Среди станцийСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Давно немытые окна вагона, заключённые в прорезиненные рамы, задребезжали от мощного громового раската. Молния фиолетовой вспышкой на мгновение разрезала сумрачное небо, которое не один час хмурилось бурыми, похожими на лохмотья нищего, тучами. Наконец, оно разразилось дождём, и холодные капли быстро прибили дневную пыль к земле; воздух стал прозрачным как стекло. Тем временем, наш поезд лениво пробирался к железнодорожному перрону. Наконец показалась платформа с немногочисленными людьми на ней, которые никак не реагировали на приближение состава, оставаясь совершенно неподвижными. Когда я приезжал сюда в прошлый раз, будучи ещё ребёнком, встречающих было в разы больше, и все они суетились, стараясь определить наиболее оптимальное положение к нужному вагону. С момента моего последнего посещения прошло полтора десятка лет, и перрон сильно изменился за эти годы: краска на металлических опорах навеса совершенно облупилась, уступив место ржавчине; тротуарная плитка в большинстве своём раскрошилась и потрескалась; сами же пути поросли травой и имели вид запущенный, будто давно они не встречали здесь поездов. Пассажиры заблаговременно сдали постельное бельё, прибрали свои пожитки в безразмерные дорожные сумки и толпились в проходах, не желая оказаться крайними в очереди на выход. Металлический скрип колёс, скрежет прижимающихся к ним тормозных колодок, шипящий выдох сжатого воздуха – поезд как будто испустил дух, добравшись до пункта назначения, лишь несколькими секундами ранее из последних сил успев открыть двери. Я, не имея желания оказаться зажатым в проходе между чьим-то чемоданом, превосходящим меня в габаритах, и ещё бог знает чем, сидел у окна в дальнем от дверей проходе. Окно выходило на противоположную платформе сторону, прямо на меня глядело серое высохшее дерево, скрючившееся наподобие долговязой старухи, просящей подаяние на городском рынке. Весь багаж мой состоял из небольшой спортивной сумки и лежал рядом. Дождавшись, пока бывшие попутчики освободят вагон, я поднялся и, не спеша, направился к выходу. Ступив на неровную поверхность платформы, я остановился и вдохнул запах грозовой свежести, а с ним и традиционный для вокзалов аромат пропитанных специальным составом деревянных шпал. Вскоре я занялся поиском нужного автобуса, номер которого помнил ещё с первого визита в этот город. На этот раз найти оказалось не так-то просто: я осмотрел все автобусы, но такого номера не обнаружил. Недолго думая о его судьбе, нашёл другой, но с идентичным перечнем остановок. Он стоял на остановке, рассчитывая, очевидно, набрать ещё пассажиров. Как только я вошёл, он сразу тронулся; автоматические двери захлопнулись за моей спиной. Оказавшись внутри, я понял, что нахожусь не в салоне автобуса, а в тамбуре поезда. Как это возможно? В недоумении я открыл дверь и увидел, как показалось, тот же самый вагон, который я покинул не более пятнадцати минут назад. Только пассажиры в нём мне незнакомы, все они были заняты своими делами и не обращали на меня ни малейшего внимания. Силясь хоть что-нибудь понять, я прошёл внутрь вагона, пытался привлечь внимание пассажиров, обращался то к одному, то к другому, но бесполезно – точно я призрак или вовсе не существую для них. Попыткам докричаться до них всё сильнее стал мешать стук колёс, который нарастал с каждый ударом, становясь всё громче и пронзительнее, как будто крепежи и детали ходовой части поезда вот-вот расшатаются и поезд уйдёт под откос. Вдруг поезд сильно качнуло, и я еле удержался на ногах, прислонившись к стеклу. С удивлением я обнаружил тот же самый вокзал, на который приехал совсем недавно, только не в том запущенном виде, а в полном порядке, каким я его запомнил в детском возрасте. Показалось, что машинисту удалось стабилизировать ход состава, и я решил идти в соседний вагон, в надежде достучаться до находящихся в нём пассажиров. Однако в следующий момент раздался свистящий скрип тормозов, инерционной силой меня бросило в глубь вагона; поле зрения застелило белой пеленой. Спустя мгновение я очнулся целым и невредимым, у своего окна. Вагон медленно проходил платформу, именно ту, со следами запустения. Людей я сейчас не увидел, равно как и признаков того, что здесь предполагается остановка. Миновав это место, поезд вновь набрал скорость. Не зная, что и думать, я как будто в оглушённом состоянии оглядывал соседей, пытаясь различить в выражении их лиц то, что может свидетельствовать о том, что и они только что пережили то же самое. Но нет, и намёка на растерянность и удивление ни у кого не удалось обнаружить. Я решил никому о моём странном видении не рассказывать – мало ли что. Вскоре люди стали собирать вещи, и по разговорам я понял, что станция, которую мы проехали, носит номер «1» и уже долгое время не функционирует, на смену ей пришла станция с таким же названием, только номер «2». И тут-то я вспомнил, как одна пожилая женщина говорила что-то про странности первой, я обрывок разговора тогда лишь услышал и значения не придал. Давно немытые окна вагона, заключённые в прорезиненные рамы, задребезжали от мощного громового раската. Молния фиолетовой вспышкой на мгновение разрезала сумрачное небо, которое не один час хмурилось бурыми, похожими на лохмотья нищего, тучами. Наконец, оно разразилось дождём, и холодные капли быстро прибили дневную пыль к земле; воздух стал прозрачным как стекло. Тем временем, наш поезд лениво пробирался к железнодорожному перрону. Наконец показалась платформа с немногочисленными людьми на ней, которые никак не реагировали на приближение состава, оставаясь совершенно неподвижными. Когда я приезжал сюда в прошлый раз, будучи ещё ребёнком, встречающих было в разы больше, и все они суетились, стараясь определить наиболее оптимальное положение к нужному вагону. С момента моего последнего посещения прошло полтора десятка лет, и перрон сильно изменился за эти годы: краска на металлических опорах навеса совершенно облупилась, уступив место ржавчине; тротуарная плитка в большинстве своём раскрошилась и потрескалась; сами же пути поросли травой и имели вид запущенный, будто давно они не встречали здесь поездов. Пассажиры заблаговременно сдали постельное бельё, прибрали свои пожитки в безразмерные дорожные сумки и толпились в проходах, не желая оказаться крайними в очереди на выход. Металлический скрип колёс, скрежет прижимающихся к ним тормозных колодок, шипящий выдох сжатого воздуха – поезд как будто испустил дух, добравшись до пункта назначения, лишь несколькими секундами ранее из последних сил успев открыть двери. Я, не имея желания оказаться зажатым в проходе между чьим-то чемоданом, превосходящим меня в габаритах, и ещё бог знает чем, сидел у окна в дальнем от дверей проходе. Окно выходило на противоположную платформе сторону, прямо на меня глядело серое высохшее дерево, скрючившееся наподобие долговязой старухи, просящей подаяние на городском рынке. Весь багаж мой состоял из небольшой спортивной сумки и лежал рядом. Дождавшись, пока бывшие попутчики освободят вагон, я поднялся и, не спеша, направился к выходу. Ступив на неровную поверхность платформы, я остановился и вдохнул запах грозовой свежести, а с ним и традиционный для вокзалов аромат пропитанных специальным составом деревянных шпал. Вскоре я занялся поиском нужного автобуса, номер которого помнил ещё с первого визита в этот город. На этот раз найти оказалось не так-то просто: я осмотрел все автобусы, но такого номера не обнаружил. Недолго думая о его судьбе, нашёл другой, но с идентичным перечнем остановок. Он стоял на остановке, рассчитывая, очевидно, набрать ещё пассажиров. Как только я вошёл, он сразу тронулся; автоматические двери захлопнулись за моей спиной. Оказавшись внутри, я понял, что нахожусь не в салоне автобуса, а в тамбуре поезда. Как это возможно? В недоумении я открыл дверь и увидел, как показалось, тот же самый вагон, который я покинул не более пятнадцати минут назад. Только пассажиры в нём мне незнакомы, все они были заняты своими делами и не обращали на меня ни малейшего внимания. Силясь хоть что-нибудь понять, я прошёл внутрь вагона, пытался привлечь внимание пассажиров, обращался то к одному, то к другому, но бесполезно – точно я призрак или вовсе не существую для них. Попыткам докричаться до них всё сильнее стал мешать стук колёс, который нарастал с каждый ударом, становясь всё громче и пронзительнее, как будто крепежи и детали ходовой части поезда вот-вот расшатаются и поезд уйдёт под откос. Вдруг поезд сильно качнуло, и я еле удержался на ногах, прислонившись к стеклу. С удивлением я обнаружил тот же самый вокзал, на который приехал совсем недавно, только не в том запущенном виде, а в полном порядке, каким я его запомнил в детском возрасте. Показалось, что машинисту удалось стабилизировать ход состава, и я решил идти в соседний вагон, в надежде достучаться до находящихся в нём пассажиров. Однако в следующий момент раздался свистящий скрип тормозов, инерционной силой меня бросило в глубь вагона; поле зрения застелило белой пеленой. Спустя мгновение я очнулся целым и невредимым, у своего окна. Вагон медленно проходил платформу, именно ту, со следами запустения. Людей я сейчас не увидел, равно как и признаков того, что здесь предполагается остановка. Миновав это место, поезд вновь набрал скорость. Не зная, что и думать, я как будто в оглушённом состоянии оглядывал соседей, пытаясь различить в выражении их лиц то, что может свидетельствовать о том, что и они только что пережили то же самое. Но нет, и намёка на растерянность и удивление ни у кого не удалось обнаружить. Я решил никому о моём странном видении не рассказывать – мало ли что. Вскоре люди стали собирать вещи, и по разговорам я понял, что станция, которую мы проехали, носит номер «1» и уже долгое время не функционирует, на смену ей пришла станция с таким же названием, только номер «2». И тут-то я вспомнил, как одна пожилая женщина говорила что-то про странности первой, я обрывок разговора тогда лишь услышал и значения не придал. Я подошёл к ней и попросил её повторить, придумав какой-то для этого повод. С её слов, проходил однажды в этих краях пассажирский поезд, двенадцать, или около того, вагонов. И последний то ли отцепился, то ли его отцепили, то ли ещё что, но до конечного пункта он не добрался. И пропал он где-то в пределах станции первой, она уже не действовала, а вторую уже использовали как основную. Факт крушения вагона тогда не признали, людей сначала объявили пропавшими, а затем и вовсе сообщили всем, что состава этого и не было вовсе, что перепутали железнодорожники и приписали к составу еще один вагон с пассажирами, которые ехали совсем другим поездом. И тут женщину занесло в мистицизм, стала она рассказывать про разные видения, которые нередко посещают людей в пределах первой станции, про жуть, что там по ночам творится, про всякое в таком духе. Хоть официальная точка зрения до сих пор такая, что потерявшиеся люди и вагон были потеряны лишь на бумаге, машинисты, проезжающие через эту самую платформу номер раз, негласно снижают скорость до минимума, как бы воздавая должное памяти пропавших людей.