Страшные гадания в страшные временаСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Случилось это в тридцатые годы с родной сестрой моей бабушки, Меланьей, но я её тоже бабушкой зову, так что вот. Бабушка Маня так никогда и не вышла замуж. Война, революция, потом опять войны… Через охваченную революцией страну, вдова моего прадеда с тремя дочками вернулась из эвакуации домой, по дороге муж умер от холеры и несколько маленьких детей тоже. Приехали на руины, долго бедствовали. Кому нужны сироты-бесприданницы? Старшую пристроили за вдовца, младшая родила мою маму уже после Великой Отечественной, будучи сильно за тридцать, что называется, для себя. А средняя так и не нашла своё счастье. После двадцати она уже считалась «пересидевшей в девках» и, как многие, соблазнилась пойти к гадалке. Гадалка жила в районе города, где сейчас почти сплошь промзона, а тогда были «шанхайчики» – самозахватом построенные лачуги, называемые Палестиной. Почему Палестиной? Это такой висельный юмор. В начале двадцатого века многие евреи двинулись в Палестину, но наша граница была западной, скорее всего, эти в Америку ехали, но не доехали по причине разных бед, и было таких много, осевших на окраине приграничного городка. Среди них была одна женщина-гадалка, у которой, по слухам, «всё сбывалось». И вот несколько девушек, собравшись вместе для храбрости, отправились к ней. Бабушка говорит, что и у неё всё сбылось, только вот ничего хорошего ей не сказали. Некоторые вещи она даже пересказывать не стала, настолько это личное и тяжёлое. Больше всего её рассердило тогда, что она хотела про суженного, а гадалка всё твердила про неволю. Какая ещё неволя? Тюрьма, что ли? Ну ладно, про войну тогда только ленивый не пророчил, а тюрьма-то? У нас в семье сроду никто не крал, не убивал, и она не собиралась. Но, как говорится, от тюрьмы да от сумы не зарекайся. В тридцать девятом город заняли советские войска, а в сорок первом они оттуда сбежали, и немцы прошли за ними следом, три дня город был ничейной территорией, где творился полный беспредел. Потом наступил порядок, вернее, новый порядок. Бабушку Маню и мою родную бабушку, Олю, вызвали на сборный пункт для отправки в фашистское рабство. Прабабушка дала взятку, и за серебряную ложку полицаи (знакомые знакомых) согласились отпустить одну сестру. Так и оказалась бабушка Маня в неволе, сначала в немецком лагере, потом «продали» её на ферму, а после освобождения — отправили в советский лагерь на территории Германии. Хорошо хоть, что в Сибирь дальше не услали, отпустили домой с вечной пометкой в личном деле.