Случай в поисковом лагере, или Таинственный ночной гостьСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

— Внимание! Скорый поезд 013У Челябинск — Великий Новгород прибывает на четвёртую платформу. Время стоянки 30 минут. Время отправления 21:12. Мягкий женский голос автоматом чеканил прибытие поездов и номера платформ. Вокруг сновали люди с большими котомками, ожидая своего рейса. Кто-то курил, не спеша затягиваясь и щурясь вдаль. Другие остервенело носились с детьми от ларька к ларьку, закупая пачками печенье и газировку. — Внимание! Скорый поезд… — голос из микрофона на момент заглушил тяжёлый и протяжный гудок подходящего состава, — … 30 минут. Время отправления 21:12. В это время стоявший в сторонке Макс тоскливо встретил взглядом приближающиеся вагоны. Эта поездка не сулила ему ничего хорошего. Суровый разговор с деканом на днях, разбор полётов и угроза вылета из универа. Вот и всё, что послужило началом этого дорожного ада. Маленький шанс всё исправить и не отправиться топтать сапоги, маршируя с утра до вечера целый год. Макс со скривившимся лицом наблюдал за спешащими к вагонам студентами и думал о том, что лучше было бы вылететь, чем соглашаться на этот бред. Мысли о предстоящей копании в лесу, рое настырных комаров и холодных грязных ночах в палатках вызвали ещё одну негодующую и расстроенную гримасу. — Начинается посадка на скорый поезд 013У… — речь из микрофона опять прервал протяжный гудок. Макс подошел к платформе, не сводя глаз с головного состава поезда. Огромный и красный, со ржавчиной и облупившейся краской он с режущими звуками прогромыхал вперёд и остановился, шипя так, словно у нескольких машин разом спустило колёса. — О, смотрите, поезд бензин сливает! — Послышался громкий удивлённый возглас из кучки ребятни, лет шести-семи. Макс мельком бросил взгляд на лившуюся мутную струю и ухмыльнулся, а детские крики заглушил смех толпы. — Бензин, бензин, — усмехнулась спустившаяся проводница, доставая большой чёрный фонарик с тремя лампочками внутри, — так, достаём билеты и паспорта!Макс улиткой с неохотою пополз в уже выстроенную очередь, по пути шаря в глубинах рюкзака в поисках билета с паспортом. В толпе он наблюдал за мельканием фонарика в руках проводницы и смотрел в освещённые окна своего вагона. Свёрнутые полосатые и пожелтевшие матрацы грудой прислонились к стеклу, прижимая застиранные серые шторы окон. — Молодой человек, молодой человек! Ваш билет! – Оторвали его от раздумий возгласы проводницы. Макс протянул жёсткую прямоугольную бумажку, вложенную в развёрнутый паспорт. Свет фонарика скользнул по цветной фотографии, играя на бликах паспортных печатей. — Та-а-аак, у вас плацкарт, верхнее место под сороковым номером. Проходите, счастливого пути!«Если бы!» — брезгливо фыркнул про себя Макс, сворачивая билетную бумажку и засовывая в карманы брюк. Поднявшись по массивным звенящим ступеням, он прошёл в узкий коридор плацкарта. Картина узких лежанок с истёртыми матрацами с отвратительным запахом из тамбура натолкнула на мысль плюнуть на всё и ещё раз подумать, а стоит ли? Макс ненадолго застыл в коридоре, его тут же пропихнули вперёд студенты-первокурсники, с которыми ему предстояло заняться изнурительными раскопками. — Можно пройти? – Сухо бросил ему худощавый темноволосый паренёк в очках, волоча за собой большую чёрную сумку и сшибая подушки с нижних полок. Макс забрался на нижнюю полку и молча проводил парня взглядом. За ним шла ещё тьма народу с такими же сумками. Макс, как зашуганный и застигнутый врасплох зверёк, начал шарить взглядом по всем полкам. Спешно найдя своё место, он юркнул наверх, больно ударившись об нависшую полку для сумок и попутно засадив ногой в прошедшего мимо студента. — Извини, — не глядя буркнул Макс, разворачивая матрац, оставаясь в скрюченном положении. Полка для багажа нависала слишком низко над лежаком, создавая ощущения гроба, из которого можно только выползать, при этом рискуя набить себе шишек. Пыхтя, Макс кое-как справился с матрасом, кинул свой рюкзак в изголовье и прикрыл подушкой. С неимоверно недовольным лицом он приоткрыл занавеску с окна, укрылся синим жёстким одеялом и отвернулся обозревать ночную платформу, тускло освещённую высокими фонарными столбами. — Молодой человек, не ложитесь, сейчас бельё принесут, – протянули противным голосом снизу и легонько пихнули его в спину, — молодой человек!Макс резко развернулся, злобно сверкнув глазами. Внизу стояла старушка, с округлившейся псинкой на коротких лапках. Он с нетерпением оглядел её и бросил взгляд на остальные места, уже заполненные галдящими первокурсниками. — Я знаю! – Рявкнул он бабуле. Затем снова развернулся и, подвывая как побитый пес, накинул подушку на голову и зарылся в одеяло. Всю ночь Макс ворочался в полудремоте, пытаясь заснуть под истошные визги и гогот. Открытая форточка у парней-первокурсников обдавала спину холодным ночным воздухом. — Внимание! Скорый поезд 013У Челябинск — Великий Новгород прибывает на четвёртую платформу. Время стоянки 30 минут. Время отправления 21:12. Мягкий женский голос автоматом чеканил прибытие поездов и номера платформ. Вокруг сновали люди с большими котомками, ожидая своего рейса. Кто-то курил, не спеша затягиваясь и щурясь вдаль. Другие остервенело носились с детьми от ларька к ларьку, закупая пачками печенье и газировку. — Внимание! Скорый поезд… — голос из микрофона на момент заглушил тяжёлый и протяжный гудок подходящего состава, — … 30 минут. Время отправления 21:12. В это время стоявший в сторонке Макс тоскливо встретил взглядом приближающиеся вагоны. Эта поездка не сулила ему ничего хорошего. Суровый разговор с деканом на днях, разбор полётов и угроза вылета из универа. Вот и всё, что послужило началом этого дорожного ада. Маленький шанс всё исправить и не отправиться топтать сапоги, маршируя с утра до вечера целый год. Макс со скривившимся лицом наблюдал за спешащими к вагонам студентами и думал о том, что лучше было бы вылететь, чем соглашаться на этот бред. Мысли о предстоящей копании в лесу, рое настырных комаров и холодных грязных ночах в палатках вызвали ещё одну негодующую и расстроенную гримасу. — Начинается посадка на скорый поезд 013У… — речь из микрофона опять прервал протяжный гудок. Макс подошел к платформе, не сводя глаз с головного состава поезда. Огромный и красный, со ржавчиной и облупившейся краской он с режущими звуками прогромыхал вперёд и остановился, шипя так, словно у нескольких машин разом спустило колёса. — О, смотрите, поезд бензин сливает! — Послышался громкий удивлённый возглас из кучки ребятни, лет шести-семи. Макс мельком бросил взгляд на лившуюся мутную струю и ухмыльнулся, а детские крики заглушил смех толпы. — Бензин, бензин, — усмехнулась спустившаяся проводница, доставая большой чёрный фонарик с тремя лампочками внутри, — так, достаём билеты и паспорта!Макс улиткой с неохотою пополз в уже выстроенную очередь, по пути шаря в глубинах рюкзака в поисках билета с паспортом. В толпе он наблюдал за мельканием фонарика в руках проводницы и смотрел в освещённые окна своего вагона. Свёрнутые полосатые и пожелтевшие матрацы грудой прислонились к стеклу, прижимая застиранные серые шторы окон. — Молодой человек, молодой человек! Ваш билет! – Оторвали его от раздумий возгласы проводницы. Макс протянул жёсткую прямоугольную бумажку, вложенную в развёрнутый паспорт. Свет фонарика скользнул по цветной фотографии, играя на бликах паспортных печатей. — Та-а-аак, у вас плацкарт, верхнее место под сороковым номером. Проходите, счастливого пути!«Если бы!» — брезгливо фыркнул про себя Макс, сворачивая билетную бумажку и засовывая в карманы брюк. Поднявшись по массивным звенящим ступеням, он прошёл в узкий коридор плацкарта. Картина узких лежанок с истёртыми матрацами с отвратительным запахом из тамбура натолкнула на мысль плюнуть на всё и ещё раз подумать, а стоит ли? Макс ненадолго застыл в коридоре, его тут же пропихнули вперёд студенты-первокурсники, с которыми ему предстояло заняться изнурительными раскопками. — Можно пройти? – Сухо бросил ему худощавый темноволосый паренёк в очках, волоча за собой большую чёрную сумку и сшибая подушки с нижних полок. Макс забрался на нижнюю полку и молча проводил парня взглядом. За ним шла ещё тьма народу с такими же сумками. Макс, как зашуганный и застигнутый врасплох зверёк, начал шарить взглядом по всем полкам. Спешно найдя своё место, он юркнул наверх, больно ударившись об нависшую полку для сумок и попутно засадив ногой в прошедшего мимо студента. — Извини, — не глядя буркнул Макс, разворачивая матрац, оставаясь в скрюченном положении. Полка для багажа нависала слишком низко над лежаком, создавая ощущения гроба, из которого можно только выползать, при этом рискуя набить себе шишек. Пыхтя, Макс кое-как справился с матрасом, кинул свой рюкзак в изголовье и прикрыл подушкой. С неимоверно недовольным лицом он приоткрыл занавеску с окна, укрылся синим жёстким одеялом и отвернулся обозревать ночную платформу, тускло освещённую высокими фонарными столбами. — Молодой человек, не ложитесь, сейчас бельё принесут, – протянули противным голосом снизу и легонько пихнули его в спину, — молодой человек!Макс резко развернулся, злобно сверкнув глазами. Внизу стояла старушка, с округлившейся псинкой на коротких лапках. Он с нетерпением оглядел её и бросил взгляд на остальные места, уже заполненные галдящими первокурсниками. — Я знаю! – Рявкнул он бабуле. Затем снова развернулся и, подвывая как побитый пес, накинул подушку на голову и зарылся в одеяло. Всю ночь Макс ворочался в полудремоте, пытаясь заснуть под истошные визги и гогот. Открытая форточка у парней-первокурсников обдавала спину холодным ночным воздухом. Макс смотрел в окно на мелькающие тёмные массивы леса и перебирал ногами шуршащий пакет с так и неразобранным бельём. Вскоре стук колёс и громкие разговоры смешались в один еле слышный гул, и сон наконец-то окутал Макса. »…Печальное время, Сердечная вьюга, А помнишь, раньше не могли мыДруг без друга. Такою короткойБыла наша встреча, А нам казалось —Это с нами будет вечно…»Визгливое шипящее радио со старыми песнями-романсами резко ворвалось в беспокойный сон Макса и разогнало всю оставшуюся дремоту. Он резко соскочил с полки, снова больно ударившись об низкий угол места под багаж. Затылок разорвала резкая острая боль, а в глазах зарябили разноцветные искры. Смачно выругавшись, Макс спрыгнул вниз и, пошатнувшись, направился в тамбур. — На стоянке туалет закрывается, — сурово рявкнула полная женщина со шваброй и маленьким ключиком в руках. Он решил с ней не спорить и, пятясь, вышел обратно. Только выйдя из дурно пахнувшего тамбура, Макс заметил, что в поезде никого. Только под его местом сидит какая-то девушка за маленьким столиком. Постельное бельё свернутым комом лежало на противоположном сидении. Видимо, бабушка с собакой смылась ещё ночью. Макс, почёсывая ноющий затылок, тихонько прошёл и сел напротив девушки, уставившись в окно. »…Но в начале осениКлёны листья сбросили, Облака холодныеНадо мной летят…»Радио продолжало хрипеть припевом всё той же песни. Макс покосился на девушку. На столе в беспорядке валялись ручки и карандаши, раскатываясь по белой бумаге. Ластик яростно шоркал по листу, сыпя свои мягкие крошки на стол. — Но в начале осени клены листья сбросили, — тихо подпевала девушка себе под нос, еле шевеля губами. Русые локоны волос спадали с плеч и едва трепыхались под порывом воздуха, пробившегося через открытые двери вагона. — Привет, — прозвучал звонкий голос, смущая застуканного Макса. Он ещё некоторое время пытался сделать вид, что случайно бросил на девушку взгляд. Забегал глазами с окна в вагон и только потом выдавил из себя тихое «Привет». За окном раздался гул и шипение, и выбежавшие подышать свежим воздухом студенты снова направились по своим местам. Поезд снова отправлялся в путь. Макс с кислой миной осмотрел первокурсников и задумчиво вздохнул. — Ты куда едешь? – Оторвалась от своих дел девушка и, улыбнувшись, посмотрела на Макса. — В Новгород, – наблюдая за парнями напротив, ответил он. — А, так ты с ними? Здорово. Давно на Вахту Памяти ездишь?Макс только сдавленно фыркнул, перекинув свой удручённый взгляд на девушку. Она дёрнула уголками губ и осуждающе выдохнула. — Я первый раз еду, — попытался исправить положение он, слегка улыбнувшись. — Ну, оно и видно, — расплылась в улыбке девушка и хмыкнула, снова берясь за карандаш. — Может, чаю? – Предложил Макс. — Не откажусь. Поезд, набирая скорость, мчался вперёд. Радио замолкло, оставляя звуки еле слышных разговоров и стучащих колёс. Тук. Первая капля ударилась об стекло, быстро сползая вниз. Тук-тук. Дождь затарабанил по окну, и ребята поспешно закрыли форточку. Некоторые капли уже влетели в вагон, брызгая по столу. Пока дождь распалялся, сливаясь в своем шуме со стуком колес, в поезде было тихо. — Видишь там? Посмотри в окно, — обратилась девушка к Максу. Он отхлебнул глоток от горячего чая и взглянул в мелькающий пейзаж, через струящуюся по окну дождевую воду. Мимо пролетали почерневшие от времени старенькие дома. Некоторые были с уже провалившейся крышей, а в окнах не было стекла, и они смотрели на Макса своими чёрными выбитыми провалами. — Вот и некоторые люди такие же, — продолжила девушка, — вроде бы оболочка есть. Открыты для всех, как большой дом, а внутри чернота. Пусто. И зачем? Стоят, только место занимают унынием своим. Макс вопросительно посмотрел на неё. Внутри стало как-то неловко. За окном развалины сменились широким полем. Дождь успокоился, и солнце успело пробиться сквозь тучи, освещая радугой капли на стекле. — А вот есть и такие люди, — девушка кивнула головой в сторону поля, на котором бродило стадо лошадей, — волевые, гордые. Чтобы такими быть, нужно много трудиться. Видишь, по ногам связаны? Так и у людей. Не всё так просто. Макс улыбнулся такому сравнению и промолчал, продолжая допивать уже тёплый чай. К вечеру студенты снова собирались в шумную компанию, жуя собранный провиант и догрызая упаковку семечек. Состав начал постепенно замедлять ход, и соседка Макса стала шуршать сумками, убирая со стола все свои вещи. — Что, уже уходишь? – Огорченно спросил её Макс. — Да, — улыбнулась ему девушка, покачиваясь от резкой остановки поезда, — моя остановка. Она поднялась, закидывая сумку на плечо и собирая простыни с полотенцем. Макс разглядел её потёртую черную кожанку и изношенные берцы на ногах. Интересная девчонка. — Ну, бывай, друг мой дорогой, — обратилась к нему девушка. — Вот тебе моё маленькое напутствие. Будь аккуратнее. Всякое может случиться. Береги себя. С этими словами она прошла к выходу из вагона. Макс вздохнул, подумав о том, что внизу место займет наверняка какая-нибудь бабуля, а с этой девушкой было не так уж и скучно. Он проводил её из окна взглядом. Девушка махнула ему рукой на прощание и скрылась за дверью здания вокзала. — Эй, чувак, я потерял свой кошелёк, — донеслось откуда-то из глубины вагона, — а вот, нашёл. Прикинь, в постели валялся. — Да, сегодня ты переспал со своим кошельком, — ответил второй голос, — ну, бывает. Макс только устало хмыкнул и снова полез наверх, думая проспать остальную часть пути. Поезд стучал колёсами, внизу студенты болтали о своём, а он всё думал о словах девушки. — Всем «новобранцам» построиться! – Кричал хриплым и тяжёлым басом большой мужчина с коротким ежиком на голове. Возле него стояли ещё пара мужчин, одетых в камуфляж и банданами на головах. «Ничего себе, шкаф два на два», — подумал Макс, окидывая взглядом кричащего мужчину. Он был похож на здоровенного амбала, который с лихвой на своих плечах мог унести с платформы всю группу. Парень захохотал от той картины, которая предстала в его голове и только собрался достать сигарету, как его окликнули. — Максим Скворцов, значит? – Подошёл к нему тот мужчина, построивший студентов, — что же вы скромничаете и к добровольцам не пройдёте? Али вы не доброволец?Макс, сощурившись, посмотрел на крупного мужчину и закурил, так и не ответив. — А точно, вы на принудительные, — мужчина одним ловким движением выхватил сигарету и уже более грубым тоном просипел, — марш ко всем остальным. Здесь тебе не университет. Сюсюкаться с тобой никто не будет, а я особенно. С деканата пришло письмо, так что о твоих похождениях я в курсе. Тебе лучше быть паинькой. Думаю, ты со мной согласен. Макс ошалело взглянул на него, молча развернулся и зашагал к первокурсникам. Среди них он сильно выделялся, как цыплёнок-переросток. Ещё бы, последний курс, который грозил быть незаконченным. — Забыл представиться — Сергей Иванович, — крикнул ему вдогонку мужчина, спокойно затягиваясь отобранной сигаретой, — если что, обращайся. После тяжёлой поездки в поезде их ждала электричка, такая же старая и потрёпанная, с неудобными ободранными сидениями. Макс сидел в толпе студентов, но на него никто не обращал внимания. Все говорили о предстоящей работе с Сергеем Ивановичем, бурно обсуждая дальнейшие действия. Электричка стучала своим массивным железным скелетом и неслась вдаль, минуя посёлки и врываясь в огромные лесные массивы. Макс достал телефон, воткнул наушники и тыкнул по значку радио на высветившемся экране. В ушах раздался громкий противный шум, вперемешку с шипением. Далеко уехали, ничего не ловит. Он ещё пару минут потыкал по волнам радиостанций, но шипение оставалось прежним. И только Макс собрался отключиться, как в сознание через провода наушников и режущий шум врезался громкий и пронзительный возглас «Ура!». Словно не на радиоволнах, а где-то за окном электрички тысячи войск поднимались в бой. Парень дёрнул наушники, и телефон с грохотом вывалился на пол. — Эй, паря, ты чего? – Спросил у него Сергей Иванович. На парня воззрились несколько любопытных глаз. — Ничего, случайно вышло, — буркнул Макс и поднял телефон, пряча наушники в карман. Он снова мельком глянул на экран, оповещающий о потере сигнала. За окном то и дело мелькали макушки деревьев и проносившееся хмурые облака. Сергей Иванович что-то гаркнул, и студенты молча засобирались. Электричка начала сбавлять ход. Через несколько минут они уже были на месте. Группа шла вереницей под руководством Сергея Ивановича, топча мокрую и местами пожухлую траву. Макса обдавало лесной последождевой свежестью, вокруг шумели деревья, щебетали птицы. — Значит так, ребята. Идти ещё немного осталось, но по пути объясню, — сурово начал Сергей Иванович. — То место, куда вы приехали, – дело абсолютно добровольное, но и для этого существуют определённые правила. Первое – не шуметь во время раскопок. Ночью чтобы я не слышал ни одного писка телефона. Это вам не раскопки динозавров, будьте уважительны к мёртвым. Второе – далеко не убегать. Убедительная просьба – находиться в пределах территории лагеря. Вокруг болота, затянет – не выберетесь. Третье – поднимать аккуратнее, спрашивать меня по любым вопросам. Самодеятельностью не заниматься. Я всё понятно объяснил?— Понятно! — Макс протянул короткое слово вместе с остальными голосами студентов, продолжая шагать вперёд. Уже через некоторое время группа добралась до места и разбила лагерь. Макс сидел на брезенте и лениво натягивал сапоги. Вокруг сновали первокурсники и звенели посудой, шуршали вещами и громко о чём-то переговаривались.

— Эй, чего расселся, пойдем, подмогнёшь, — подтолкнул Макса Сергей Иванович. Парень фыркнул и поплёлся следом. Ему стало ясно, что просто так здесь от тебя не отстанут. Весь день прошёл в тяжёлой изнурительной работе в комьях грязи и глине. Макс усердно работал лопатой под надзором Сергея Ивановича, натирая мозоли на руках. До вечера успели поднять двоих солдат, у которых не доставало костей рук и ног. Сергей Иванович сказал поработать немного в том же месте ещё, и если не найдётся, перенести на следующий день. Макс размахнулся лопатой и со всей силы ударил по сырой земле. Внизу что-то хрустнуло. — Аккуратнее! – Шикнул Сергей Иванович и протянул к парню руку, — дай лопату сюда. Иди передохни. Дальше я сам. Макс, устало протянул мужчине лопату, выбрался из сырой разрытой ямы и поплёлся к палатке. — Можно мне тоже чая? – Спросил он у проходящей мимо девчонки с термосом. — Конечно, возьми стакан, вон там позади тебя. Макс сглотнул пересохшим горлом и протянул девушке стакан, наблюдая, как горячая жидкость мягким паром заполняет кружку чаем. А поздним вечером все разбрелись по палаткам, предварительно аккуратно разложив кости солдат на светлом большом брезенте. Макс же всё ворочался в палатке и никак не мог заснуть. Потом он, вопреки словам Сергея Ивановича, достал телефон и снова попытался настроить радио. В наушниках же, никому ничего не слышно. Как и в электричке, в ушах снова раздалось шипение. Нет сигнала. Ни на одной радиостанции. Вдруг среди шипения послышался звук, напоминающий мужской хор. Макс прислушался и прибавил громкость. Звук перемежался с шипящим шумом, но постепенно становился всё чётче, превращаясь в тихое пение:»…Не для меня журчат ручьи, Летят алмазными струями, Там дева с чёрными бровями, Она растёт не для меня. Не для меня придёт Пасха, За стол родня вся соберётся, Вино по рюмочкам польётсяВ Пасхальный день не для меня. А для меня кусок свинца —Он в тело белое вопьётся, И слезы горькие польются. Такая жизнь, брат, ждёт меня…»Потом песня резко оборвалась, и шипящий шум стал скрежетом разливаться по наушникам. Макс с усердием тыкал по бегунку радиоволн, надеясь что-то поймать, но больше не было слышно ни единого голоса. Только шум стал ещё противнее, превращаясь в противное лязганье. — Как тебя там? Макс! Не свети, а! Спать охота! – Послышался возмущённый голос из глубины палатки. Макс обернулся, выключил телефон, бросил его на одеяло и вышел наружу. Ему очень сильно хотелось курить. В поезде не смог, после электрички нагло отобрали, а теперь и в лагере нельзя. Тирания просто какая-то. Он тяжело вздохнул, посмотрел на светящуюся луну в небе и тихонько побрел в сторону леса. Макс думал, что отойдёт не совсем далеко, чтобы не пустить дым в лагерь. Покурит и обратно. В темноте ночи лес выглядел совсем неприветливо, и тишина была такая, словно вся живность разом покинула эти места. Макс поёжился и тихонько закурил. — Браток, не поделишься сигареткой?Парень дёрнулся, подпрыгнув на месте и вращая головой в поисках незнакомца. Сердце птичкой забилось в груди, намереваясь вот-вот выпрыгнуть. — Я здесь, — послышался мужской тихий и бархатный голос позади. — Сейчас, — торопливо начал рыться в карманах Макс, обернувшись и старательно вглядываясь во тьму. — Да ты мне свою дай. Новую прикуришь потом. Макс затянулся последний раз и осторожно протянул сигарету вперёд. Из темноты появилась бледная и жилистая рука, тускло освещаемая луной. — А вы откуда? Чего ж ко мне не выйдете? – Спросил у незнакомца Макс. — Да мы тут все рядом. Голова у меня раскалывается, не могу пошевелиться. Сейчас прикурю и лучше станет, — в темноте зашипела ярко-красная точка и пахнуло сигаретным дымом. Послышался тихий довольный вздох, — ну и ерунду ты куришь, парниша. Молодёжь, молодёжь. Ну ладно, и на том спасибо. Ты иди к своим. Завтра скажи, что их тут ждут. Привет передай и спасибо. Макс не успел ответить, как незнакомец исчез, и огонёк сигареты тихонько погас. «Второй лагерь тут поблизости, наверное», — подумал про себя парень, выкуривая новую сигарету, но проверить не рискнул. Докурив, Макс затушил окурок и побрел обратно к палатке. Наутро всех разбудил зычный бас Сергея Иванович, призывающий к завтраку. Студенты снова засновали, как муравьи, и лагерь снова наполнился жизнью. — Сергей Иванович, — обратился к нему Макс, немного переминаясь возле палатки, — мне вам нужно кое-что сообщить. — Ну, сообщай. Слушаю. — Тут с соседнего лагеря приходили. Привет вам передавали. Дело у них к вам есть. Следующую секунду Макс наблюдал растянувшуюся в недоумении физиономию Сергея Ивановича, которая разразилась бурным истеричным хохотом. — Из соседнего лагеря?! Ха-ха-ха. Издеваешься?! Тут только наш лагерь. Дальше – болота, присесть негде. Тебе приснилось, паря. Переутомился ты маленько. Ой, не могу. Нет, ну вы слышали?Макс сконфуженно побрёл обратно к палатке, как пришибленный, под дружный смех студентов и Сергея Ивановича. Он сидел в недоумении, держа в руках остывший чай и думал о прошедшей ночи. Макс посмотрел вдаль, аккуратно поставил стакан и пошёл в сторону леса, осторожно оглядываясь назад. Возле сырых скрипящих деревьев он нашел тот самый окурок, валявшийся рядом с крутым обрывом ямы. «Эй, что это там, внизу?» — мелькнуло у Макса в голове, когда он услышал непонятный шум из ямы. Парень шагнул вперёд, неловко поставив ногу. Зацепившись об выступившую сырую ветку, он свалился вниз. — Скворцов! Максим! Очнись! Ты в порядке?! – Макса трепали по плечу спустя час ребята и Сергей Иванович. — Кажется, да, — хрипло просипел парень, очнувшись, — ой, что-то в спину колет. Ай, больно как!— Ну, подожди, — шепнул, потужившись, Сергей Иванович, — ого! Максим, вставай быстро! Вставай, вставай!Макс приподнялся и боли не почувствовал. В спину колол длинный осколок кости!— Ребята, неси лопаты! Бегом! Бойцов поднимать будем!Возле ямы началась молчаливая суета и пыхтение. Зазвенели лопаты, зашуршал брезент. Работа закипела полным ходом. Все молчали, и каждый знал свою работу и усердно её выполнял. Из той ямы через грязь и пот было поднято около пяти человек, погибших в неравном бою с немецкими войсками. Макс стоял на краю обрыва, устало опершись на черенок лопаты и наблюдал, как аккуратно выносят остатки скелетов и черепа. Один из черепов был пробит. — Ну, вот тебе и соседний лагерь, — тихо сказал Максу подошедший Сергей Иванович. — Ага. Они хотели сказать вам спасибо. — Не нам, а тебе, — тихонько улыбнулся Сергей Иванович, — ты молодец. Скоро позвоню в деканат. Скажу, что справляешься со своей работой. Ветер тихо зашелестел по брезенту, раскидывая сухие листья. Деревья еле-слышно заскрипели своими массивными и большими стволами, приветствуя тяжёлые тёмные облака. Капля за каплей падали на землю и на облипшие грязью кости, смывая слои глины и земли. Вахта Памяти шла под небольшим дождем. Алые гвоздики огоньками трепыхались в руках студентов. На небольшой, наспех сделанной сцене из обрубков досок стояла русоволосая девушка с косой и тонким звонким голосом тихо говорила в микрофон под еле слышную фонограмму. Макс держал маленькую свечу и смотрел на сцену. »… Вспомним всех поимённо. Горем вспомним своим, Это нужно не мёртвым, Это надо живым…»Он слушал её слова, смотрел на знакомое лицо и вспоминал провалы выбитых окон домов за стеклом проносившегося вагона. »…Разве для смерти рождаются дети, Родина?Разве хотела ты нашей смерти, Родина?Пламя ударило в небо! Ты помнишь, Родина?Тихо сказала: «Вставайте на помощь…«Родина. Славы никто у тебя не выпрашивал, Родина. Просто был выбор у каждого: я или Родина…»Возле огромной вырытой ямы стояли ребята в военной форме с автоматами в руках и смотрели вдаль, вслушиваясь в мягкий женский голос, летящий со сцены. »…Ой, зачем ты, солнце красное, Всё уходишь, не прощаешься?Ой, зачем с войны безрадостной, Сын, не возвращаешься?Из беды тебя я выручу, Прилечу орлицей быстрою…Отзовись, моя кровиночка!Маленький. Единственный…»Приготовленные венки едва слышно шелестели лентами. Ветер легонько и бережно обдувал красные бархатные гробы, стоявшие в два ряда и опущенные в яму. Дождь тарабанил небольшими и частыми каплями по красным крышкам, расплываясь пятнами и теряясь в алом сукне. »…Люди! Покуда сердца стучатся – помните!Какою ценой завоевано счастье – пожалуйста, помните!Песню свою отправляя в полёт – помните!О тех, кто уже никогда не споёт – помните!Детям своим расскажите о них, чтоб запомнили!Детям детей расскажите о них, чтобы тоже запомнили!»— Дочка моя, — гордо шепнул Максу Сергей Иванович, — жаль, в лагерь не успела. Моталась в один городок по делам. Парень взглянул на Сергея Ивановича и улыбнулся. — Молодец она у вас. Над гробами прогремели прощальные выстрелы, и первые куски земли с грохотом упали на крышки гробов. Люди с тоской столпились возле братской могилы, бросая гвоздики. Макс мельком глянул на толпу и оторопел. Среди народа, где-то позади стоял высокий солдат, медленно прикуривавший сигарету и щурившийся на паренька. Голова была перемотана кровавыми бинтами. Солдат махнул Максу жилистой рукой, кивнул и исчез средь толпы. — Ну что, поздравляю с боевым крещением, товарищ, — подошла к нему дочка Сергея Ивановича и протянула ему свою тонкую изящную руку. — Спасибо, — улыбнулся в ответ ей Макс, — ещё подобное мероприятие намечается?Девушка одобрительно кивнула головой и похлопала парня по плечу. — Конечно. Здесь работы всегда непочатый край, — сказала она и с печалью вздохнула, — сколько не поднимаем, а их словно не убывает. Так что ещё одни руки нам никогда не помешают. Добро пожаловать!Макс ещё раз взглянул в толпу, затем поставил потухшую свечу на землю и положил гвоздики на свежую большую могилу. Сергей Иванович со своей дочерью, Максом и остальными студентами молча удалялись с погоста, топча грязь под ногами. Дождь тоскливо проводил толпу и сбросил вниз последние капли. Солнце прорвалось сквозь тучи, освещая всё вокруг и играя радужными, светящимися каплями на лепестках лежащих гвоздик.