Скирлы-скирлыСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Я куковал в аэропорту: рейс откладывали уже второй раз, и настроение ухудшалось с каждым часом. Веселый дедок, сидевший напротив, увидев мою тоску, подмигнул и протянул мне яблоко. — Что, паря, застряли? — Застряли, дед, — яблоко оказалось кислым, вырвиглаз. — А делал-то в наших краях чего? Командировочный али отпускной? — На охоту ездили, — я поднял руки и потянулся так, что хлипкое сидение чуть подо мной не треснуло. — Ребята остались, а я вот раньше еду. Еще пару раз отложат, глядишь, вместе с ними обратно полечу. — На кого ходили? — заинтересовался дед. — На лося? Я скромно ухмыльнулся. — Медведя я взял. Килограмм на пятьсот. Заднюю лапу на трофей оставил, мужики потом привезут. Я ждал, что дед заохает или хоть головой покачает уважительно, но он почему-то смотрел на меня жалостно, словно я ему рассказал, что медведь меня задрал. — С пятизарядки, — добавил я, словно оправдываясь. — Эх, паря, — крякнул старик. — Лучше б ты на лося охотился... — Да охотился я на лося уже. Не раз и не два. Чего ты, дед, рожи корчишь? Тоже мне, выискался защитник медвежьих прав. — Небось, медвежатину ел? — сочувственно спросил старик. — Ел я медвежатину, ел! Дрянь отвратная, хуже даже твоего яблока. — Кто ж ее ест? — печально вздохнул старик. Вот и лапу взял... Сказки, что ли, не помнишь? — Какой еще сказки? Дед заерзал, глаза его затуманились завирательной дымкой. — Мужик как-то зимой пошел в лес, — завел он. — И повстречался с медведем. Стали они бороться. Боролись-боролись, мужик вырвался да топором отхватил медведю лапу. Утек домой, а лапу с собой забрал — как ты вон. — Ну? — Отдал лапу старухе. Та из мяса похлебку стала варить, а из шерсти куделю прясть. За окном темень, мороз. Сели вечерять. Вдруг слышат, — сказочник сделал драматическую паузу. — Скирлы-скирлы. — Чего-о? — Скирлы-скирлы, — еще старательней просипел дед и заперхал многослойным кашлем завзятого курильщика. — Медведь себе ногу липовую сварганил и к мужику пошел. Идет, ногой скрипит: «скирлы-скирлы», да песню поет... — Не надо песни, дед, — твердо остановил я разошедшегося рассказчика. — Я все понял. Медведь мужика задрал. Медведей трогать неповадно. Скирлы-скирлы. Пошел я. — Ничего ты, паря, не понял, — старик вцепился в мою куртку. — А ну-ка скажи, как медведь смог ногу себе приладить? — Не знаю, — я попытался высвободить рукав. — Дрессированный был. — Оборотень он был, понял, паря? Оборотень. Обернулся человеком, вырубил ногу из липки, обернулся обратно медведем — пошел мужика драть. А еще подумай, случайно ли эту сказку в наших местах сказывают? — Не случайно, — я отвоевал рукав и встал. — У вас все медведи — оборотни, а все мужики — медведи. Я, наверно, твоего родича на охоте слопал, и ты мне мстить сейчас будешь. И нога у тебя, небось, липовая. Скирлы-скирлы, так? Во взгляде старика опять проступила жалость. — Не выбраться тебе отседова, дурья голова, — сказал он. — Кто мясо оборотня ел, от оборотня не уйдет. — Вот пусть твой дохлый липовый медведь за самолетом чапает. Догоняет, — я подхватил с полу рюкзак. — Бывай, дед, не кашляй. — Баб-то у них нет, — прокричал мне вслед окончательно спятивший собеседник. — А плодиться-то надо. На меня оглянулось пол-зала. Я напялил безразличную мину и семимильными шагами зашагал к сортиру. До рейса оставалось еще два часа. Я плеснул себе водой в лицо и посмотрел в зеркало. Разговор с психованным стариком оставил омерзительный осадок. В голову полезла всякая чушь — вспомнилось, что медведь вышел к лабазу не на четырех, а на двух лапах, что, когда освежевали тушу, поразились, до чего она похожа на человеческое тело. — Медведи, они такие, — сказал Серега. И хотя, действительно, вроде и должно быть похоже, все равно стало не по себе... «Кто мясо оборотня ел, от оборотня не уйдет». Что, другие заявятся, кровь за кровь? Я криво усмехнулся. Или тот самый, которого я жрал? Соберет разделанную тушу, сделает липовую ногу, накинет снятую шкуру на плечи и притопает в гости: скирлы-скирлы. Пульки-то серебряной под рукой не было... От мысли о медвежатине меня затошнило. «Не выбраться тебе отседова». Живот неожиданно свело судорогой. Заломило кости. Я повернул тяжелую голову. В загвазданном окне выжидательно замерла луна. Он же меня не кусал, подумал я, холодея. «Баб-то у них нет... А плодиться-то надо.. ». Вот как он меня нагонит, понял я, изнутри. Изнутри. Боль скрутила меня в дугу, а в ушах зазвучал зловещий скрип: «Скирлы-скирлы».