Севильский оборотеньСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Странник наклонился, чтобы осмотреть мёртвую. Зарывшись в листья, её тело кожаным мешком распласталось по земле. Тот был почти пуст: внутренности кто-то надъел. Лица нет, содрали вместе с грудью. Вместо неё зияли вмятины. «Глубокие раны: наверное, хищник». Мужчина провёл по волосам жертвы. Рыжие, на фоне бледной листвы они горели ржавчиной. Как у той, кого он искал. Скиталец повернул тело на бок. На месте родинки была рана. «Не факт, что это ты, нужно проверить». Он вынул из-под воротника амулет: кольцо на верёвке. Коснувшись пальцев трупа, попытался надеть. В уставшей голове шевельнулась память. Перед глазами всплыл женский образ. Вот она, с тонкой улыбкой. Закутавшись в свет трактирной лампы, прячет под ресницами голубые бездны. Бархатные губки что-то шепчут. Слова блекнут в томном поцелуе, как и сама рыжая Мадонна. Вместо неё лес и мёртвая жертва. Кольцо застряло на пальцах последней. «Значит, не подходит». Рядом зашелестели листья, послышался рык. В нос ворвалась влага с запахом мокрой шерсти. Охотник спрятался за дуб. Его рука скользнула вниз: ***** на месте, арбалет заряжен. Зверь вернулся. Нужно нападать…Днём ранееДиего свернул коня на тропу. Под копытами гнедого чавкала грязь: её взбили колёса телег. Вывозя имущество, местные крестьяне покидали сёла: здесь бродила чума. Цель пути была достигнута: в ночной мгле виднелся монастырь. Самый большой в провинции, он загораживал башнями луну. Та еле виднелась, бросая на дорогу мёртвый свет. Всадник поднял воротник: противный запах лез в ноздри. Странник ехал вдоль кладбища. Рядом, меж крестов, двигались горбатые фигуры. Могильщики работали, не покладая рук. Тени с лопатами не имели лиц: их спрятали клювастые маски. Послышался стук. Он идёт от женщины: та танцует на могильных плитах. Пряча глаза за веером, трещит черепками, вместо кастаньет. В волосах у бестии — маленькие рожки. «Вот ты какая, испанская чума». Прикрыв нос перчаткой, Диего двинулся к воротам обители. Слева на него смотрел лес. Голый, тот тянулся вдоль дороги, царапая небо ветвями-крючьями. Девушка могла быть здесь: её влекли места, где росли сухие травы. — А ну, стоять!Дорогу преградил монах. Худой, со строгим лицом. — Кем будешь, сеньор?— Я из Севильи, хочу предупредить о жертвах. Тот задумался. — Ты часом не еврей?— Это так важно?— Ну, знаешь ли. Авраамово племя травит колодцы. Диего бросил равнодушно:— Клянусь Христом, я не иудей. Проведи меня к настоятелю. В кабинете главного монаха хозяйничала сырость. Скребя холодом по телу, она мешала думать о чём-то, кроме веры. На полках, пропитавшись ветошью, лежала пара фолиантов. Вошедший гость поймал на себе взгляд. У окна, за столом, сидела тень в рясе – сам аббат. Закоснелое, восковое лицо почти не двигалось. Шевелились только губы:— Простите за холодный приём, синьор. Мы не доверяем гостям: по улице ходит Болезнь. Любой скиталец может быть заразным. — Я заметил страх жителей, — кивнул странник. Спины Диего что-то коснулось. За плечом стоял бледный старик. Его дряблое тело светилось бледным светом. Порванные веки были сшиты. Нитки выстроились в надпись: «Аскетизм». Глаза восковой маски застыли: аббат всматривался в лицо мужчины. — Значит, чума добралась до вашего города?— Да, в домах стали появляться мёртвые. Началась паника, ушёл оттуда два дня назад. Кто знает, возможно, людей уже полностью поглотила болезнь, – он помедлил. – Но я здесь не ради убежища: ищу сестру, которая бежала от смерти. Настоятель наклонился к гостю. — И как она выглядела?Диего замялся. На языке появился едкий привкус дыма. Извилины спутал новый образ: привязанная к столбу фигура. Вот она захлёбывается плачем, к босым ногам подобрался жар. Вокруг кишат орущие головы, скандируя: «Из-за неё мы гибнем. Ведьма!» Он видел это со стороны, сжимая нагрудный крест. Затем грянул дождь, пламя не разгорелось. Несчастную пришлось развязать. Следующим утром было поздно: та сбежала. — Вы меня слышите?«Нельзя, чтобы ты узнал внешность. Возможно, вас предупредили». — Это неважно. Просто скажите, не появлялся ли кто в этих местах?Аскетизм наклонился к аббату. Из беззубого рта пахнуло немощью. Тот что-то шептал. Монах задумался: он не видел своего поводыря. — Я знаю, что в городе хотели сжечь ведьму. По глазам вижу: она вам не сестра, а кто-то больше. Возможно, любимая. Но Господу не важны личные интересы, когда народ гибнет от мора. Сеньориту эту мы видели вчера: она была в пределах леса, — бледный старик сжал челюсть монаха. Восковая кукла послушно выдавила: — Её появление здесь можно скрыть. Если вы окажете монастырю услугу. — Слушаю вас. — Уже месяц аббатство терроризирует зверь. Странник наклонился, чтобы осмотреть мёртвую. Зарывшись в листья, её тело кожаным мешком распласталось по земле. Тот был почти пуст: внутренности кто-то надъел. Лица нет, содрали вместе с грудью. Вместо неё зияли вмятины. «Глубокие раны: наверное, хищник». Мужчина провёл по волосам жертвы. Рыжие, на фоне бледной листвы они горели ржавчиной. Как у той, кого он искал. Скиталец повернул тело на бок. На месте родинки была рана. «Не факт, что это ты, нужно проверить». Он вынул из-под воротника амулет: кольцо на верёвке. Коснувшись пальцев трупа, попытался надеть. В уставшей голове шевельнулась память. Перед глазами всплыл женский образ. Вот она, с тонкой улыбкой. Закутавшись в свет трактирной лампы, прячет под ресницами голубые бездны. Бархатные губки что-то шепчут. Слова блекнут в томном поцелуе, как и сама рыжая Мадонна. Вместо неё лес и мёртвая жертва. Кольцо застряло на пальцах последней. «Значит, не подходит». Рядом зашелестели листья, послышался рык. В нос ворвалась влага с запахом мокрой шерсти. Охотник спрятался за дуб. Его рука скользнула вниз: ***** на месте, арбалет заряжен. Зверь вернулся. Нужно нападать…Днём ранееДиего свернул коня на тропу. Под копытами гнедого чавкала грязь: её взбили колёса телег. Вывозя имущество, местные крестьяне покидали сёла: здесь бродила чума. Цель пути была достигнута: в ночной мгле виднелся монастырь. Самый большой в провинции, он загораживал башнями луну. Та еле виднелась, бросая на дорогу мёртвый свет. Всадник поднял воротник: противный запах лез в ноздри. Странник ехал вдоль кладбища. Рядом, меж крестов, двигались горбатые фигуры. Могильщики работали, не покладая рук. Тени с лопатами не имели лиц: их спрятали клювастые маски. Послышался стук. Он идёт от женщины: та танцует на могильных плитах. Пряча глаза за веером, трещит черепками, вместо кастаньет. В волосах у бестии — маленькие рожки. «Вот ты какая, испанская чума». Прикрыв нос перчаткой, Диего двинулся к воротам обители. Слева на него смотрел лес. Голый, тот тянулся вдоль дороги, царапая небо ветвями-крючьями. Девушка могла быть здесь: её влекли места, где росли сухие травы. — А ну, стоять!Дорогу преградил монах. Худой, со строгим лицом. — Кем будешь, сеньор?— Я из Севильи, хочу предупредить о жертвах. Тот задумался. — Ты часом не еврей?— Это так важно?— Ну, знаешь ли. Авраамово племя травит колодцы. Диего бросил равнодушно:— Клянусь Христом, я не иудей. Проведи меня к настоятелю. В кабинете главного монаха хозяйничала сырость. Скребя холодом по телу, она мешала думать о чём-то, кроме веры. На полках, пропитавшись ветошью, лежала пара фолиантов. Вошедший гость поймал на себе взгляд. У окна, за столом, сидела тень в рясе – сам аббат. Закоснелое, восковое лицо почти не двигалось. Шевелились только губы:— Простите за холодный приём, синьор. Мы не доверяем гостям: по улице ходит Болезнь. Любой скиталец может быть заразным. — Я заметил страх жителей, — кивнул странник. Спины Диего что-то коснулось. За плечом стоял бледный старик. Его дряблое тело светилось бледным светом. Порванные веки были сшиты. Нитки выстроились в надпись: «Аскетизм». Глаза восковой маски застыли: аббат всматривался в лицо мужчины. — Значит, чума добралась до вашего города?— Да, в домах стали появляться мёртвые. Началась паника, ушёл оттуда два дня назад. Кто знает, возможно, людей уже полностью поглотила болезнь, – он помедлил. – Но я здесь не ради убежища: ищу сестру, которая бежала от смерти. Настоятель наклонился к гостю. — И как она выглядела?Диего замялся. На языке появился едкий привкус дыма. Извилины спутал новый образ: привязанная к столбу фигура. Вот она захлёбывается плачем, к босым ногам подобрался жар. Вокруг кишат орущие головы, скандируя: «Из-за неё мы гибнем. Ведьма!» Он видел это со стороны, сжимая нагрудный крест. Затем грянул дождь, пламя не разгорелось. Несчастную пришлось развязать. Следующим утром было поздно: та сбежала. — Вы меня слышите?«Нельзя, чтобы ты узнал внешность. Возможно, вас предупредили». — Это неважно. Просто скажите, не появлялся ли кто в этих местах?Аскетизм наклонился к аббату. Из беззубого рта пахнуло немощью. Тот что-то шептал. Монах задумался: он не видел своего поводыря. — Я знаю, что в городе хотели сжечь ведьму. По глазам вижу: она вам не сестра, а кто-то больше. Возможно, любимая. Но Господу не важны личные интересы, когда народ гибнет от мора. Сеньориту эту мы видели вчера: она была в пределах леса, — бледный старик сжал челюсть монаха. Восковая кукла послушно выдавила: — Её появление здесь можно скрыть. Если вы окажете монастырю услугу. — Слушаю вас. — Уже месяц аббатство терроризирует зверь. В дополнение к чуме местные считают его небесной карой. Поговаривают, что Бог забыл о верующих. Это подрывает наш авторитет. Убьёте монстра – орден забудет о ведьме. Пока вы думаете, оставайтесь на ночь. Один из братьев покажет покои. Оружие тоже принесём. В наших монастырях его много: осталось после Реконкисты. Диего поморщился: кровать оказалась жёсткой. В затылок дышала ледяная осень, она сочилась сквозь щели в камнях. Те высосали из кельи всё тепло. Цистерцианцы не терпели комфорта. Чтобы забыть о холоде, мужчина стал молиться. Пальцы нащупали серебряный крест. В Севилье, которую он покинул, то был символ власти. Приходского священника уважали все. Пока жителей не свела с ума Болезнь. Под кроватью послышалось шуршание. Странник наклонился вниз, прикрыв лицо. Оттуда шёл дурной запах. Прилипая к губам, он будто смазывал их дёгтем. Там что-то двигалось: на стене появилась тень. Диего посмотрел в щель. На него уставились два жёлтых глаза. Моргнув, те спрятались. Здесь водятся крысы, разносчики чумы. Такие же были в его храме. В висках заныло, глаза запеленал новый образ. Вот она, полуголая, сидит у алтаря. Завернувшись в рясу любимого, прячет атласные плечи. На них пятном расплылась метка. Рядом грохотом стонет церковная дверь: снаружи толпа. С улицы доносятся крики: «Он укрывает ведьму, сжечь обоих!» Замо̒к почти выбили, слышен лязг петель. Диего вскочил: звенело здесь. Он осмотрелся. На столе лежат арбалет и *****: приходил монах. «Всё-таки отправляют к зверю. Нужно убить, но я не воин. Полюбил чертовку. Больно думать: колдунья душит мою совесть прядями своих волос. В ту ночь она просила выбрать — распятье или её тело. Не смог…»Обветренные губы тихо прошептали:— Магдалина…Уткнувшись в ледяную стену, он заснул. Охотник стоял, напряжённый: рык приближался. Слева, на ковре из листьев, показалась тень. Их шелест проникал под кожу. К ней липло противное дыхание: что-то травило ядом воздух. Диего коснулся почвы, в надежде найти камень. Нащупав один, бросил его в рощу. Под ногами послышался толчок. Дышать стало легче, тень пропала. Он оглянулся. В зарослях спряталась фигура. Её жилистое тело покрывал шерстяной доспех. Четырёхлапая масса когтями рыла землю. То был большой, размером с человека, волк. «Наверное, вернулся к трупу». Охотник потянулся к оружию. Услышав скрежет, зверь застыл. Массивная голова повернулась: из зарослей смотрели два белых глаза. Показав зубы, хищник метнулся к человеку. Тот выпустил из арбалета пару стрел. Одна попала в шею, зверь упал. Рыкнув, он выпрямился. Рана оказалась неглубокой: толстую шкуру было тяжело пробить. Лапы волка напряглись: он снова готовился к прыжку. Диего попытался вынуть саблю, та застряла. «Нужно было научиться быстро доставать». Улучив момент, мохнатая туша рванула навстречу. В её рту брызнули искры: металл ударился о клыки зверя. ***** всё же поддалась. От удара на рукоятке пошли волны. Пытаясь совладать с оружием, охотник попятился назад. Перед глазами показался коготь – он увернулся. В боку что-то заныло: вторая лапа полоснула по ребру. Мужчина почувствовал толчки изнутри, тело начало плеваться кровью. Вырвав груду сырой земли, Диего бросил её хищнику в глаза. Пока тот скулил от раздражения, он рванул по склону вниз. Лес стал гуще, под ногами появились камни. Неровные, те замедляли бег. Рана захлёбывалась кровью, под ребром как будто застрял нож. В боку схватила судорога, человек споткнулся. На земле слышались толчки: зверь приближался. Рассудок снова спутал запах мокрой шерсти. На щёку капнула горячая слюна. Две лапы придавили грудь. Лязгая пастью, хищник начал раздирать одежду жертвы. Обнажив плоть, когти остановились: волка привлекло кольцо. Решив использовать свой шанс, охотник выскочил из-под мохнатой туши. Его рука скользнула к шее монстра. Тот завыл: стрела по-прежнему торчала. Вогнав её до мяса, Диего заставил зверя отойти. Не сводя с врага глаз, мужчина поманил его к себе. Тот насторожился. — Ты этого хочешь? – он показал кольцо. Зарычав, хищник бросился ещё раз. На этот раз рывок был предсказуем: тело истощила рана. Когда хищник оказался близко, Диего рубанул его по шее. Волк упал. Харкающая кровью масса зарылась носом в землю. Охотник нанёс ещё удар – зверь смолк. Человек ощутил запах: тот струился из пасти хищника. Он наклонился к мёртвой туше. Это был терпкий фимиам. «Так пахла её кожа. » Мужчина медленно пошёл назад: к телу, возле которого увидел зверя. Лес молчал. Вороны улетели на трупный запах, струящийся из сёл. Деревья исхудали, став похожими на обглоданные кости. Зелёную плоть с них содрала чума. Вон она, ходит вдоль могил: ей нравится их свежесть. Диего шёл медленно, ноги спотыкались об ухабы. Андалузские леса были богаты скалами. Поэтому еле проходимы. Снова показались камни, здесь потерялся волчий след. Проделав несколько шагов, странник остановился. Он опёрся о дерево, чтобы передохнуть: в боку по-прежнему болело. — Ты зря сюда пришёл. Мужчина обернулся. Напротив, среди сухих ветвей, сидела девушка. На её теле не было румянца: тот облез, как краска. Вместо него шею залила кровь. — Магдалина!Охотник присед рядом. Сняв плащ, прикрыл её порез. Горло перестало кровоточить. — Зачем ты здесь? Не защитил меня тогда. Холодные губы частично онемели: по ним стекала мёртвая душа. — Ты занималась колдовством. Я не мог, это нарушало мой обет. — Святоша. Девушка печально улыбнулась. Её улыбку спрятал фимиам, па̒ром выходивший изо рта. От его терпкости тяжелел воздух. — Верни кольцо. Он сжал её ладонь. — Не шевелись, тебе нельзя. Давай отведу к монахам, те ничего не спросят. Её зрачки поблекли, стал мутным взгляд. — Неужели ты ничего не понял? Впрочем все верующие глупы. По ночам, когда никто не видел, горожане наведывались в дом. Боясь Чумы, просили уберечь скот. А днём клеймили на базаре ведьмой! — Она продолжала улыбаться. – Я же, наоборот, убивала их овец. Охотник молчал: в девушке что-то изменилось. — Зачем ты врёшь? На них же нападали волки, — он осёкся. — Нападала я. Не думай, что оборотень. Просто травами могу подчинять зверей. При этом чувствуя всё, что они, – Магдалина вытерла засохшую кровь с шеи. — Признаюсь, для священника ты жестоко обращаешься с животными. — Руки ведьмы потянулись к его плечам. – Не думай, что я со зла. Всего лишь хотела вас спасти. Хищники нападали на тех, кто был заражён. Диего внимательно смотрел в её глаза. Девушка была другой. В первый раз он полюбил ребёнка. Обучая его вере, оставил с собой жить. Потом тот вырос и превратился в монстра. «Снова ставит передо мной выбор. Нет, это нужно сделать». Обняв девушку, странник прошептал:— Прости меня. — За что?Последние слова захлебнулись в крови: та ручьём брызнула из горла. В шее девушки торчала стрела. Она последняя осталась в арбалете. Диего вынул наконечник, оставив мёртвое тело на камнях. Зверь был убит, его хозяйка тоже. Надев кольцо на её палец, охотник вынул из-под рубашки крест. Тот опустился на грудь погибшей. «Конечно, ты бы спасла Севилью. Но что поделаешь: вера моралиста победила чувство». Закрыв её глаза, священник пошёл к монастырю. Там, над Пиренейскими горами, всходило солнце. Такое же рыжее, как волосы колдуньи.