Шаги в детскойСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Я хорошо помню тот день. А если быть точным, то два дня. Да, именно так — те два дня и две ночи. Лето выдалось особенно тёплым, и родители решили отправиться в деревню к бабушке и дедушке чтобы помочь им завершить строительство небольшой пристройки к их старому, обветшалому дому. Если говорить по правде, то пристройка эта была нужна чтобы нам с Сенькой было где ночевать когда мы приезжаем на каникулы к старикам. Не то чтобы нам негде было спать, но Сенька подрос, да и я тоже чуть повзрослел, поэтому размещаться на одной тесной кровати нам уже не пристало. В общем, уехали тогда родители на своём «горбатом» Запорожце аж за полсотни километров от нашего дома. Помнится мне, как мы тогда разозлились на отца с матерью за то что оставили нас одних, особенно я, потому что именно мне поручили присматривать за младшим братом, и главное держать его подальше от спичек и банок с клубничным вареньем. Мне тогда исполнилось тринадцать, а Сеньке только шесть, и мне с умным лицом пришлось полчаса выслушивать наставления отца, пока мать ворчливо, с очень важным видом собирала чемоданы. Всё это произошло почти четверть века назад, но я до сих пор не могу понять зачем на два дня в деревню брать с собой четыре полных чемодана…Я пообещал матери, что мы не будем отходить далеко от дома, кататься на лифте; мы жили на пятом этаже многоквартирной десятиэтажки, и ложиться спать позже девяти. Конечно, как только рёв двигателя отцовского Запорожца затих в утренней прохладе, мы с Сенькой позабыли обо всём. Пол-банки клубничного варенья мы оприходовали уже через пару часов после отъезда родителей. Потом около часа проверяли насколько прочны канаты, поднимающие и опускающие лифт. Я с ужасом вспоминаю как мы с братом раскачивали такую ненадежную кабину лифта, прыгая и толкая друг друга, пока какой-то сосед не прогнал нас, страшно матерясь, и грозясь вызвать милицию. Потом была улица. Андрюха как раз выгуливал своего эрделя, и мы с радостными воплями наблюдали как псина гоняется за дворовыми котами, пытаясь ухватить их облезлые хвосты. А затем, всё с тем же Андрюхой, мы затолкали в бутылку из-под шампанского жменю карбида, который раздобыли на соседней строительной площадке. Конечно, для достижения нужного эффекта, одного карбида было мало, поэтому мы залили в бутылку воды, и заткнули горлышко пробкой. Когда через полминуты ничего не произошло, Андрюха решил самолично проверить причину неудачи, и подойдя к бутылке склонился прямо над самой пробкой. В ту же секунду раздался громкий хлопок, и пробка вылетев, ударила Андрюху прямо в лоб. Мы с Сенькой угорали от смеха, пока Андрюха тщетно пытался встать на ноги, потирая шишку гигантских размеров у себя между бровей. Вечером мы перекусили, заготовленными матерью, бутербродами с колбасой, посмотрели «Спокойной ночи малыши» и искупавшись, отправились спать. Я отлично помню тот момент, когда сквозь сладкую дремоту, мне послышались те шаги. Еще будучи в полусонном состоянии, я подумал что вернулись родители, и мать не желая нас будить, решила открыть окно в нашей комнате, что бы проветрить помещение. Шаги были тихие и мягкие, словно ступавший был босой, и было слышно даже как ступни отлипают от натертого паркета. - Странно, — подумал я, — Почему мама не в тапочках, а босиком?В детстве всегда очень тяжело, почти невозможно просыпаться, особенно посреди ночи, прерывая крепкий и здоровый сон, да еще когда не досмотрел еще не вышедший на экраны свой собственный вариант «Ну, погоди!» Тогда веки кажутся словно склеены самым мощным в мире клеем «ПВА»Что мне еще запомнилось с той, точнее с тех двух ночей, так это скрипы. Такие тихие скрипы, которые можно услышать только посреди ночной тишины при закрытых окнах и дверях. Так скрипит старый паркет под чьими-то босыми ногами, кто по какой-либо причине не хочет быть обнаруженным. Моя и Сенькина кровати располагались вдоль комнаты — одна напротив другой, и чтобы подойти к окну нужно было пройти между кроватями. И я очень хорошо услышал, как тихо проскрипел паркет в сторону окна. Глаза мои были закрыты, и я ожидал что сейчас мать отодвинет щеколду, и распахнёт окно. Я уже представлял как меня обдаст свежей прохладой, а потом мать нежно погладит меня по макушке и пожелает хороших снов…Но этого не случилось. Шаги стихли у самого окна. Паркет больше не скрипел, а босые пятки не отлипали от натертого паркета. Я представил тогда мать, которая по какой-то причине остановилась возле окна, передумав его отворять. - Но почему она там тогда остановилась? — Спросил я сам себя в полудрёме, — Может быть ей просто что-нибудь понадобилось в шкафу, который стоит между моей кроватью и окном?Внезапно, я опять услышал эти шаги. Снова голые пятки медленно, слишком медленно ступали по паркету между моей и Сенькиной кроватью, снова паркет коротко поскрипывал под тяжестью идущего. Я хорошо помню тот день. А если быть точным, то два дня. Да, именно так — те два дня и две ночи. Лето выдалось особенно тёплым, и родители решили отправиться в деревню к бабушке и дедушке чтобы помочь им завершить строительство небольшой пристройки к их старому, обветшалому дому. Если говорить по правде, то пристройка эта была нужна чтобы нам с Сенькой было где ночевать когда мы приезжаем на каникулы к старикам. Не то чтобы нам негде было спать, но Сенька подрос, да и я тоже чуть повзрослел, поэтому размещаться на одной тесной кровати нам уже не пристало. В общем, уехали тогда родители на своём «горбатом» Запорожце аж за полсотни километров от нашего дома. Помнится мне, как мы тогда разозлились на отца с матерью за то что оставили нас одних, особенно я, потому что именно мне поручили присматривать за младшим братом, и главное держать его подальше от спичек и банок с клубничным вареньем. Мне тогда исполнилось тринадцать, а Сеньке только шесть, и мне с умным лицом пришлось полчаса выслушивать наставления отца, пока мать ворчливо, с очень важным видом собирала чемоданы. Всё это произошло почти четверть века назад, но я до сих пор не могу понять зачем на два дня в деревню брать с собой четыре полных чемодана…Я пообещал матери, что мы не будем отходить далеко от дома, кататься на лифте; мы жили на пятом этаже многоквартирной десятиэтажки, и ложиться спать позже девяти. Конечно, как только рёв двигателя отцовского Запорожца затих в утренней прохладе, мы с Сенькой позабыли обо всём. Пол-банки клубничного варенья мы оприходовали уже через пару часов после отъезда родителей. Потом около часа проверяли насколько прочны канаты, поднимающие и опускающие лифт. Я с ужасом вспоминаю как мы с братом раскачивали такую ненадежную кабину лифта, прыгая и толкая друг друга, пока какой-то сосед не прогнал нас, страшно матерясь, и грозясь вызвать милицию. Потом была улица. Андрюха как раз выгуливал своего эрделя, и мы с радостными воплями наблюдали как псина гоняется за дворовыми котами, пытаясь ухватить их облезлые хвосты. А затем, всё с тем же Андрюхой, мы затолкали в бутылку из-под шампанского жменю карбида, который раздобыли на соседней строительной площадке. Конечно, для достижения нужного эффекта, одного карбида было мало, поэтому мы залили в бутылку воды, и заткнули горлышко пробкой. Когда через полминуты ничего не произошло, Андрюха решил самолично проверить причину неудачи, и подойдя к бутылке склонился прямо над самой пробкой. В ту же секунду раздался громкий хлопок, и пробка вылетев, ударила Андрюху прямо в лоб. Мы с Сенькой угорали от смеха, пока Андрюха тщетно пытался встать на ноги, потирая шишку гигантских размеров у себя между бровей. Вечером мы перекусили, заготовленными матерью, бутербродами с колбасой, посмотрели «Спокойной ночи малыши» и искупавшись, отправились спать. Я отлично помню тот момент, когда сквозь сладкую дремоту, мне послышались те шаги. Еще будучи в полусонном состоянии, я подумал что вернулись родители, и мать не желая нас будить, решила открыть окно в нашей комнате, что бы проветрить помещение. Шаги были тихие и мягкие, словно ступавший был босой, и было слышно даже как ступни отлипают от натертого паркета. - Странно, — подумал я, — Почему мама не в тапочках, а босиком?В детстве всегда очень тяжело, почти невозможно просыпаться, особенно посреди ночи, прерывая крепкий и здоровый сон, да еще когда не досмотрел еще не вышедший на экраны свой собственный вариант «Ну, погоди!» Тогда веки кажутся словно склеены самым мощным в мире клеем «ПВА»Что мне еще запомнилось с той, точнее с тех двух ночей, так это скрипы. Такие тихие скрипы, которые можно услышать только посреди ночной тишины при закрытых окнах и дверях. Так скрипит старый паркет под чьими-то босыми ногами, кто по какой-либо причине не хочет быть обнаруженным. Моя и Сенькина кровати располагались вдоль комнаты — одна напротив другой, и чтобы подойти к окну нужно было пройти между кроватями. И я очень хорошо услышал, как тихо проскрипел паркет в сторону окна. Глаза мои были закрыты, и я ожидал что сейчас мать отодвинет щеколду, и распахнёт окно. Я уже представлял как меня обдаст свежей прохладой, а потом мать нежно погладит меня по макушке и пожелает хороших снов…Но этого не случилось. Шаги стихли у самого окна. Паркет больше не скрипел, а босые пятки не отлипали от натертого паркета. Я представил тогда мать, которая по какой-то причине остановилась возле окна, передумав его отворять. - Но почему она там тогда остановилась? — Спросил я сам себя в полудрёме, — Может быть ей просто что-нибудь понадобилось в шкафу, который стоит между моей кроватью и окном?Внезапно, я опять услышал эти шаги. Снова голые пятки медленно, слишком медленно ступали по паркету между моей и Сенькиной кроватью, снова паркет коротко поскрипывал под тяжестью идущего.

Я открыл глаза. Ужас, ледяным колом пронзил моё тело. Страх начал выворачивать кишки наружу, и я почувствовал как что-то теплое поползло по моей ноге. Я не помню или почувствовал тогда запах мочи — наверное нет…В комнате никого не было. Только Сенька мерно посапывал в своей кровати, как всегда сбросив одеяло на пол. Я сильно ущипнул себя за ногу. При этом я старался шевелиться как можно меньше. Почему, не знаю. Наверное сработали какие-то древние инстинкты самосохранения. Боль от щипка не произвела никакого эффекта, и тогда я решил закрыть глаза. Я пытался уговорить себя что мне это приснилось, что это просто причудилось, и что я вообще не верю в нечисть и вампиров с Бабами Ягами. Немного помогло. Сон начал одурманивать меня, а чувства притупились. Но начав погружаться в пучину сна, я снова услышал это. Кто-то медленно шёл через мою комнату, от двери к окну и обратно. Этот «Кто-то» точно знал — открыты мои глаза или закрыты. Когда я открывал глаза скрипы прекращались, а когда закрывал, то уже через минуту босые ноги проделывали уже знакомый путь. А потом всё прошло, и я уже не помню как заснул. Утром я искупался, и сменил бельё, пока Сенька не заметил обписанного старшего брата. Мы позавтракали яичницей с помидорами и ржаным хлебом. Запили холодной ряженкой. Потом я рассказал всё братишке. Несмотря на свои шесть лет, он не поверил не единому моему слову. Конечно, я не стал ему рассказывать как наделал в штаны от страха. Мы весь день просидели дома. У меня не было настроения никуда выходить. Вечером позвонил отец, и я рассказал ему о случившимся. Он философски отнесся к моему рассказу, посоветовал поменьше смотреть на ночь телевизор, и главное, что бы я не вздумал ничего рассказывать брату…В кровать я взял фонарик, кухонный нож и палку, которой отец выбивал ковры возле дома. Только видя мои приготовления, Сенька наконец вроде мне поверил, и тоже запасся фонариком. Несмотря на нервозность, мы уснули быстро. Страшный вопль заставил меня подскочить, и чуть было не упасть с кровати. Я проснулся мгновенно. Сенька сидел в кровати, поджав под себя ноги. Дрожащими руками он держал фонарик, который светил тусклым желтым светом. - Я… я… я слышал, — шёпотом проговорил Сенька, — Оно ходило совсем рядом. Оно наверное хочет нас съесть…Я, дрожа всем телом, на несгибающихся ногах, вылез из кровати и включил свет по всей квартире. Конечно никого не оказалось. Ни вампиров, ни других злобных монстров. Я сказал Сеньке что ему померещилось, и что это просто плохой сон, хотя сам не верил в свои слова. Я пообещал что не буду выключать свет всю ночь. Сенька сказал что не собирается спать, пока не приедет папа и не прогонит чудовище. Его хватило не больше чем минут на десять, и вскоре, он словно позабыв обо всем мирно сопел. Я же решил держаться до последнего, и дождаться утра. Меня хватило на полчаса…Когда усталость взяла своё, и веки мои, несмотря на пережитое, начали закрываться, свет в квартире вдруг погас. Так бывает когда вышибает пробки. Темнота казалась мне осязаемой и словно живой. Запах сгоревших пробок проник мне в ноздри, и в тот момент я услышал шум крыльев. Мне показалось что какая-то крупная птица или огромная летучая мышь пронеслась мимо, рассекая воздух мощными взмахами крыльев. А потом ночь разорвал звук разбитого стекла. Сенька тоже проснулся, и смотрел на меня в полном оцепенении. Про фонарики мы оба забыли. Не знаю почему, но я почему-то сразу понял что бояться больше нечего. Страх прошёл. Утром я увидел в окне круглое отверстие размером с кулак. Края были оплавлены, и от них расходились мелкие трещинки. Когда приехали родители, я рассказал что произошло. Конечно отец сразу пошел проверять дыру в стекле. Он очень удивился тому что стекло оплавилось, но решил что наверняка нас с братом посетила обычная шаровая молния. Прошли годы. Сенька давно уже позабыл про тот случай, но я, где-то внутри себя, в каком-то далеком уголке подсознания, помню те скрипучие, медленные шаги.