Соискатель 2055 годаСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Богдан Владимирович нервничал. И хмурый вид работника отдела кадров, не прибавлял оптимизма. Пожилой транс неторопливо перебирал его документы, отложил диплом, трудовую книжку и сосредоточился на его анкете…– Богдан Владимирович! – он ткнул пальцем в одну из строчек – Вы не облегчаете мне работу!– В смысле? – съежился в кресле рабочий-технолог – Я все как есть написал. – А эту графу почему не заполнили? – транс передал соискателю пухлую анкету. – «Кому и сколько Вы выплачиваете алименты?» – прочитал Богдан Владимирович, пожал плечами и ответил – Так я никому не плачу алименты. – Как это? – срываясь на визгливый дискант, видимо транс принимал дешевые китайские гормональные препараты, от того голос периодически срывался – Вы указали из восьми вариаций пола «мужской» и никому не платите? Так не бывает!– Да, но у меня нет детей, да и родственников при бомбеж… – Богдан Владимирович осекся и поправился – при демократизации Минска точечной водородной бомбой накрыло. – Они были террористами? – зло прищурился транс. – Нет, – Богдан Владимирович открыл кейс и принялся там рыться – у меня справка есть, вот! Они жили в пятидесятикилометровой зоне рядом с террористами, но не успели донести и их не эвакуировали. – он сунул пожелтевшую бумажку работнику отдела кадров – Все по-закону, есть и подпись коменданта демократически-оккупационного правительства и главного афро-белоруса Шлеезона Абрама Семеновича. – Ладно, – сменил гнев на милость Роза Лютиковна, или сменила, за десятилетия что прошли с Освобождения, Богдан Владимирович так и не научился разбираться в грамматике новых реалий – но могли бы взять в жены мать одиночку и выплачивать алименты на ее ребенка. – Мне вообще жениться не с руки, – покраснел Богдан Владимирович – при вакцинации от мужской агрессивности, у меня осложнение пошло и… – соискатель покраснел еще сильнее, но все же закончил предложение – мужской орган не работает. – Ну и что? – удивился Роза Лютиковна – У меня тоже не работает, как и у четверти привитых в тридцатые годы детей, это не повод не исполнять гражданский долг! Я, например, женился на сестре, а она усыновила жеребца для зоофилских утех, поскольку ему еще нет двадцати одного года, я как порядочный гражданин Освобожденных Колоний, выплачиваю семдесят процентов пайка. Богдан Владимирович развел руками, жениться ради того чтобы кормить лошадь, ему не хотелось настолько, что даже перспектива остаться без работы, а соответственно и без пайка, уже не казалась такой ужасной. Роза Лютиковна потеребил серьги, автоматически провел пальцами по щеке, брезгливо отдернув руку ощутив щетину. Посмотрел на несчастного соискателя и, почему-то, проникся к нему симпатией. – Хорошо, заместительница директора по ЛГБТ части, завела себе глистов, чтобы похудеть, когда избавится от них, запишем как выкидыш и будете ей алименты платить как пострадавшей от мужского шовинизма. – Много? – беспокойно поинтересовался Богдан Владимирович, алименты алиментами, но паёк не резиновый. – Сущие гроши, – успокоил его Роза Лютиковна – процентов сорок-сорок пять. Богдан Владимирович прикинул, пускай пятьдесят процентов пайка, да еще деньги от собранного мусора и зелень что он тайком выращивал на балконе, за матовыми стеклами, должно хватить и ему и Чваку. – Ладно – кивнул он – оформляйте. Роза Лютиковна поджал губы, этот мужлан думает, что делает мне одолжение, сейчас собьем с него спесь. – А это что? – опять заорал транс, Богдан Владимирович от неожиданности подпрыгнул на стуле. – Что? – тускло переспросил он. – Как Вы с такими оценками, собираетесь у нас работать? – Роза Лютиковна потрясла перед носом соискателя дипломом. Началось, тоскливо подумал Богдан Владимирович, это уже пятое место где его не принимают из-за диплома. При общем высоком балле, две дисциплины не давались ему ни в начальной школе, ни на Рабочих Курсах. Математика, слесарное дело, пластиковый подряд, литье, были на отлично. Но уроки сексуального воспитания ему не давались, даже как наглядность его не использовали, учителя говорили, что у него при этом такое лицо, что любое желание пропадет. Второй дисциплиной, с которой у Богдана Владимировича были проблемы – «слово божье». Еще с той бомбардировки, когда его, обожжённого радиацией приволокли в фильтрационный лагерь и бросили подыхать среди тысяч таких же, он возненавидел религию. Еды не было, раз в сутки, в шесть вечера по времени восточного побережья их строили рядами, а «благословенная проповедница» Лойс Гайер давала десятку-другому по банке фасоли и пачке галет. Все это снимали на телевиденье, чтобы показать в Штатах, как толерантные американцы, кормят дикарей. Богдан Владимирович вздохнул, он не любил вспоминать прошлое. Ярость и злоба, после вакцинации исчезли, но вспоминать все равно было грустно. Богдан Владимирович нервничал. И хмурый вид работника отдела кадров, не прибавлял оптимизма. Пожилой транс неторопливо перебирал его документы, отложил диплом, трудовую книжку и сосредоточился на его анкете…– Богдан Владимирович! – он ткнул пальцем в одну из строчек – Вы не облегчаете мне работу!– В смысле? – съежился в кресле рабочий-технолог – Я все как есть написал. – А эту графу почему не заполнили? – транс передал соискателю пухлую анкету. – «Кому и сколько Вы выплачиваете алименты?» – прочитал Богдан Владимирович, пожал плечами и ответил – Так я никому не плачу алименты. – Как это? – срываясь на визгливый дискант, видимо транс принимал дешевые китайские гормональные препараты, от того голос периодически срывался – Вы указали из восьми вариаций пола «мужской» и никому не платите? Так не бывает!– Да, но у меня нет детей, да и родственников при бомбеж… – Богдан Владимирович осекся и поправился – при демократизации Минска точечной водородной бомбой накрыло. – Они были террористами? – зло прищурился транс. – Нет, – Богдан Владимирович открыл кейс и принялся там рыться – у меня справка есть, вот! Они жили в пятидесятикилометровой зоне рядом с террористами, но не успели донести и их не эвакуировали. – он сунул пожелтевшую бумажку работнику отдела кадров – Все по-закону, есть и подпись коменданта демократически-оккупационного правительства и главного афро-белоруса Шлеезона Абрама Семеновича. – Ладно, – сменил гнев на милость Роза Лютиковна, или сменила, за десятилетия что прошли с Освобождения, Богдан Владимирович так и не научился разбираться в грамматике новых реалий – но могли бы взять в жены мать одиночку и выплачивать алименты на ее ребенка. – Мне вообще жениться не с руки, – покраснел Богдан Владимирович – при вакцинации от мужской агрессивности, у меня осложнение пошло и… – соискатель покраснел еще сильнее, но все же закончил предложение – мужской орган не работает. – Ну и что? – удивился Роза Лютиковна – У меня тоже не работает, как и у четверти привитых в тридцатые годы детей, это не повод не исполнять гражданский долг! Я, например, женился на сестре, а она усыновила жеребца для зоофилских утех, поскольку ему еще нет двадцати одного года, я как порядочный гражданин Освобожденных Колоний, выплачиваю семдесят процентов пайка. Богдан Владимирович развел руками, жениться ради того чтобы кормить лошадь, ему не хотелось настолько, что даже перспектива остаться без работы, а соответственно и без пайка, уже не казалась такой ужасной. Роза Лютиковна потеребил серьги, автоматически провел пальцами по щеке, брезгливо отдернув руку ощутив щетину. Посмотрел на несчастного соискателя и, почему-то, проникся к нему симпатией. – Хорошо, заместительница директора по ЛГБТ части, завела себе глистов, чтобы похудеть, когда избавится от них, запишем как выкидыш и будете ей алименты платить как пострадавшей от мужского шовинизма. – Много? – беспокойно поинтересовался Богдан Владимирович, алименты алиментами, но паёк не резиновый. – Сущие гроши, – успокоил его Роза Лютиковна – процентов сорок-сорок пять. Богдан Владимирович прикинул, пускай пятьдесят процентов пайка, да еще деньги от собранного мусора и зелень что он тайком выращивал на балконе, за матовыми стеклами, должно хватить и ему и Чваку. – Ладно – кивнул он – оформляйте. Роза Лютиковна поджал губы, этот мужлан думает, что делает мне одолжение, сейчас собьем с него спесь. – А это что? – опять заорал транс, Богдан Владимирович от неожиданности подпрыгнул на стуле. – Что? – тускло переспросил он. – Как Вы с такими оценками, собираетесь у нас работать? – Роза Лютиковна потрясла перед носом соискателя дипломом. Началось, тоскливо подумал Богдан Владимирович, это уже пятое место где его не принимают из-за диплома. При общем высоком балле, две дисциплины не давались ему ни в начальной школе, ни на Рабочих Курсах. Математика, слесарное дело, пластиковый подряд, литье, были на отлично. Но уроки сексуального воспитания ему не давались, даже как наглядность его не использовали, учителя говорили, что у него при этом такое лицо, что любое желание пропадет. Второй дисциплиной, с которой у Богдана Владимировича были проблемы – «слово божье». Еще с той бомбардировки, когда его, обожжённого радиацией приволокли в фильтрационный лагерь и бросили подыхать среди тысяч таких же, он возненавидел религию. Еды не было, раз в сутки, в шесть вечера по времени восточного побережья их строили рядами, а «благословенная проповедница» Лойс Гайер давала десятку-другому по банке фасоли и пачке галет. Все это снимали на телевиденье, чтобы показать в Штатах, как толерантные американцы, кормят дикарей. Богдан Владимирович вздохнул, он не любил вспоминать прошлое. Ярость и злоба, после вакцинации исчезли, но вспоминать все равно было грустно.

Может быть черт с ней, с этой работой, думал соискатель. Потом вспомнил Чваку, его доверчивую мордочку и непобедимую веру в то, что всемогущий друг-человек, принесет кусочек чего-нибудь вкусненького. – Возьмите меня, пожалуйста. – тихо, потому что в такие моменты он презирал самого себя, попросил Богдан Владимирович – Мне очень нужна работа. Роза Лютиковна задумчиво теребил бретельку платья. Ну не виноват же этот балбес, что родился в доисторическом двадцатом веке? За чтобы зацепиться? А вот, пожалуй:– Вы пишете, что с Вами проживает беспородная собака, примерно полугодовалая, зовут Чвака. – Да, так и есть. – Богдан Владимирович чуть улыбнулся, вспомнив друга. – Вы зоофил?– Что?! – опешил от такого предположения Богдан Владимирович. – Вы не спешите с ответом, – намекал ему Роза Лютиковна – может Вам хотелось потискать его? Поцеловать? Ну?– Нет! – твердо ответил Богдан Владимирович и начал собирать документы обратно в потрепанный кейс – Это мой друг, просто друг! Я нашел его мокрого и замерзшего возле мусорного контейнера прошлой осенью. И просто пожалел собаку, понимаете? Без желания ее оттрахать или поиздеваться, просто по-человечески пожалел!– Зря, зря… – Роза Лютиковна нажала пару кнопок на клавиатуре компьютера – У нас для зоофилов есть отличные предложения. Не такие, разумеется, как для нацменьшинств или лесбиянок, но вполне. Остается уборка санузлов, проще говоря унитазы мыть, согласны?– Согласен! – не веря своему счастью ответил Богдан Владимирович. – Приходите завтра к восьми утра, подпишем типовой договор с испытательным сроком на пять лет. – А почему такой долгий испытательный срок? – удивился соискатель. – По закону Вас не могут уволить если только Вы не на испытательном сроке, так что весь завод, кроме директоров и их замов, так работает. – Ладно, – пожал плечами Богдан Владимирович – тогда до завтра?Роза Лютиковна протянул руку для поцелуя, но Богдан Владимирович сделал вид что не заметил этого и просто пожал. По пути домой его ожидала еще одна удача, пятеро негров из колониальной администрации ели гамбургеры возле разрушенного фонтана и один бросил едва надкусанный бутерброд в урну, но не попал. Богдан Владимирович подобрал еду и дома честно разделил трапезу с другом. Взял поводок, сделанный из старого ремня и они пошли гулять в парк. Щенок неизвестной породы и уже пожилой мужчина, которому не повезло родиться на стыке эпох.