Станция ВолоколамскаяСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Есть в московском метрополитене, по слухам, много загадочных мест, где люди пропадают, призраков видят и всякая другая чушь творится. Но это у всех на слуху после выхода книг Глуховского. Но есть в метро и совсем другая, неизвестная его часть. Нет, речь сейчас пойдет не про секретные бункеры и правительственные ветки, а про так называемые «станции-призраки». Их нельзя увидеть на карте метрополитена, на них не останавливаются поезда, многие смертные про них даже не знают. Но, тем не менее, они существуют. Эти станции можно увидеть лишь на служебных схемах метро, да и там они выделены малозаметным серым цветом. Эти станции когда-то были либо не достроены либо законсервированы по некоторым причинам. С тех пор они всегда пустуют — пыльные, ржавые, темные, пахнущие плесенью и креозотом (специальный химсостав, применяемый в метро), людям там делать нечего. Стоят станции, ждут своего часа. Всего таких станций в метро четыре штуки: Советская на зеленой ветке, старая наземная Калужская на оранжевой, такая же Первомайская на синей и наиболее известная широким массам Волоколамская на сиреневой ветке (не путайте её с новой Волоколамской на синей ветке). Про неё сейчас и пойдет речь. Станция эта была «построена» в 70-х годах прошлого столетия. Её готовность составляет 80%. Находится она в перегоне между Щукинской и Тушинской, и её колонны и часть платформы можно видеть из окна поезда. В 90-е эту станцию облюбовали криминальные группировки, и на станции, а точнее, в помещениях под платформой, регулярно стали находить трупы с признаками насильственной смерти, обглоданные крысами до неузнаваемости. Потом люк, через который «братки» затаскивали туда трупы, залили бетоном наглухо. И милиция метрополитена, наконец, вздохнула спокойно. Прошлой зимой на каникулах в институте решили мы с напарником её посетить. Мало кто знает, что на станцию есть еще один вход через систему подземных коллекторов. Казалось бы, сама судьба не хотела, чтобы мы туда лезли. Перед выездом я еле завел машину (потому что лезть пришлось ночью, дабы не сыграть в игру «догони меня, состав»), да и снаряжения много надо было с собой взять, на себе все не понесешь. Хотя раньше с ней такого не случалось, и потом тоже она так не дурковала ни разу. По пути пробил колесо, поменял, заехал за напарником. На подъезде к месту умудрились забуксовать, еле выбрались, а при открытии люка чуть не сломали инструмент. Ну, с горем пополам залезли. Направление к станции знали, выдвинулись... Идем, как обычно. Переползаем с горизонта на горизонт — выше, ниже. Шершавый бетон, кабели гудят, вода капает с потолка. Часа через два вышли в тоннель, потом к самой станции. Такого ощущения я не испытывал никогда. Вот она, станция-призрак, о которой я столько слышал, видел её из окна поезда, но первый раз оказался на ней. Вообще, в метро особые ощущения, особенно когда ходишь по безлюдным темным тоннелям. Какое-то чувство дискомфорта, что ли, возникает, когда оказываешься по другую сторону безопасной капсулы вагона. Но восхищение от станции проходило по мере её осмотра: серый бетон без облицовки, ржавчина, пыль, грязь. Чтобы не светиться со своими фонарями и не попасться на глаза машинистам технических поездов, мы решили спуститься в подплатформенные помещения. Такие есть на каждой станции, выглядят они как этаж в общежитии: прямой коридор, комнаты по бокам и лестницы на нижние уровни с двух концов коридора. Уровней может быть огромное множество, я максимум видел десятиуровневые подплатформенные помещения. Осмотрели помещения, идем, крыс расшугиваем. Подходим к месту, где должна быть лестница вниз, но её нет. Она не просто проржавела и оторвалась, а была спилена. Причем с другой стороны коридора было то же самое. Интерес возрос — зачем её спилили? Сознание уже начало рисовать нам всякие подземные интересности, которые мы увидим, но все оказалось банальнее. Мы закрепили наверху карабин и веревку и спустились на уровень ниже. Тут лестницы уже присутствовали, спустились на крайний третий уровень. Лестница там была одна, второй конец коридора заканчивался неизвестно чем и, по идее, должен был быть глухим. Как-то сразу стало не по себе — возникло необоснованное чуство страха. Уже потом я вспоминал, что показалось странным — там не было пыли и грязи. Вообще. Как будто несколько часов назад коридор вымыли с мылом. Мы переглянулись и пошли вперёд. Прошли шагов двадцать и увидели, что к нам навстречу бежит крыса — как-то странно, зигзагами. Не добегая до нас метров пять, она встала на задние лапы и не то завыла, не то заверещала. Я много крыс в своей жизни видел — ну не умеют они такие звуки издавать! Напарник пнул крысу, она пару раз кувыркнулась в воздухе и убежала обратно. Мы пошли дальше и увидели перед собой лужу метров в десять длиной и шириной на весь коридор. После осмотра было выявлено, что лужа — обычный гудрон, но жидкий. Во-первых, зачем в метро гудрон, если он используется только при укладке асфальта?Есть в московском метрополитене, по слухам, много загадочных мест, где люди пропадают, призраков видят и всякая другая чушь творится. Но это у всех на слуху после выхода книг Глуховского. Но есть в метро и совсем другая, неизвестная его часть. Нет, речь сейчас пойдет не про секретные бункеры и правительственные ветки, а про так называемые «станции-призраки». Их нельзя увидеть на карте метрополитена, на них не останавливаются поезда, многие смертные про них даже не знают. Но, тем не менее, они существуют. Эти станции можно увидеть лишь на служебных схемах метро, да и там они выделены малозаметным серым цветом. Эти станции когда-то были либо не достроены либо законсервированы по некоторым причинам. С тех пор они всегда пустуют — пыльные, ржавые, темные, пахнущие плесенью и креозотом (специальный химсостав, применяемый в метро), людям там делать нечего. Стоят станции, ждут своего часа. Всего таких станций в метро четыре штуки: Советская на зеленой ветке, старая наземная Калужская на оранжевой, такая же Первомайская на синей и наиболее известная широким массам Волоколамская на сиреневой ветке (не путайте её с новой Волоколамской на синей ветке). Про неё сейчас и пойдет речь. Станция эта была «построена» в 70-х годах прошлого столетия. Её готовность составляет 80%. Находится она в перегоне между Щукинской и Тушинской, и её колонны и часть платформы можно видеть из окна поезда. В 90-е эту станцию облюбовали криминальные группировки, и на станции, а точнее, в помещениях под платформой, регулярно стали находить трупы с признаками насильственной смерти, обглоданные крысами до неузнаваемости. Потом люк, через который «братки» затаскивали туда трупы, залили бетоном наглухо. И милиция метрополитена, наконец, вздохнула спокойно. Прошлой зимой на каникулах в институте решили мы с напарником её посетить. Мало кто знает, что на станцию есть еще один вход через систему подземных коллекторов. Казалось бы, сама судьба не хотела, чтобы мы туда лезли. Перед выездом я еле завел машину (потому что лезть пришлось ночью, дабы не сыграть в игру «догони меня, состав»), да и снаряжения много надо было с собой взять, на себе все не понесешь. Хотя раньше с ней такого не случалось, и потом тоже она так не дурковала ни разу. По пути пробил колесо, поменял, заехал за напарником. На подъезде к месту умудрились забуксовать, еле выбрались, а при открытии люка чуть не сломали инструмент. Ну, с горем пополам залезли. Направление к станции знали, выдвинулись... Идем, как обычно. Переползаем с горизонта на горизонт — выше, ниже. Шершавый бетон, кабели гудят, вода капает с потолка. Часа через два вышли в тоннель, потом к самой станции. Такого ощущения я не испытывал никогда. Вот она, станция-призрак, о которой я столько слышал, видел её из окна поезда, но первый раз оказался на ней. Вообще, в метро особые ощущения, особенно когда ходишь по безлюдным темным тоннелям. Какое-то чувство дискомфорта, что ли, возникает, когда оказываешься по другую сторону безопасной капсулы вагона. Но восхищение от станции проходило по мере её осмотра: серый бетон без облицовки, ржавчина, пыль, грязь. Чтобы не светиться со своими фонарями и не попасться на глаза машинистам технических поездов, мы решили спуститься в подплатформенные помещения. Такие есть на каждой станции, выглядят они как этаж в общежитии: прямой коридор, комнаты по бокам и лестницы на нижние уровни с двух концов коридора. Уровней может быть огромное множество, я максимум видел десятиуровневые подплатформенные помещения. Осмотрели помещения, идем, крыс расшугиваем. Подходим к месту, где должна быть лестница вниз, но её нет. Она не просто проржавела и оторвалась, а была спилена. Причем с другой стороны коридора было то же самое. Интерес возрос — зачем её спилили? Сознание уже начало рисовать нам всякие подземные интересности, которые мы увидим, но все оказалось банальнее. Мы закрепили наверху карабин и веревку и спустились на уровень ниже. Тут лестницы уже присутствовали, спустились на крайний третий уровень. Лестница там была одна, второй конец коридора заканчивался неизвестно чем и, по идее, должен был быть глухим. Как-то сразу стало не по себе — возникло необоснованное чуство страха. Уже потом я вспоминал, что показалось странным — там не было пыли и грязи. Вообще. Как будто несколько часов назад коридор вымыли с мылом. Мы переглянулись и пошли вперёд. Прошли шагов двадцать и увидели, что к нам навстречу бежит крыса — как-то странно, зигзагами. Не добегая до нас метров пять, она встала на задние лапы и не то завыла, не то заверещала. Я много крыс в своей жизни видел — ну не умеют они такие звуки издавать! Напарник пнул крысу, она пару раз кувыркнулась в воздухе и убежала обратно. Мы пошли дальше и увидели перед собой лужу метров в десять длиной и шириной на весь коридор. После осмотра было выявлено, что лужа — обычный гудрон, но жидкий. Во-первых, зачем в метро гудрон, если он используется только при укладке асфальта? Во-вторых, он, как правило застывает через несколько часов, и от него должен был подниматься пар, а температура воздуха в помещении была не больше десяти градусов. Я глянул на приборы (дозиметр и газоанализатор), оба показывали, что все в порядке. Мы решили пройти по этой луже гудрона, и как только сделали несколько шагов, в неровном свете фонарей увидели его. Точнее, это... Он вырулил из бокового коридора. Он отдаленно напоминал человека, но был слишком худым, конечности были неестественно вывернуты и удлинены непропорционально к телу. Это создание двинулось на нас, очень медленно — мы видели лишь только его сгорбленный силуэт. Больше всего меня ужаснуло то, как он передвигался — а передвигался он, как больной церебральным параличом в очень тяжелой форме, сильно выворачивая ноги и содрогаясь всем телом. И тут мы услышали его голос — точнее, не голос, а звуки, которые он издавал. Это было похоже на утробные рыдания. От страха в глазах поплыло. Не удержав себя на ногах, мы упали в эту лужу гудрона. От неё воняло не смесью запахов перегретого асфальта и нефти, а давно протухшим мясом. От этого запаха начала кружиться голова, ком подкатил к горлу. С трудом удержав в себе ужин, без слов поняв друг друга, мы ринулись назад, напарник скользя в жиже, а я на четвереньках. В итоге он поднял меня за шкирку из разлитого месива, и мы побежали назад. Рыдания казались все ближе. Подбегая к лестнице, мы посмотрели назад. Существо было уже совсем близко — можно было различить складки на дряблой коже, и казалось, что он тянул руки к нам. Мы взлетели по лестнице за несколько секунд, только и успели отцепить веревку. Убегая с платформы, мы слышали глухие шаги по нижним металлическим лестницам. Добежав до люка, мы выбрались наружу, и, окончательно обессилев, рухнули в снег. Только теперь я смог понять, почему верхние лестницы были спилены. По пути домой я думал, кто же это мог быть, и провел единственную параллель: у спелеологов (исследователей пещер) есть легенда, что в каждой пещере живет хранитель, и у него надо обязательно попросить разрешения, прежде чем войти в его обиталище. Он ужасен для тех, кто явится без спроса, а те, кто попросит разрешения, его даже не увидят. Может это было некое подобие такого хранителя, а может, это был призрак человека, чей труп сбросили на станцию — я не знаю...