удивлению, он даже на мгновение пожалел, что сегодня суббота. Наконец, в нижнем правом углу экрана ноутбука сложились цифры: «9:00». Пустой желудок издал глубокий перекатывающийся звук, напоминая о себе, но не менее пустой холодильник посмеялся над ним своим огромным прямоугольным ртом. Нехотя закинув кровать пледом, не потрудившись при этом даже расправить простынь и одело, Антон переоделся, надел шапку, перчатки, пальто, приложив огромное усилие для того, чтобы не посмотреть на верхнюю полку шкафа, и вышел в подъезд. Маленькая старушка уже подметала пол на лестничной площадке, парень жизнерадостно пожелал ей доброго утра, сбегая вниз. Безоблачное небо начинали прорезать первые лучи солнца: день обещал быть прекрасным. Возникло желание позвать Оксану в парк, покататься на лыжах, но Антон вовремя вспомнил, что сегодня у отца девушки день рождения, а значит, он весь день её не увидит. Так или иначе, дома оставаться не хотелось, поэтому он решил пойти гулять в одиночестве, если и Максим откажется составить ему компанию. Воронов на автомате шел по выученной дороге в магазин, заставляя себя думать о том, как он проведёт сегодняшний день. Альтернативой веселой прогулке с друзьями была работа, но мысль о ней была ещё менее приятной, чем мысль о ночном кошмаре. Вдруг что-то заставило Антона остановиться, мгновение он не мог понять, что, но, когда понял, волна холодного ужаса захлестнула его с головой. Он стоял напротив дома номер семнадцать, а у первого подъезда, похожий на кучу старого тряпья, лежал человек. Парень, не раздумывая, бросился к нему: вдруг ему нужна помощь, вдруг он ранен? Вдруг он ещё жив… Воронову не приходила в голову мысль, что все может быть в порядке. Однако, когда он перевернул мужчину на спину и затряс в руках, тот с трудом разлепил глаза и пробормотал невнятно:– Что… Кто вы? Где Галя? Галяяя… – звал он пьяно. Следов крови не было, лишь омерзительный запах алкоголя и блевотины. – Вам плохо? Мужчина, вы здесь живёте? Дома кто-то есть? Скажите номер квартиры, я отведу вас домой, – спрашивал Антон дрожащим голосом, продолжая трясти мужчину за плечи. Тот ещё какое-то время бормотал какую-то чушь, но парень смог различить среди нечленораздельных звуков слова: «Шесть, шестая квартира». Антон вскочил, ему хотелось находиться как можно дальше от этого человека не столько от того, что он был в омерзительном состоянии, сколько от страха, что, каким-то мистическим образом, повторится то, что случилось в его сне. Бросившись к домофону, он нажал цифру шесть и сосредоточился на резком звуке звонка. Вскоре из динамика послышался строгий голос:– Кто? Кто там? Володя?– Я… – замялся Антон, не зная, что сказать, – тут мужчина у подъезда лежит, он из этой квартиры?– Володька то? Вот позор-позор, – закудахтал голос из динамика. – Мой, должно быть, пусть идёт сюда. И вместо голоса из динамика раздалось навязчивое пиканье, извещающее о том, что дверь открыта. Парень взглянул на тело у лестницы: «Пусть идёт сюда? Серьезно?» – возмутился он про себя, но, вздохнув, подпер дверь, кстати оказавшимся рядом, булыжником, с трудом заставил бормочущего человека встать на ноги и, поддерживая его всем телом, повел домой. Мужчина иногда повышал голос, выкрикивал что-то вроде: «Гаааляяя» – или: «Прости» – так, словно вот-вот заплачет. Благо, шестая квартира была на втором этаже, на лестничной площадке с распахнутыми настежь дверьми ждала Галя, как догадался Воронов. Она была полноватой женщиной лет пятидесяти, с добрым лицом и деревенским говором. – Ох, милый мальчик, ты так добр, привел это убожество домой, – заквохтала она. – Пожалуйста, проведи его внутрь, вот там диван. Женщина посторонилась, и Антон повел повиснувшего на нем мужчину дальше. Квартира была пропитана духом бедности: вся мебель старая, оставшаяся ещё с советских времён, стены, казалось, не слышали слова «обои» уже лет тридцать, на тумбочке у ободранного дивана треснутая кружка с двумя отростками вместо ручки. На той же тумбочке стояли фотографии в рамках, на них были две семьи моложе: одни – на фоне моря – с двумя детьми, другие – на фоне египетских пирамид – с одной маленькой девочкой в солнечно-желтом платьице. – Это наши дети и внуки, – объяснила женщина, когда Антон уложил её мужа на диван. – Они всё время путешествуют! Такие молодцы! Познают мир. В её голосе слышалась гордость, ни капли обиды или зависти. Володя уже успел снова погрузиться в беспробудный сон. – Милый, может, ты хочешь чаю? Я не знаю, как ещё отблагодарить тебя, – с сожалением предложила Галя. Антон покачал головой, ему вдруг стало невыносимо находиться в этом месте. Чувство вины терзало парня каждый раз, когда он смотрел на эту милую женщину: ему казалось, что он её предал, обманул. Бросив через плечо: «До свиданья», – он быстро вылетел из душной квартиры, вздохнув с облегчением только тогда, когда оказался на улице. – Совпадение, – сказал он себе, вытирая рукавом взмокший лоб. В голове образовалась пустота, будто из неё выкачали часть привычного осознания мира, и Антон на автомате сходил в магазин, куда собирался в начале своей утренней прогулки, затем вернулся домой. Уже в своей квартире, разбивая яйца для яичницы, он вдруг перестал дышать, его руки дрогнули, а колени подкосились, парень медленно опустился на кухонный табурет. Абсурдной казалась идея, что ему приснился именно этот человек, но ещё более абсурдно было признать встречу с ним совпадением. Возможно, всё это было лишь продолжением его сна? Тогда спит ли он сейчас, а если нет, то когда проснулся? Из состояния тупого шока студента вывел звонок телефона. – Алло, милый, доброе утро! – прощебетал сладкий голос. – Доброе утро, – сухо ответил Антон. Парень не любил разговаривать с Оксаной по телефону: это всегда занимало много времени и не имело особого смысла, но в этот раз её звонок принёс ему облегчение. Девушка болтала без умолку, а он встал и продолжил готовить себе завтрак, включив громкую связь. От него многое не требовалось, лишь изредка говорить «ага» или «здорово», но это всё равно вернуло его к жизни. Теперь уже не хотелось выходить на улицу, от одной мысли об этом становилось дурно, кроме того, работу нужно было делать, и, как бы Антон не хотел этого избежать, день прошел среди бумаг и вычислений. За работой он почти забыл про ужасный сон и про странное совпадение, что не могло не улучшить его настроение. Он убедил себя в бессмысленности каких-либо переживаний по этому поводу и вполне спокойно лег спать после просмотра пары серий комедийного сериала. Этой ночью сон, как и прошлой, был более ярким, чем обычно. Он начинался точно так же, как и предыдущий, но в этот раз все чувства были острее, теперь он точно знал, что ищет: жертву. Он метался по улице с ножом, сжатым в руке, готовый выть волком от того, что нет ни одной души из плоти и крови, его обуревал животный голод, как вампира, которому жизненно необходима чужая кровь. И вот, в свете фонаря он увидел её: девушка, плотно закутавшись в огромный пуховик, шла, с опаской озираясь по сторонам, на лице её блестели слёзы. Увидев Антона, она с надеждой посмотрела на него, ускорила шаг, кажется, ничего подозрительного в его образе она не заметила, а парень крепко сжимал перочинный нож в кармане пальто. Оказавшись в паре метров от него, девушка залепетала сквозь слезы:– Вы… не могли бы помочь мне? – она с надеждой заглянула в его добрые голубые глаза. – Я заблудилась. Губы Антона растянула хищная улыбка. Разве мог он получить от судьбы лучший подарок?– Конечно, – ровным голосом сказал он, – куда вам нужно?Девушка назвала адрес, парень понял, что не знает, где находится названный ей дом. – Вам очень повезло, что я решил прогуляться после тяжелого дня. По этому адресу живет мой друг, так что я провожу вас прямо до подъезда, опасно гулять так поздно в одиночестве, – с дружелюбной улыбкой произнес Воронов. Его голос во сне ни чем не отличался от голоса наяву. Он и сам бы не заметил подмены. – Да, действительно, хорошо, что я встретила вас, а не какого-нибудь маньяка, – растеряно ухмыльнулась девушка, оглядываясь по сторонам. – Меня зовут Даша. – Антон. Рад познакомиться, – и он повел новую знакомую во двор, где меньше света, сказав, что эта дорога – самая короткая. Даша болтала, рассказывала об обстоятельствах, при которых она заблудилась, но Антон её не слушал, он крепко сжимал в руке нож и старался сдержать радостный смех, который сотрясал всё его тело. Наконец, оказавшись в наиболее темном участке безлюдного двора, Антон остановился. Даша тоже встала, непонимающе глядя на него. Одной рукой парень взял её за локоть и вдавил девушку всем телом в торцевую стену дома, мимо которого они проходили. Та удивлённо дернулась, но, когда её глаза встретились с его глазами, в которых читалась невыразимая нежность, хитро улыбнулась. – Мне тоже очень повезло, что я встретил тебя, – ласково пробормотал Антон, расстёгивая пуховик девушки. – Стой, подожди, давай пойдем ко мне, тут холодно, – Даша оказала легкое сопротивление, но Антон покачал головой, распахивая пуховик.

– Ладно, можно тут, – неуверенно согласилась девушка, после чего добавила, – но это будет раза в три дороже. Тут Антон не смог сдержать смех. Дикие искры блеснули в его глазах, не ускользнув от внимания жертвы. Она сильнее забилась в его руках, когда парень вонзил нож в её живот. Даша закричала, попыталась вырваться, сама того не желая увеличивая рану. Парень повел нож вверх разрывая порез и погружая в него руку. Он смотрел в глаза девушки, полные ужаса, наслаждаясь тем, как в них угасает жизнь, тем, как по руке к локтю стекает густая кровь. Антон открыл глаза, но увидел перед собой не потолок в своей комнате, а дверцы гадероба. Его дрожащие пальцы судорожно сжимали ручку, готовые вот-вот открыть маленькое пространство, выпустить из него застоявшийся воздух. Парень одерну руку, будто гладкая хромированная поверхность ручки была раскалена, и сделал несколько шагов назад, наваливаясь на стену. Думать ни о чем не получалось, в голове стояли страшные образы: огромные глаза несчастной девушки, которая, он в этом не сомневался, бродила сейчас где-то на улице в поисках клиентов. Абсурд. Она ему приснилась, она не может существовать на самом деле. Антон пытался отдышаться, сформировать в голове хоть одну связную мысль. Как и вчера, его била сильная дрожь, футболка прилипала к телу, сердце билось в груди, отчаянно пробивая себе путь наружу, дыхание было неровным и частым. Антон провел рукой по волосам, зачесывая их пальцами назад. Теперь уже он не мог сказать себе, что это просто сон, теперь он не мог отрицать, что происходит что-то ужасное. Возможно, он сходит с ума. Эта мысль показалась парню наиболее разумным объяснением происходящего. Всё это лишь игра его воображения: яркие сны, пьяница и его жена… Галлюцинации, не более. Но он ходил во сне. Пришел прямо к этому злосчастному гардеробу! Возможно, хотел просто одеться и выйти на улицу, ведь нож – не единственное, что там хранится. Немного отдышавшись, Антон оторвался от стены, почувствовав насколько тяжела его голова, и, с трудом преодолевая дрожь во всем теле, пошел к рабочему столу. «Сомнамбулизм» – ввел он в строке поиска, Гугл услужливо вывел на экран множество ссылок. Парень открыл первую – википедия – и начал читать. Его взгляд зацепился за несколько фраз:«Видящий сновидение человек может попытаться наяву исполнить то, что видит во сне». «Хронический сомнамбулизм же может привести даже к таким действиям как вождение автомобиля, суицид или убийство» – Антона передёрнуло, он нервно сглотнул. «Чаще всего сомнамбулизм проявляется у людей, страдающих депрессией, биполярными расстройствами или находящихся в ранних степенях шизофрении». «Лечение состоит в применении транквилизаторов, антидепрессантов или гипноза». Парень просмотрел ещё несколько сайтов, на всех говорилось примерно одно и то же. Некоторые советовали срочно обратиться к врачу, чтобы исключить эпилепсию, но у Антона не было денег на невропатолога. Он пытался вспомнить, происходило ли с ним последнее время что-то, что могло бы нарушить его психическое равновесие, но он всегда был вполне счастлив и доволен жизнью, если не считать редких регулярных переживаний об учебе или работе. В интернете спорили, связаны ли действия сомнамбулы со сновидением, которое он видит. Антон предпочитал думать, что не связаны, ведь тогда есть вероятность, что он подошел к шкафу не за ножом. Во всей этой информации было мало утешительного, начиная с того, что причиной этого синдрома может быть ранняя стадия шизофрении, и заканчивая тем, что сомнамбула может неосознанно убить человека. Сошел он уже с ума или нет, Антон понимал, что ещё несколько таких снов и странных пробуждений не в своей постели, и он точно лишится способности здраво мыслить, поэтому принял решение купить в аптеке снотворное и успокоительное, в надежде, что это поможет. Студент, закрыв крышку ноутбука и резко развернувшись на стуле, подался всем телом вперёд, готовый встать, и вдруг остановился на месте, его тело налилось свинцом. Страх встретить на улице девушку по имени Даша был непреодолим. Решив, что днём вероятность нежелательного знакомства будет куда меньше, парень вновь включил ноутбук и занялся работой. Спустя какое-то время, когда часы показали десять утра, позвонила Оксана. Антон пытался придать голосу привычную легкомысленность и весёлость, но девушка всё равно заметила перемену. – Что-то случилось? Тош, у тебя такой серьёзный голос, – взволновано сказала она. – Да, ничего страшного, просто спал плохо и работал всё утро, – Антон решил не вдаваться в подробности, но, подумав, добавил: – Может, придёшь сегодня ко мне? Приготовим ужин, посмотрим что-нибудь. – Конечно, нужно же отвлечь тебя, а то ты только и знаешь, что работаешь. Не удивительно, что плохо спится, наверное, столько думаешь, пытаясь заснуть, – голос Оксаны действовал успокаивающе, парень даже слегка улыбнулся, слушая её встревоженный лепет.

– Договорились, солнышко, жду тебя у себя. Да, кстати, ты не могла бы, пожалуйста, зайти в аптеку и купить кое-какие лекарства? – закусив губу, спросил он, уже жалея об этом. – Тебе плохо? Ты заболел? – тут же прозвучал строгий голос. – Нет-нет, что ты, просто хотел попросить снотворное и успокоительное. Из трубки какое-то время не раздавалось ни звука, после чего Антон услышал глубокий вздох. – Ладно. Увидимся позже, – недоверчиво произнесла Оксана, и, после того как парень пробормотал: «ага», повесила трубку. Девушка пришла к обеду, до этого Антон ни на минуту не отвлекался от работы. Протиснувшись в квартиру с огромными сумками продуктов, она замерла, вглядываясь в его лицо. Не вынося её пристального взгляда, парень взял пакеты из её рук и направился на кухню, буркнув на ходу: «Проходи». – Ты ужасно выглядишь, – с сочувствием сказала Оксана, но парень поспешно прервал её. – Давай не будем об этом. Я ужасно голодный, – с интересом разглядывая содержимое пакетов, он остро ощутил чувство голода и вспомнил, что не ел с самого утра. Сняв верхнюю одежду, девушка прошла за ним и обняла его сзади за талию, прижавшись щекой к спине. – Я так и знала, что ты забудешь поесть, поэтому решила приготовить спагетти болоньезе, ты не против?Антон повернулся к ней и легко коснулся губ, чувствуя себя в её присутствии намного лучше. День прошел в прекрасной обстановке: они вместе готовили, смотрели кино, закутавшись в одеяло Антона, целовались. Оксана не сомневалась, что останется у любимого на ночь, но он, опомнившись, когда уже начало темнеть, попросил её уйти. – Мне нужно ещё поработать, солнышко, прости, – оправдывался он. – Работай, я не буду тебе мешать, – по-турецки сложив ноги на кровати, сказала девушка, ещё не до конца осознав, насколько Антон решителен. – Я не смогу работать, когда ты рядом, – он попытался придать голосу невинное выражение, но слова всё равно прозвучали слишком грубо. Оксана отвела взгляд и, не сказав больше ни слова, встала с кровати и пошла в коридор. За её спиной парень закатил глаза и вздохнул. Неужели она думает, что он не хочет провести эту ночь с ней? Конечно хочет, просто боится… Чего? Убить её?Ерунда. Он просто боится вновь увидеть кошмар, и проснуться в лихорадке, что не отпускала его уже два дня. Если девушка увидит его в таком состоянии, она с ума сойдёт от беспокойства. Поймав её за руку у самого выхода, Антон притянул её к себе и обнял так крепко, как только мог, не причинив ей боли. – Прости меня, солнышко, я сегодня сдам этот проект, и всё снова встанет на свои места, обещаю, – он погладил её по волосам, поцеловал в макушку и продолжил: – Спасибо тебе за сегодняшний день, мне стало намного легче. Оксана подняла на него взгляд и улыбнулась, давая понять, что парень прощен. – Увидимся завтра на парах, – попрощалась девушка, целуя его в губы. – Позвони, как придёшь домой, – ответил Антон, выпуская её из объятий. Сдав проект, он выпил две таблетки снотворного, три таблетки успокоительного и лег спать. Утром его разбудил звонок будильника, и, счастливый, парень встретил новый день с улыбкой на губах. Следующие три дня и три ночи страшные сны не беспокоили Воронова и он просыпался в своей постели. Утром ходил на пары, вечером работал или гулял с Оксаной или с Максимом. В понедельник друг был сильно удручен из-за громкого разрыва с Мариной, которая изменила ему на третий день знакомства. Оксана обеспокоенно спрашивала, как дела с проектом, но Антон быстро успокоил её, сияя в доказательство поздоровевшим лицом. Снова началась привычная размеренная жизнь. В среду вечером, проводив девушку домой, Антон прогуливался по зимнему городу, освещенному огнями, проигнорировав подошедший автобус. Фонари дружно выстроились вдоль дороги, освещая ему путь. Он уже почти забыл о страшных ночах, которые пережил в выходные, но, когда вспоминал о них, содрогался всем телом, и не переставал пить таблетки. И в этот раз, запив лекарства стаканом воды, Антон лег спать и долго смотрел в потолок, мечтая о будущем. Он вскочил с кровати, ощущая дикое желание, привычную жажду, которая чуть ли не болью отдавалась во всём теле. Борясь со странным, сковывающим чувством, парень провёл руками по волосам. Пальцы тряслись от страха, что он не получит сегодня то, чего хочет, как и в прошлые три ночи. Он жалел, что искусственно лишил себя возможности получить это, ненавидел таблетки. Первым делом Антон схватил их с тумбочки и выбросил в окно, потом, как и раньше, схватил с верхней полки гардероба нож и, даже не одевшись, вышел в подъезд. Желание было таким страшным, таким невыносимым, что мысль о метаниях по улице в поиске жертвы казалась нелепой, но другого выбора не было… Вдруг он увидел непонятное движение у соседней двери и вскоре узнал Чарли – соседскую собаку, которую, должно быть, выгнали за какою-то провинность.

Чарли был обычным дворнягой, но ужасно милым. Размером с хорошую немецкую овчарку, песчано-рыжий, с повисшими кончиками ушей. Он никогда не лаял на Антона, наоборот, всегда встречал его махая хвостом, подставляя голову для поглаживаний. Вот и сейчас пёс поднялся с коврика и подался к парню, прижался всем телом к его ногам, намекая, что его нужно нежно похлопать по боку. Антон похлопал Чарли по боку, сказав: «Хороший пёс», взял рукой за пасть, поднял голову доверчивого пса вверх, заглядывая в большие темные глаза, и вонзил нож в его шею, зарываясь пальцами в густой мех. Животное заскулило сквозь плотно сжатую пасть, попыталось бороться, но парень крепко держал его, разрывая ножом кожу и вены. Ему стало легче. И он проснулся. Стоя в проеме дверей своей квартиры и сжимая в руке нож, Антон смотрел на Чарли, который подходил к нему, виляя хвостом. Выронив оружие, парень шагнул внутрь квартиры, пропуская пса за собой, закрыл дверь и медленно опустился на пол. Чарли сел рядом, ткнулся мокрым носом в ухо Антона, а тот обнял его за шею, зарылся лицом в светлую шерсть и заплакал, как маленький ребёнок, который увидел кошмар. – Тох, что с тобой? Ты такой бледный, – спросил Максим на первой паре. Антон в ответ лишь дернул как-то странно головой. Писать конспект не получалось: слишком сильно дрожали руки, поэтому он просто сидел и смотрел в пространство перед собой. В голове не было мыслей, всю её заполнил монотонный голос лектора, и парень отдыхал от сводивших его с ума всё утро мыслей, беззвучно постукивая кончиками пальцев по поверхности стола. Ни от Максима, ни от Оксаны не скрылись изменения, произошедшие с ним за одну ночь. Ещё вчера он был, возможно, излишне весел, а сейчас подавлен, как никогда. После пар они подошли к Антону, который шел медленно, как привидение, по коридору и не сразу их заметил, а заметив, вздрогнул, будто именно их меньше всего ожидал увидеть в стенах университета. Оксана ласково обняла своего парня, но в ответ он лишь машинально положил руки ей на талию. Максим встряхнул друга за плечо, на что тот бросил на него угрюмый взгляд. Он давно уже решил, что будет делать следующей ночью, и для этого ему нужно было рассказать правду друзьям (хотя бы часть правды), и чтобы они отнеслись к этому серьёзно. Оказавшись на улице, он вдохнул поглубже морозный воздух, прислушался, как скрипит снег под ногами. Максим и Оксана болтали о чем-то отвлеченном, тактично давая Антону время собраться с духом. Наконец, когда они прошли уже полпути до его дома, парень заговорил, заставив всех резко замолчать:– Мне нужна ваша помощь, – его голос охрип, ведь это были первые слова, которые он произнёс за весь день. – Не вопрос, что нужно брат? – тут же отозвался Максим. Оксана с нежностью в глазах улыбнулась и взяла Антона за руку. – Останьтесь со мной ночевать, – начал он, на что друзья непонимающе уставились на него в ожидании продолжения. – Я вижу странные сны и… Хожу во сне. Просыпаюсь не в своей кровати, сегодня проснулся уже в подъезде и каждый раз всё дальше и дальше. Я боюсь, может произойти что-то ужасное, и хочу, чтобы меня разбудили сразу, как только я начну вставать. Слова лились из него сами собой, и постепенно становилось лучше. В глазах Оксаны мелькнуло понимание и недоверие. – Таблетки, что ты просил купить… – начала она, Антон кивнул. – Они помоги на какое-то время… но этой ночью нет, всё стало только хуже. Прости, что не сказал тебе сразу, – добавил он, после чего её лицо просветлело. Максим о чем-то усиленно думал. – Как давно это продолжается? – спросил он, наконец. – Первый сон я увидел после нашего похода в бар, следующий в ночь с субботы на воскресенье, после него Оксана принесла мне снотворное и успокоительное. Последний сон сегодня. – Что тебе снится?Этого вопроса Антон боялся больше всего. Друзья и так уже смотрят на него, как на психа, что же будет, когда он признается, что во сне убивает людей и животных, наслаждаясь их смертью и упиваясь ощущением того, как чужая кровь стекает по рукам? Что будет, когда они узнают, что просыпается он всё ближе к моменту совершения убийства, что жертва, которая ему снится, существует на самом деле?– Какие-то расплывчатые образы, сложно разобрать, но они вызывают во мне очень яркие эмоции, – соврал он. Наступила неловкая тишина, все, казалось, поняли, что он не хочет говорить правду. Желая разрядить обстановку, Антон продолжил:– На самом деле, ничего страшного, я читал, что такое может быть из-за стресса или депрессии, а у меня сейчас как раз много проблем с работой и учебой. Просто хочу, чтобы вы последили за мной во сне и разбудили если что. – Проблемы с учебой? – Максим поднял бровь. – Да ты же грёбаный отличник. Антон, неловко улыбнувшись, почесал затылок.

– Потому и отличник, что решаю проблемы, на которые ты забиваешь. – Я всегда говорил, что учиться вредно для здоровья, – с умным видом заявил друг. Все тихонько рассмеялись. Антон был рад, что рядом с ним друзья, что они отвлекают его от страшных мыслей. Договорились встретиться у него в квартире в восемь вечера, чтобы ещё поужинать, посмотреть кино или поиграть в карты. Оксана собралась принести продукты и приготовить пиццу, чему парни очень обрадовались, но что было довольно проблематично, потому что девушка не нашла на кухне парня ни одного ножа. В его квартире вообще не оказалось ножей, на что он лишь неловко пожал плечами и протянул подруге терку. Пока Максим искал, какое бы посмотреть кино, Антон пошел на кухню, помочь Оксане. Девушка оторвалась от своего занятия и обвила его шею руками, скрестив их так, чтобы не запачкать парня. Тот наклонился и поцеловал её, натянуто улыбнувшись. – Зачем ты позвал Макса? Мы могли бы неплохо провести ночь, – тихо прошептала девушка. – Я боюсь… Я ведь не могу контролировать себя во сне, – грустно ответил Антон. – Я думаю, что смогла бы тебя разбудить. Антон лишь пожал плечам и сильнее прижал к себе Оксану. Ему было очень страшно. Он вспоминал то чувство страстной жажды, изводящее его во сне до тех пор, пока он не убивал кого-нибудь, и с ужасом представлял, что просыпается с окровавленным телом своей любимой девушки на руках. Он ужасно не хотел, чтобы друзья оставались с ним в одной квартире на ночь, но ничего не мог больше придумать. Каждая ночь могла обернуться трагедией, и, судя по тому, как он проснулся прошлой ночью, эта трагедия была всё ближе. У него не было времени экспериментировать с лекарствами или самовнушением, не было денег на психиатора и дорогие препараты. Всё, что у него было – друзья, которые, кажется, не отнеслись к его проблеме достаточно серьёзно. Парень отстранился от девушки и очень внимательно посмотрел в её глаза. – Милая, во сне я могу сделать всё, что угодно: могу даже напасть на кого-то из вас. Вы не должны спать одновременно, кто-то обязательно должен следить за мной, – он вложил в свои слова весь страх, который не давал ему покоя, но, к его разочарованию, Оксана только улыбнулась и ещё раз чмокнула его в губы. – Всё будет хорошо. Я тебе обещаю. На мгновение Антон задумался: не рассказать ли им о том, что именно ему снится, но тут же отмел эту мысль прочь. Если он расскажет всю правду, то всерьёз напугает их или его просто поднимут насмех. Максим и без того уже начал отпускать шуточки вроде: «Пойдёшь ночью гулять, сделай мне бутерброд» и тому подобные. Максим выбрал фильм в своём репертуаре. Они смотрели «Римские каникулы» Вуди Аллена, но Антон так и не смог сосредоточиться на фильме. Он смотрел на экран пустыми глазами и думал. Вспоминал, не осталось ли в квартире больше острых предметов. Все ножи, ножницы, даже карандаши и ручки давно лежали в черном пакете где-то на городской свалке, но вдруг он что-то упустил? Ключи он отдал Максиму и не сможет достать их, не разбудив его, кухня, на случай если ему придёт в голову убивать кого-то ложкой или осколком посуды, заперта на ключ, который вместе с остальными у Макса. Возможно, он не побрезгует и другими способами убийства, но их все исключить он не может, поэтому нужно, чтобы друзья были на достаточном расстоянии от него, когда он проснётся. Но, в то же время, они должны его видеть. Эта задача была не из лёгких, ведь в его маленькой комнате стоял один диван, и больше спальных мест не было. Зато был компьютерный стол. Подумав хорошенько, Антон решил, что проведёт эту ночь на полу, а друзья по очереди будут спать на диване или сидеть за компьютером и заниматься своими делами. – Чур, я первый не сплю! – обрадовался Максим, потирая руки. – Меня на сайте знакомств така-ая девушка ждёт. Он показал руками вокруг себя пышные женские формы, Оксана хихикнула, а Антон закатил глаза. – Тош, можно я с тобой пока полежу? – попросилась девушка, и парень с горечью посмотрел на неё. Конечно, ему хотелось заснуть, обнимая её, но вдруг потом она не уйдёт? Вдруг уснёт раньше него? Он не мог этого допустить и с сожалением покачал головой. Оксана, казалось, уже поняла, что он относится к происходящему очень серьёзно, поэтому не стала уговаривать или обижаться. Когда он уже лёг, приготовившись ко сну, она нежно поцеловала его, прошептала ещё раз: «Всё будет хорошо» и ушла на диван. Антон пожелал всем спокойной ночи и закрыл глаза. Сон не шел, несмотря на лошадиную дозу нового снотворного, которое он купил по дороге домой. В голове крутились страшные образы: окровавленные тела, мужчина у подъезда, соседский пёс. Он в очередной раз пытался убедить себя, что всё это лишь игра его воображения, что невозможно видеть во сне незнакомых реально существующих людей, что то, что собака оказалась в подъезде как раз тогда, когда ему это приснилось, лишь совпадение. Но не мог. Антон крутился без сна, наверное, часа два, потому что Максим уже разбудил Оксану и попросил её сменить его, когда мысли стали более расплывчатыми и, наконец, ушли из его головы, уступив место тревожным снам. Ему снились обрывки старых снов вперемешку с тем, что происходило на самом деле. Снилась женщина Галя и её дети, снилась окровавленная проститутка, чье тело было распластано на грязном асфальте, а кровь смешивалась со снегом, впитывалась в него, растекаясь забавными узорами, снился Чарли, который так доверчиво прижимался к его ногам и вилял хвостом. И вот он проснулся в холодном поту. От страха? Нет. От желания. Почти нежная благодарность самому себе, почти детская радость от того, что он так хитро придумал: сразу пригласил их к себе. Теперь не нужно метаться по улице в поисках жертвы, просто протянуть руку и вот он уже почувствует, как угасает жизнь в его руках. Антон сел. Максим за компьютерным столом храпел, запрокинув голову, а Оксана, прижавшись, лежала рядом, обвив его ноги своими и чуть подёргивая носиком во сне. «Я тебя обожаю, детка», – пронеслось в голове. Эта милая девочка не только легла рядом с ним, несмотря на его просьбу, так ещё и принесла с собой то, что ему было нужно. Он заметил это сразу, как только её увидел, сразу понял, что станет его оружием в этот раз, когда по глупости выбросил все ножи, даже самый любимый с ручкой из слоновой кости, который лежал на верхней полке гардероба. Антон улыбнулся сам себе и отыскал глазами заколку – спицу для волос, выполненную из металла очень тонко каким-то китайским мастером и украшенную изящной стеклянной бабочкой. Идеальное орудие убийства лежало на полу прямо у головы девушки, Антон взял его в руки и медленно покрутил в руках, рассматривая. Сейчас он не хотел торопиться, несмотря на дикое желание, переполняющее его разум. Он хотел насладиться моментом, ведь это она – его любимая Оксана. Как же, должно быть красиво будет растекаться по полу её кровь, как красиво будут дрожать её губы, когда она поймет, что умирает. Парень в предвкушении закусил губу. Он наклонился к её губам и поцеловал: она не должна спать в этот кульминационный момент. Девушка открыла глаза, нежно улыбнулась, потянулась, обняла его шею, привлекая ближе к себе, но Антон отстранился. Секунду любовался её томным взглядом, после чего занёс над ней спицу и, прежде чем она смогла что-нибудь понять, вонзил её в шею. Теперь она не сможет кричать. Её дрожащие руки тянутся к горлу, глаза широко раскрыты – как же она прекрасна! Ещё удар, теперь в живот. С этим оружием слишком мало крови. Ещё удар. Ещё. Ещё. Антон наносил удары и целовал её, касаясь ран, потом лица, оставляя кровавые следы. Прекрасная, прекрасная Оксана, это был лучший подарок, какой она могла ему сделать. – Проснись! – звонкая пощечина оглушила его. Не открывая глаз, парень понял, что под ним мягкое тело, но оно дышит, а значит – живое. Секунда облегчения сменилась паникой. Одна рука была где-то над головой и сжимала что-то тонкое, но была остановлена чужой. Когда Антон открыл глаза, он увидел испуганное лицо Оксаны, которая в страхе крепко вцепилась в него обеими руками, а Максим держал его за руку, которая до сих пор готова была нанести удар. Спица со звоном упала на пол, только тогда друг отпустил его, и Антон, не сказав ни слова, ушел в ванную. Его вывернуло наизнанку несколько раз, прежде чем он смог обдумать случившееся. Несмотря на то, что подобное развитие событий было ожидаемо, слишком шокирующими были его страстные чувства к собственной умирающей девушке во сне. Казалось, что-то живёт внутри него, его второе я, которое просыпается по ночам, а днём дремлет, но следит за всем, что происходит наяву. Вечером он не обратил внимания на заколку, иначе обязательно попросил бы убрать её, но во сне он точно знал, где она; будто то, что живет параллельно с ним, выстроило свой план на эту ночь, в то время как сам Антон делал всё, чтобы избежать самого страшного. Что теперь делать? Что сказать друзьям? Нужно дать им время, чтобы они ушли, едва ли они захотят оставаться и дальше с ним наедине или объясняться. Потом он позвонит и извинится за всё и… Уедет. Куда-нибудь подальше от любого живого существа, туда, где нет ни души. Друзья могли бы позвонить в псих-больницу, ведь сам он не мог решиться, но это было бы очень кстати. Его привязали бы ремнями к постели, тогда бы он никому не смог причинить вреда. Антон представил, как ломает его во сне от неутолимого желания, как извивается его тело скованное ремнями и содрогнулся. Впервые в нем проснулась жалость к тому, что убивает снова и снова в его снах, заставляя его совершать то же самое в жизни. Оно, что бы это ни было, безумно несчастно. Он сам безумно несчастен и отголоски жажды, преследующей его во сне, всё ярче находят оклик в жизни. Он вспомнил, как хотел несколько секунд после пробуждения обрушить руку со спицей вниз, как скалу, что давно ждала своего часа. Он хотел ранить Оксану не только во сне, но и наяву. Его снова вырвало, когда он вспомнил покрытое кровавыми поцелуями лицо. В дверь кто-то постучал, и раздался голос:– Тох?Максим? Почему он ещё здесь, почему не бежит сломя голову прочь, подальше от человека, который готов убивать своих близких?– Тох? Ты там уже полчаса, у тебя всё в порядке? – его голос был тихим и взволнованным. В нем не было неприязни, которую Антон так ожидал услышать, но было то, что никак не писалось с образом и характером Максима – страх. Ошеломленный, он встал на ноги и умылся, взглянув напоследок в своё посеревшее лицо. – Как Оксана? – спросил парень из своего убежища. – Она в шоке, – признался друг после продолжительной паузы, – уехала на такси домой. – Хорошо, – ответил Антон, сам не понимая, рад он этому или нет, и вышел. В комнате горел свет, на фоне проёма прорисовывался силуэт Максима. – Ничего не хочешь мне рассказать?И Антон рассказал ему всё: содержание своих снов, про мужчину из первого сна, которого встретил утром; то, как первый раз обнаружил, что ходит во сне; про пса, которого встретил в подъезде с ножом в руке; про то, что таблетки больше не помогают, несмотря на то, что он увеличил дозу в два раза. – А что приснилось тебе сегодня? – хрипло спросил Максим. Антон мрачно взглянул на него. – Мне приснилось, что я убиваю её той чертовой заколкой. Приснилось, что я радуюсь тому, что вы пришли ко мне сегодня, потому что тогда мне не нужно метаться по улице в поисках жертвы. Приснилось, что я собираю губами кровь, выступающую из её ран, и целую её лицо, оставляя на нём кровавые следы. В комнате повисла неловкая тишина. Максим разглядывал свои руки так, будто видел их впервые. Антон тоже молчал. Больше ему нечего было сказать: путь уходит и он, если захочет, пусть сдаст его в больницу, ему всё равно. – Это какая-то болезнь? – подал голос Максим. – Или одержимость? Ну, знаешь, демонами какими-нибудь… Антон поднял бровь. Он не верил в подобную чушь. По крайней мере, раньше. – Ты издеваешься?– Просто пытаюсь найти объяснение, – оправдался друг. Они сидели на полу в холодной комнате Антона до самого утра. Электрический свет лампочки освещал уродливую комнату, которая наполнилась едким дымом после того как Максим молча достал сигареты и предложил одну другу. Воронов никогда не курил, но теперь не видел смысла отказываться. Затянувшись, как заядлый курильщик, он запрокинул голову к потолку и выдохнул дым, наблюдая, как мутнеют очертания люстры. Максим снова оказался тем, кто нарушил молчание. – У моих родителей есть дача, зимой там никто не живёт. Весь посёлок пуст, только сторож с собакой, но собака огромная и злая, а у сторожа ружье, – произнёс он, стряхивая с сигареты пепел, и продолжил: – Я могу отвезти тебя туда и уехать. Будем на связи, заберу, как только это прекратится, или ты придумаешь, что делать дальше. В глазах Антона впервые за всю ночь появились признаки мысли. Он долго не сводил с друга взгляда и кивнул, убедившись в том, что тот не шутит. Природа за окном, проносилась мимо умиротворённая и сонная, принимая в свои объятия серебристую десятку, которая разрывала устоявшуюся тишину шуршанием колёс и рёвом старенького мотора. Тишина внутри машины давила на барабанные перепонки, и Максим, не выдержав, включил музыку. Антон никак не отреагировал на перемену, продолжая смотреть в окно. Он хотел впитать в себя красоту ярко-голубого неба, сияющего всеми цветами радуги на солнце снега, деревьев, уютно укутавшихся в белые одеяла. Он надеялся найти поддержку у этого мира, просил его безмолвно не отторгать его, не выплёвывать в пустоту разума и отчаяния. Но мир молчал в ответ, продолжая играть законами физики: срываясь с веток, снег падает вниз, жидкость покидает под давлением порванную оболочку. Дача родителей Максима находилась в сорока минутах езды от города. Обнесённый забором посёлок выглядел ухоженно и дорого. У ворот их встретил охранник, который, казалось, был несказанно рад неожиданной компании. Усатый мужчина широко улыбнулся и заверил ребят, что они могут по любому вопросу обращаться к нему, что в его сторожке есть всё необходимое. Он, словно на подсознательном уровне, понял, что они приехали сюда не развлекаться. Дом родителей Макса, в отличие от остальных, был небольшим, но чистым и обставленным со вкусом. Антон первым делом разложил продукты и распаковал вещи. – Спасибо, что привёз меня сюда, – опустившись на диван, обратился он к другу, который вернулся с улицы с кучей дров. – Не за что. Надеюсь, это поможет, – пожал плечами Максим. Он не знал, что ещё сказать, вообще не понимал, что творится и боялся себе представить, что чувствует и думает Антон. Не желая оставлять друга одного, он уехал только под вечер, забежав по пути к сторожу и обмолвившись с ним парой слов.

Огонь уютно потрескивал в печи, и Воронов впервые за долгое время почувствовал спокойствие. Книга в его руках, которую он нашел на одной из полок, приятно пахла старой бумагой, она увлекла парня в свой мир, не успел он опомниться, как стал частью команды на старом английском судне, бороздящем океан в поисках новых земель. В этот раз парень не стал пить на ночь таблетки, поэтому этот сон невозможно было отличить от реальности. Ярость – первое, что он почувствовал, когда проснулся. Он ненавидел этого тупого бабника всем своим сердцем, ненавидел себя, ненавидел всё вокруг. Книга, с которой он заснул, беспомощно ударилась об пол, когда он встал, чтобы налить себе стакан воды, в надежде, что это успокоит его огнём горящее горло. У него была надежда только на глупость этого старого охранника и плохой нюх вредной сучки, которая уже успела облаять его днём. Антон оделся, в этот раз он никуда не спешил. За окном мела метель, закутавшись получше в шарф, парень вышел на улицу, закрывая уши руками. Непроглядную темноту нарушал свет единственного фонаря, на который парень и ориентировался. Этот фонарь стоял как раз напротив калитки в сторожку. Воронов был уверен, что калитка была закрыта лишь на щеколду, когда они приехали, но теперь на ней висел замок. Собака залаяла, как только он приблизился, сквозь щель между досок он увидел открытую дверь в сторожке и силуэт мужчины с ружьем. – Олег Дмитрич? Пустите, пожалуйста, это я – Антон, – парень дружелюбно помахал сторожу рукой. – Что тебе нужно? – без прежнего радушия отозвался Олег Дмитрич. – У меня закончились дрова, которые принёс Максим, а где у них дровник, я не знаю. Думал, может, вы позволите мне взять парочку ваших до утра?Прогремел выстрел. Собака пуще прежнего залилась лаем. – В следующий раз буду стрелять по тебе. Убирайся прочь, нечисть! – крикнул сторож, потрясая для убедительности ружьем. Антон возненавидел Максима ещё больше. Этот урод, наверное, предупредил старика. Что делать, пока в его планы не входило умирать. Он повернулся лицом к тёмной, всеобъемлющей буре и застонал от бессилия. Есть ли смысл искать кого-то посреди разбушевавшейся стихии?В посёлке у него точно не было шансов, никто не приехал в эту ночь, кроме него. Но вне его, где-то на дороге, по которой приехали они с Максимом… возможны ли случайные путники? Днём, когда они ехали сюда, мимо них лишь пару раз пронеслась, громыхая музыкой чужая машина. Какова вероятность, что сейчас, посреди ночи, в метель кто-то решит прогуляться за город?Но выхода у него не было. В груди лёгкие горели, будто их кто-то выжимал огромной невидимой рукой. То, что он умрет не получив своего, было само собой разумеющимся, как то, что снег холодный. Воронов взглянул ещё раз на старика с ружьем, который молча наблюдал за ним, и, преодолевая ветер, побрёл в сторону ворот. Пройти через них не составляло труда: кованая решетка имела символический смысл и была не нужна, когда такой человек, как Олег Дмитрич, охранял поселок. По краям дороги в небо взмывали сосны, и Антон был благодарен им за плотный коридор, хоть как-то ограждающий его от ветра. Сколько длится эта дорога, он не знал, но знал, что она должна привести его к освещенной трассе, на которой его ждет единственное спасение. Снег залеплял лицо, видеть становилось все сложнее, несмотря на то, что глаза уже привыкли к полной темноте. Ноги передвигались, как ватные, спотыкались об свалявшиеся комья дорожной грязи, но впереди его ждет награда, он не может останавливаться сейчас, когда зашел уже так далеко. Щеки щипал холод, который норовил пробраться и под теплый пуховик, под шапку, в ботинки. Сапоги, к счастью, были достаточно высокими, и снег, которого на дороге становилось все больше, пока не мог забиться в них, но еще немного и ноги и руки начнут коченеть от сырости и ветра, до тех пор надо успеть добраться до трассы. Проселочная дорога казалась бесконечной, Антон не мог точно казать, сколько времени уже прошло с тех пор, как он проснулся. Возможно, уже утро, ведь зимой светает поздно, особенно в декабре. Собственного тепла уже не хватало на пальцы, снег, превративший его в нечто похожее на движущегося снеговика, был уже по колено, дорога стала похожа на реку. Стоит ему споткнуться и упасть и сил встать у этого ущербного тела уже не хватит. Но он должен идти, иначе следующей ночью сгорит в агонии, не получив необходимого. Впереди появился электрический свет, рад фонарей, освещающих заснеженную трассу. Надежда таяла на глазах, ведь сквозь завывания ветра не пробивался шум моторов, да и кто поедет из города в такую метель?Еще около получаса потребовалось Воронову, чтобы выйти на середину трассы, оглянуться по сторонам и взвыть от боли и отчаяния. Светало. Антон проснулся, не чувствуя пальцев рук и ног, лицо горело, но вокруг было тепло. Дрова потрескивали в печи, под ним было что-то мягкое, а сверху плед. Он уже почти обрадовался, решив, что в этот раз его сон не сопровождался сомнамбулизмом, но стоило ему открыть глаза, разочарование сразу сорвалось с губ тихим стоном. Он был не там, где засыпал, большая гостиная дома Максима осталась в последних часах предыдущего дня, теперь его окружали тесные стены, обклеенные старыми обоями и увешанные фотографиями местных пейзажей и зверей. – Проснулся? – через плотную дверь вошел Олег Дмитрич, от него повеяло холодом и темнотой. – Что произошло? – хрипло произнес Антон, стараясь сесть в кровати, в которой проснулся. – Лежи пока, я поставил чай, – сторож сел в кресло рядом с окном. – Я знал, что ты придешь ко мне ночью, Максим предупредил меня. Но я не ожидал, что ты пойдешь дальше. Когда через несколько часов ты не вернулся, мне пришлось поехать за тобой. Я чуть не задавил тебя, тебя почти запорошило снегом. – Я был без сознания? На трассе? – удивленно спросил Воронов. – Нет, ты не прошел и половины пути до нее, – ответил мужчина. – Твое подсознание, кажется, намного выносливее твоего тела. Парень не знал, что сказать. Он был рад, что и этой ночью все обошлось, но, вспоминая о том, что чувствовал во сне, отчасти жалел об этом. Возможно, ему стоит поддаться этой жажде, дать себе то, чего так не хватает. От этой мысли по коже побежали мурашки. – Почему вы уверены, что сейчас я не сплю, что не убью вас, как только вы отвернетесь? – спросил студент. – Ты ведешь себя иначе, когда спишь. Ты словно становишься другим человеком. Какое-то время Антон молчал. Он думал, что же это такое, что представляет из себя та его часть, которая жаждет крови, но не знал, где искать ответы. – Не представляю, что мне сейчас делать, – тихо признался он. Сторож молчал, разглядывая из окна свою собаку. – Наверное, мне стоит обратиться в психбольницу, – предположил парень, не дождавшись реакции. – Не торопись. Пока ты здесь, ты не сможешь причинить никому вреда, и я запру на ночь твой дом снаружи, чтобы ты не заблудился в лесу и не замерз насмерть. – Но в чем смысл? Лучше не становится. Каждый раз я все сильнее хочу убивать, это стало уже жизненно необходимо. – Попробуй договориться, написать записку тому, что просыпается в тебе ночью. Узнай, зачем оно пытается заставить тебя убивать, – охранник, казалось, давно уже продумал это. – Я пытался поговорить с тобой, но ты ничего не слышал. Возможно, ты прислушаешься к самому себе?Антон кивнул. Эта мысль показалась ему единственной стоящей за последние несколько дней. Как он сам до этого не додумался? Обратиться к самому себе и потребовать ответы… Так он и сделает следующей ночью. День за городом протекал медленно и спокойно, среди бытовых дел не было времени для рефлексии. Нужно было принести дров, затопить печь, приготовить поесть. После полудня позвонил Максим, спросил, как прошла ночь, сказал, что Оксана как раньше ходит на учебу, но глаза у нее все время красные, будто все остальное время она плачет. Она так и не позвонила Антону, а он не позвонил ей, считал, что так лучше. Когда в гостиной снова стало тепло и уютно, он подобрал с пола упавшую ночью книгу и продолжил читать ее с того места, которое запомнил последним. Ближе к вечеру студент помог сторожу принести воды из колодца, насладился природой, не тронутой человеком. Олег Дмитрич не расставался со своим ружьем, Воронову было интересно, всегда ли он носит его с собой, или это только из-за него, но предпочитал не задавать вопросов, чтобы не слушать ответы, которые едва ли ему понравятся. Тем не менее, сторож был рад компании, он болтал без умолку, рассказывал анекдоты, всячески отвлекал Антона, за что тот был ему очень благодарен. Старик напомнил ему собственного отца, который так же раньше ходил зимой за водой на самодельных снегоступах. Пообещав себе, что позвонит родителям, парень с интересом слушал истории Олега Дмитрича. – Ой, Антошенька, с каких это пор ты первым звонишь своим старикам? – спросила прямолинейно мама, когда Воронов, оказавшись в тепле, исполнил свой замысел. – Я надеялся, что ты не будешь издеваться, раз уж я позвонил, – парень улыбнулся уголками губ и услышал, что мама тоже улыбнулась. – Если я не буду тебя стыдить, то ты о нас совсем забудешь. Как у тебя дела, дорогой? Как учеба? Здоровье? Оксаночка? Деньги есть? Кушаешь хорошо?– Все в порядке, мама, – поспешил прервать череду вопросов Антон. – Как обычно. – Всегда у тебя как обычно, никогда нам ничего не рассказываешь. Еще минут десять мама рассказывала о делах на ферме: о том, что куры мерзнут, а козы корм покупной есть отказываются. Антон слушал ее с наслаждением, наверное, впервые за всю жизнь не спеша положить трубку. Отец хвастал своей новой снегоуборочной машиной, совсем как у Олега Дмитрича, но парень не стал говорить, что находится сейчас за городом: это повлекло бы за собой массу новых вопросов и нежелательных объяснений. Проговорив с родителями уже около получаса, Воронов с болью в сердце заметил, что уже совсем поздно. Сторож зашел, обмолвился с ним парой слов и запер дом родителей Максима снаружи. Начало душной, пропитанной отчаянием ночи было положено. Ложиться спать было страшно, засыпать еще страшнее. Антон написал себе несколько записок, одну привязал к своей руке, другую положил на кухонный стол – единственное место в этом доме, где можно было найти какое-то оружие. Еще несколько записок в самые разрые места, куда, по его мнению, он мог прийти ночью. Пару раз возникло острое желание позвонить Оксане, но Воронов понимал, что ему нечего ей сказать. Прости, что чуть не убил тебя? Прости, что не рассказал всю правду? Даже в собственных мыслях это звучало слишком глупо. Все привычные дела потеряли всякий смысл: Антон понимал, что ему не будет жизни, пока каждая ночь становится для него маленькой смертью. Как мог он работать, учиться, любить, есть, когда страх, что следующая ночь может оказаться последней для него, как для свободного человека в здравом уме, не отпускал его ни на минуту. Закутавшись в плед, студент вновь взялся за книгу, которая, он надеялся, поможет ему уснуть. Сосредоточиться на строках было сложно, но собственные проблемы вскоре отступили перед морской бурей, ворвавшейся в мозг через сухие страницы. Он проснулся так, будто уже давно с нетерпением ждал этого момента. Просто открыл глаза. Все тело трясло от ярости и безысходности, хотелось рычать и рвать все вокруг в клочья. Глупая записка на руке жаловалась: «Я не хочу убивать», Антон резко сорвал ее и выбросил куда-то в угол. Предпринять еще одну попытку добраться до сторожа и его собаки? Бессмыслено. Пойти на трассу? Пройдено. У него остался последний вариант, который он оставил на самый крайний случай. Встав с дивана, Воронов подошел к кухонному столу, достал большой нож. Все его движения были резкими, рваными, как движения робота, который время от времени зависал и двигался быстрее, когда приходил в себя, стараясь наверстать упущенное. Еще одна записка, на которой ровным почерком выведено: «Кто ты? Поговори со мной», полетела на пол. – Поговорить с тобой? – прошипел парень, разворачиваясь вокруг своей оси и направляясь в ванную. Пальцы побелели от силы, с которой он сжимал деревянную рукоять. Из зеркала на него взглянул светловолосый юноша, серое лицо которого оттеняло темные круги под глазами. В широко открытых глазах чернели расширенные зрачки, от небесной голубизны почти ничего не осталось. Алые губы изогнулись в уродливой усмешке. – Ты хотел поговорить со мной, не так ли, Антон? Не хочешь убивать, правда?Издевка в собственном голосе звучала дико, неестесственно. – Что, по-твоему, мы чувствуем сейчас? Что значит эта пустота внутри, все нарастающий жар? Ты ведь чувствуешь, я знаю, что нам это необходимо. Антон неотрывал взгляда от темных глаз, которые так ненавидел. – Зачем ты так терзаешь нас с тобой, Антон? Не проще разве было убить того пьяницу или шлюху… Собаку, в конце концов! Одна маленькая жизнь – все, что мне было нужно. Парень отвернулся от зеркала, закусил губу, ему все сложнее было бороться с желанием. Он чувствавал себя неделю голодавшим узником, что стоял сейчас перед праздничным столом, но не мог к нему притронуться, не извинившись перед уже запеченной в собственном соку индейкой. Сердце щемило от жалости и разочарования. – Я не хотел этого, Антон. Ты мне нравился. Парень снова взглянул в свои глаза. – Ты спрашивал, кто я? – отражение моргнуло с самым невинным выражением лица. – Все просто. Я – это ты. Антон проснулся. В зеркале ему улыбалось собственное лицо, пальцы крепко сжимали рукоять ножа, будто он был единственной соломенкой, которая могла его спасти. Отражение радовалось, глаза сияли, но ничего из этого не принадлежало ему. Парень поднес руку к своим губам, человек в зеркале повторил это действие. На ощупь, его собственные губы были растянуты в этом подобии улыбки. Он попытался пальцами, насильно опустить уголки губ, и тогда маленькое помещение наполнил дикий смех, полный искренней радости и счастья. Его смех. Успокоившись после приступа лихорадочного смеха, Антон снова взглянул в зеркало. Человек в отражении медленно поднимал нож к его лицу. – Нет! – одними губами закричал Воронов. – Тебе понравится, – ответило отражение, и в тот же момент холодный металл коснулся горячей шеи. Мышцы лица дрогнули, в полу-ужасе-полу-блаженстве, парень услышал, как острый нож разрезает кожу и вены, почувствовал, как теплая жидкость потекла под футболку.

Происходящее было слишком нереальным, вероятно, он всё ещё спит и скоро проснётся в холодном поту. Боли не было, она терялась на фоне чувства свободы, счастья и наслаждения. Отражение в зеркале глуповато улыбалось, истекая кровью. Нож со звоном упал на пол. Антон поднял руки к своей шее, нащупал аккуратный порез, пальцы мгновенно окрасились в красный, потерев их друг об друга, парень ощутил знакомую из снов липкую вязкость. Отражение в зеркале начало мутнеть, теряться, заволакиваться черным туманом. Воронов понял, что умирает, но ему было хорошо. – Я же говорил, – голос наполнил сознание, вытеснив остатки ощущения мира. – Говорил, – повторил Антон, проваливаясь в пустоту.