Следы добродетелиСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Прошлое имеет дурную привычку возвращаться и напоминать о себе. Даже забытое прошлое. Но чем дольше жизнь, тем больше забытого, поэтому барон Марис, верховный правитель сумрачных земель Варховен, нисколько не озаботился новым кавалером одной из своих дочерей. Добродетельный рыцарь и золотоголосый бард - что может быть безобиднее? Он ошибся, и следы добродетели, в которые кутался падший рыцарь, еще не раз обманывали тех, кто рисковал связаться с ним. Взмах. Взмах. Вольт. Лезвие разбивает дождь вдребезги, словно дорогое стекло – только блестящие осколки летят во все стороны. Поворот клинка, и новые брызги устремляются прочь от меня. Волнистый взмах – и темная дуга брызг застывает в высшей своей точке прозрачной аркой, чтобы через миг обрушиться на землю. Я делаю полупируэт, и разрубаю ее еще в воздухе. Тело повторяет давно заученные движения без участия сознания, и я могу очистить мысли. Могу насладиться скоростью, с которой цвайхандер рассекает дождь, и мелодичным звоном, с которым бьются капли. Кроме них не существует ничего. Только движение клинка в ночном дожде, и переливающиеся всеми тонами серого разбитые брызги. Я слышу, как тяжелые шаги нарушили безмятежность стихии, и останавливаюсь, а время словно отпускает невидимая рука. Шум дождя сливается воедино. Разом обретший вес меч плавно касается брусчатки двора. Хотя я уже не двигаюсь, он все еще кажется легким, как палочка. Ладони привычно обвивают жесткую, стертую за годы использования рукоять. Я смотрю на непрошеного гостя, прервавшего мои раздумья, и вижу своего любимца, своего первенца. Галидор высок и могуч, он подобен тарану, особенно когда окован в доспехи. Еще в первой жизни его сила была предметом его гордости, теперь же он способен пробивать каменную кладку голыми руками. Несдержанный на язык, он агрессивный, прямой и честный. Как все люди своей страны, он светловолос, пусть спустя годы после встречи со мной его волосы и поблекли. - Сир, приехали сборщики налогов, - пробасил Галидор. – Вы просили позвать вас. - А. Гости уже начали собираться? - я забросил цвайхандер на плечо. - На еженедельный банкет? О да. Прикажете принять сборщиков прямо в банкетной зале?- Не стоит гостям при этом присутствовать. Пусть отнесут налоги в сокровищницу, как обычно, и собираются в верхнем атриуме. Пусть ждут. - Сир, еще кое-что, - окликнул меня Галидор на пороге. Я остановился, не оборачиваясь. – Кассандра снова сбежала. Я предупреждал ее, но она не стала слушать. - Ничего страшного, - я устало вздохнул. - Наши друзья нас еще ни разу не подвели, так что не стоит и волноваться. Пусть порезвится. - А если будет, как в прошлый раз?Я никак не отреагировал, хотя воспоминание, мелькнувшее перед глазами, доставило неприятное мгновение. Тогда мы все оказались в сложном положении благодаря моей маленькой Кассандре. Я машинально потер горло, на миг ощутив фантомную рану. Мое дитя не сделало выводов из своего наказания. Жаль. Очень не хочется изничтожать такой ценный материал. - В твоих же интересах сделать так, чтобы не было. Я нырнул в темноту лестничного колодца, что вел из внутреннего двора в верхние помещения замка. Переходы были темны, как всегда, но наши глаза легко разбивали тьму на завораживающие переливы серого. Кое-где гулял холодный осенний ветер. Он принес пожелтевшие, сухие листья, и шелестел ими по каменным полам коридоров. Я слышал, как умело за этим тихим шумом прячутся другие звуки – легкий цокот когтей по камням. Нашим охранникам холод был не страшен. Личная оружейная находилась на втором этаже, в небольшой комнате, где не было ничего лишнего. Только стойки для оружия и доспехов, хотя последних было всего две. Одна хранила вороненые латы с длинным килтом, украшенные семейным гербом фон Вархов на нагруднике – расправивший крылья ворон на лиловом поле. Вторая доспешная стойка служила кольчуге, простой, безо всяких украшений, тщательно смазанной. Она прошла со мной, как и цвайхандер, годы войн, затерлась, но не износилась. Я бы сумел отличить ее по одному звону колец от десятка других в кромешной тьме. Все остальное место занимало оружие. Годами испытанный цвайхандер устроился на своем месте у окна. Он лег в ложе мягко, как влитой, на прощание сверкнув клинком в сером ночном свете. Я вошел в верхний атриум через четверть часа ровно, покончив с вечерним туалетом. Не было необходимости в переодевании для встречи сборщиков податей, моих избранных ловчих, но мне не хотелось тратить время перед началом еженедельного банкета. То было и развлечение, и пир, в особенности для нас. Там мои вассалы могли подать жалобу, там они могли выяснить свои споры перед лицом господина. И еще, конечно, там встречался я с соседями и их вассалами, в те нечастые вечера, когда они принимали мое приглашение. Но этой ночью, мне кажется, никого из них не будет. Прошлое имеет дурную привычку возвращаться и напоминать о себе. Даже забытое прошлое. Но чем дольше жизнь, тем больше забытого, поэтому барон Марис, верховный правитель сумрачных земель Варховен, нисколько не озаботился новым кавалером одной из своих дочерей. Добродетельный рыцарь и золотоголосый бард - что может быть безобиднее? Он ошибся, и следы добродетели, в которые кутался падший рыцарь, еще не раз обманывали тех, кто рисковал связаться с ним. Взмах. Взмах. Вольт. Лезвие разбивает дождь вдребезги, словно дорогое стекло – только блестящие осколки летят во все стороны. Поворот клинка, и новые брызги устремляются прочь от меня. Волнистый взмах – и темная дуга брызг застывает в высшей своей точке прозрачной аркой, чтобы через миг обрушиться на землю. Я делаю полупируэт, и разрубаю ее еще в воздухе. Тело повторяет давно заученные движения без участия сознания, и я могу очистить мысли. Могу насладиться скоростью, с которой цвайхандер рассекает дождь, и мелодичным звоном, с которым бьются капли. Кроме них не существует ничего. Только движение клинка в ночном дожде, и переливающиеся всеми тонами серого разбитые брызги. Я слышу, как тяжелые шаги нарушили безмятежность стихии, и останавливаюсь, а время словно отпускает невидимая рука. Шум дождя сливается воедино. Разом обретший вес меч плавно касается брусчатки двора. Хотя я уже не двигаюсь, он все еще кажется легким, как палочка. Ладони привычно обвивают жесткую, стертую за годы использования рукоять. Я смотрю на непрошеного гостя, прервавшего мои раздумья, и вижу своего любимца, своего первенца. Галидор высок и могуч, он подобен тарану, особенно когда окован в доспехи. Еще в первой жизни его сила была предметом его гордости, теперь же он способен пробивать каменную кладку голыми руками. Несдержанный на язык, он агрессивный, прямой и честный. Как все люди своей страны, он светловолос, пусть спустя годы после встречи со мной его волосы и поблекли. - Сир, приехали сборщики налогов, - пробасил Галидор. – Вы просили позвать вас. - А. Гости уже начали собираться? - я забросил цвайхандер на плечо. - На еженедельный банкет? О да. Прикажете принять сборщиков прямо в банкетной зале?- Не стоит гостям при этом присутствовать. Пусть отнесут налоги в сокровищницу, как обычно, и собираются в верхнем атриуме. Пусть ждут. - Сир, еще кое-что, - окликнул меня Галидор на пороге. Я остановился, не оборачиваясь. – Кассандра снова сбежала. Я предупреждал ее, но она не стала слушать. - Ничего страшного, - я устало вздохнул. - Наши друзья нас еще ни разу не подвели, так что не стоит и волноваться. Пусть порезвится. - А если будет, как в прошлый раз?Я никак не отреагировал, хотя воспоминание, мелькнувшее перед глазами, доставило неприятное мгновение. Тогда мы все оказались в сложном положении благодаря моей маленькой Кассандре. Я машинально потер горло, на миг ощутив фантомную рану. Мое дитя не сделало выводов из своего наказания. Жаль. Очень не хочется изничтожать такой ценный материал. - В твоих же интересах сделать так, чтобы не было. Я нырнул в темноту лестничного колодца, что вел из внутреннего двора в верхние помещения замка. Переходы были темны, как всегда, но наши глаза легко разбивали тьму на завораживающие переливы серого. Кое-где гулял холодный осенний ветер. Он принес пожелтевшие, сухие листья, и шелестел ими по каменным полам коридоров. Я слышал, как умело за этим тихим шумом прячутся другие звуки – легкий цокот когтей по камням. Нашим охранникам холод был не страшен. Личная оружейная находилась на втором этаже, в небольшой комнате, где не было ничего лишнего. Только стойки для оружия и доспехов, хотя последних было всего две. Одна хранила вороненые латы с длинным килтом, украшенные семейным гербом фон Вархов на нагруднике – расправивший крылья ворон на лиловом поле. Вторая доспешная стойка служила кольчуге, простой, безо всяких украшений, тщательно смазанной. Она прошла со мной, как и цвайхандер, годы войн, затерлась, но не износилась. Я бы сумел отличить ее по одному звону колец от десятка других в кромешной тьме. Все остальное место занимало оружие. Годами испытанный цвайхандер устроился на своем месте у окна. Он лег в ложе мягко, как влитой, на прощание сверкнув клинком в сером ночном свете. Я вошел в верхний атриум через четверть часа ровно, покончив с вечерним туалетом. Не было необходимости в переодевании для встречи сборщиков податей, моих избранных ловчих, но мне не хотелось тратить время перед началом еженедельного банкета. То было и развлечение, и пир, в особенности для нас. Там мои вассалы могли подать жалобу, там они могли выяснить свои споры перед лицом господина. И еще, конечно, там встречался я с соседями и их вассалами, в те нечастые вечера, когда они принимали мое приглашение. Но этой ночью, мне кажется, никого из них не будет. Оно и хорошо. Через открытую крышу атриума на вершине замка лился дождь. Высаженные вдоль стен кусты жимолости горели темным пламенем поздней осени, наполняя воздух ароматом увядания. Трое ловчих, трое моих сборщиков ждали господина под дождем, не боясь ни холода, ни сырости – так они подражали господину, и выказывали свою стойкость. Я не стал выходить из-под навеса и жестом пригласил их разместиться на сухой каменной скамье. - Произошло ли что-то необычное?- Только одно событие, стоящее упоминания, владыка, - начал Завир, самый опытный ловчий в стае. Он ждал и трудился во имя будущего дара уже пять лет, с тех самых пор, как я забрал его из семьи. Они умерли от голода без мужчины, так что у Завира не осталось привязанностей, за исключением одной-единственной, которой он служил шестой год. Я молчал, ожидая продолжения его слов. - Проезжая по деревням, я слышал, как крестьяне говорили, будто вернулся последний наследник исконного рода, который владел этой землей. Я изучал вашу историю, владыка, и знаю, что вы истребили предателей Карамовых до последнего человека. Этот незнакомец, кем бы он ни оказался, лжец, владыка. - Ты пытался узнать о нем что-то еще?- Да. Но мне не удалось. - Значит, ты даже не уверен, что такой человек существует на самом деле? – я лениво посмотрел на Завира. В его глазах появился намек на страх. Мои слуги хорошо знали, как господин относится к некомпетентности. - Я уверен, владыка, - поборов себя, твердо ответил мой ловчий. Мы оба знали, чем для него обернется эта уверенность, если он ошибся. - Хорошо, присмотримся к этому «последнему» получше, - я утвердительно наклонил голову. – Что-то еще у вас есть?Привстал Малик, младший ловчий. Я вытащил его из ямы, где гнили осужденные за тяжкие преступления. Он признался под допросом, что изнасиловал двух дочерей крестьянки из ВересковА. Перед этим его гнали двое суток навстречу облаве, из которой он вывернулся, получив три стрелы в бок. С тех пор, как этот мальчик мертвой хваткой вцепился в мою руку, протянутую с края ямы, изменилась только одна вещь – он изнасиловал еще двоих девушек. - Владыка, - Малик осторожно посмотрел на Завира, - я должен сообщить, что Великие Луки жалуются на серьезность поборов. Люди доведены до крайности, мне так и не удалось собрать там дани. - Это ведь твое место, Завир?Он кивнул. - Я принял решение ужесточить сборы в прошлом месяце, чтобы подобающе наказать этих крестьян. - А, припоминаю, припоминаю. Браконьерство, да? Что там было с теми охотниками?- Мы забрали каждого второго ребенка из их семей, и вздернули каждого второго взрослого мужчину. Я невольно улыбнулся, вспомнив мягкий привкус кожи той девочки из Великих Луков. Это было прошлым воскресеньем, пару дней назад. - И что им не понравилось?- Старейшины доложили мне, что у них забирают три четверти вместо одной, владыка, - торопливо вклинился Малик. По его глазам я понял, что он чего-то недоговаривает. - Малик, - вкрадчиво произнес я, - о чем ты умалчиваешь?Он испуганно поднял взгляд и сглотнул. Я просто рассматривал его глаза, темно-серые, с еле заметными прожилочками, но мальчик уже подрагивал от страха. Мы оба знали, что я в любой момент могу превратить демонстрацию доверия – взгляд глаза в глаза – в пытку. И он сломался. - Там новые браконьеры. Снова уходят в леса, стреляют дичь. Я знаю, что должен был сразу же сказать, но эти люди – еще чуть-чуть, и они станут есть собственных детей. Они голодают, владыка. Вам это безразлично?Я перевел взгляд на Завира. - Абсолютно. Но просто ради того, чтобы не лишиться развлечения с их дочерями, Завир, я хочу, чтобы ты освободил эту деревню от налогов на два года. Разреши им охоту в пределах тамошнего леса. Документы подпишу. - Я немедленно отправлюсь туда, владыка!- Не ты, Малик. – Я улыбнулся. – Завир. Мальчик растерянно посмотрел на нас. - Но… он ведь поедет туда только через месяц. - Ну и что? – Мой интерес к новостям стремительно таял. Время шло, банкет был все ближе, и слушать причитания Малика мне надоело. Я знал, что Малик родился в Великих Луках, и что у него все еще оставались там родичи, равно как и он знал, что господину это безразлично. - Довольно. Если через месяц Завир обнаружит, что все крестьяне сожрали друг друга, ему просто не придется задерживаться там, чтобы собрать подати. Что еще у вас?- Это все, владыка. - Тогда приступим к ежемесячному отчету. Сначала ты, Завир. Один за другим, мои ловчие выдавали длинные, безликие фразы, долженствующие поведать мне о том, как обстоят финансовые дела в баронстве. Я настаивал на том, чтобы отчеты делались лично мне, не доверяя сенешалю. Хотя слушать и вникать в эти вещи было удручающе скучно, понимание не составляло труда. Я давно наловчился разбираться в финансовых делах на зависть соседям, которые во всем полагались на управляющих. А хотя чего еще ждать от людей?Мы покончили с отчетами через час – более или менее ровно. Отпустив своих сборщиков, я поднялся на высокий балкон, нависавший над передним двором. Оттуда открывался вид на темную стену леса за замковыми стенами, на широкую и хорошо мощеную дорогу, освещенную ласковым фонарным светом, и на сам двор, в котором уже стояли три кареты. Я узнал гербы, принадлежавшие мелким вассальным фамилиям, имевшим владения на моей земле. Небольшая кавалькада всадников как раз въезжала во двор, и в троих мне удалось узнать своих новых рыцарей, которые не столь давно потеряли прежнего сюзерена, и искали другого покровителя. Все прочие люди, должно быть, служили им оруженосцами или лакеями, а может быть, то были и простые путешественники, узнавшие про вечерний банкет. Его двери открывались для всех, не разбирая сословий, но обыкновенно пиршественные яства для крестьян развозили по деревням, чтобы не отрывать их от работы, поэтому люди низшего сословия редко появлялись при дворе. Среди лакеев я заметил двоих, державшихся с завидной выправкой умелых солдат. У них наверняка и оружие имелось – будь я поближе, смог бы разглядеть. Насмотревшись на новых гостей, я отправился вниз, выбрав на сей раз теплые и светлые коридоры. На самом деле, таких у меня было большинство. Никому, даже нам, не нравится постоянно находиться в продуваемых, стылых и темных помещениях. Раз уж есть возможность выбрать комфорт, почему бы не сделать это?В банкетной зале уже накрывали на стол. Гости, числом, на первый взгляд, сорок человек, весело шумели в предвкушении сытной еды. Я едва заметно улыбнулся – ирония была понятна только мне и моим детям. Они скользили среди людей, расточая улыбки и очарование, но в то же время оставались собой. Наутро никто и не вспомнит, чем все закончилось. Сонное зелье в напитках никогда не подводило. Я встретился взглядом с Лиссой. Зеленоглазая лукаво улыбнулась в ответ. Она была красива в кремово-желтом платье, подчеркнуто простом, чтобы не выделялось посреди небогатых одежд ее компании – стайки дам разного возраста. Я заметил среди них и путешественниц, и домоседок из ближайших поместий. Ни те, ни те не могли позволить себе пышных одеяний, а моя Лисса чутко угадывала желания людей. Она была самой красивой из нас, выбранной за безжалостность, с которой она свою красоту использовала. Словно стилет, вонзающийся в почки в самый неожиданный момент. - Барон фон Вархов, - окликнул меня голос из гостей. Я обернулся. - Добрый вечер, капитан Стеххар. Вы нечасто сюда заезжаете. Есть мотив?Плечистый усатый шатен в блестящей кирасе постучал по столу костяшками пальцев. - Тьфу-тьфу-тьфу, вроде нет. Просто мимо проезжал с ребятами, да и решил, что нечего нам всю ночь на дороге мокнуть. У вас найдется место для десятка старых ветеранов?Я изогнул губы в намеке на усмешку. - Всегда найдется. Я распоряжусь, чтобы ваших людей устроили. - Благодарю. Между прочим, наслышан о ваших последних подвигах. Горные тролли – ваша работа? В придорожных тавернах только и разговоров, что барон в одиночку вошел в логовище, и вернулся с гроздью черепов. - Я оставил себе один. Повесил в трофейном зале, а из шкур мы сшили плащи. Попросите кого-нибудь проводить вас – посмотрите на череп. Можете прихватить и плащ, мне они не нужны. - Да уж, - усмехнулся, подкрутив усы, капитан. – Знаете, барон, если бы вы давали частные уроки фехтования, вы бы стали самым богатым человеком в стране. Кроме, естественно, императора. - Нужно подумать, - я невозмутимо взял со стола кубок, наполненный черным вином. – Не могу же я переложить свои обязанности на чужие плечи. Управлять землей не так легко, как кажется, глядя со стороны, капитан Стеххар. Мы поговорили еще немного. Потом капитан ушел на поиски трофейного зала, а я целенаправленно устремился к тем двоим лакеям, которых видел еще с балкона донжона. - Не представишь меня своему спутнику, Кассандра?Она коротко остригла свои роскошные тяжелые кудри медового цвета и оделась в мужской костюм. Только же по фигуре ее нельзя было принять за женщину, особенно когда моя Кассандра того не хотела. Однако она совершила ошибку, решив, что я не узнаю ее, находясь в одном с ней зале. Ее голос, ее запах, ее шаги – их я бы узнал где угодно. Она непокорно дернула подбородком, глядя на меня вызывающе и с затаенным страхом. - Это Вальден Фирейн. Менестрель. Путешествующий. И ты его не тронешь, потому что никто не будет затыкать рот менестрелю. Даже ты. Я проигнорировал ее выпад и стал рассматривать черноволосого юношу. Он был одет в белое, удивительно, как ему удалось проехать по ночному дождю, и не замараться. У бедра висели потертые ножны, но пустые. Заметив мой вопросительный взгляд, он ответил извиняющейся улыбкой. - Цена спасения прекрасной дамы. Мой меч геройски пал в бою с разбойниками. Разбойники! Как же. Так я и поверил. Мы затравили последнего разбойника четверть века назад, сразу после моей фальшивой «смерти». С тех пор другие поняли, что любую банду ждет та же участь. Единственные «разбойники», жившие на моей земле, принадлежали нам. Кассандра любила подолгу играть с ними, устраивая налеты на путешественников. Ей нравилось стравливать людей, а потом смотреть, с каким жаром они убивают друг друга. Вальден сумел заработать каплю моего уважения, не сходя с места. Легче было драться со взбешенной медведицей в ее логове голыми руками, чем с чудовищами моей Кассандры. И остаться при том невредимым…- Достойный поступок. Выходит, вам пришлось мечом пробивать себе дорогу к моему двору. Мы позаботимся о том, чтобы ваши страдания были компенсированы. Вы будете выступать этой ночью?- Разумеется, - с энтузиазмом ответил Вальден. – Я вижу, тут у вас есть еще музыканты, поговорю с ними, может и не придется мне солировать. - У него хороший голос, - похвалила Кассандра, беря своего кавалера под руку. – Мы оставим тебя. Ты ведь занят. Я проводил их обоих задумчивым взглядом. Нет, этот молодой человек не совсем тот, кем старается выглядеть. Моя непокорная Кассандра не заметила, как он двигается, даже натравив на него своих псов. Фонтаны крови, хлещущей из отрубленных шей, возбуждали ее, но она не могла оценить всю красоту одного-единственного бескровного удара, нанесенного точно и кратко. Нанесенного до того, как жертва поймет, что умерла. Этот ее Вальден двигался так, будто был способен нанести такой удар. Когда настало время пиршества, я вернулся к глубокому креслу во главе стола и поднял свой кубок. - Все, кто бы ни пришел сегодня, добро пожаловать. Я не стану утруждать вас долгими речами. Скажу только снова – добро пожаловать, и пусть пир начнется!Последующие часы прошли шумно и весело. Гости делились историями под звон кубков, стук ложек и вилок. Выступали менестрели, сменяя друг друга. У кавалера Кассандры действительно оказался хороший голос. Зал примолк, когда он выступал. Люди понемногу пьянели, и банкет двигался накатанной колеей. Мне было скучно. Приличия требовали, чтобы я с улыбкой отвечал на каждую фразу, обращенную к себе, но я награждал таких смельчаков тяжелым взглядом, и они умолкали. Я терпел все это ради заключительной части банкета, предназначенной для нас и только для нас, и время, наконец, подошло к полуночи. Я вновь поднялся на ноги, глядя на полупьяных гостей с затаенным голодом. Уже не нужно было притворяться, и мои дети, один за другим, сбрасывали личины. Они тоже чувствовали, что время пришло. - Дети мои, мои вассалы и верные слуги, вот мы и дождались. Полночь пробила! Сбросим маски, и утолим наш голод!И тогда начался настоящий пир. Лисса, хищная и прекрасная, жадно вцепилась в свою соседку, повалив ее на стол. Кровь брызнула во все стороны из разорванной аорты. Кассандра и Саварас разрывали одного из менестрелей, запустив клыки в него с двух сторон. Под треск переломанных позвонков насыщался Галидор, глотая упругий поток крови, хлещущий из обезглавленного трупа. Каррас раздирал одежду своей жертвы, чтобы вонзить зубы ей под грудь, в сладкую близость сердца. Музыка и песни сменились криками и стонами – лучшей музыкой для моих ушей. Я с наслаждением и жадностью вдохнул тяжкий аромат свежей крови, разлившийся в воздухе. Это сводило с ума и пробуждало невольную, сладкую дрожь в теле. - Хочешь? – ко мне подошла Ульма со спящей девчушкой в руках. - Посмотри, какая свежая. Я берегла ее тебе, не хотела, чтобы кто-нибудь еще взял. Я узнал в ее добыче дочь одной из тех мелких дворянок, что приехали сегодня в каретах. Теплая и живая, сердце в ее груди колотилось, как бешеное, хотя она спала, одурманенная зельем. Я с предвкушением улыбнулся. - Тогда ты заслужила кусочек. Мы взяли ее с двух сторон, отворив вены на шее. В такие моменты целый мир кажется несущественным. Глупым. Так тяжело думать о чем-то еще, помимо горячего, пряного блаженства, ласкающего глотку. Когда я оторвался от нее, пиршество было в самом разгаре. Нигде, никто не пытался сопротивляться. Несколько трупов уже валялись на полу, сброшенные туда, высушенные, и их грызли красноглазые гончие. Я ласково взял Ульму за волосы. - Тише, моя хорошая, не перестарайся. Эта девочка не должна умереть сегодня ночью. Она тяжело дышала и дрожала под руками. Когда я потянул ее назад, округлое лицо моей Ульмы исказилось дикой гримасой злости и разочарования, и она рванулась обратно, но, не совладав со мной, обмякла. - Разве нельзя сказать потом, что она потерялась? – просительно прошептала Ульма. – Она такая сладкая. Почему нельзя заполучить ее всю?- Потому что она должна вырасти, моя хорошая. Нельзя убивать слишком много детей, а не то мы останемся в одиночестве. Ульма облизнулась, подавшись ко мне спиной. Когда-то я выбрал ее за ненасытность. Она не жила, она пировала, и вся наша жизнь была для нее сплошным удовольствием. Вид этой девушки, наслаждающейся новой жертвой, грел мне душу. Иные из нас теряют вкус к тому, чтобы жить. Она – никогда. Она поддерживала в моих детях желание продолжать жить, и горела всегда так ярко, как никто до нее. - Ты всегда прав. Это нечестно, ты знаешь? – она обернулась с обиженной гримаской. Мне оставалось только улыбнуться. – Ну ладно. Ладно, сделаю, как ты хочешь. Только унеси, прошу, эту сладкую крошку подальше. А то я не выдержу. Выпутавшись из моих рук, Ульма пошла на поиски другой жертвы. Кровь так пропитала ее платье, что оно липло к телу, подчеркивало, а не скрывало женскую фигуру. Когда я вернулся, навстречу сразу же кинулась Кассандра. - Марис! Вальден исчез!- Он же был с тобой. - Да, - она гневно раздула ноздри, прелестная в своем гневе, - был, ну а теперь его нет! Нигде нет!Я поморщился. Этот Вальден как-то избег и моего внимания. Я даже не мог припомнить, был ли он в зале в конце первой части банкета. Кажется, моя милая Кассандра снова привела проблему в дом. - Мило. Но следить за ним было твоей обязанностью, девочка. Это был твой гость. Она жадно посмотрела на меня. - Мне его искать?- Ну конечно, искать! Ты как маленькая. Если он растреплет языком обо всем, что видел, нам придется убираться отсюда. Ждать. Целую смертную жизнь ждать. Ты этого хочешь?В глазах Кассандры появилась ярость. - Нет! Я… прости, я не подумала, что он может быть из этих. - Беги, девочка, беги. Найди своего жеребца, и выпусти ему кровь. В зале появились слуги. Ничуть не страшась черных псов-людоедов, они стали прибираться. Хотя банкет еще продолжался, разгар его был позади. Мои дети довольно и устало высасывали последние капли из своих жертв, удовлетворяли свои инстинкты и по одному откланивались – продолжать развлекаться в другом месте или отдыхать. Кассандра тоже ушла, и я наблюдал, как слуги растаскивают гостей, которым повезло выжить в эту ночь, по спальням. Трупы рвали гончие. К утру от них только кости и останутся. Когда зала опустела, я отставил так и не тронутый кубок с черным вином, и направился к себе. Но, не дойдя до двери покоев, остановился в коридоре. Меня потревожил запах, которого там быть не должно. Ловчим запрещено было приближаться к моим комнатам, а меж тем, я чуял одного из них. Малик. Ну конечно, кто же еще. Нисколько не удивившись, я потянул дверь на себя. Все было на своих местах, только запах, слабый запах выдавал моего наивного Малика. Я прошел по невесомому следу в кабинет, и, уже зная, что увижу, выдвинул верхний ящик стола. Подписанный указ, лежавший там, пропал. Я усмехнулся. Как предсказуемо. Не выдержал все-таки. Сорвался. Нисколько меня не удивило, что мой ловчий ослушался приказа господина, помчался передавать его указ сам, вопреки хозяйской воле. Он еще вернется, несмотря на то, что знает, какое наказание его ждет за непослушание. Никуда не денется, а до тех пор мне следовало совершить несколько приготовлений. Когда я, через два часа ровно, спустился в опустевший банкетный зал, Кассандры и след простыл. Она умчалась, так послушно, на поиски своего кавалера, в надежде, что я позабуду ее проступок. В надежде, что не догадаюсь, кто дал Малику ключ от моего кабинета. Она всегда искала способ освободиться из-под моей власти, но была не в силах пойти против меня сама. Это подстегивало фантазию моей милой Кассандры, и она изобретала все новые способы навредить своему хозяину. Чего она так и не сумела постичь, так это причины своего избрания, а между тем именно в ней крылся ответ на все вопросы моей девочки, и ключ к ее освобождению. Мне, впрочем, доставляло удовольствие играть в ее игры. - Саварас, я знаю, что ты здесь. Покажись. Высокий и худой, он отделился от темноты за колоннами и сделал шаг на свет. Самый скрытный, самый понимающий из нас. Еще не так давно его шевелюра искрилась рыжиной, но тени, в которые Саварас все чаще погружался, перекрасили и волосы, и кожу в мертвенно-серый оттенок. - Займись чем-нибудь полезным. Все еще пытаешься открыть способ остаться невидимым для моих глаз?Он призрачно улыбнулся. - Нет предела совершенству. Когда-нибудь я сумею это сделать. Я кивнул. Тогда он станет свободен. Мы с ним оба это понимали. - Ты не заметил, в каком настроении уходила Кассандра?- Мне показалось, что она была чем-то взволнована. Не думаю, что она знала о моем присутствии. Вряд ли это была маска.

- Время покажет. Саварас молча кивнул. Поняв, что продолжения не последует, он шагнул обратно в густую тень, слившись с ней без остатка. Его больше не было в зале. Не следовало задерживаться и мне – до рассвета оставались минуты. Взмах слева. Взмах справа. Вольт. Отсветы фонаря во дворе заливают клинок расплавленным золотом. Волнистое движение меча, и оно разлетается огненными брызгами в ночь. Я перехватываю цвайхандер над головой в круговом вращении, и разбиваю яркий поток вдребезги. Последние капли золотого света не успели растаять в бархатном лиловом сумраке, как мой слух выхватил перестук копыт со стороны дороги. Малик вернулся. Я плавно опускаю меч острием в землю и опираюсь на отроги, глядя через распахнутые ворота в желтое марево, дрожащее над лесной дорогой. Все семейство собралось, чтобы встретить своевольного ловчего. Лисса стояла у ворот донжона, Галидор, забросив молот на плечо, хмурился возле подъема на плац, Ульма куталась в теплую шаль за моим плечом, а Каррас и Саварас молчаливо стояли на замковой стене, глядя на кавалькаду, сопровождавшую Малика. Не было только Кассандры, но я чувствовал ее совсем рядом. Шесть облаченных в кольчуги всадников с гербами фон Вархов на щитах въехали во двор, и Малик выдвинулся вперед. Лицо его было бледно, а руки сжимали поводья так крепко, что побелели костяшки пальцев. Мы чувствовали его холодный, липкий страх, который он тщательно прятал в глубине своих глаз. Но когда я поднял взгляд на мальчика, он ответил мне прямым и твердым взором. Я покачал головой. - Малик, Малик. Я ведь приказал Завиру доставить мою грамоту. Неужели ты не понимаешь?Он продолжал молчать, тогда я отвязал ножны со своим вторым мечом и кинул ему. - Лови. - Вы вызываете меня на поединок? – Малик наполовину извлек клинок из ножен, удивленно глядя на оружие. Я бросил ему один из двух мечей своей коллекции – с простой гардой, идеальным балансом и душой, вложенной в исполнение. Клинок не просто из стали, но из страсти, только и способной причинить мне вред. - Ты ведь почти один из нас, - усмехнулся я, протягивая руку себе за спину. В нее тут же вложили обнаженный меч. Простой клинок, принадлежавший кому-то из солдат. Я на пробу сделал несколько волнистых взмахов и остался доволен. – Сражайся со мной, и если повергнешь «кровавого тирана», даю слово, никто не станет преследовать тебя. - А деревня? – быстро спросил он. - Ты же доставил им мой указ? Значит, он действителен отныне и до конца указанных в нем двух лет. - Независимо от того, что будет сейчас? Слово барона?Я услышал, как злобно заворчал Галидор, взбешенный наглостью обреченного человека. Но видя мое спокойствие, он не трогался с места. Остальные тоже издали неслышный раздраженный вздох, который я ощутил изнутри, как далекую дрожь. - Слово барона, Малик. Он спрыгнул на землю. Двое слуг взяли коня под уздцы, чтобы отвести в конюшни, а остальные всадники подались назад, образовав полукруг за спиной своего ловчего. - Я не мог поступить иначе. Вы же знали. - Довольно нытья! Ты совершил выбор, так имей же силу и смелость принять ответственность за него. Никому не интересны оправдания. Нападай!Но он все не решался. Мы кружили вокруг друг друга, как волки над добычей, и ни один не наносил первого удара. Малик ждал, пока ударю и откроюсь я, я ждал, когда иссякнет его терпение. И он не выдержал. Два молниеносных рубящих удара с двух сторон я отбил легким движением кисти, приняв их на основание клинка. Тогда он резко перевел направление движения, и опустил меч сверху вниз, но там его уже ждал я, и, небрежно наклонив свое оружие, поднятое над головой, слил удар вниз без вреда. Малик сделал шаг назад, разрывая дистанцию. Я усмехнулся. Он напряженно оскалился. За секунду до его выпада, я слегка повернул клинок, чтобы свет фонаря отразился от зеркальной поверхности, и мальчик, с воплем зажмурившись, ударил пустоту. Я переместился влево, в открытый фланг. Он еще не пришел в себя, и скорее почувствовал, чем увидел мой ленивый удар наискось, на уровне его головы. Малик нырнул под него, одновременно с разворотом используя вес своего меча, чтобы вонзить его мне в бок. Тщетно – я просто подставил свой вертикально. И тут же получил удар гардой в челюсть. Перед глазами полыхнули звезды, а Малик развил успех. Безупречный клинок промелькнул перед самым лицом, и ожег кожу. Кровь горячо полилась на щеку. Я ничего не сделал. А вот Малик, ободренный первым успехом, удвоил напор. Его удары сыпались на меня, словно град, продуманные, точные, хитрые. Он плел свою паутину финтов и уловок, не давая мне перейти в нападение, в его глазах уже сияло торжество. Жестким ударом он отвел мою руку и вонзил меч мне в бок. Волнистым движением наискось он попытался вспороть мне горло, встретился с моим клинком, и ловко перевел удар вниз. Наши мечи разошлись, но рана на груди осталась. Малик отпрыгнул назад, чтобы перевести дыхание. В его глазах я видел восторг. Он снова напал, столь же агрессивно и непредсказуемо, как раньше. Но больше ему не удалось пробить стену из сверкающей стали перед собой. Мальчик нисколько не обращал внимания на легкость, с которой я стал поддерживать защиту. Поэтому, стоило мне перейти в атаку, как он удвоил натиск, решив, что это акт отчаяния, и растратил последние силы, которых могло бы хватить на защиту. Наш темп резко возрос. Мечи сталкивались так быстро, что неискушенному глазу трудно было следить за ними. На четвертый удар я поймал его клинок гардой, провернул руку, и Малик, вскричав от боли, выпустил меч. В следующий миг я погрузил свое оружие в его грудь. Глаза моего ловчего погасли. Он уже не видел, как страшные раны, причиненные его усилиями, исцелялись за секунды. Я смахнул кровь с лица, и протянул меч себе за спину, рукоятью вперед. Кто-то немедленно забрал его, а я поднял с земли собственный клинок, не принесший мальчику ни победы, ни свободы. «Ну что, ты доволен, мясник?!» – раздался в моей голове разъяренный голос Кассандры. – «Доволен, как отчаянно он бился, только бы не служить тебе дальше?»Я повернул голову туда, где она укрывалась в бесплотном теле тумана. «А ты, моя милая Кассандра, довольна тем, что я избавил тебя от необходимости платить по счетам? Что, если б не нашелся наивный, бедный Малик, готовый выслушать жалобные речи девушки, томящейся в неволе жуткого монстра? Как бы тогда ты отвлекала мое внимание от своих проделок?»«Все, чего я хотела, » – отчеканила она, - «не дать тебе убить людей, только и виновных, что умирают с голода. »Ее присутствие исчезло, а я криво усмехнулся. Люди засуетились, кто-то закричал и звал замковую стражу, кто-то мчался в конюшню, чтобы приготовить лошадей для отряда. Много позже, гораздо ближе к утру, когда я готовился отойти к дневной дреме, дверь в круглую гостиную приоткрылась. Я не стал прерывать своего занятия, чтобы обернуться. Осенний воздух, пропитанный теплым ароматом пламени камина, донес до меня запах рыжих волос. - Как ты прошла мимо сторожевых псов?Она тихо закрыла дверь и прошла через комнату в спальню. - Бросила им мясо с кухни. Вот и прошла. Я раздраженно швырнул пропитавшуюся гарью рубаху в кресло и повернулся к гостье. Вот так готовишь сторожей несколько лет, растишь, как собственных детей, чтобы потом узнать, что тебя готовы предать за кусок коровы! И это после человеческого-то мяса. Наверно, я ошибался насчет этих псов. Зверь остается зверем. Галия мягко повела плечами, и платье с шелестом опало к ее талии, обнажив налитую грудь, которую она неловко прикрыла руками. - Я хочу показать, как благодарна, господин. За… за все. Меня передернуло. - Довольно! Я не собираюсь спать с тобой. Тебе что, мало мужа?При всем желании я не мог сказать, что она мне не нравилась. Даже стоя у окна, я чувствовал тепло здорового, крепкого тела. Она покраснела, опустив глаза, и это было настолько очаровательно, что я невольно раздул ноздри. О, не будь у нее этой проклятой, страстной привязанности к мужу…. И моего обещания, конечно же. Данное ему слово обязывало меня сохранить Галию и ее дочь живыми и здоровыми. Я мог нарушить обещание. Легко. Но не затем я восстанавливал свое благородное прошлое, чтобы перечеркнуть его одним велением похоти. Целый век жестокостей окажется напрасным. И ради чего? Ради глупого желания простой служанки, взятой некогда в замок из случайной прихоти? Она не стоила таких жертв, но не стоила и настоящего наказания. Я неохотно переменил гнев на милость и приподнял голову женщина за подбородок. - Ты прелестна, но не думаю, что ты сама придумала отдаться мне. Кто тебя послал, Галия?Она непонимающе, и, кажется, испуганно посмотрела на меня. От прохлады, царившей в моей спальне, по белой коже пошли мурашки. - Кто прислал тебя, девочка? – с нажимом повторил я. - Кому в голову пришла светлая идея уложить тебя в мою постель? Кто дал ключ от моих покоев?Как я ни пытался разозлиться, у меня не получалось. Это рождало глухое раздражение в глубине души, но не более того. На нее невозможно было злиться – возможно, потому, что я видел насквозь ее простые желания. Желание защитить семью, в основном. Мы были похожи больше, чем она подозревала, и в то же время намного меньше, чем могут быть похожи человек и вампир. - Ключ дала мне госпожа Кассандра. Но я сама решила прийти. Это мое решение. Собственное. Я вам совсем не нравлюсь?В ее глазах светилась такая простая открытость, что мне захотелось выругаться покрепче. Сдержался. Ненавижу вспоминать старого мастера, но без него я бы так и остался неотесанным грубияном. Вместо того чтобы дать волю языку, я достал из шкафа шаль и набросил на голые плечи женщины. Объяснять ей, в чем причина столь глупого поведения взрослого мужчины, я не имел никакого желания. Довольно и того, что мне пришлось все это выдержать. - Сначала перестань дрожать. Потом скажи, где ты нашла Кассандру. - В большой купальне внизу. Той, что… что с кровью. Я покачал головой. Можно было пересчитать по пальцам слуг, осмелившихся войти в святилище моего рода. - Храбрость в вашей семье – это что, заразное?Она прямо посмотрела на меня. - А вы не сделали бы всего для своей семьи?Что я мог ответить? Я промолчал, но она поняла без слов. - Иди, Галия. Возвращайся в ваши комнаты, и забудь, что была здесь. Женщина неуверенно кивнула, заворачиваясь в теплую шаль, но не уходила. У меня поневоле появилось желание плюнуть на собственное обещание и содрать с нее остатки одежды. Глупое существо, она так и не поняла, что я с ней сделаю, если мы окажемся в постели. - Можно попросить вас, господин барон?- Ты, похоже, решила испытать пределы моего терпения. Говори!- Я хочу попросить за мужа, господин. Вы не могли бы дать ему работу? Он с радостью пойдет даже в подмастерья к замковому кузнецу. Мы не хотим, чтобы вы считали нас нахлебниками. Пожалуйста, господин?Мне только и оставалось, что тяжело вздохнуть. Зачерпнув, нарочито грубо, ладонью огненные прядки на затылке Галии, я слегка запрокинул ее голову назад, открыв белую шею. Под тонкой, удивительно светлой для крестьянки, кожей, соблазнительно пульсировала голубоватая венка. Она несла кровь. Горячую, густую. Ее пряный и нежный аромат я мог почувствовать, склонившись ниже. Она замерла, как кролик в кольцах удава. К аромату женщины примешался терпкий аромат страха. Поняла, наконец-то поняла. Но так и не испугалась по-настоящему. Удары ее сердца говорили о чем угодно, кроме страха. Моя хватка превратилась в мягкое поглаживание, а потом я убрал руку, поправив сползшую шаль. - Иди. Будет твоему мужу работа. Она улыбнулась на прощание. Улыбнулась! Воистину, я так и не сумел понять, где заканчивается храбрость этой женщины и начинается отчаяние. Но сама того не желая, она – и моя милая Кассандра – подсказали мне ключ к суматохе с Вальденом. Любовь, о да, любовь. Великая сила. Великая слабость, что привела мальчика к порогу собственной смерти. Он найдет ее от моих рук. Все еще впереди. Однако спешить я не стал. Неумолимо приближался рассвет, у меня оставалось всего несколько минут, чтобы сделать небольшие приготовления к следующему витку событий, которые, несомненно, вскоре должны были произойти. На следующую ночь моя непокорная Кассандра вновь исчезла из замка. Она уже должна была понять, что я знаю, куда ведут ее отлучки. К кому ведут. Но я демонстративно не предпринимал ничего, и это ставило мою девочку в тупик. Она не в силах была постичь, почему я, имея возможность прекратить ее вредительство, не сделал этого. Вместо того я стоял на вершине самой высокой башни замка Галахар, а вокруг, будто черный смерч, с писком и шумом роились десятки летучих мышей. Я слушал их, как прошлым утром, но на сей раз не приказывал, а впитывал то, что они узнали за день. Мои маленькие полуслепые сородичи летали всюду, слышали все, и знали очень многое. Всего-то и нужно было, что немного умения и терпения, чтобы понять их. Тролли поселились в глубоких оврагах Ланского леса. Цверги снова распахнули ворота у Западных пиков, а их вечные враги, темные альвы, ответили возвращением в ранее покинутые города высоко в холодных горах. Несколько торговых караванов пришли в Варховен, и направились сквозь мои владения к замку Галахар. В Новых Углах, неподалеку от Нижних Долов, крестьяне повесили какого-то самозванца, похожего на наследника Карамовых. Но самое главное, что три дня назад, в день еженедельного банкета, появилась святая провидица, обладающая даром исцеления. Даже мои крылатые родичи не сумели вызнать, откуда она пришла, но видели ее вместе с человеком в бело-золотой маске Карамовых. Ответ напрашивался сам собой – она пришла с Вальденом. А вот откуда и как, мне еще предстояло выяснить. Впрочем, я помнил невзначай сказанные слова кузнеца, слова о ведьмином круге. Мои люди старались обходить такие места стороной, не понимая причины их странности, но знали, где и какой круг находится. Я же знал и подавно. Наконец, мановением руки я отпустил своих крылатых любимцев, и они разлетелись, кто куда, а я бросился с башни следом, и летел, ловя перепончатыми крыльями то один, то другой воздушный поток, пока внизу густой лес не расступился, обнажив круглую, будто колесо, поляну. Завидев ее, я рухнул на землю между древних буков. Вблизи ведьмин круг оказался ровным кругом из мухоморов – таким ровным, что казалось, это кто-то пошутил, высадив грибы вот так вот. Они росли точно в середине лесной поляны, и, я успел заметить, что то место было воплощением точности среди хаоса дикой природы. Трава там росла одного и только одного вида, только ореховые кусты обрамляли ее только по краям, только буки ровной стеной возвышались над ней. Это было тем более удивительно, потому что хозяева ведьминых кругов были самыми хаотичными существами в мире. Каждому ребенку известно, что если оставить в кругу еды, то на следующее утро она исчезнет, а на ее месте появится что-то еще. Что – всегда неизвестно. Истории рассказывали о засохших сухарях, полученных в обмен на роскошные яства, и о сокровищах, достойных королей, появлявшихся после простого крестьянского угощения. Бывало и наоборот, а порой самонадеянного глупца, вернувшегося наутро за наградой, никто больше не видел. Хотя все эти сказки расходились во многом, была в них общая черта. Все сходились на том, что если пролить в кругу кровь, то награда – или наказание – будут неизменно велики. Именно кровь я собирался пролить в круг из мухоморов. Капля за каплей впитывались во влажную землю, казалось, ничего не происходит. Но я поймал миг, когда исчезли все звуки леса, а затем вообще все звуки. Только каждая капля крови, падая, отдавала долгим медным звоном. Он тянулся все дольше, пока не слился в единый набат огромного колокола, и земля в кругу задрожала. Невидимые руки вырвались из-под нее, слепо хватая воздух. Куски дерна и трава облекали нечто бесплотное, придавали ему форму, поднимались все выше вместе с невидимым существом, и, в конце концов, передо мной стоял темный альв. Невежественные крестьяне считают альвов высоким, прекрасным народом, кутающимся в мантии зловещих историй и сказаний. Они придали альвам романтический ореол, которого эти существа не заслуживают. Стоявший передо мной был невысок и горбат, скрючен и растрепан. Темную, как гранит, кожу, покрывали прожилки серебряных и кобальтовых вен, длинные, перепутанные волосы черного цвета падали на спину с шипастым хребтом. Длинные уши с рваными мочками, пробитые множеством серебряных колец, совсем не украшали узкую голову. Над тонкими зубами нависал крючковатый нос. Три ядовито-зеленых глаза с треугольными зрачками злобно уставились на меня, едва только существо появилось. То, во что он был одет, я описать не берусь – то была кожа, чьи-то лица, куски скальпов и тролльих шкур, соединенные в безумную композицию. - Ну вот ты и призвал свою погибель, смертная вошь! – проскрипел он. – Сейчас ты будешь долго расплачиваться за свою наглость. - За наглость будешь расплачиваться ты, скрюченный недомерок, а не я, хозяин этой земли!Альв раздраженно зашипел, протолкнув воздух сквозь акульи зубы. - Да ты что? Может, ты тот самый граф, барон, или как там его, который на прошлой неделе убил моего двоюродного брата?! Тот самый, которому половина Уразгоев поклялась выпустить кровь, освежевать и подвесить над самой глубокой пропастью?!Я холодно взглянул на него. - Это было полвека назад, грязное ничтожество. Лучше следи за своим языком, не то лишишься сначала его, а потом и головы. Я призвал тебя не для обмена угрозами, горный червь. - Ох ты как заговорил, - проскрипел альв, угрожающе покачивая когтистыми пальцами. Они состояли у него из четырех суставов, и были так длинны, что касались земли. – А каков ты будешь, если я из круга выйду, а-а?Вместо ответа я молча вырвал из-за спины обмотанный двуручник, хватив за середину, сорвал с него ткани, и упер острием в землю у самого круга. Альв узнал мое оружие. Тот самый меч, который в моих руках обезглавил их прежнего короля пятьдесят лет назад в Высоком королевстве. - Это ты! Я так и знал, что это ты, неживой выродок, проклятие всей земли, цареубийца!- Еще одно слово, пресмыкающееся, и я пополню свою коллекцию голов твоей, а затем вызову следующего Уразгоя. Я желаю знать, по какому праву вы, черви, провели на мою землю чужаков, не испросив моего дозволения?!- Да будь ты проклят! – злобно проскулил альв. – Как можно было допустить, чтоб этот смертный не добрался до тебя! Мы хотели, чтобы он пролил твою кровь, чтоб убил тебя. Мы помогли ему всем, чем только сумели. Провели нашими тропами, и дали пищу, и вылечили его женщину, все, как он просил. - Вылечили? Зачем?- Немощная она, - презрительно фыркнуло существо. – Слабая и глупая. Ходить не могла. Хотела вылечить от слепоты моего дядю. - Это меня не волнует. Что еще ты знаешь про нее?В прочих обстоятельствах мне пришлось бы вырывать у альва каждое слово, но тогда я увидел возможность сыграть на их страсти к предательству. - Что еще?! – выплюнул остроухий уродец. – Имя! Ее зовут Илана из Гильона. Но будь уверен, увидев ее раз, тебе не под силу будет спутать эту смертную с другой. Чистота так и роится вокруг нее. Если б ты видел эти невинные глаза, ты бы забился в корчах зависти, ходячий ты труп. Она несла свою благодать, как драгоценный груз, а наши взгляды слепли. Омерзительно, отвратительно. Мы провели эту смертную по горам так скоро, как сумели. - Ты сказал, она целительница, а? – задумчиво протянул я. Одна мысль пришла мне в голову. Пусть маленькие мои сородичи не смогли отыскать Илану. Пусть ее святость отпугивает их, пусть ее чистота ослепляет всякое темное око, взглянувшее на нее, ни один чужак не имеет права скрываться от меня на моей же земле! Я догадался, где искать. Интерес к разговору с альвом пропал. - Это все. Можешь возвращаться в ту дыру, из которой вылез. - Постой! - окликнул он меня. Наконец-то. - Что еще? – я не стал оборачиваться. - Предлагаю помощь. Помощь против Вальдена. Хочешь послушать предложение?Темные альвы – известные предатели. Обман и низость в самой их крови. А моя нехитрая уловка полностью оправдалась. - Говори. Что ты хочешь в обмен?- Только одного. Голову мелкого смертного с белой маской! – хищно облизнулся альв. - Согласен. – Я кивнул без раздумий. В прошлом я уже заключал сделки с племенем альвов. Как и в прошлом, они не могли постичь глубины клятвы, и никогда не требовали с меня ее, оставляя руки развязанными. Впрочем, бессмысленно отвечать темным альвам предательством. Они всегда готовы к нему, и даже больше, они предадут первыми. Такова уж их природа. - Я знаю, где скрывается твой враг, и готов отвести тебя туда. Вскоре он вернется в свое убежище, а ты уже будешь ожидать его, и убьешь без промедлений! Ты же этого хочешь, не так ли?- Сначала провидица, альв. Жди меня. Мы отправимся, как только я вернусь. Он не стал, вопреки своей привычке, спорить, и молчал, когда я взмывал в темно-синий бархат ночного неба. Очень скоро позади осталась и поляна, и лес, а внизу замелькали проселочные дороги, деревушки, крохотные домишки, мелкие поместья. Мой путь лежал к самому краю Западных клыков, снежных, туманных гор на западе Варховна. Там, у корней гор, в тени Криннского леса, который темно-зелеными еловыми волнами опускался в долину, пряталась деревня Кромка Леса. Она состояла из двадцати домов и ровно сорока человек. Еще недавно здесь бушевала чума, ее последствия были видны до сих пор – черные пятна от погребальных костров на деревенской площади, остовы сожженных домов, даже на ночь распахнутые двери часовни, готовой дать приют и помощь нуждающимся. Чума закончилась ровно три дня назад, и мне донесли об этом еще тогда. Но я не придал значения докладу ловчих, которые и сами не обратили внимания на крохотную деревушку на окраине баронства. Они заглядывали туда, чтобы собрать подати, раз в месяц, не чаще, а бывало, что и реже. Кажется, я подумал тогда, что это просто удачное стечение обстоятельств – вспышки чумы, бывает, заканчиваются столь же внезапно, как начинаются. Но истинная причина в ту ночь только готовилась отойти ко сну. Она медленно и устало расчесывала тяжелую волну черных волос, сидя перед дешевым, мутным зеркалом, спиной к окну, и одета была в тонкое платье жемчужно-серого цвета. Вдруг женщина обернулась, прервав свое занятие. Ее темно-серые глаза безошибочно отыскали меня во мраке за окном. - Входи, барон. Кажется, тебе подобные в чужой дом войти без разрешения не могут. – Она вновь отвернулась, и продолжила плавно расчесывать волосы. - Я не испугаюсь тебя. Илана сказала правду. Толкнув незапертую дверь в дом, я не почувствовал дразнящий запах людской лжи, хотя терпким страхом было пронизано все. Но это был не ее страх – чужой, оставшийся в комнатах, как едкая вонь разлагающихся тел. Она первой нарушила наше молчание, игнорируя мой раздраженный взгляд- Ты хочешь знать, где Вальден. - Хочешь облегчить свою участь?- Мне не приходится ночь за ночью пылать одной и той же страстью. Ты пришел зря, барон, потому что я не скажу тебе ничего. - Ты же настоящая провидица, Илана. – Я равнодушно мазнул по ней глазами, отыскивая один-единственный предмет, могущий дать ответ на главный вопрос последних дней. Я был почти уверен, что вещица где-то поблизости. – Кто, как не ты, рассказала Вальдену о моей старой ненависти к Карамовым? Ты знала, что одна мысль о возвращении этого рода вызывает у меня безрассудную ярость. Почему ты не провидела опасности, в которую мальчик втравил тебя?- Моя смерть далека, и она не спешит, - она хладнокровно, несколько неумело встала, откинув волосы, и прямо посмотрела на меня. – Ты явился не затем, чтобы убить меня. Тебе нужно что-то еще, барон Марис. Нечто, окутанное жаждой мести и болью, такими сильными, что ослепляют меня. Но это не твоя месть и не твоя боль. Это я вижу ясно. - Очень шаткая почва, девочка, - усмехнулся я, наконец, отыскав то, за чем явился. – Так Вальден не рассказал тебе ничего, да? Не соизволил объяснить, отчего по его прихотям страдают люди, а я вынужден убивать своих подданных, чтобы защитить свою землю? Наконец, не сказал, по каким соображениям вступил в союз с вампиром?Она замерла, словно изваяние, опустив руки, и посмотрела на меня с обиженным непониманием. - Вальден старается помочь всем, кому может. Он раздает награды за убитых чудовищ нуждающимся. Я не один раз была свидетелем тому, как этот юноша спасает обреченные души. Тех самых людей, которых ты, барон, бросил. Скажи, почему бедные крестьяне должны возделывать землю, которая им не принадлежит, имея с нее крохотный надел, и умирать от голода, когда леса полны дичи? Пока мы ехали сюда, я видела всего троих лекарей, - в ее голосе появился холодный укор, - и все они достойны были называться мясниками. Я пренебрежительно фыркнул и подошел к небольшой шкатулочке на полке над очагом. Она была прикрыта, но отсветы огня играли на простой драгоценности, лежавшей внутри – то было серебряное обручальное кольцо. Мне не было нужды изучать его, я и так знал, что там была выбита надпись «Навсегда твой, Вальден». - Сколько осуждения. Они страдают, потому что таков их выбор. Они страдают, - я раздраженно обернулся, - потому что я ненавижу вечно ноющих рохлей, неспособных изменить свою жалкую участь. Они страдают, потому что боль очищает. Нет больше причин. Как только эти крестьяне осознают и начнут бороться за свою жизнь, их положение изменится. Но до тех пор я буду смотреть, как они подыхают, ибо таков их выбор. В конце-то концов, всегда народятся новые. Вы, люди, плодитесь быстро. – Я усмехнулся и забрал кольцо из шкатулки. Илана смотрела на него широко раскрытыми глазами. Она, без сомнений, видела в этой вещице куда больше, чем я. - Вот что тебе было нужно. Но… почему?- Что, не все открыл тебе твой бог? – моя усмешка стала ироничной. – Изволь. Это кольцо – свадебное. Это подарок для невесты, выкраденной из-под венца. Ту девушку звали Кассандра. - Ты монстр, Марис. Я с улыбкой наклонил голову. - Большое спасибо. Лестно слышать такое от святой провидицы Всеблагой Матери. Позволь открыть тебе глаза, Илана. Вальден действительно влюбился в мою маленькую непокорную Кассандру, но она никогда не любила его. Ею двигал расчет, корыстолюбие, и, мне кажется, желание выйти из своего сословия. Твой Вальден – посвященный рыцарь, и как рыцарь, он имеет титул и привилегии дворянина. Кем была Кассандра? Простой крестьянкой, пусть и хорошенькой. Я давно присматривался к ней – из-за ее души. Она никогда не была так чиста и невинна, как вообразил себе Вальден. Для него она была ужасной парой. Но для меня ее жадность, непокорность, властолюбие и жестокость были амброзией. Я сделал мальчику большое одолжение, избавив его от тяжкой жизни с нелюбимой женщиной, или что хуже – от участи безответной любви. - Но он любит ее, вампир. А ты решил использовать это, ты низменная…Я мягко накрыл ее рот ладонью, не дав закончить. - Да, он любил ее. Любил, дитя, а не вовсе не любит. Сейчас Вальден не тот благородный рыцарь, каким был когда-то, а его чувство – скорее помешательство, чем страсть. Однако я отвлекся. Только законченный дурак не понял бы вскоре, что Кассандре нужны были только его деньги и титул. Еще, - я усмехнулся, - быть может, его тело. Однако вышло так, что Вальден до сих пор не забыл Кассандру, и не забыл своего благодетеля. Он воспылал ко мне ненавистью, не утруждая себя раздумьями и изучением истины. Илана, я думаю, что он встретил ее три или четыре дня назад. Она должна была напасть на вас. Это так?Провидица упрямо тряхнула головой. В ее глубоких глазах отражался страх поверить, и в то же время – фанатичная непреклонность. - Да. Это так, доволен? Не знаю, чего ты пытаешься добиться, клевеща на моего спутника, но тебе не удастся настроить меня против Вальдена. - Я просто даю тебе пищу для размышлений, Илана. Слушай дальше. Не знаю, как получилось, что ты не распознала в Кассандре вампира. Вот Вальден сразу же узнал свою утраченную любовь, и конечно, вмиг позабыл обо всех прежних планах. Ты думаешь, трудно ей было подчинить влюбленного идеалиста себе окончательно и бесповоротно?- Я видела, как он убивал зверей в человеческом облике, которые напали на нас, которых он назвал просто «бандиты». Ты лжешь, Марис. Я рассмеялся, поражаясь ее бесхитростности. - Что для моей маленькой Кассандры смерть кучки рабов? Стоит ей передернуть плечиками, и у ее ног будут новые. Словом, Кассандра привела своего рыцаря прямиком ко мне. Прямо в логово зла. И я, за давностью лет и незначительностью тех событий, попросту не узнал его. Какое мне было дело до глупого человека, чуть не совершившего роковую ошибку – свадьбу с ядовитой гадюкой? Никакого. Я облегчил его участь, избавив от выбора в будущем, но мне было безразлично, примет он это с благодарностью, или отвергнет с гневом. Он ничего не значил. До недавних пор. Скажи мне, Илана, где была ты во время появления Кассандры?

Она вдруг обхватила себя руками за плечи, словно лихорадка прошибла ее тело. - Меня… ударили. Кажется, так. Я не помню точно. Только какое-то лицо, вдруг возникшее рядом из темноты, и… и глаза. Темные глаза. А потом была темнота. Я очнулась позже. Вальден сказал, что отнес меня на поляну и выхаживал. - Тут определенно есть, над чем подумать, да? – я усмехнулся, подкидывая кольцо на ладони. – Он не рассказывал тебе, где был в последние дни? Чем занимался?- Он говорил, что поднимает людей против тебя, что ищет единомышленников. - О да! – рассмеялся я. – Знала бы ты, каких «единомышленников» он себе нашел. Запуганных крестьян, бешеных рабов Кассандры и людей Малика. Этих «воинов» мои слуги одолеют с закрытыми глазами. Но ведь твой благородный рыцарь и не думал, что они победят меня. Он бы просто бросил их на солдат, как живой щит, а сам прошел бы тайными ходами, чтобы ударить в спину. Это было разумно. Единственно правильно. Если бы не осечка со взрывом на складе моего восточного гостя, мы бы не узнали о бунте в Нижних Долах, пока не стало поздно. - Он хотел натренировать людей, сделать что-то вроде дружины. – Илана уже говорила, стремясь убедить скорее себя, чем меня. В ее голосе слышалось сомнение. - После возвращения с банкета, он уже знал, как провести их внутрь, и как пробраться к тебе. - А мой глупый Малик еще и отдал ему ключ от моих покоев. - Откуда ты это знаешь? – вздрогнула она. - Но это же просто. Кассандра не могла дать ключ сразу Вальдену, иначе Малику пришлось бы пробираться в мой кабинет другим путем. А так – все очевидно, есть кого обвинить. Он проникает в мои комнаты со вполне явной целью, а когда добирается до Верескова, там его уже ждет Вальден, которому он искренне сочувствует. Вы, видимо, смогли разжалобить моего ловчего. - Мне он показался глубоко несчастным, - тихо отозвалась Илана. - Вот как? – саркастично улыбнулся я. – Тогда позволь удивить тебя. Это было совсем не так. Любимое занятие Малика заключалось в том, чтобы ловить и насиловать невинных девчушек вроде тебя. Впрочем, вас надо поблагодарить за избавление мира от грязного насильника, пусть и моими руками. - Илана! Не говори с ним!Я взбешенно обернулся, уже зная, кого увижу, и резко выбросил ладонь навстречу клинку Вальдена, но тем сильнее было мое удивление и боль, когда лезвие прошло руку насквозь, а рыцарь полоснул раскаленным мечом по моему лицу. Словно весь мир обдала волна слепящего жара, в котором потонул мой вой. - Червей тебе в кишки, мразь!- Убегай, Илана! Убегай прочь, пока он слеп, скорей!Я почувствовал приближение обжигающего клинка, отпрыгнул, но напоролся на что-то твердое. Глубокая боль пронзила левую половину груди, и тут же взорвалась, едва меч провернулся в ране. А затем я поймал его оружие, этот проклятый, изумительной ковки меч, способный поразить вампира, в зажатые ладони. И вырвал из рук Вальдена. Меч загремел в углу, и все еще вслепую, я скрюченными пальцами попытался достать своего врага. Он был слишком проворен, а меня слишком сильно мучила боль – пальцы рванули только воздух. Сквозь темень в глазах я стал различать комнату. Стал видеть, как Илана исчезает за дверью, а Вальден достает из очага полыхающую головню, но ждать, пока выродок это сделает, было непростительной глупостью. Мое тело распалось клубами густого тумана и скользнуло к жертве. Едва только последние клочки плоти обратились в невесомую взвесь, как зрение вернулось в полной мере, больше не скованное наличием глаз. Я предвкушал скорую победу, месть за причиненную боль, ужин и возвращение домой с триумфом. Но мой враг оказался полон сюрпризов. Он не растерялся, увидев мой маневр, а ткнул головней в туман, заставив меня отшатнуться. Огонь был страшен этому призрачному телу. А Вальден, продолжая размахивать головней, снял что-то с пояса. Прежде, чем я понял, что означает приторный запах, он выплеснул из склянки жидкое пламя, и дом вместе со мной заполыхал. Вальден бросился в окно, захлопнул его, но туманный облик, охваченный огнем, оказался чуть быстрее. Словно стена пламени, туманный поток выплеснулся из дома, корчился, ворочался, пока не разделился надвое, и начал стремительно истончаться, пока не стал невидим. Я не обратил внимания, куда ринулся Вальден с Иланой. Все мое существо занимала только одна мысль – прочь отсюда, скорее, в спасительную тень леса. Страшная боль терзала бесплотное тело, и будь я в своем обыкновенном обличье, сотрясался бы в корчах. Однако вскоре Кромка Леса скрылась за древесными стволами. Крестьяне суетились вокруг пожарища, ночь оглашали крики, грохот падающих перекрытий, треск пламени, но я уже был довольно далеко. Возможно, не прошло даже получаса. Едва выбрав место, освещенное луной, я с наслаждением воспользовался привилегией темного дара. Туманный облик соткался в человеческий, обрел плоть – то был наполовину сгоревший, почерневший скелет в обрывках мяса и кожи. Но за мгновения его облекла новая плоть, а все ожоги, сколь страшны они ни были, пропали без следа. Я так и не успел ощутить боль, прежде чем Воссоздание вернуло меня к изначальному, невредимому виду. - Марис! Барон Марис! Где ты?Я мягко перехватил двуручник за клинок, словно посох, рукоятью вверх. Совсем не потому, что не узнал голос. Напротив, именно поэтому. Спотыкающаяся фигурка в грязном, местами порванном платье была отчетливо видна в ночном лесу, но меня гораздо больше волновал Вальден. Не следовал ли он за ней в ночном сумраке, укрываясь меж деревьями, сливаясь с ними?- Остановись. Меч в моих руках невесомо поменял положение, теперь я держал его одной рукой за рукоять, сразу под гардой, и угрожал лесу клинком. - Зачем ты искала меня?Илана остановилась. На ее лице было написано такое отчаяние, что я сразу же догадался, что случилось. - Твой благородный рыцарь бросил тебя? Умчался прочь, к любимой, решил, что я одурманил тебя?- Я хотела дать ему возможность отбросить твои обвинения. А он не стал даже слушать! Сказал, что я не в своем уме после встречи с тобой. Что я одурманена. Он… он просто отшвырнул меня, и исчез неизвестно куда. Я усмехнулся и опустил меч. - Действительно, неизвестно. Без сомнения, Вальден пустит в ход все, что имеет. Он должен быть вне себя из-за твоих вопросов. А раз он уверен, что ты его предала, то моя милая Кассандра вольна нашептывать ему, что пожелает. Больше откладывать решительные действия нельзя. Его горячность стоила мне целой деревни, а сейчас мальчик вообще слетит с катушек. - Ты собираешься убить его, - мрачно сказала Илана. - Точно так, как он убил Малика, как обрек Нижние Долы, как поджег костер ксенофобии к чужакам. Из-за того, что случилось с деревней, мои люди во всех путниках будут видеть бунтарей. - Но это твоя, - она замешкалась на миг, не в силах подобрать определения нашим отношениям - твоя Кассандра виной всему!Я улыбнулся. - Да, и поэтому я обвиняю во всем Вальдена. Что бы ни совершило мое дитя, она останется нетронутой. Она бросила на меня короткий и пронзительный взгляд. -Ясно. Жаль, что я…- Ничего тебе не ясно! – рявкнул я, внезапно разъярившись. – Твой ограниченный умишко не в состоянии постичь ни наших нужд, ни наших потребностей! Ты так же убога, как крестьяне в самой грязной из моих деревень. Следи за языком, тварь, или лишишься его. Илана молча прикрыла глаза, словно ожидая удара. Но когда не последовала, женщина снова смотрела на меня. - Она растет. Она учится. Борясь со мной, Кассандра развивается и растет. Уже сейчас она сильнее всех моих птенцов, кроме Галидора. Совсем недолго ей ждать желанной свободы. С отвращением провидица отшатнулась. - Чудовищно. Ты… ты просто забиваешь собственных подданных, как скот, чтобы вырастить еще более совершенного монстра, чем ты сам. - Я уже говорил, как польщен таким определением?Мысленно определив свое местоположение, я двинулся с поляны, забросив меч на плечо. Неподалеку был ведьмин круг, а Уразгою без разницы, где его призовут. Альвы перемещаются по миру совсем не так, как мы. Через десять минут ходьбы я услышал быстрые шаги за спиной и неровное дыхание, но не стал останавливаться. Илана нагнала меня не скоро. - Зачем ты за мной увязалась? Возвращайся в деревню. Уезжай отсюда, и постарайся забыть историю с Вальденом. Ее ответ меня удивил. - Я хочу увидеть, как он умрет. - И ты вступаешь в сговор с вампиром. Прямо как Вальден. – Я усмехнулся. - Я не собираюсь тебе помогать, Марис. Я просто хочу увидеть, что больше он никому не сделает зла. - Ты готов? – гаденько прохихикал альв, когда я вызвал его свой кровью в ведьмином кругу. – Смотри, может быть опасно. - Я готов. Эта женщина пойдет со мной. – Я взял Илану за руку. Она вздрогнула. - Что? Это еще зачем, а? – Вдруг Уразгой передумал сомневаться. – Ну хорошо, давайте все сюда. Входите в круг!Я мог поклясться, что едва только земля под нами разверзлась, как провидица вцепилась в меня, будто утопающий в последнюю надежду на спасение. Это было похоже на бесконечное падение в недра земли, окончившееся так же внезапно, как началось. Мы попали в извилистый, длинный тоннель, пронизанный кристаллическими выростами агатового и аметистового цветов. Воздух тихо искрился невесомой взвесью, где-то ритмично стучали по камню капли падающей воды. Альв повел нас вперед, сквозь лиловатый сумрак, и это движение тоже казалось бесконечным. Изредка он тихо хихикал под нос, а я держал меч наготове. Но наконец, впереди показался выход в пещеру. То был большой, наклонный подземный зал, в котором сталактиты и сталагмиты срослись в каменные колонны, а у дальней стены горел костер. Ее потолок пронизывали сквозные дыры, в них заглядывала луна. - Вот, вот оно, - зашептал альв. – Это место, где скрывается твой убийца, твой Вальден. Идите! Дальше мне нельзя!И, прежде, чем я осознал происходящее, моя нога шагнула за порог тоннеля – и вместе с Иланой я оказался в той же пещере, но пронизанной веселым солнечным светом!- Упс! – хихикающе донеслось позади. – Кажется, наше путешествие затянулось. Прощай, барон Марис!Я с шипением отшатнулся от ближайшего потока света, лившегося через потолок пещеры. Кожа горела. Горела, даже когда на нее падал отраженный, рассеянный свет. Илана в замешательстве начала оглядываться. - Ищете меня?Вальден вышел из-за стены света с другой стороны пещеры, и с издевательской улыбкой достал бело-золотую маску. - Я догадывался, что ты рано или поздно найдешь меня, Марис. Я подкидывал тебе намек за намеком, готовился заманить тебя сюда, но ты пришел сам. Это, честно говоря, намного лучше. Рад, что не пришлось использовать тот план, который предложила Кассандра. Тяжелая ярость помутила мой рассудок при виде орла Карамовых – проклятого предательского рода, из-за которого погибли мои отец и мать, из-за которых я продал свою волю старому и ныне мертвому мастеру. Воспоминания далекой ночи резни, устроенной Карамовыми, прокатились по всему телу, вызывая дрожь и жар. Воспоминания, которые давно должны были кануть в небытие, но удержанные на краю, как я был удержан на краю между жизнью и смертью. Безумный круговорот злобы был уже так близко, так упоительно близко, что я изо всех сил балансировал на краю, стараясь сохранить хотя бы каплю здравого смысла, чтобы не броситься на Вальдена прямо сквозь солнечный свет. На мой руке вдруг сомкнулись теплые тонкие пальцы – я едва почувствовал их. - Меч, Марис! – произнесла Илана. – Берегись его меча, он сделан специально, чтобы наносить очень глубокие раны. Вальден смазывает его чем-то, чтобы боль была сильнее. - Илана! Довольно с меня твоего предательства! Сегодня я разом избавлю мир от двоих лжецов и осквернителей. – Он плавно вынул из перевернутых заспинных ножен полуторный меч с гардой в форме орлиных крыльев. Вальден издевательски развел руки в стороны, глаза его блестели из-под ненавистной маски. - Что же ты, барон? Нападай, я жду. И я не выдержал. Как помешанный, я швырнул свое тело прямо в лучи света, что падали сквозь дыры в потолке пещеры. За миг преодолев три обжигающих потока, я встал в блаженную тень возле своего врага, и обрушился на него. Хоть разумом владела безумная ярость, мои руки не забыли ни навыков, ни умений, и двуручный клинок запел свою мрачную песню. Два косых сверху, слева и справа, колющий, режущий после разворота, вольт, светлый меч Вальдена встает на пути всякий раз, и когда я сдвигаюсь, чтобы за доли секунды преодолеть солнечный поток, лезвие проходит рядом, разбрасывая слепящие солнечные блики. Наши мечи встретились, и тут же разошлись – Вальден проворно отпрыгнул назад, избегая бороться со мной и одновременно уходя от режущего движения длинного лезвия. Я взбешенно попытался достать его широким веером, но тщетно. Он погрузился в ослепительный столб света, словно черпал из него выносливость для боя, а затем вновь шагнул навстречу своему убийце. Полуторный меч встречался с двуручным на быстрых режущих движениях. Он встречал и отводил его плашмя в ответ на колющие, и со смертельной грацией реагировал на коварные боковые выпады. Вальден был хорош. Я отступаю в прохладную тень, едва избежав огненного потока с дневного неба. Верный меч трижды описал стремительную горизонтальную восьмерку передо мной, заставляя врага отойти назад, держа клинок в низкой стойке. Он ждет атаки, и он не обманывается. Но удар приходит совсем не оттуда, откуда он ждет. Я пользуюсь инерцией тяжелого меча, завожу его себе за спину, перехватываю левой рукой, и темное лезвие падает на Вальдена. Ему ничего не остается, кроме как грубо подставить свое оружие под удар, но моя нечеловеческая сила и вес двуручника, помноженные на скорость, сделали эту защиту почти бесполезной. Полуторник чуть не вырывается из рук хозяина, мой клинок оставляет глубокий порез на предплечье, я слышу отчетливый хруст костей. Дразнящий аромат свежепролитой крови еще больше разъяряет меня, и больше не остается места для уловок и хитростей. Он защищается, выписывая защитные восьмерки сверкающим клинком. Я обрушиваю каскад коротких рубящих и колющих ударов. Он отступает, я продавливаю. Он выставляет мощную защиту, я перехватываю меч крестовиной вверх, и, словно посохом, наношу удары сразу с двух сторон. Но упоительное, хмельное безумие, застлавшее мир багрянцем, мгновенно превратилось в пылающий кошмар, когда Вальден вдруг усмехнулся и отпрыгнул далеко назад, оставляя кровавые брызги.

А я попал в широкий поток света с потолка. Пещера содрогнулась от дикого воя, мир потонул в подлинном безумии боли. Кожа и мясо, кости – все текло и пылало в адском жаре. Пальцы, казалось, вплавились в рукоять меча. Совсем немного отделяло меня от того, чтобы никогда не увидеть ничего, кроме смерти, но тут что-то – или кто-то – толкнуло меня прочь. - Илана! – рявкнул Вальден. – Убей ее, Кассандра, убей!Я слышал испуганный, захлебывающийся крик сквозь лихорадочный жар. Нельзя было измениться, чтобы вернуть себе целое тело – только раз в целые сутки вампир может сделать это. Нельзя было ждать, чтобы восстановиться – я уже был на краю гибели. Нельзя было отступать, слишком долго пришлось бы снова гоняться за врагом. И, как ни забавно, боль и ужас близкой смерти отрезвили меня. Слепая ярость ушла. И потому я поднялся, опираясь на клинок. Глаза уже различали пещеру, хотя потоки солнечного света по-прежнему казались ослепительными и болезненными. Я увидел Кассандру в далекой тени. В ее руках лежало окровавленное тело провидицы, с запрокинутой, разорванной шеей. Я увидел Вальдена, с хищной улыбкой подходившего ко мне. - Покончим с этим, вампир. - Поскорее бы, - хрипло согласился я. Он держал меч уже не так уверенно, как прежде, сказывались и рана, и кровотечение. Но он все еще был хорош. Быстр, коварен и очень, очень умел. Мне пришлось уйти в глухую оборону. Двуручник в верхней стойке закрывал меня стальным пологом, только и успевая, что отбивать сыплющиеся градом удары Вальдена. Он атаковал стремительными восьмерками, столь же умело, как недавно защищался похожим приемом. Его удары были стремительными. Хитрыми, они вынуждали меня отступать назад. Но им не хватало разнообразия. Как и я, он понимал, что все закончится в ближайшие три минуты. Или я настолько восстановлюсь, что без усилий сломлю его, или он завершит начатое, вынудив меня отступить в еще один поток света. Вальдену не хватило воинского опыта. Я поймал его на однообразии. Цвайхандер встречает полуторный клинок на кратком режущем по диагонали, я падаю на колено, и одновременно наношу короткий рубящий удар, не отпуская меч Вальдена со своего. Длинное лезвие входит в грудь рыцаря – и на этом бой завершается. В его глазах еще успевает отразиться неверие. В следующий миг они не отражают ничего. Я тяжело поднялся на ноги, все еще содрогаясь от жгущей все тело боли. Ожоги медленно исцелялись, однако во много раз медленней, чем я привык. Кассандра рывком встала, отбросив безвольное тело своей жертвы, и яростно бросилась ко мне. - Теперь моя очередь?! Ну же, чего ты ждешь! Ты же никогда не бросаешь дела на полпути!- Я не стану тебя трогать, девочка. - Да неужели? А ты знаешь, что это я во всем виновата?! Это я дала Малику ключ, это я очаровала Вальдена, чтобы он убил тебя. Неужели после всего этого ты все еще, - она бешено выдохнула, - ты все еще хочешь держать меня при себе?Я ничего не ответил, опускаясь возле тела Иланы. Провидица умерла. Ее темные глаза невидяще смотрели в потолок. Тело было еще теплое. Надо же – она пыталась помочь мне. Странно. На ее месте я бы не стал. - Да, Кассандра. Все еще хочу. – Я поднял на нее взгляд. – Ты так и не поняла, да?Моя милая Кассандра остановилась рядом, но взгляд ее выражал растерянность и отчаяние, а не исступленную злобу. Ее руки бессильно опустились. - Почему? Почему ты убиваешь его, а меня не трогаешь, Марис? Мне надоела такая жизнь. Я хочу быть свободной, или умереть наконец. Мне опостылел твой замок, твои дети, и ты сам. Я хочу выть от тоски, глядя на твои унылые владения. Убей меня, покончим с этим фарсом. Ясно же, что ты сделал неправильный выбор, когда взял меня. Я вздохнул. - Напротив, девочка. Я все сделал правильно. Я поморщился, прокусывая собственное запястье. Люди испытывают эйфорию от укуса, но мы чувствуем только боль. Капли темной, холодной крови потекли по лицу и горлу Иланы. - Ты можешь, наконец, сказать, почему?! – с отчаянием в голосе крикнула Кассандра. - Нет. Ты сама должна это понять. Это твое испытание, девочка. Запомни, и подумай над этим хорошенько. Мертвая провидица в моих руках вздрогнула. Первый признак того, что тело и душа приняли вечность. Ей предстояло еще долгое путешествие Обратно, которое она проведет в Купели, прежде чем присоединится к моей семье, но первый шаг уже сделан. - Пойдем отсюда, Кассандра. Найдем место потемнее, чтобы дождаться вечера.