Роман «Беглый донжонСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Вампир и несколько человек волею обстоятельств оказались в замкнутом пространстве. Глава 1Утро всегда начиналось с боли, слабой, но ощутимой, и она означала приказ немедленно явиться к хозяевам. Иногда я был готов и сразу покидал свою комнату, но, в те часы, когда спал, вскакивать и одеваться приходилось быстро: если не являлся в первые минуты, в последующие боль усиливалась. Отпускала она лишь в тот момент, когда входил в покои господ и отдавал положенный поклон. Я смутно сознавал смысл этой жестокой церемонии, просто подчинялся заведенному порядку. Поначалу, когда истязали, приучая к покорности, видел будущую жизнь в добровольном рабстве полной нескончаемых унижений, но действительность оказалась не столь ужасна. Добившись безусловного повиновения, хозяева как будто утратили интерес ко мне: редко заставляли что-то делать, почти не наказывали, внимания обращали едва больше, чем на деталь интерьера. Достаточно было утром выстоять почтительно примерно полчаса, слушая, как они болтают друг с другом или со слугами, и потом – весь день я был свободен. В пределах сектора, разумеется. Я спешил по узким коридорам, которые оказались здесь как часть собственной вселенной моих господ. Им повезло при аварии: в донжон попал изрядный кусок их усадьбы вместе со слугами, поэтому быстро прибрали к рукам всё, до чего смогли дотянуться. В первую очередь – меня и узника, а также доставшиеся нам в наследство клочки личного пространства. Хозяева, как всегда, нежились на такой штуке вроде огромного дивана. Одевались они небрежно, и кое-где на виду сияло голое тело. Оба были красивы как фарфоровые куклы и так же бледны, лишь на щеках сиял акварельно-нежный румянец. Скажи мне кто-то когда-то, что, глядя на полуобнажённую женскую грудь, не испытаю естественных желаний, я бы не поверил. Сейчас без труда опустил глаза, склонил голову. Эта девушка внушала ужас. Она обычно вела себя тихо, лишь странная улыбка блуждала по губам, но я боялся своей госпожи куда больше, чем господина. Тот по натуре был гневлив, но отходчив и наказал меня всего раз, да и то справедливо. Походили они друг на друга как брат и сестра, но честно говоря, я не знал, что их связывает, возможно, любовные отношения. Всё, что относилось к их личной жизни, меня не касалось. Я в ней не участвовал. Мне надлежало слушаться и выживать в тех обстоятельствах, в которые толкнула судьба. Я недолго сопротивлялся обработке. Жизнь ещё дома приучила к тому, что все мои попытки вырваться из трясины неудач, обречены на провал. Родители едва замечали, я был восьмым ребёнком в семье, на мою долю не хватало ни денег, ни ласки, ни понимания. Рос в забросе, радуясь, что имею пусть крохотный, но собственный уголок, пытался завоевать внимание отца и матери прилежанием и хорошими манерами – безуспешно. Последней отчаянной попыткой послужил вход в портал. Я надеялся, что новая жизнь в новом мире позволит всё начать сначала, добиться, чтобы люди видели то, что, как я надеялся, во мне было. Каких усилий стоило накопить денег на билет, а в итоге вместо доброй вселенной угодил в каземат. Не знаю, по какой причине случилась авария, в результате которой несколько троп перемещения скрутило в жгут, вырвало из разумного мира. Произошло это давно, минуло много дней, я потерял надежду, что нас найдут и вызволят, да и какая мне от того воспоследовала бы польза? Я, не вынеся пыток, добровольно отдал себя на волю господ и теперь принадлежал им по вселенским законам. Так мне объяснили. Сегодня хозяева были в хорошем настроении и болтали только со слугами, на меня не обращали внимания. Эти их изначальные рабы пытали меня под строгим наблюдением госпожи, реже господина, я не питал к ним добрых чувств, да и пугали они едва ли не больше хозяев – фарфоровых куколок с неограниченной властью над всеми нами. На неподвижных лицах полумаски, одежда скудна, а тела блестят бронзовой, словно навеки тронутой загаром кожей и кажутся неживыми, извлечёнными из гробов и раскрашенными для соблюдения приличий. Есть ли у этих созданий душа, я не знал. Разум был, они моментально определили, какие пытки меня наиболее страшат и применяли их без тени сомнения. Мучительно текли минуты, но показалось, сегодня обойдётся без насилия. Господин отпустил меня небрежным взмахом руки. Я низко поклонился, как научили, и почтительно удалился, испытывая стыдное облегчение. Так мало нужно человеку, когда он уже чья-то вещь. Здесь никто даже не называет по имени, лишь сам иногда напоминаю себе, что я Октавиан – боясь забыть. Имен хозяев тоже не знал, для меня они всегда оставались господином и госпожой. Короткий срок относительной свободы радовал, словно долгие каникулы. Минуты, проведённые без унижения и боли, наедине с собой, просто так – почти заменяли счастье. Меня тянуло на галерею, я часами простаивал там в надежде увидеть далёкую мечту, но прежде, словно обязался выполнить мучительный долг, свернул в одно из боковых ответвлений. Вампир и несколько человек волею обстоятельств оказались в замкнутом пространстве. Глава 1Утро всегда начиналось с боли, слабой, но ощутимой, и она означала приказ немедленно явиться к хозяевам. Иногда я был готов и сразу покидал свою комнату, но, в те часы, когда спал, вскакивать и одеваться приходилось быстро: если не являлся в первые минуты, в последующие боль усиливалась. Отпускала она лишь в тот момент, когда входил в покои господ и отдавал положенный поклон. Я смутно сознавал смысл этой жестокой церемонии, просто подчинялся заведенному порядку. Поначалу, когда истязали, приучая к покорности, видел будущую жизнь в добровольном рабстве полной нескончаемых унижений, но действительность оказалась не столь ужасна. Добившись безусловного повиновения, хозяева как будто утратили интерес ко мне: редко заставляли что-то делать, почти не наказывали, внимания обращали едва больше, чем на деталь интерьера. Достаточно было утром выстоять почтительно примерно полчаса, слушая, как они болтают друг с другом или со слугами, и потом – весь день я был свободен. В пределах сектора, разумеется. Я спешил по узким коридорам, которые оказались здесь как часть собственной вселенной моих господ. Им повезло при аварии: в донжон попал изрядный кусок их усадьбы вместе со слугами, поэтому быстро прибрали к рукам всё, до чего смогли дотянуться. В первую очередь – меня и узника, а также доставшиеся нам в наследство клочки личного пространства. Хозяева, как всегда, нежились на такой штуке вроде огромного дивана. Одевались они небрежно, и кое-где на виду сияло голое тело. Оба были красивы как фарфоровые куклы и так же бледны, лишь на щеках сиял акварельно-нежный румянец. Скажи мне кто-то когда-то, что, глядя на полуобнажённую женскую грудь, не испытаю естественных желаний, я бы не поверил. Сейчас без труда опустил глаза, склонил голову. Эта девушка внушала ужас. Она обычно вела себя тихо, лишь странная улыбка блуждала по губам, но я боялся своей госпожи куда больше, чем господина. Тот по натуре был гневлив, но отходчив и наказал меня всего раз, да и то справедливо. Походили они друг на друга как брат и сестра, но честно говоря, я не знал, что их связывает, возможно, любовные отношения. Всё, что относилось к их личной жизни, меня не касалось. Я в ней не участвовал. Мне надлежало слушаться и выживать в тех обстоятельствах, в которые толкнула судьба. Я недолго сопротивлялся обработке. Жизнь ещё дома приучила к тому, что все мои попытки вырваться из трясины неудач, обречены на провал. Родители едва замечали, я был восьмым ребёнком в семье, на мою долю не хватало ни денег, ни ласки, ни понимания. Рос в забросе, радуясь, что имею пусть крохотный, но собственный уголок, пытался завоевать внимание отца и матери прилежанием и хорошими манерами – безуспешно. Последней отчаянной попыткой послужил вход в портал. Я надеялся, что новая жизнь в новом мире позволит всё начать сначала, добиться, чтобы люди видели то, что, как я надеялся, во мне было. Каких усилий стоило накопить денег на билет, а в итоге вместо доброй вселенной угодил в каземат. Не знаю, по какой причине случилась авария, в результате которой несколько троп перемещения скрутило в жгут, вырвало из разумного мира. Произошло это давно, минуло много дней, я потерял надежду, что нас найдут и вызволят, да и какая мне от того воспоследовала бы польза? Я, не вынеся пыток, добровольно отдал себя на волю господ и теперь принадлежал им по вселенским законам. Так мне объяснили. Сегодня хозяева были в хорошем настроении и болтали только со слугами, на меня не обращали внимания. Эти их изначальные рабы пытали меня под строгим наблюдением госпожи, реже господина, я не питал к ним добрых чувств, да и пугали они едва ли не больше хозяев – фарфоровых куколок с неограниченной властью над всеми нами. На неподвижных лицах полумаски, одежда скудна, а тела блестят бронзовой, словно навеки тронутой загаром кожей и кажутся неживыми, извлечёнными из гробов и раскрашенными для соблюдения приличий. Есть ли у этих созданий душа, я не знал. Разум был, они моментально определили, какие пытки меня наиболее страшат и применяли их без тени сомнения. Мучительно текли минуты, но показалось, сегодня обойдётся без насилия. Господин отпустил меня небрежным взмахом руки. Я низко поклонился, как научили, и почтительно удалился, испытывая стыдное облегчение. Так мало нужно человеку, когда он уже чья-то вещь. Здесь никто даже не называет по имени, лишь сам иногда напоминаю себе, что я Октавиан – боясь забыть. Имен хозяев тоже не знал, для меня они всегда оставались господином и госпожой. Короткий срок относительной свободы радовал, словно долгие каникулы. Минуты, проведённые без унижения и боли, наедине с собой, просто так – почти заменяли счастье. Меня тянуло на галерею, я часами простаивал там в надежде увидеть далёкую мечту, но прежде, словно обязался выполнить мучительный долг, свернул в одно из боковых ответвлений. Здесь катаклизм особенно грубо спаял часть хозяйской усадьбы с чужим строением и сквозь тусклое оконце удавалось разглядеть помещение внизу. Каземат, но не тот где держали меня – чистенький, похожий на лабораторию и оттого вдвойне жуткий, нет, этот выглядел первобытно убого, со стен сочилась вода, а цепи проржавели, хотя при их массивности, наверное, долго ещё пришлось бы ждать, пока окончательно распадутся в труху. Существо, закованное в них, вряд ли имело шансы дожить до свободы. Тело скрывал такой мятый бесформенный балахон, что, увидев узника в первый раз, я не сразу понял, мужчина передо мной или женщина. Худой торс едва угадывался под грубыми складками, руки и ноги тонули в замызганном тряпье, а на бледном без кровинки лице жили лишь глаза. Позднее сообразил, что передо мной юноша, моложе меня, потому и не покрываются его щёки бородой, как полагалось бы после недель заточения. Его тоже истязали, но парень не сдавался и потому, глядя на него, я всегда ощущал стыд. Ещё внутри шевелилось неприятное раздражение от того, что этот мальчик лучше меня и мерзкое, по сути, желание, чтобы пытки сделали своё дело, и у хозяев появился ещё один покорный раб. Хотел я умерить боль собственного поражения, наблюдая чужое, или просто обрести товарища по несчастью – даже не знаю. Сквозь мутное стекло вгляделся в бледное лицо, черты его казались резкими, словно их прорезали ножницами в бумаге, слегка подрагивали опущенные веки. Без сознания несчастный или спит? Значит, я могу удалиться молча. От облегчения хотелось заплакать, потому что сообщать ему последние новости о настроении хозяев каждый раз было пыткой, но уйти просто так я не успел. Пленник медленно поднял веки, и в меня вонзился его взгляд. Я не мог его постичь и прочитать, мольбы там точно не видел. Скорее странное ожидание угадывалось в тайниках этих глаз, словно паук засел у норы, карауля добычу. – Сегодня они весёлые, – сказал я. В тёмной глубине зрачков вспыхнули искорки, отчётливее легли тени на лице. Узник отлично знал, что, если господа с утра в хорошем настроении, значит, днём примутся его истязать. Я приходил предупредить о том, что грядёт, не зная к добру это или к худу, проклинает он меня или благодарит за предварение мук. Надеялся, что мне приятнее говорить ему, когда хозяева недовольны, следовательно, скорее всего, останутся в лаборатории, вершить свои непонятные опыты. Я иногда ненавидел себя за слабость и дурные мысли, но с каждым днём всё реже. Вот и теперь не оделил несчастного даже краткой беседой, а отвёл взгляд и убежал, боясь, что меня застанут здесь и накажут, хотя и не сделал ничего плохого. Кроме того, крики из камеры разносились далеко, только на галерее я их почти не слышал, и отправился туда. Здесь находилось моё любимое место. Отсюда я мог наблюдать несколько соседних миров, части которых смешало с нашим. Больше всего я конечно дорожил тем, что тонул в глубине и увидеть его удавалось, лишь пройдя в самый конец галереи. Мятый пол вздымался буграми, гротескно изломанные стены где нависали, где опрокидывались, открывая пространство прозрачных сот и дальше уголок чьей-то чужой жизни, от которого я долго не отводил глаз. Всмотревшись, увидел аккуратные растения в керамических на вид горшках, изогнутую линию скамьи, порхающих птиц. Её не было. Девушки, которая приходила туда иногда. На душе сразу почернело, обида придавила так, что защипало глаза. Возможность глядеть на эту женщину, не имея шанса с ней поговорить составляла моё единственное, наверное, последнее счастье. Я приходил сюда как за глотком свежего воздуха и, если не успевал его получить, положение, в которое угодил, казалось особенно невыносимым. Мысли о бунте никогда не посещали. Да, поначалу я уговаривал себя, что сдался лишь затем, чтобы получить передышку, впоследствии найти лазейку и выбраться из ловушки, но вскоре мне ясно показали, кто я теперь и что. Это сделали под наркозом, не ведаю как. Я проснулся, увидел ленты и сразу получил первый урок. Как они сумели вживить под кожу эти тонкие блестящие полоски, я не знал. Должно быть, их технологии позволяли и не такое, но я весь был теперь разукрашен сияющим узором: руки, ноги, грудь, спина. На шее злобные паутинки сплетались в красивое ожерелье. Господин объяснил, усмехаясь, что они способны отделить голову от туловища без привлечения дополнительных средств. Этот опыт на мне ещё не ставили, но за малейшую провинность хозяева, как-то воздействуя на сеть, награждали болью. Я проиграл свободу вчистую. Девушка всё не показывалась, сад наверху пустовал, только птицы перепархивали с ветки на ветку, весело поедая ягодки, я отвернулся и ушёл. Задерживаться надолго боялся, просто не представлял, что будет если хозяева узнают о дерзких мечтах своей вещи. Могут запретить появляться здесь, и я лишусь единственного утешения. Мысль о таком несчастье породила боль где-то в груди, и я горько усмехнулся: хоть в чём-то моё тело ещё принадлежит мне.

Я вернулся по искореженному коридору, который называл галереей, приник к другой прозрачной стене. За ней смутно просматривалось несколько неуютных комнат анфиладой, в глубине я заметил неясную тень и взмахнул рукой, чтобы привлечь внимание. Здесь жил мой единственный друг – дама профессор. Сама себя она называла доктор Верховенец, но мне разрешала обращаться просто по имени: Руфь. Я прислонился к стеклу или пластику, не знаю, из чего сделана преграда и принялся терпеливо ждать. Дама профессор была немолода, передвигалась степенно, с достоинством. Глядя на неё и ту девушку из сада, я радовался, что они отделены от усадьбы непреодолимой преградой. Я никогда не попаду к ним, но и они надёжно защищены от жестокости моих хозяев. Чтобы иметь возможность нормально разговаривать, приходилось стоять вплотную к стеклу – толстое, оно плохо пропускало звук, не то что окошко в каземате, сквозь которое я ясно различал крики узника. Они и сейчас до меня доносились, искажённые перегородками и расстоянием, но вполне различимые. Я постарался сделать вид, что ничего не слышу. Перед собой, доктором Верховенец. Ещё одна постыдная слабость из тех, что пришлись на мою долю. Я бодро и громко спросил, как дела и старательно выслушал ответ. Я почти не понимал учёную даму, она витала в своих исследованиях: писала какой-то серьёзный труд, словно и не громоздились вокруг смятые миры ужасной ловушки – потерявшегося в пространстве или времени донжона. Кто и почему назвал это место крепостной башней, я не знал. Мне велели так говорить, я послушался. Безумно хотелось прижаться к стеклу так сильно, чтобы просочиться сквозь него и оказаться в апартаментах дамы. Здорово было бы степенно пить с ней чай, слушать неторопливую речь и кивать в ответ. Потом мы нашли бы способ добраться до сада, образовали маленькое общество нормальных людей в противовес садистам с кукольными личиками. Я искреннее жалел узника, но бросил бы его, доведись нащупать путь к свободе. Впрочем, сквозь эту прозрачную преграду наверняка пройдёт тот импульс, которым хозяева управляют лентами. Они будут мучить меня и там, более того, сведённый с ума непрерывной болью я стану опасен для женщин, так что лучше не тешить себя пустыми надеждами. Поболтав со мной, дама опять села за рабочий стол и углубилась в книгу. Она не хотела часто отвлекаться, говорила, что у неё мало времени. Мы об этом старались не упоминать, но каждый, наверное, задумывался о том, кому из нас какой достался ресурс еды, воды, кислорода – простая вещь, которая решала, кто умрёт первым, кто имеет шанс прожить достаточно долго. Я бодро улыбнулся, хотя она меня уже не видела, пошёл дальше. В мирке с другой стороны галереи всегда было темно, но вчера я как будто углядел в глубине проблески света. Я хотел проверить, нет ли и там живой души, но не успел. Шею словно обожгло огнём, я попытался судорожно вдохнуть, сглотнуть, сорвать невидимую удавку, а ноги уже несли в апартаменты хозяев, ведь эта боль означала, что они потянули за поводок, и следует вернуться как можно скорее и выслушать приказ. Обычно меня не дёргали в это время дня, потому страх терзал не меньше, чем ленты. Провинился я в чём-то или, не натешившись с узником, господа собрались терзать меня? Крики звучали долго, неужели им не хватило этой сладости? Прибежал, торопливо заглянул в гостиную, но там никого не нашёл. Значит, надо спешить в лабораторию, и действительно, хозяин стоял там. Пол и стены оказались измазаны какой-то вонючей дрянью, несколько частью разбитых, частью оплавленных сосудов валялось на полу. – Приберись тут! – брезгливо морщась, сказал хозяин и ушёл. Удавка отпустила, я смог дышать полной грудью. Всего-то! По злости или неумелости они частенько устраивали такое безобразие, а слуг почему-то уборкой в лаборатории не напрягали. На душе посветлело: пока я навожу порядок, никто не потревожит. Господа ценили чистоту, и не любили неприятных запахов. Техника тут использовалась замечательная. Пока не приноровился к ней, возился долго, да и результат бывал не идеален, но сейчас я справлялся достаточно быстро. Даже уцелевшую посуду на столах не приходилось протирать вручную. Я убирал её в моечный шкаф и через какое-то время доставал чистую и сверкающую. Требовалось запомнить, где что стояло, потому что ошибки в этом деле могли спровоцировать наказание. Я помыл стены, пол, осталось немного, когда заметил, что дверь в каземат приотворена. В этой комнате из меня выколачивали неповиновение, и от одного вида бледно-розовой облицовки по телу прошла ледяная дрожь. Я боялся заглянуть внутрь, но вдруг брызги грязи долетели и туда? Если я не проверю, а там беспорядок, обойдётся мне это дорого. Осторожно просунул голову в проём, стараясь не замечать пыточного стола в середине помещения. На первый взгляд всё выглядело чистым, но теперь мне уже казалось, что мерзкий запах пропитал и эти стены. Лучше заодно их обработать тоже. Я поспешно принялся за дело, стараясь не поднимать глаз и потому опять не сразу увидел угол, где эта реальность спаялась с другой. Стена здесь пошла волнами, а вместо двери в соседнее помещение зиял пустой проём, если не считать того, что его почти полностью перекрывали облицовочные плиты. Неужели убирать ещё и там? Лишь заглянув в щель, я понял, куда попал – это оказалась камера узника. Прибраться здесь было полезно, но я не мог сообразить, разрешали ли мне входить в эту комнату? С одной стороны – двери открыты, значит, ждут повсеместной чистки, с другой, если замок просто забыли запереть, мне крепко достанется за самоуправство. Пойти спросить – не выход, накажут за тупость. Надо разбираться самому. Узник лежал мешком. В камере после лаборатории показалось темновато, свет проникал только через проём, да то окно наверху, через которое я прежде заглядывал сюда, но различить детали удавалось. Несчастный не дышал. Он держался до последнего и умер непокорённым. Я ощутил стыд за собственное слабодушие, и известное облегчение от того, что живой укор не будет постоянно маячить перед глазами. Со временем я всё забуду. Вот только как поступить с телом – унести? Да я просто не представляю, куда его пристроить, и потом оковы – их так и не сняли. Чтобы убедиться, наклонился, дёрнул цепь кандалов. Да мощные браслеты надёжно обнимали лодыжки и запястья. Требовался ключ, а ведь я видел такой в лаборатории! Несообразный со всем прочим он лежал в шкафу с инструментами. Размышляя, сумею ли я сделать всё правильно так, как хотели господа, или мне крепко достанется, сходил за ним, вернулся. Узник по-прежнему не дышал, и был холодный, я потрогал ледяные пальцы – совсем остыл. Угрозы я так и не почувствовал, вообще ничего не понял, когда твёрдая и мёрзлая как железо рука обвилась вокруг моей шеи. Стены опрокинулись, я оказался лежащим на полу, а узник, обхватив меня руками и ногами, крепко прижал к себе. Повернув в ужасе голову, я ещё успел увидеть клыки в его рту, безумные глаза, а потом просто потерял сознание. Глава 2Охотнички постарались, а я вёл себя как глупец – вот и попался. Это их подземелье – где только выкопали? Специально что ли устроили для потехи, ненормальные любители старины? И надо же было невезению пришлёпнуть по-полной, когда из одних палаческих рук прямиком угодил в другие. Редкий случай: то ли я не в меру виноват перед мирозданием, то ли человечество не хочет менять привычный репертуар – попробуй, разберись. Почему людям так нравится кого-то истязать? Сам я тоже не в белых перьях, но у меня природа такая, положено по статусу, а они? Причём если охотники были горячи, но неумелы, то новым мучителям опыта хватало с лихвой. Я думал, уже не выдержу. Ломаться откровенно не хотелось, но что ещё предлагалось на выбор? Парнишка, которым они занимались до меня, счастливым в новой ипостаси не выглядел. Да и просто никогда не знаешь, какие именно технические навороты станут на пути вампира. Я выжидал. Мне частенько давали передышку, а это помогало восстановиться. Орал громко, когда мучили. Показывал, что обязательно сломаюсь, только вот ума наберусь. Они должны были однажды совершить ошибку, и они её совершили. Девки, к счастью в тот раз не случилось, то есть она вскоре ушла, утомилась, вероятно, моими воплями, а мальчишка рассердился и растерялся одновременно. Что-то рвануло в лаборатории, и он почти забыл обо мне. Воняло оттуда жутко, хоть совсем не дыши, я и перестал. Затих на полу, словно полностью размяк, растёкся слизью. Сквозь едва притворённую дверь слышал, как барчук велел кому-то убирать, и этот кто-то, судя по интонациям, был человек, а не робот с маской на морде. Я лежал замерев, ловил каждый звук. Когда невольник наводил порядок, кукольная парочка в лабораторию не заходила, брезговала тем, что сама устроили. Я понял, что это мой шанс. Сил осталось так мало, что зов не действовал или же слишком медленно проникал в угнетённую рабским положением голову, но постепенно паренёк приближался. Я боялся, что он слишком запуган и не рискнёт сунуться в каземат, но страх, видно, сработал как надо: уборка ведь могла включать в себя и моё бездыханное тело. Я надеялся, что человек попадётся в ловушку, как птичка в клетку, так и случилось. Он подошёл на нужную дистанцию, даже рискнул коснуться моих пальцев – ледяных и твёрдых, а вы попробуйте сохранять тепло столько дней не евши. Я схватил его как куропатку. Откормили неплохо – бился в моих объятиях так отчаянно, что едва хватало сил удержать, но я ведь не тискаться с ним задумал, потому быстро выпустил клыки и впился в шею жарким поцелуем. Первые же глотки налили мышцы силой. То ли ощутив моё полное теперь превосходство, то ли по другой причине жертва затихла. Как восхитительно было вновь ощущать рядом тепло живого тела, слышать торопливый стук сердца, шорох дыхания. Инстинкты велели выпить досуха этот красивый сосуд, а потом смять его и сломать, но я давно не вслушивался в их безумные реплики. Я жил своим умом, не всегда успешно, как вы могли заметить, но всё ещё жил. Много-много лет. После долгой голодовки нельзя переедать что человеку, что вампиру. У нас живот не заболит, но вот голова станет пьяной и потащит тело в такие передряги, что и задница не уцелеет. Я оторвался от ранки, быстро её зализал и прислушался. Непохоже, что кто-то обнаружил, чем мы тут занимаемся в интимном уединении. – Эй! – позвал я тихо. Показалось, парнишка вырубился от полноты впечатлений, но он моргал, хотя и неуверенно. – Не бойся – до дна не выпью, в пятках немного крови останется. Только теперь заметил ключ от кандалов, зажатый в потной ладони. Вот умница человек, теперь не придётся рвать цепи, как древнему герою. Силы тут полезно беречь, потому что неясно совсем, куда мы угодили и почему. Я быстренько отомкнул замки, встал. Какое блаженство просто быть на ногах, ощущать токи бытия в иссохшем теле, лёгкость каждого движения. Парнишка остался на полу, лежал и глядел на меня с той неосознанной покорностью, какая бывает у людей, что утратили волю к борьбе и полагают в будущем лишь возможность смены одних хозяев другими. Ну и отлично, теперь он мой, ничего не имею против воспитанного в нём послушания. Мне потребуется еда, а здесь с этим сложно, я уже оценил. – Как тебя звать?– Октавиан, – ответил он тихо. Человек бы не разобрал, но у меня-то слух хороший. – Отлично. Меня – Аурелиус. Теперь я твой господин, так что слушайся не за страх, а за совесть. Имён я за долгую жизнь сменил множество, то есть, даже официальных, а уж здесь мог выбрать любое, но по привычке подстроился под человека. Нас, вампиров, мало и, чтобы не сиять ясным месяцем, мы стараемся вести себя как люди. Придурки, ушибленные величием, давным-давно рассеялись по заселённым планетам удобрением, прахом, то есть. Ладно, некогда сейчас размышлять о частностях, пора заняться главным. Если Октавииан не сумел свалить от жестоких хозяев, миропространство нашей популяции ограничено, значит, без захвата власти не обойтись. Ну и отлично. Братик с сестричкой для меня не противники, даже полукормленный я их одной левой обработаю, а вот роботов надо нейтрализовать. Кто знает, какие в них встроены функции? Выключим – разберёмся. – Идём, – сказал, – Тави, твоим бывшим господам морды бить!Он посмотрел в ответ томно и расстегнул рубашку. Значит, не почудилось мне это подкожное ожерелье, я инстинктивно выше взял, когда пил, чтобы его не затронуть, но думал, украшение такое, вроде татуировки, а это пакость посерьёзнее. Ошейник и поводок – чтобы таскать и мучить. Ещё больше неприязненно я стал относиться к чистенькой парочке: они ведь не только меня обидели, но и моего человека тоже, плевать, что он тогда не мой был, главное, что сейчас я заявил на него права, понимаете, владение – это ведь в первую очередь ответственность. – Помнишь, как выглядит пульт, которым они тебя дёргают?– Да. Продолговатый, белого цвета. – Разберёмся. Он ожил немного, встал на ноги и даже не пошатнулся. Крепкий паренёк. Можно было и побольше кровушки отхлебнуть. – Их слуги очень сильные и их, самое малое, четверо. Больше я за один раз не видел. Молодец, соображает, хотя страх им руководит, но все мы чего-то боимся, то дело простительное. – Они – роботы, – объяснил: он должен ясно понимать обстановку. – Не из железа, но машины, просто на людей очень похожи. Вспомни, когда господа слугам приказы отдавали, пользовались каким-то пультом?Он покачал головой:– Нет, никогда не видел. Распоряжаются только голосом. Акустическое воздействие? Боюсь, не так просто здесь всё устроено. Велика вероятность, что управление комбинированное. Надо вырубить обоих и потом потихоньку разбираться. У меня к сожалению, обстановка была не та, чтобы вникать в тонкости отношений: когда тебе иголки под ногти загоняют не до научных исследований, тут бы хоть как-то выстоять. Слишком долго собираться с духом – опасно, можно отвагу растерять, потому одёрнул балахон, который на меня охотники напялили, и кивнул Октавиану, что пора выдвигаться на позицию. Мы прошли лабораторию, я осматривался здесь на ходу, примечал полезные вещи. Нашёл малый набор робототехника и сунул человеку, пусть несёт, а то у меня и карманов нет. Ага, куколки в комнате с коврами, слышны голоса и очень мягкие шаги. Оба раздражены, почти ругаются, то есть самый подходящий для нападения момент. Роботы от человеческой брани портятся, так что, скорее всего, братик и сестрёнка остались наедине. Условия просто идеальные, дурак буду если завалю такую простую операцию. Злость закипала в едва отвявшей от голодовки крови, но заставил себя сдержаться. Я хорошо чуял обоих смертных, но слуги по природе неживые и для меня оставались невидимы. Проверить, где они или идти напролом? Некогда было прикидывать варианты. Люди – всегда и везде самое опасное, с них и надлежит начинать. Вперёд!Я ворвался в комнату. Расчёт шёл на то, что избалованные ребятки просто растеряются, не успеют отдать нужный приказ мысленно, раз уж голосом никак. Оба действительно стояли рядом, схватил за чистенькие, аккуратно причёсанные затылки и ударил лбами. Кости стукнули деревянно, мучители обмякли в моих руках. Живы, убивать их не время, мне пригодится еда, даже такая невкусная как у куколок. Затолкал обоих под кровать или как там называется это роскошное ложе. Послышался отдалённый топот, значит, всё же успели позвать на помощь слуг – вот незадача. Октавиан испуганно смотрел на хозяев, должно быть лишь теперь сообразил, что, выпустив меня на волю, пошёл против господ. Расправа наверняка грозила страшная, он глянул на меня с такой тоской, что невольно шевельнулась в душе жалость. Всё же я привык к нему, он как мог старался сообщить намерения барчуков. Ладно, выкрутимся, я толкнул его в дальний угол, попутно вырвав из потной ладони футляр с инструментом, сам прыгнул к двери и замер сбоку, не дыша. Слуга ворвался в комнату и застыл статуей. Отлично! Ничто так не вредит диктатору, как стремление диктовать. Все эти рабско-господские условности, когда надо кланяться и благоговейно внимать повелениям, тормозят не только биологический мозг, но и электронный тоже. Я прыгнул на слугу, рывком попытался стащить скальп, и мне удалось, но панель управления оказалась не там. Вот досада!Быстро шарил ладонями, отыскивая под тонкой одеждой знакомые вводы, но андроид уже пришёл в себя и отшвырнул меня прочь. Силища у него немереная – я полетел как котёнок. Краем глаза увидел, что мой человек съёжился в углу, закрыл голову руками, он так неистово испугался, что не ввяжется, даже если меня начнут разрывать на части, боюсь, он не станет что-то предпринимать, если уничтожать начнут его самого, но сейчас это выходило не так и плохо. Я знал, что справлюсь, тут главное, чтобы не мешали. – Остановись! Это приказ! – сказал голосом братца. У меня прекрасный слух и отменные голосовые связки, могу точно воспроизвести любой звук. Должно быть, акустическое повеление расходилось с мысленным, и робот заколебался. Отлично!– Подойди, мне нужна помощь!Вот этот императив проскочил согласованнее, слуга сделал неуверенный шаг вперёд. – Доступ к консервации! – закричал я жёстко. Он ещё колебался, представить страшно как бешено вертелись в его мозгах электроны и прочие элементарные частицы. Впрочем, если перегорит, я не зарыдаю. Предохранитель сменить проще, чем жизнью рисковать. Я уже увидел, где нужный мне доступ, сам шагнул навстречу. Он оказался на груди. Ну да, раб должен видеть, всё, что ему предназначено: и кару, и награду. Я вырубил главное питание, и андроид застыл статуей. Какое я при этом испытал облегчение, это же не сказать словами, но напряжение последних минут выжгло резерв, срочно требовалась еда, и я решил наплевать на брезгливость и отобедать всласть. За дверью царила тишина, вероятно господа позвать успели только одного слугу, что ж, остальные подождут моего внимания. Срочно вытащил из-под кровати куколок и впился клыками в первую шею. Не знаю уж, чего они намешали в кровь, добиваясь того, что считают совершенством, но глотать было противно, только голод помогал преодолеть естественное отвращение. Напился из обоих, чтобы запастись энергией, а потом нашёл и вколол каждому по изрядной порции снотворного. Человек так и просидел всё представление в углу. Выглядел неважно, словно сам хлебал эту поганую во всех смыслах слова кровь, и его теперь тошнило. Тут мы оказались почти в равном положении, но это ждало. Я обыскал спальню, но ничего не нашёл, зато в гостиной пульт лежал на самом виду. Регулятор простейший, потому включил вещицу и дал слабый импульс. Октавиан вскрикнул, дёрнулся от боли – значит, я нашёл то, что требовалось. – Сиди тихо! – велел ему. – Иначе накажу. Он послушно отступил в уголок. Меня переполняли силы, а несварение желудка я собирался стойко пережить, следовало быстренько разобраться с имуществом, в первую очередь с тем, которое способно чинить вред. Прочих слуг я нашёл быстро, для них здесь имелась специальная комната, и роботы стояли в нишах, то ли на подзарядке, то ли на хранении. Выключил всех, они даже не сопротивлялись, потом для верности удалил предохранители. Октавиан не ошибся, слуг я насчитал четверых, но на всякий случай обшарил все комнаты, в обстановку не вникал, сейчас важна была только безопасность, но краем глаза многое успел заметить, если и не осмыслить. Разберёмся. Октавиан так и торчал у стенки, лицо трагически скуксилось, а ослушаться не посмел. Не по себе мне становилось от такой покорности, неужели и я мог в одночасье задаром растворить волю? Вампиры, конечно, крепче людей, да кто знает свои пределы? Грусть давила, даже и размышлять о такой скорбной судьбе не хотелось. – С той стороны, куда тебе разрешали заглядывать, тоже нет выхода?Он печально покачал головой. – Нет, но я бы не рискнул бежать к другим людям, зная, что не владею собой и могу быть для них опасен. Надо же как интересно, значит, смертные здесь ещё есть, и мой подопечный относится к ним не без нежности. Понимает, насколько ненадёжным бы оказался товарищем. Мне нравилась его откровенность. Простота, с которой он принял своё положение, однажды поможет вернуть потерянное. В опасные минуты иногда полезно спрятать глубоко все свои годные качества, даже хорошее воспитание, и выжидать момент. – Я так понимаю, там есть женщины?Сам не чувствовал так далеко и через спайки, но они были довольно прозрачные, и Тави мог разглядеть немало, чем, похоже и воспользовался, судя по смущённому румянцу на щеках. Вдыхая сквозь тонкую кожу сладкий запах его крови, я размышлял о своём. У меня давно не было птенца, и желание обратить кого-то возникало всё чаще. Милый юноша вполне годился на эту роль, но, во-первых, еда сейчас была дефицитом, и превращать часть её в нахлебника не тянуло совершенно, во-вторых, беспокоили металлические ленты под кожей. Я и представить не мог, как эта амуниция поведёт себя в момент инициации. Когда вампиров в мире бродило больше, мы частенько сталкивались друг с другом и болтали о разных вещах. Я знал, что у людей в момент обращения пропадают татуировки, выходят из тела застрявшие осколки и пули. Так же мне было известно, что происходит такое не всякий раз. Не стоило сейчас связываться с птенцом, но и оставаясь человеком он находился под моим покровительством, поскольку я пил его кровь и предъявлял на него права. – Идём, глянем, – предложил я. Он заколебался, я видел это, хоть и длилось замешательство мгновение, потом покосился на пульт, который я ненавязчиво держал в пальцах и покорно поднялся. Шёл так медленно, что приходилось подталкивать в спину, но показал мне покои учёной бабульки и пустой сад наверху. Там, скорее всего, и появлялась особа, вызвавшая трепет его сердца, судя по торопливому пульсу и участившемуся дыханию, но сейчас никого не было видно. Октавиан, кажется, испытал облегчение. Опасался соперничества на любовном поле или моего стремления кушать всех подряд? Забавно всё это, но разберёмся со временем. – Здесь всегда было темно, – вяло объяснил он мне, увлекая в другой конец изуродованного пайкой коридора, – но, когда я проходил здесь последний раз, мне почудилось вдали какое-то движение. В настоящий момент ничего не шевелилось в глубине застенного пространства, но не верить Тави у меня оснований не было. Что ждёт там и стремится ли оно оказаться тут? Новая еда на подходе или очередной клубок неприятностей? Ладно, Октавиану пора подкрепиться, голод его я слышу не только сенсорами, но и ушами, а мне немного привести себя в порядок и избавиться от балахона смертника, которым одарили охотники. Надеюсь, там за стеной не они. – Давай договоримся! Раз мы оказались вместе в сложной переделке, будем и дальше сотрудничать. Я мог выпить тебя до дна и выбросить в утилизатор бытовых отходов, но не сделал этого и не сделаю. Кровь брать буду, мне без этого никак, но постараюсь оставить тебе достаточно и защитить от всего, что нам предстоит. Ну а ты просто веди себя благоразумно. Договорились?Он неуверенно кивнул в ответ и тогда я сделал первый жест добрых намерений – вложил в дрогнувшую ладонь беленький пульт от его ошейника. Глава 3Этот предмет, внушавший такой ужас, лежал у меня на ладони, и первым порывом было сломать его, растоптать в пыль, стереть из памяти и из бытия, но Аурелиус отрицательно покачал головой. – Я выключил питание, пока он тебе ничем не грозит, а вот сберечь нужно: есть шанс, что придумаем способ избавить тебя от украшений под кожей, но для этого пульт должен оставаться целым, иначе нам неоткуда будет снять надлежащие частоты. Я послушно кивнул, хотя его речь не сразу дошла до сознания, странно было слышать современные слова на хорошем всеобщем языке, не совмещались они с обликом бывшего узника и его первобытным узилищем, а ведь я видел, как он справился со слугой: привлёк на помощь знания, а не дикарскую дубину. Страшно было, но вдруг я и, правда, наврежу себе больше, если уничтожу пульт, чем если сохраню в неприкосновенности?Как не допустить ошибку, принимая решение? Я успел привыкнуть, что за меня думают другие. – Хорошо, – сказал я и спрятал пульт во внутренний карман куртки. Привычка к покорности сработала или голос благоразумия? Я просто не знал. События начали развиваться неожиданно, и я ощущал такой сильный страх, что соображал с трудом. Виски ломило болью, от спазмов в животе хотелось согнуться и так затихнуть, язык едва ворочался в сухом рту. Знакомое состояние неуверенности. – Вот и отлично! – сказал Аурелиус. – А теперь пойди, поешь. Знаешь, где запасы пищи или паёк тебе выдавали слуги?Я кивнул, и он как-то сообразил, что правильно второе, а не первое, потому что повёл меня на холодный склад, да ещё вручил связку ключей-карт. – Будешь заведовать едой. Каждый разбирается со своей пищей!От души похохотав, он оставил меня одного в этом царстве изобилия. Поначалу просто тошнило от взгляда на банки, коробки вакуумные упаковки, но потом неожиданно проснулся зверский аппетит. Я схватил первое попавшееся готовое блюдо и принялся есть, давясь от жадности. Почти сразу неумеренность отозвалась новой болью в желудке, пришлось притормозить и разогреть пищу. Я ещё не до конца пришёл в себя, меня трясло, и лоб иногда покрывала испарина пережитого ужаса, но еда по мере того, как я набивал ей живот, успокаивала. Меньше тряслись руки, кишки перестали липнуть к позвоночнику, сердце уже просто билось, а не стучало как сумасшедшее. Закончив с едой и тщательно прибравшись, я попытался заново осмыслить произошедшее, точнее разобраться в том, что случилось на моих глазах. Почему-то не избавление от гнёта хозяев, а то, что узник оказался вампиром, пугало меня более всего. Я читал о них в книжках, часто мечтал стать таким же стремительным и неуязвимым, но никогда не верил, что они существуют в действительности. В эпоху порталов и космических полётов герои древних легенд казались чудом. А уж стремительное превращение средневекового узника в моего современника, сведущего во многих недоступных мне вещах, просто поражало воображение. Пожалуй, не пей он мою кровь, крепко обхватив руками и словно пытаясь впитать тепло прямо кожей, я не поверил бы в его суть. Отрицать бы не решился, сочтя хозяйской причудой, но в глубине души сохранил скептическое мнение. Теперь он стал моим господином, и чем грозят новые узы, я пока не знал. Пульт от ленточек вернул, но я уже убедился, что ему не потребуются ни слуги, ни пытки, чтобы привести кого-то к повиновению – одной физической силы будет достаточно. Этот хрупкий мальчик, ниже на полголовы одолеет меня без труда. Что ж, значит, книжки не врали, и вампиры действительно наделены немалым совершенством. Уйдя в размышления, я не услышал шагов и облился ледяным потом, не узнав нового хозяина в одежде старого. Оба были примерно одинаково сложены, так что яркие тряпочки сидели как надо, а то что на голове не короткие кудряшки, а гладко зачёсанные и туго заплетённые волосы я различил не сразу. – Ох, извини, – сказал Аурелиус. – Следовало предупредить тебя, что за неимением собственного я воспользуюсь гардеробом одной из куколок. Здорово испугался? Теперь представь, что было бы, надень я платье его сестрички?Он довольно рассмеялся, а я не мог не признать, что барышню увидеть было бы куда страшнее. – Зато теперь ты лучше понимаешь, что с тобой произошло, и как ты к этому относишься. Его заявление звучало понятно. Я возрадовался, увидев вампира и не только потому, что в случае обратного переворота мне грозило жестокое наказание. Со мной давно никто не разговаривал как с человеком, не называл по имени. Профессор Верховенец не в счёт, она ведь была там, в другой вселенной, иногда я вообще думал, что она не настоящая, а мираж, как и девушка в верхнем саду. – Идём отсюда, здесь пахнет человеческой едой, а для меня это трудновыносимо. Я послушно поднялся и потопал следом. К счастью Аурелиус привёл в небольшую комнату, где я раньше никогда не был, здесь я почувствовал себя довольно комфортно – мало что напоминало о недавнем прошлом. – Пора решить, что мы предпримем дальше, – сказал он, устроившись в глубоком кресле. – Варианта два: занять оборону в этом секторе, или пытаться искать выход в другие. Я не хотел, чтобы вампир попал в пространство занимаемое дамой профессором и тем более девушкой, гулявшей в саду. Он ведь наверняка и этих людей планировал превратить в пищу. С другой стороны, и здесь, являясь чуть ли не единственным кормом этого существа, я имел мало шансов на выживание. Он глядел выжидательно, словно действительно предполагал услышать моё мнение, а я ведь и, правда, прикидывал варианты, хотя ещё недавно думал, что отучился это делать. Аурелиус всё смотрел, добивался чего-то. Глаза блестели, яркие, зоркие, я никак не мог совместить этот новый образ с несчастным юношей узником. Преобразился вампир, обретя свободу и тёплую кровь. – У меня есть шансы выжить? – спросил прямо и тут же испугался ответной откровенности. Страх пропитал насквозь и трудно было представить вещь, которая не заставит меня бояться. – Если мы останемся здесь? Конечно. Троих мне достаточно для прокорма, человеческой еды тоже изрядный запас.

Я ощутил, что дышать стало легче, хотя не знал, говорят мне правду или лгут. Новое сомнение пришло в голову, и я выразил его вслух прежде, чем успел придержать язык:– Для тебя важно моё мнение?– Безусловно! – ответил он. – Я старший в группе и слушаться меня надлежит во всём, но ты мог перемещаться относительно свободно и многое приметить. Устраивает подобный договор между нами?– Да!А что ещё я мог ответить? Я стал чуть свободнее, но превратился в пищу. Велико ли в итоге достижение? Трудно сказать, учитывая, что все мы пленники донжона и дальнейшая наша судьба незавидна. – Вот и отлично. Если придёт в голову светлая идея – предлагай не стесняйся, я же пойду и определю наших бывших хозяев на то место, которое они заслуживают. Он ушёл, а я остался и долго сидел без движения, словно проверяя на прочность новый поводок. Он не натягивался, поэтому я рискнул встать и выйти из комнаты. Пульт надежно скрывался в кармане, но я не чувствовал себя в безопасности, потому зашёл в самый дальний конец галереи и спрятал белую коробочку в надёжном месте, пол здесь так сильно искорёжило, что можно было скрыть без труда и предмет большего размера. Убедившись, что снаружи ничего не заметно, я с надеждой поднял взгляд и увидел девушку. Она расхаживала по своему райскому саду, словно погружённая в раздумья. Легкий ветерок колыхал чудесные золотисто-каштановые волосы, лицо выглядело грустным, плотные одежды скрывали фигуру, но каждое движение выдавало порывистость и грацию. Я не знаю, как сказать, не умею. Прежде я пробовал как-то подать знак, докричаться до того мира, но потом сообразил, что не виден и не слышен оттуда и попытки прекратил, боялся, что, узнав о существовании других людей, хозяева доберутся и туда. Почему я полагал, что им ничего не известно? Трудно судить, я никогда не видел их здесь, да и слуг тоже. Я долго смотрел на недосягаемую женщину, потом спохватился, что Аурелиус может застать меня за этим занятием и пошёл обратно. В блоке учёной дамы было темно, каждый старался соблюдать какой-то порядок и делать вид, что ночь и день существуют здесь так же, как дома. В секторе, где я в прошлый раз видел мелькнувший свет, тоже царил мрак, я попробовал подождать, добросовестно вглядываясь в пространство за стеной, но отражение отвлекало и смущало. Я не хотел видеть себя в зеркале. Совсем уже собрался уйти, как в темноте завозилось что-то, а потом у самого пластика, словно рыбина в аквариуме мелькнуло вначале неясно, потом проступило почти отчётливо лицо с вытаращенными глазищами. Чёрные значки уставились на меня и от вида белых искорок в них волосы зашевелились на голове. Меня пробил особенный не похожий на прежние страх, ужас перед неведомым и потому пугающим, оцепенение перед кошмарным и в силу этого гибельным пришельцем. Ноги словно вросли в пол, и когда я всё же смог попятиться, почувствовал такое облегчение, словно уже во всю прыть обратился в бегство. Жуткая рожа исчезла почти так же быстро как появилась, и я, не задерживаясь более, пошёл на дрожащих ещё ногах прочь, отчётливо ощущая, собственную беззащитность перед тем, что таилось во мраке. Когда Аурелиус вывернул из-за поворота, я едва не закричал. – Эй! – он схватил меня за локти, быстро приподнял и поставил на место. – Что случилось, Тави? Ты не в себе, а сердце колотится так, что того гляди сломается, как перегретый механизм! Не лишай одинокого вампира товарища и десерта!Его гимнастическое упражнение привело меня в чувство быстрее слов. Я ведь тяжелее раза в полтора, а он воздел как пёрышко. Невероятно сильный, и это успокоило. Я как-то сразу сообразил то, о чём следовало подумать раньше. Если для прежних хозяев я был забавой, игрушкой, развлечением, которым всегда можно пренебречь, а то и совсем выкинуть за ненадобностью, то для Аурелиуса существом полезным, способным его кормить, а значит, он постарается обеспечить мою безопасность, хотя бы ради этого. – Там чёрт! – выдавил я и взмахом руки указал направление. – А они бывают?Я и растерялся от такого взгляда на предмет, но и немного пришёл в себя. – А вампиры?– Аргумент! – признал он. – Пошли, посмотрим!За стеной опять царила тьма, непроницаемая для моего взгляда, но Аурелиус, как будто, испытывал меньше затруднений. Глаза его сосредоточенно щурились. – Нет, – сказал он с сожалением через минуту, – пластик слишком толстый, неясность почти полная, но и выход есть. Идём, расскажу. Заговорил он, лишь когда мы вернулись в жилой блок и зашли в комнату, которую я назвал бы кабинетом. Здесь я тоже раньше не был. Целую стену занимали экраны разного размера, а внизу тянулся пульт. – Посмотрим записи с камер, – объяснил Аурелиус. – Там есть камеры? – спросил я тупо. – Я не видел. Рушилась последняя иллюзия.

– Да, полагаю, они хорошо замаскированы. Октавиан, ты, правда, верил, что тебе разрешают вот так безнадзорно бродить по этажу?– А зачем за мной следить? Я же ничего почти не делал и сбежать не пытался. Казалось, вся кожа горит не то от стыда, не то от ужаса, я ощущал то и другое и уже знал ответ, но Аурелиус потрудился высказать своё мнение словами, а не только пристальным взглядом. – Ты ведь присматривался к хозяевам не один день, не мог не понять, что мучительство их главное, а здесь так, вероятно, и единственное наслаждение! Не могли они просто взять и оставить тебя в покое. Дали погулять, чтобы зарастил раны, почувствовал относительную стабильность своего положения, а потом нашли бы способ вынуть из тебя душу, используя для этого всё, что подсмотрели. Эй, ты совсем позеленел, выпей-ка воды!– Не надо, тошнить начнёт. – И то верно. Садись в кресло, расслабься, сейчас посмотрим на твоего чёрта, а ненужные записи можем и стереть. Теперь всё в наших руках. Меня опять начало трясти, дурнота подступила к горлу. – Аурелиус, а ты хорошо их запер? Они не вырвутся? Слуги не смогу прийти к ним на помощь?– Пусть попробуют! Достали проклятые куколки и пощады им не будет. Я даже охотников вспоминал не без теплоты душевной после этих уродов. – Каких охотников?– Неважно. Смотри на экран. Я повернулся к рабочей стене и увидел знакомую галерею. Аурелиус управлялся за пультом без малейших затруднений, и опять пришла на память мрачная его камера и уродливый балахон. Как так получилось? Что за мир, где совмещаются такие несопоставимые вещи? Кадр прыгал, мелькал, а потом изображение прояснилось, и я увидел себя натурального, и смутного в пластике, и неясную морду там, в тёмном секторе. – Смотри и, правда, похож на нечистого. Рога только мелковаты, да и лицо не злое если разобраться. Грустный он скорее. – Может, от голода? – рискнул я предположить. Мне нравилось разговаривать обмениваться репликами, а не просто слушать, как это, оказывается, здорово!– Интересная мысль. Одному из нас он точно пищевой конкурент: с такими клыками на лужайке не пасутся, да и лужаек у нас нет. – Он ведь сюда не доберётся?Аурелиус не ответил, он вглядывался в изображение, и глаза то горели ярко, то почти гасли, как будто подсвечивали ход мыслей. – Нет, – сказал он с сожалением. – Никогда ничего подобного не видел, но это живое существо, не искусственное. – Почему ты так думаешь?– Потому что это моя специальность. Я – робототехник. Признаться, эти простые слова ошеломили больше, чем клыки и выпитая из моих жил кровь. Я не мог себе представить, что вампир может как все люди работать, да ещё иметь профессию. Странно было, но интересно. – Так вот почему ты так быстро разобрался со слугами?– Кроме всего прочего я ещё и наделён острыми чувствами, это тоже помогает. Вот будет спокойное свободное время, займусь инвентарём подробнее, чтобы пользу приносил нам, а не жестоким куколкам. Меня пугала сама возможность оживления надёжно отключенных андроидов, ведь при малейшей ошибке хозяева вновь начали бы распоряжаться, и тогда слуги справились бы с нами. Вампир силён, но эти механические твари наверняка сильнее. Вслух возразить я боялся, но сомнения никуда не делись и я подумал, что лучше бы свободное время не наступало подольше. Едва сформировалась мысль, как словно отзываясь на неё, издали с галереи донёсся гулкий грохот, словно что-то тяжёлое врезалось в стену. Глава 4Ну вот и ломится к нам кто-то. Судя по звуку, удар пришёл из сектора с рогатым обитателей. Октавиан ему таким соблазнительным показался, что готов стену лбом пробить? Человек – мой трофей, за здорово живёшь не отдам, хотя этот монстр раза в три тяжелее будет и на полторы головы выше. Попробуй с таким – пободайся. Задачка. – Идём, посмотрим, что он там развоевался. Бледноват мой соратник, я, что ли крови много выпил? Жаль, если драка предстоит, то сгорит энергия без следа и придётся опять из кого-то новую сосать. Можно противника отведать, но сначала победить надо, а учитывая разницу в размерах не так это и просто. Октавиан хоть и перепугался, но послушно пошёл за мной следом. Ударов больше слышно не было, только шорох, словно когтями по стеклу скребли – неприятный звук и наводящий на размышление. Он никуда не делся, возился там, скоблил чем-то пластик в углу, как будто хотел процарапать дорогу в наш сектор. Я мельком оглядел стену и убедился, что она выдержала атаку, быть может, поэтому наш противник сменил тактику. – Эй! – окликнул я негромко. Слух у него оказался отменный, массивная голова тотчас повернулась на голос. Тёмные с искрами глаза уставились на меня. Я продолжал наступать:– Что ты вламываешься в чужое пространство?

Он ещё не проник к нам, но я решил прибегнуть к превентивным обвинениям. Наглость выручит там, где спасует всё остальное. Рот нашего соседа приоткрылся, демонстрируя внушительный частокол зубов, клыки были изрядные – куда там моим. Я, конечно, сделал вид, что ничуть не устрашён: стенка ведь выглядела достаточно крепкой. – У меня мало места, – угрюмо ответил он. Судя по местоимению, он там один. Уже окрыляет. – У нас тоже. Такому здоровяку как ты будет тесно. Он действительно походил на демона из фильма ужасов, только не на такого, который неистовствует в кадре, уничтожая окружающую среду, а на актёра, поджидающего в сторонке своего выхода. Не знал он толком, как оскалиться и голову наклонить, чтобы принять по-настоящему угрожающий вид. Не хватало ему советов вдумчивого режиссёра. Просто я сам хищник и приёмы знаю, а этот неизвестный, несмотря на красно-фиолетовую рожу, клыки, рост, разворот плеч и объём мускулов, всем этим добром распоряжаться не научился. Молод и неопытен или растерялся, попав в непривычные обстоятельства? Есть о чём подумать. – Мне нужна еда!– Так всем нужна, – ответил я. – Тебя как звать, красавец?– Граш, – сказал он. – Меня Аурелиус, можно Рель. Вот и познакомились, и давай останемся добрыми соседями. Прежде тебя ведь вполне устраивал твой кусок донжона. Он ухмыльнулся снисходительно и высокомерно. – Прежде я был в другом!Я вопросительно посмотрел на Октавиана, и тот смутился, словно его уличили в постыдном. – Я никого раньше не видел в том помещении! – торопливо произнёс он. Волна его страха дошла до моих ноздрей, и я с удовольствием втянул приятный запах. – Там всегда было темно!– Да я верю. А не хотелось. Если этот монстр пробил одну стену, рано или поздно расправится с другой. Заняться ему особенно нечем, времени здесь избыток, а желания в достатке. Голод всегда серьёзный повод к действию, а теперь и опыт проникновения накоплен изрядный. Граш уже не обращал на нас внимания, возился в углу, где особенно сильно перемешало вещество на границах, царапал. Ничего с этим поделать мы пока не могли, поэтому я кивнул Октавиану на выход. Он послушно пошёл за мной. – Посмотрим, что у нас с другой стороны. Если этот неучтивый демон сумел пробиться сквозь спайки, то возможно, и мы одолеем стену. – А зачем? – робко спросил человек. По лицу было видно, что не понимает он крайней необходимости пускаться в такие разведки. В крепость стены верил или в мою удаль – кто его там разберёт, но момент серьёзно не оценивал. Разочаровывать я бедолагу не стал: вампиру тоже приятно, когда его считают могучим. – Мы же не собираемся торчать здесь до скончания века! – сказал я рассудительно. – Надо искать дороги домой. Не конкретно в ту же кутузку, из которой забрали, а поближе к родным осинам. Сказал и даже передёрнуло меня: надо же такое ляпнуть, окажись здесь кто из наших – прибили бы. О некоторых вещах и в шутку говорить нельзя. Паренёк, впрочем, ничего не заметил, спросил с наивной дрожью в голосе:– А можно? Выбраться отсюда? Вот разве что нас найдут соответствующие службы, но тогда лучше оставаться на месте. Логично он, конечно, рассуждал – для человека, но доблестные спасатели могут неоднозначно отнестись к вампиру, завладевшему людьми с целью пропитания. Я не собирался ждать ни эвакуаторов, ни демона Граша с его отработанной методикой проникновения. Вампир должен сам о себе заботиться. Мы просто такие. С одной стороны нашего сектора существует коридор, который Октавиан называет галереей, с двух других – глухие стены. Вещество там сбито в монолит, словно катастрофа, или что нас постигло, смяла в кучу обрывки мира, поставила непреодолимое препятствие. Здесь надежды нет, а вот последняя поверхность соприкосновения интересна, в ней стоит поискать выход. Волнистая стена идёт косо и криво, но за ней живёт перламутровый туман, способный подарить надежду. Я попытался заглянуть туда тем особенным способом, которым владеют вампиры, но ничего отчётливого пока нащупать не смог. Тем не менее, инстинкт велел двигаться в ту сторону. Следовало пытаться, раз за разом искать пути. Сидя на месте, пустишь корни, а не придёшь к цели. Я простукал и прощупал все углы и впадины, наметил несколько перспективных направлений. Пожалуй, имело смысл рискнуть и оживить роботов, хотя бы одного. Моим лбом эти стены не пробить, а Граша просить прободать рогами как-то неудобно, фактически, мы только познакомились. Октавиан уныло бродил следом, забеспокоился, когда я пошёл в спальню андроидов и принялся разбираться с незнакомой схемой, но плевал я на человеческие эмоции. Я тут главный – и точка!Хозяева сами занимались ремонтом или заставляли роботов чинить друг друга, значения не имело, главное, что арсенал был в наличии, и я зарылся в документацию, выискивая телепатические узлы. Нашёл. Никакая это была не передача мыслей по воздух из одной головы в другую, а самая обычная связь. У куколок наверняка имелись передатчики, вмонтированные для надёжности в кость. Сносить им черепа ради того, чтобы убедиться в своей правоте, я не считал нужным, просто убрал соответствующую функцию у андроида. На нашей планете роботы проще, но вампиры легко обучаются, потому я довольно быстро въехал в систему. Слугу включил, с опаской, держа инструменты наготове, но с ликвидированным невербальным каналом он отлично слушался голосовых команд. То, что нужно. С галереи не доносилось ни звука, как видно, сосед решил отдохнуть. Я знал, что и сам скоро свалюсь и уже подумывал о том, куда. Признаться, невольное и довольно плотное забытье, которое накрывает нас время от времени, не могло не пугать, я опасался всего сразу. Для начала следовало найти укрытие, затем пристроить куда-то Октавиана на то время пока я не смогу его защищать, позаботиться, чтобы никто кроме меня не смог воспользоваться роботами. И прежде забот хватало, а теперь ещё нарисовался это демон с клыками больше моих и дурным характером. – Тави, найдёшь место, где тебя не сразу найдут?– Ты уходишь? Бросаешь меня? – испугался он. – Мне нужно поспать. Он немного успокоился, а потом выдал идею, заставившую меня поверить, что общение с куколками и их методом воспитания не совсем отшибло бедняге мозги. – Я могу укрыться в продовольственном складе. Запах человеческой еды перекроет мой. Октавиан наблюдал, как я морщусь от известных ароматов, оценил клыки того, другого и сделал здравые заключения – решительно молодец. Скорее всего, попал он пальцем в небо со своими выводами, но к самому логическому построению не придерёшься, прямо хоть гордись педагогическим талантом. Быть может, и вырастет из малыша Тави нормальный человек, если я прежде не допью. То есть, если вы думаете, что я сейчас что-то некрасивое сказал, то напрасно. Я не притворялся святым и впредь не намерен. Я не злой, но и не добрый, я – расчетливый. Или миритесь с этим или – вселенная большая. Вперёд!– Отлично, тогда иди и распорядись собой по собственному усмотрению, мне сейчас некогда. По лицу видно было, что успел отвыкнуть от инициативы, быстро это происходит, но кивнул податливо и потопал прочь и не затаился нигде, чтобы подслушать или подсмотреть, что я дальше делать буду. Вот и хорошо. Я велел оживлённому роботу смирно ждать дальнейших указаний, нашёл на складе запчастей и прочего железа уютный гроб, точнее ящик с отработавшими своё деталями и забрался внутрь. Какое сладкое ощущение – вытянуться пусть на остро пахнущем пластике твёрдом почти как железо, но свободным и сытым. Да впереди ждали те ещё заботы, но я уже много достиг и готовился дальше пробивать себе путь на волю, в большой мир. Я не собирался остаток вечности коротать в этой норе. Заснул не сразу, несколько минут ещё прислушивался до звона в голове ко всему, что происходило снаружи, тревоги не отпускали, будоража, мешая отключиться, но вампир крайне редко может позволить себе полностью расслабиться и отбросить все опасения, я вскоре задремал. Забавно, но я видел сны. Пока лежал в цепях в каземате, просто проваливался в спасительную черноту и ничего, а теперь перед внутренним взором в странном дёрганом ритме проходили все, кого довелось узнать в донжоне, а прошлое словно отрезало гигантским ножом. Проснулся я в смятённых чувствах, мучило ощущение невосполнимой утраты, страх, что никогда не смогу вернуться домой, в привычные условия существования. Признаться, я удивился, никогда не предполагал в себе сентиментальности. Тосковать по оставленному миру? Что за чепуха? Во вселенной множество планет, и почти каждая способна предоставить приют. Куколки со своими извращениями давно не земные люди, но в пищу годятся по-прежнему, что-то подсказывало что и кровь демона не вызовет несварения желудка. Тратить время на досужие рассуждения я себе позволить не мог, мигом выбрался из ящика и отправился обходить дозором свои владения. Стены стояли на местах, куколки проснулись и наполняли темницы злобными воплями, слуга на них никак не реагировал, торчал мирно там, где я его оставил. Видимый порядок успокоил растревоженные нервы. Октавиан заснул в дальней кладовой и выглядел таким умиротворённым, что я не стал его будить, решил пока он отдыхает заняться наведением порядка в своих закромах. Я не из тех, кому вопли жертв услаждают слух, люблю порядок и покой, потому обошёл пленников, позавтракал и сделал внушение. Никто не бывает так раболепно послушен как побеждённые садисты. К собственным телесным страданиям мучители относятся не в пример трепетно. Душа поёт глядеть, как преображаются они, сменив статус, хотя вскоре просыпается нечто более естественное в данных обстоятельствах – брезгливость. Я решил, что девку убью первой. Она попыталась меня соблазнить, представляете?

Воцарившаяся в секторе тишина умиротворяла, но расслабляться никак не следовало, поэтому я прихватил робота и отправился к стене нашей надежды, выражаясь высокопарным языком. Некоторые функции слуг были отключены господами за ненадобностью, но нужные запчасти имелись, и я вооружил механическую руку высокоскоростной дрелью. Соваться за стену, где не пойми что происходит не следовало без предварительной разведки. Инструмент легко вошёл в пластик, посыпался противный порошок, почти сразу заскрипев на зубах. Тонкое пение сверла сменилось глухим, но звук не стихал – стена оказалась толще, чем я предполагал. Хорошо это или плохо и предстояло узнать вскоре. Я уже опасался, что придётся идти за сменной насадкой, когда инструмент остановился с характерным щелчком и пошёл обратно. В стене теперь была сквозная дыра, сантиметрового примерно диаметра. Воздух не устремился в неё со свистом, так что вакуум снаружи не грозил, перепад давлений оказался минимальным. Никто и не заметил бы его без вампира или точных приборов. Я осторожно приблизился к отверстию. Тянуло оттуда, и поначалу я не различал ничего, кроме истошной вони, оставленной пластиковой пылью, потом в нос и сознание начали робко проникать внешние ароматы. Я вдыхал их, пытаясь подставить под запах картинку, но ничего не возникало в тренированном сознании. Совершенно незнакомая оказалась среда. Я отстранился и посмотрел на робота – не в поисках сочувствия, ради продолжения эксперимента. Слуга послушно ввёл в отверстие зонд с камерой и простеньким анализатором. Развернулся виртуальный экран, и моим глазам предстал наружный мир. Выглядел он примерно так же, как и благоухал: девственная природа, пережившая масштабную катастрофу. Казалось, наш донжон подобно гигантскому плугу вспахал изрядный кусок тропического леса, нагромоздив вокруг пласты вздыбленной земли, потревоженного камня, изломанных как спички деревьев. Странно всё выглядело, наводило на размышление, то есть внутри при такой катастрофе никто не смог бы уцелеть, всех раскатало бы в лепёшку, не только хрупких людей, но и более устойчивых к внешнему воздействию демонов и вампиров. Разве что время текло неодинаково там и здесь, по новым лично мне неизвестным законам, потому что границы секторов сплавило и покорёжило серьёзно, а в лаборатории куколок даже посуда уцелела. Опять же набор наружных запахов был отчётливо аутентичен и богат, но я не смог идентифицировать планету. То есть отдельные ароматы узнавал, многие вещи в разных мирах одинаковы или очень похожи, но вот сочетания их, всё многообразие букета, ни о чём не говорило, а я ведь специально занимался этим вопросом. У вампиров отменная память такого рода, и сейчас она молчала. Мы угодили на одну из тех планет, куда не добралось вездесущее человеческое любопытство, а значит, никто нас здесь не найдёт, даже если примется искать. Вот так. Признаться, я был ошеломлён. При всей моей неприязни к докучливому человечеству, по крайней мере, с одной точки зрения я его любил, и перспектива навсегда оказаться отлучённым от привычного меню слегка напугала. Наружный мир пока не обещал достойной замены, а ведь я собирался пуститься в путешествие. Не столько в поисках новых земель, сколько в надежде уклониться от битвы с противником тяжелее меня вдвое, а то и втрое. Теперь следовало разобраться с ресурсами. Отдав демону куколок, я лишал себя пищи, а тащить следом за собой эту еду значило обставить путь слишком серьёзными хлопотами. Октавиану я не то чтобы доверял, но он был управляем, а садисты, напуганные до безобразия, могли выкинуть любой фокус. В цепях и камерах они устраивали меня намного больше, чем где бы то ни было ещё. Пришла пора подумать, хотя присутствие рядом демона сокрушителя стен и тревожило, я не стремился пускаться в паническое бегство. Я хотел удобно устроиться в очередных обстоятельствах, как делал это всегда. – Есть и другие стороны света, – сказал я роботу, а точнее самому себе. – Наружу мы ещё успеем, надлежит сначала разобраться внутри. Я услышал пробуждение человека и решил сначала посмотреть, как он там, а потом заниматься продолжением изысканий. Сошлись на полпути. Октавиан, прихватив из кладовой еду, спешил отыскать меня. Я понял это по взгляду, из которого мигом исчезло напряжение, когда мы встретились. Можно минуту потешить себя иллюзией товарищества, пока отточенный за века употребления цинизм не напомнит о том, что для человека я сейчас, как это ни смешно, гарант безопасности. Я предоставляю услугу, получаю за это плату – меня устраивает. Любовь – химера, деловое партнёрство вещь куда более надёжная. – Пойдём, я познакомлю тебя с пани Верховенец, – торопливо сказал Октавиан, только что за рукав не потянул. Потенциальная еда – тема всегда интересная, я без возражений ступил на галерею. Стены целы, а демона не видно и не слышно: не иначе тоже спит, утомлённый бесчинствами. Если он выберет другое направление главного удара, я никоим образом возражать не буду. Глава 5Когда я увидел Аурелиуса, тревога утихла сама собой. Присутствует в нём неброская надёжность, от которой уютно на душе. Нет гарантии, что не свернёт шею как цыплёнку, когда насилие придёт в соответствие с его интересами, но есть уверенность, что сделает это без желания обидеть. Наверное, подобный взгляд на вещи может вызвать справедливые нарекания, но я слишком измучился, чтобы переживать по этому поводу. Вампир существует, и я ни секунды не сожалею о том, что помог ему освободиться. Вот только демон из соседнего сектора. Он выглядит таким могучим, что уверенность Аурелиуса в собственной неуязвимости кажется мне немного самонадеянной. Я готов её поддержать, но пока не вижу оснований разделить. Меня терзала боль, похожая на чувство вины, и я не знал, что с ней делать. Аурелиус тот, кому легко подчиниться, не заяви он права на меня, сам попросил бы покровительства. Будь я солдатом, наверное, такого командира пожелал бы в трудный час. Пока я спал, он успел что-то сделать, один из слуг следовал за ним по пятам. От мысли, что новый господин сумел полностью подчинить себе роботов, и в схватке они примут наше сторону, прибыло отваги даже в моём робком сердце. Мучил, конечно, страх нового переворота. Если хозяева освободятся и смогут взять верх, мне лучше живым этого не видеть. Надо придумать надёжный способ покончить с собой. Или с ними? От одной мысли потеют ладони и слабыми становятся коленки, я не понимаю даже, чего так сильно боюсь. Теперь, когда пульт выключен и надёжно спрятан в галерее (только бы у них не было запасного), я тоже не прочь покинуть сектор и добраться наконец до женщин, с одной из которых немного успел сдружиться, а другую видел только издалека, но очень хочу узнать ближе. Может быть, если познакомить Аурелиуса с дамой профессором, он найдёт способ перебраться к соседям? Они могли бы присоединиться к нам. Еды довольно, а вместе мы придумаем способ отделаться от демона. Аурелиус охотно согласился на визит, хотя и был занят, а я лишь когда мы подошли к спайке, сообразил, что он ведь вампир, значит, примется пить кровь у всех людей, до которых сможет дотянуться. Зря я всё это затеял, хотя рано или поздно знакомство всё равно бы состоялось. Пани Верховенец работала, я уже примерно знал её расписание, потому время выбрал правильно. Она охотно сняла старомодные очки, и взгляд от этого сделался пугающе проницательным, казалось, что оптическое приспособление требовалось ей не для зрения, а чтобы скрыть нажитую с годами мудрость. Мало, наверное, на свете людей, с которыми этой женщине интересно. Аурелиус учтиво поклонился, но помалкивал, словно не зная, о чём можно говорить с человеком, когда в том нет непосредственной нужды. Вампир производил впечатление существа резкого и практичного, хотя иногда мне казалось, что не чужд добра, если не проверять такие вещи на достоверность. Я спросил о работе, и пани ответила, что продвинулась изрядно. – Как у вас с ресурсами? – прямолинейно поинтересовался Аурелиус. Не похоже было, что он впечатлился моей знакомой. – Мало, – просто ответила пани Верховенец. – Стараюсь меньше есть. Очиститель воздуха пока работает, воды немного. – Новый сосед не докучает?В глазах пани появился ироничный огонь, губы скривились в слабой улыбке. – Этот краснокожий юноша с большими зубами и рогами на голове? Он пытался пробить стену. Процарапать. Кажется, он её даже бодал. При его усердии и терпении следует надеяться, что в руки ему не попадётся подходящий инструмент. – Он утверждает, что одну спайку уже пробил. – Да? Вполне возможно. Прежде там было тихо. У меня мало времени, молодые люди, если вам больше нечего сказать, позвольте мне вернуться к моему труду. Пани Верховенец резко кивнула и повернулась к рабочему столу. Аурелиус следил за ней без малейшего раздражения. – Зачем она? – сказал он мне. – У неё нет своих запасов. Мне приходилось почти бежать следом, когда он размашисто шагал прочь, а ведь это я заметно крупнее. – Мы могли бы поделиться. Она очень умная, вдруг придумает, как выбраться отсюда?Аурелиус резко остановился, так что я едва не налетел на него, посмотрел снизу вверх, я поспешно отступил, чтобы взгляд его был как бы сказать более горизонтальным. Меня смущал собственный рост, вернее превосходство в этом предмете, хотя Аурелиуса, судя по его поведению, ситуация не напрягала. – Выбраться не проблема, – непонятно ответил вампир. – Вопрос – куда?Он снова сорвался с места, небрежно щёлкнул пальцами, хотя робот и так следовал за ним как пришитый, да и я тоже. Наверное, нравился сам жест. Мы прошли весь сектор и оказались в той части, куда мне прежде ходить не дозволялось. Здесь оказалось не особенно и интересно, стена мутная и за ней ничего не видно, но Аурелиус, целеустремлённо шагая вдоль спаек, выбрал ничем не примечательное место. – Давай дружок, делай дырку! – сказал он роботу, и тот послушно нацелил на пластик толстое сверло. Кто же знал, что у них есть такое жуткое снаряжение. Я содрогнулся, представив на мгновение, какие ещё пытки могли быть использованы куколками в стремлении развлечься, просто я до них не дожил. Потом вздрогнул ещё раз, когда страшная штуковина, издавая неприятный визг, вонзилась в преграду. – Отойди в сторонку, Тави, – сказал Аурелиус. – Кто знает, вдруг нас ненароком сплавило с фиолетовыми лягушками, которые дышат хлором. – Они бывают?– Космос велик, чего в нём только нет. – А ты?Он отмахивается:– Мне не вредно!Я послушно отступил в глубину коридора и оттуда наблюдал за работой. Визг сверла сменил тональность и тут робот извлёк его из отверстия и с достоинством сделал шаг назад и в сторону. – Мог бы и анализатором попробовать, – проворчал вампир, но приказ не отдал, склонил голову, принюхиваясь. Лицо его сосредоточенно хмурилось, лишь брови вздрагивали, да крылья носа. Не слишком ли близко я стал, если могу это рассмотреть?– Нормально вроде и небезинтересно, – сказал Аурелиус, а потом заглянул в отверстие. Быстрота, с которой он отшатнулся, разбудила во мне настроение почти паническое. Я не пустился в бегство только потому, что боялся решиться на любое действие, всё казалось неправильным, и я просто присел, словно все беды ходят исключительно поверху. Аурелиус проворчал, мельком на меня оглянувшись:– Тави, дружок, ну что ты дёргаешься как окончательно ненормальный? Дать тебе что ли по шее для эскалации храбрости и пробуждения здоровых инстинктов?– Спасибо, не надо, – сказал в ответ, и оттого, что прозвучало это на редкость глупо, невольно улыбнулся. – Что там?– Человек и у него есть пистолет. С одной стороны, это хорошо, потому что нам пригодилось бы оружие, с другой – не очень, потому что оно в меня целится. Аурелиус засмеялся негромко, но как-то от души, совершенно по-людски, а потом вернулся к проделанному роботом отверстию и начал переговоры, держась немного сбоку, чтобы не поймать пулю, если она прилетит. Оценив выгодность этой позиции, я быстро подошёл и стал с другой стороны. – Привет! – сказал Аурелиус. – Мы безобидные соседи, не надо в нас палить из огнестрельного оружия, просто хотим поговорить и выяснить, чем можем друг другу помочь. Его баритон и так очень приятный на слух приобрёл особенные бархатные интонации. Странно, нет никакой нужды менять тембр, если разговариваешь с мужчиной, его ведь не впечатлят эти мурлыкающие оттенки. Неужели там за стеной женщина? Вдруг это прелестная девушка, которую я так часто видел? Сад далеко отсюда, но кто скажет, какого размера сектор оказался в её распоряжении?Невыносимо захотелось заглянуть, проверить, действительно ли это она, увидеть близко, когда есть возможность полнее разглядеть милые черты. Я невольно шагнул ближе к отверстию, но Аурелиус тут же остановил взмахом руки. – Это не твоя фея!Я опешил и лишь потом сообразил спросить:– Откуда ты знаешь? Ты ведь её никогда не видел!– Давай спросим. Дорогая, мой приятель хочет знать, не гуляете ли вы в саду, кажется, он наблюдал неподалёку некую особу, и она произвела на него изрядное впечатление. Можно ему на вас посмотреть?Я напряжённо прислушался: что прозвучит с той стороны – ответ или выстрел. Вампир улыбался. Его ноздри и брови подрагивали, словно связанные неведомым нервом. – Отойдите, для начала я на вас погляжу! – донёсся неясный, скорее мальчишеский, чем девичий голос, и сомнения Аурелиуса стали и моими. Не хитрость ли это, чтобы расстрелять нас, когда доверчиво подставимся под пули?Вампир невозмутимо отступил от стены и занял позицию не прямо напротив отверстия, а немного сбоку, указал место, на которое стать мне. Теперь только я сообразил, что стрелять сквозь просверленную роботом дыру не слишком удобно и попасть удастся лишь в том случае, если мы сами поведём себя глупо. – Ну и как мы смотримся? – спросил Аурелиус минуту спустя. – Неплохо! – проворчали в ответ из-за стены. – Но это не повод вам доверять!– Совершенно справедливое замечание! – сказал вампир. – Затруднение в том, что никто из нас не считает возможным положиться на всех остальных, потому и сидим здесь как в ловушке. Между тем лишь совместным усилием реально выбраться из того небытия, в который забросило наш донжон. По крайней мере, сделать это раньше, чем все мы здесь помрём кто от голода, кто от жажды, кто по другой веской причине. – Нас найдут и спасут!

– Два месяца уже ищут, если вообще озаботились этим занятием – результата нет. Портал потерял нас настолько основательно, что рассчитывать мы можем лишь на себя. За стеной размышляли. Тишина действовала на нервы. Как ни убеждай себя, что выстрел, точнее – попадание, невозможно, утешает это слабо. Я изнывал от желания рассмотреть девушку, несмотря ни на что надеялся увидеть ту, о которой мечтал. Демон мрачной тенью маячил на горизонте, и я не находил в себе достаточной отваги, чтобы всего лишь хладнокровно принимать эту угрозу к сведению, как делал куда более отважный вампир. Я понимал, что Аурелиусу проще быть храбрым, потому что он сильное, могущественное существо, во многом превосходящее слабого человека вроде меня, и всё же стыд понемногу разъедал изнутри душу. Я ощущал себя никчёмным трусом рядом с отважным товарищем. Он вынес издевательства, а я нет, он, выбравшись из узилища, принялся бороться за общее благо, а я по-прежнему малодушно мыслил только о собственной шкуре, разве что, хотел ещё спасти женщин, которых немного узнал. – Ладно, что вы предлагаете? – донеслось из-за стены. – Робот способен проделать отверстие, так, чтобы некрупный человек мог в него пролезть. Вампир не закончил фразу, но я уже сообразил, что он решил поставить ещё одну преграду на пути могучего демона, ведь там, где все мы протиснемся, рогатый застрянет – слишком он массивен. – И что это даст мне?– У нас есть еда и семя на случай, если донжон потерян для прочего мира навек и нам придётся самостоятельно населять эту планету. – Да ты шутник! – сухо прозвучало из-за стены. Показалось, первый пункт заставил девушку задуматься, тогда как второй в соблазн не ввёл, и я понимал причину. Самому хотелось не столько размножения, сколько любви и тепла, мягкой защиты от недружелюбия бытия, а ведь я мужчина, не мне вынашивать ребёнка, рискуя при этом жизнью. Молчание длилось, но вампир признаков беспокойства не выказывал, стоял как скульптура, привыкшая, что ею любуются. Наверное, он знал, что делал, и действительно вскоре девушка сказала, словно нехотя и исключительно потому, что устала сопротивляться нашим капризным желаниям:– Хорошо, объединим усилия. Вы производите впечатление нормальных ребят, но сразу предупреждаю, что о населении чего бы то ни было забудь раз и навсегда. – Конечно! – легко согласился Аурелиус. – Отойди в сторонку, не знаю, чем будет действовать робот, но могут полететь в пространство брызги расплавленного пластика, опилки, ещё что-нибудь. Вампир и сам последовал своему призыву – отступил по коридору и лишь потом дал команду. Я тоже поспешил попятиться, хотя ничего опасного как будто не происходило. Слуга подошёл к стене и принялся за дело. Инструмента в его руке я не видел, да и не стремился узнать, чем он там орудует, главное, что пластик без особого труда поддавался усилиям. До нас дошёл неприятный запах, и Аурелиус поморщился и чихнул. Меня вдруг осенило, и я заговорил, уверенный, что по ту сторону нас не услышат и потому выражаться можно вполне свободно:– Аурелиус, а что если на демона натравить этих роботов? У нас их четыре, неужели не справятся с одним, пусть даже большим, монстром?– Нельзя, – ответил он терпеливо. – Это стандартные машины. Полностью я их, конечно, не тестировал, но даже первичный анализ показывает, что сакральные узлы в порядке. Понимаешь, не ты первый, кому в голову пришло заставить андроида убивать вместо себя, поэтому компании производители подписывают соглашение об ограничениях. – Но демон не человек!– Поверь, самый обычный человек, только слегка модифицированный. – Вроде как ты?Его моё предположение не рассердило, а рассмешило, кивнул в ответ:– Примерно. И поскольку у него тоже есть клыки, мы и предположили, что капуста вряд ли придётся ему по вкусу. Мне эти выводы показались не бесспорными, и я опять решился возразить:– У меня тоже есть клыки, хоть они не слишком заметны, да и капусту я не люблю. Аурелиус на этот раз поглядел внимательно, и я привычно испугался: почему опять лезу с настырной любознательностью? Надо молчать и не привлекать внимания, это самый надёжный способ выжить, когда все окружающие превосходят тебя отвагой и мощью. Вампир, впрочем, опять не рассердился, напротив, вполне доброжелательно улыбнулся:– Этот вариант мы будем держать про запас. Робот между тем, закончил работу, управился он быстро и приняв на себя немалый кусок пластика, толщина которого повергла меня в почтительный трепет, отступил в сторону. Открылся узкий лаз. Начинался он примерно в полуметре от пола, как я понял, чтобы человеку удобнее было протискиваться. Края слегка дымились, но к запаху я уже привык. Страх же снова пробудился, очень уж походила на ловушку эта странная нора в стене донжона. Почему-то наша крепость казалась неприступной до тех пор, пока целы скорлупы секторов, а сейчас мы сами нарушили безопасность невольного приюта, сломав один из уже устоявшихся в новом положении законов. Глава 6Вот не люблю, когда события развиваются без моего контроля, хотя охотно уклоняюсь от участия. Я не какой-то там грозный вампир, который стремиться завоевать вселенную, не обуревают меня столь глупые и унылые идеи. Просто хочу мирно жить, регулярно питаться и занимать досуг приятными вещами. Судьба же сначала послала против меня помешанных на традициях охотников, потом не менее ненормальных, хотя и по другому поводу, куколок, демона для полного счастья и спутника, от которого мало толку. Не самый мой любимый букет событий. Теперь к нему добавился цветочек револьвера в дамской ручке, то есть сочетание куда более непредсказуемое и волнующее, чем скучная, предвиденная вооружённость мужчин. А девчонка оказалась смела, я приятно удивился. Пока робот созерцал дело рук своих, а мы с Тави заторможено пялились на отверстие, она времени даром не теряла. Показалась в проёме и перебралась на нашу сторону так живо, что только вампир или андроид мог бы её остановить, но слуга не получал команду, а я не стремился чинить препятствия. Чем больше рядом людей, тем лучше. Я люблю людей: я от них кушаю. Выпрямившись, гостья оглядела нас троих с вполне понятной и простительной насторожённостью. Пистолетик всё ещё согревал рукоятку в милой ладошке, но неагрессивно так, словно домашний любимец. Девушка нравилась мне всё больше. Красивой я бы ей не назвал, но присутствовала в облике несомненная прелесть, которую обеспечивают здоровая кровь и врождённое обаяние. Невеликая ростом, но ладная, крепенькая, новая наша союзница больше всего напоминала юный свежий боровичок в сосняке. Кожа казалась бархатистой на ощупь как шляпка гриба, и глаза были лесного цвета: охристые, таинственные. Я рассматривал её с удовольствием, а Тави соорудил на физиономии уныние и глянул без особой приязни – не иначе надеялся узреть свою фею из сада, или нимфу, кто их там разберёт. Я спросил, всем видом демонстрируя дружелюбие и благодушие:– Тебя как зовут, красавица?– Изабелла! – вызывающе ответила гостья. – А если по-честному?– Инка. А тебя? Мог бы и первым представиться, мужик ты или не мужик?Упрёк в тему, хотя я и не исключительно мужик, в том смысле, что вампир, а это уже немного другой сорт продукта на прилавке человечества, но учтивость никто не отменял. Манеры у меня действительно испортились за последние годы. Стоит ли, впрочем, поправлять их, когда события развиваются так странно?– Аурелиус. – А если по-правде?– А не скажу! – заявил я мстительно. – Мой подопечный уже привык к этому имени, кто знает, как на него подействуют перемены? Можешь называть меня Рель. Этого юношу, который смотрит на тебя с кислым видом, зовут Октавиан. – Да вы тут ребята не простые. Насмешка была отмерена так скрупулёзно, что я не нашёл к чему придраться, а когда не знаешь, что делать, улыбайся, конечно, не показывая до поры до времени клыки. Я постарался. Не сказать, чтобы мои усилия произвели впечатление. Инна созерцала их без особого интереса, да и не так долго, как мне бы хотелось, а вот благообразная физиономия Тави буквально притягивала её взгляд. Это что же, я проиграл битву ещё до её начала? Впрочем, чего мне горевать? Это люди, то есть пища: оближись и на большее не рассчитывай. – Тави, накорми Инну. Лучший способ завоевать доверие. Не при людях будь сказано. Глядя в спину этим двоим, я с невольной тревогой подумал, как ненадёжно положение каждого из нас. – Покарауль тут, – велел слуге, когда они скрылись. Сам не мог оставить в тылу такую неизвестность как чужой сектор, поэтому нырнул в отверстие и кинулся обыскивать открывшиеся помещения. То есть запах уже подсказал, что других людей там нет, засады не опасался, а вот что-то менее предвиденное вполне могло объявиться. Я ошибся. Несколько крохотных комнаток поражали воображение пустотой откровенной нищеты. Пищи тут не было вообще, обыскивая шкафчики, я только головой качал, поражаясь Инкиной выдержке: она и голодная сумела сохранить лицо, не подала виду, что положение её отчаянное. А ведь я почти поверил, что на союз с нами согласилась, снисходя к нашей мужской бестолковости, да и за Тави пошла охотно, поскольку приглянулся парень, а не потому что подвело живот. Любопытно. Впрочем, не очень. Пойду-ка и я перекушу, пока всё тихо. Слуга смирно застыл возле отверстия, там я его и оставил, а сам отправился в закрома. Куколки, надо сказать вели себя очень по-разному. Парень почти сразу потёк и стлался передо мной так усердно, как добивался того же самого от других, девка, напротив, озлобилась до полной потери адекватности. К ней я и направился. Если придётся осушать кого-то до дна, то она первая кандидатура на выбывание: сумасшедшие опасны. В нормальных условиях вампиры не пьют такую кровь, но мне выбирать не приходилось, вся надежда была на крепкий иммунитет. Она пыталась подкараулить. Притворилась спящей, но так неумело. Я и торопливый стук сердца слышал, и видел, как нетерпеливо подрагивают пальцы. Рассчитывала задавить меня цепями, а там не знаю уж на что надеялась. Ключи от замков я при себе не держу. Не стал играть в злые игры, не великий я любитель мучить жертвы, не этим садистам чета, потому просто навалился на строптивку и присосался к вене. Девочка верещала, грозила карами небесными и своими тоже. Последними с особым усердием. Я не сомневался, что переменись ситуация в обратную сторону, участь моя будет страшна. Истязать примутся с таким усердием, что прежние пытки покажутся забавой. Куколку следовало прочно посадить на цепь, жалости я не испытывал. Выпил так много, что наконец-то её накрыли слабость и страх, она уже не ругалась – скулила. Ничего страшного, еды и воды я оставляю достаточно, отхожее место под носом. Подушек мягких нет, так ведь и мне не давали. Закусываю я гораздо быстрее, чем медлительные люди. Они ещё скребли ложками тарелки, когда я проскользнул в кладовую и захватил порции для своего корма. Девка ответила на заботу злобным взглядом, парень сначала попытался испуганно уползти, но кинулся к своему пайку, едва я повернул к двери. Ел он неопрятно и жадно. Подумать ещё кто тут сумасшедший. Убедившись, что в тылу позиции царит относительный порядок, я отправился на галерею. Здесь тоже не ощущалось перемен. В тёмном секторе было всё так же пусто на вид, я старательно прислушался, но признаков движения не уловил. Мысль о том, что демон там сдох, меня, конечно, посещала, но слишком она была хороша, чтобы оказаться правдой, поэтому я предположил, что он просто копит силы для решающего удара лбом в стену. Соображение о том, что треснет раньше: перегородка или череп – тоже иногда бродили вольно в голове, но к ним я и совсем не прислушивался. Зло всегда сильней добра, вот взять хотя бы нас, вампиров. Бабулька так углубилась в свою работу, что я не стал мешать, проскользнул бесшумно мимо и долго глядел в сад наверху, но прекрасная незнакомка моего походного пайка, то есть, прошу прощения, друга и товарища по злоключениям, так и не вышла погулять. Меня эта барышня не волновала. Присутствие её было скорее нежелательным, чем наоборот, поскольку Тави вполне мог возражать против моего законного желания получать пищу из всех близлежащих источников. Любопытно: забили его куколки окончательно или любовь вытащит за шиворот из рабской трясины? Впрочем, не исключено, что я допью раньше. Парня, а не болото. Не зная, что предпринять, я пошёл присмотреть за моими людьми и послушать, скажут ли они что-то дельное. Больше надеялся на девушку. Ей за грехи достался голод, не пинки, а желание регулярно питаться стимулирует искать выход из неприятной ситуации куда активнее, чем бессмысленные побои. То есть мозгов для размышления оставляет чуть больше. Ребятки уже потрапезничали и сидели друг против друга, вяло беседуя, если можно так назвать робкие попытки Инки разговорить Октавиана. Его мрачное молчание смело следовало счесть неучтивым, потому я с порога сделал замечание:– Тави, веди себя прилично: здесь появилась дама, а не лишний буфет. Он быстро глянул и покорно съёжился, хотя тон мой трудно было назвать грозным. Инна яростно повернулась, ореховые глаза её сверкали как роса под солнцем. Ну, мне рассказывали. – Ты здесь главный?– А хотя бы и так? Я!– Это наше общее несчастье, и мы должны держаться как товарищи, вести себя как люди. – И кто из нас пистолетом угрожал, товарищ?Я-то даже клыки не оскаливал, хотя оружие для меня так, игрушечки. – То дело прошлое, а сейчас мы должны быть равными. Руководи, если сможешь доказать, что способен на это!Вот самое время показать зубы и приструнить строптивую еду, но не тянуло. Нравился мне этот юный бескомпромиссный пыл, твёрдая вера в правила, которых давно нет. И кровь слаще, когда огонь по венам, но не пришла пора отпивать то, что не понято. – Хорошо, разве я спорю? Давайте вместе искать выход, избывать заботу, решать поступающие проблемы. Люди иногда любят, когда повторяешь одно и тоже несколько раз разными словами, а милая девушка явно не понимала, что главное сейчас не кто главный, прошу прощения за тавтологию, а есть ли у нас шанс. Вот с чего следовало начать: с постановки общей задачи, чтобы частности вытекли из неё сами по себе, как содержимое из прорвавшейся канализации. Вы не подумайте, что я грубиян и все метафоры у меня такие, просто, знаете, самое первое, что отказывает у людей при разного рода катаклизмах – вот это самое, я насмотрелся, а вещь для них необходимейшая. В донжоне уже попахивало. То есть, в нашем секторе система ещё хоть вяло, но работала, а вот в Инкином с этим образовался полный швах. Тоже ведь проблема. – У тебя уже есть план, Аурелиус?Подчёркнуто так моё имя произнесла, вроде намекает быть проще, но я проигнорировал. Нравится язык мучить – твои заботы. Я честно разрешил называть себе сокращённо всем кроме Тави, которого ещё воспитывать и воспитывать. И потом, его я уже пробовал, он – еда, а остальные пока нет. Куколок я за людей не считаю, хоть и пью их жиденькую кровушку. – Прежде чем планы разрабатывать обменяемся сведениями. Как ты попала в донжон? Расскажи, мы тоже свои истории присовокупим, глядишь, поймём принцип действия этой мозгодробилки. – Почему ты думаешь, что наши истории окажутся разными?– Потому что не сходится здесь что-то даже на первый взгляд. Ребята, чьим имуществом мы сейчас бессовестно пользуемся, оказались в донжоне с частью своего дома и кучей слуг, Октавиан – с пустыми карманами. Твой сектор для тебе случайное пристанище? Что ты в нём делала?Рот ошеломлённо приоткрылся, глаза потемнели, а потом по лицу пятнами и волнами пошёл восхитительно пахнущий румянец. Я сглотнул от великого соблазна, неимоверно притягательным получилось внезапное смущение, но вожделение никогда не мешало соображать. Пылким страстям я не подвержен, рассудительность и умение приспосабливаться полезнее для вампира, чем неразумная эмоциональность. С чего бы девушке краснеть? Все мы жертвы, все на равных, надо о будущем думать, а не прошлого стыдиться. – Ты лазил в мое жилище? Я не разрешала!– Извини, как наши харчи потреблять так это нормально, а разведать пути к отступлению уже криминал?– Какому отступлению? Вам что-то угрожает?Моя вина – проговорился. Ну и ладно. – Здесь много опасного, давай уже приступим к делу. Как ты попала в донжон?– Через портал. Маршрут Земля – Марс. Я там работаю на биостанции, возвращалась из отпуска. – Я тоже с Земли. Только никуда перемещаться не собирался, хотя и очень мечтал. Октавиан, открой уже рот для беседы, а не только для ложки с кашей. Он встрепенулся, взгляд стал немного осмысленным. Складывалось впечатление, что вообще не слушал, о чём мы говорим, но ответил вполне разумно. – Я с Ципионы. Хотел на Лаори. Там мир побогаче, с работой получше. – Куколки с Даоса. Только там люди себя так отмораживают, и роботы характерны для этого мира. Учёная дама откуда?– С Лаори. Мы, наверное, потому и подружились, что она родилась на планете моей мечты. – Ну подружились вы потому что больше тут и не с кем. Смотрите, как ни странно, точки соприкосновения наметились. Двое стартовали с Земли, ещё двоих объединяет Лаори. Хороший мир, я там работал одно время. Даос пока под вопросом, но у нас имеются другие участники гонки: дамочка из сада и юноша из тёмного сектора. – Понятно, почему попали неведомо куда те, кто вошёл в портал, – заговорил Октавиан. Голос звучал так робко, что хотелось стукнуть парня как неисправный автомат с конфетами. – Но почему те, кто просто жил на своей планете, ну или терпел на ней бедствие, оказались в той же ловушке?Инна молчала, пришлось отвечать мне. – Это как раз не самое удивительное. Когда знаешь, что такое телепортация, то примерную механику представить несложно. Если вы думаете, что перемещение происходит по вульгарным прямым, то вы не правы, на самом деле система работает гораздо сложнее, но поскольку я вижу по вашим лицам, что оба в этом вопросе совершенно не разбираетесь, то и объяснять ничего не буду. Это не главное. Важно понять, какими путями шёл сбой, только тогда мы сможем примерно прикинуть, где оказались. – Сначала я надеялась, что нас ищут, – тихо сказала Инна. Она погрустнела и как-то съёжилась. – Потом в одночасье поняла, что нет. То есть, может быть, и ищут, но катастрофа оказалась слишком большой и до нас дело дойдёт нескоро. Я думала, что умру. Не знала, есть ли тут другие люди, боялась, что осталась совсем одна. Инна коротко вздохнула. Бедной девочке изрядно не повезло, тем большего восхищения она заслуживала. Я догадывался примерно, какой образ жизни ей пришлось вести в том тесном пространстве, что предоставил донжон. Это была скрупулёзная борьба с судьбой, старательно заученный ритм терпения. Не каждый способен превозмочь принудительное одиночество в двух шагах от прозаичной кончины. Ищут нас или не ищут, значения не имеет. Не найдут, вот в чём заключалась проблема. Стоило ли говорить это вслух? Я ещё раздумывал, когда необходимость продолжать беседу на эту мрачную тему отпала сама собой. То есть, появилась другая, ничуть не менее животрепещущая. По комнате пошёл гул, и я сразу сообразил, что доносится звук из тёмного сектора. Демон снова вышел на тропу войны.

Глава 7Когда надежда увидеть новым товарищем прекрасную даму из сада окончательно рухнула, я очень расстроился. С самого начала не следовало рассчитывать на чудо, не мог так звонко звучать голос моей королевы. Я никогда его не слышал, но представлял низким и глубоким, как тихая вода. Соседка по секторам оказалась обычной девчонкой, каких полно и в моём родном захолустье, даже не очень симпатичной, низенькой к тому же – мне едва доставала до плеча. Я накормил её, но болтовню не слушал, раздражаясь от слишком внимательных взглядов. Теперь, когда появилась она, посторонняя в нашем мире, я начал стыдится неясности своего положения и лент, что незримо напоминали о его ненадёжности. Грохот напугал, хотя при этом я ощутил странное облегчение: внимание от меня ушло, угроза обозначилась, значит, приблизилась, а она особенно страшила, когда сидела тихо. Это Аурелиус был беспечно весел, с его силой ничего мог не опасаться, а меня терзали дурные предчувствия. Пусть я непонятно чей раб, но жить всё равно хочется. Я ведь мог покончить с собой, остаться свободным, но выбрал другой путь, значит существование для меня дороже самоуважения. Не стыдите, вы не были на моём месте и не вам меня осуждать!Аурелиус грозно нахмурился, словно монстр особенно рассердил его тем, что вторгся в серьёзную беседу, которая завязалась в кабинете. Ни тени страха не мелькнуло на лице, лишь уверенная свирепость. Он был куда лучшим господином, чем куколки, защищал меня, а не обижал. Кровопускания время от времени я готов был терпеть, как необходимость, а не развлечение. Кроме того, теперь у него завелась ещё эта девица, так что меня он станет пить реже. – Идём, посмотрим! – сказал он спокойно. Я не видел нужды принимать участие в битве, уверенный, что господин справится сам, но пришлось встать и шагать следом. Инна отправилась с нами, хотя её вроде бы и не звали. В тёмном секторе было всё так же темно, только неясные багровые сполохи сияли в глубине, но демон Граш находился здесь. Он ковырял стену каким-то примитивным на вид инструментом, пластик, по всей вероятности, поддавался неохотно, и тогда следовал злобный удар. Неприятель наш уже выглядел до чрезвычайности рассерженным. Терпения ему не мешало бы и занять. – Опять развоевался? – довольно добродушно спросил Аурелиус. – Заткнись!– Ты портишь не только своё, но и наше имущество! Стенка-то общая!Граш отвлёкся на миг от работы чтобы бросить в наше сторону свирепый взгляд и тут только разглядел девушку. Глаза его блеснули кроваво, он засопел, задёргались ноздри, а потом скользнул между губ длинный язык и облизал внушительные клыки. Инна попятилась, спряталась за мою спину, и я сразу ощутил себя ещё более беззащитным, чем прежде. Демон хотел девушку больше чем нас. Мелькнула мысль, что я совсем не придусь ему по вкусу – из-за лент. В положении раба, оказывается, имелись свои преимущества. – У вас и девицы есть!– Губёнку-то закатай!– Да не расстраивайся, я и тебя могу поиметь, ты ничего миленький, волосики вон какие длинные. Аурелиус закатил глаза, словно выслушивать подобные глупости было ему невмоготу и повернулся к выходу. Демона, видно, пренебрежение разозлило, он схватил половчее свой инструмент и от души вмазал им в стену. Штуковина упруго отскочила, но не только. Пластик, отделявший нас от чужака, пошёл заметными трещинами. Все замерли, словно убоявшись произошедшего. Не только Аурелиус застыл вполоборота, но и демон остолбенел, как будто ни сном ни духом не ожидал, что преграда всё же уступит приложенным усилиям. Я невольно попятился, едва не сбив с ног, стоявшую за спиной Инку, не помнил, что она там, забыл, что вообще есть на свете, так напугал успех демона. Девчонка отпрыгнула в сторону и достала откуда-то свой пистолет, показавшийся маленьким и жалким с учётом всех обстоятельств. На меня не взглянула, но упрямая складка у рта, казалось, сложилась для упрёка, и я ощутил стыд. Давно выгнал из себя эти непродуктивные эмоции, приспособился не стесняться собственной ущербности, но присутствие женщины не где-то там далеко, а здесь рядом, её явное намерение хоть как-то драться, а не обращаться в бегство, как положено девице, словно вытряхнуло из души комок накопившейся грязи. Маленький уголок внутри очистился от скверны, и я остался на месте, хотя спрятаться сейчас было бы самым разумным. Аурелиус справится с демоном, а от нас, простых людишек, всё равно не выйдет толку. – Ты что творишь? – воскликнул вампир и оскалил клыки, демонстрируя возмущение. Демон в ответ ощерил пасть, которая и больше была, и вооружённее, чем у Аурелиуса, зарычал. Показалось, сейчас дым повалит изо рта и ушей, но обошлось без лишних эффектов. Признаться, чтобы устрашить меня хватило и того, что нарисовалось. Я поглядел на вампира и, словно глаза мне тоже прочистила опасность, сообразил насколько он мельче противника. Будь Граш простой человек – ладно, но он ведь существо абсолютно неведомое. Мышцы выглядели так внушительно, что закрались сомнения. Теперь я не был уверен в успехе Аурелиуса, скорее всего, и прежде сомневался, только не хотел в том признаться. – Что собирался, то и делаю! – грубо ответил демон. – Тебя не спросили!– А следовало! Я мирный человек, но не когда мне мешают спокойно жить. Сунешься к нам – себя потом вини в последствиях. – Ой запугал! Жужжишь мухой и прихлопнуть тебя так же легко!Демон издевательски показал ладонью на метр от пола, демонстрируя какого роста, по его мнению, Аурелиус, потом всплеснул руками, словно умиляясь такой малости, и под конец растёр большим пальцем невидимую каплю по пластиковой стенке. Пантомима его произвела впечатление. Вампир застыл на месте, словно слов не находя от гнева, но лицо его не выражало бурных чувств. Я уже заметил, что он вообще к ним не склонен, живёт рассудком, а не страстями, потому и мне с ним спокойно и надёжно. – Вот нахал, – сказал Аурелиус. – Инка, давай его превентивно пристрелим. В лоб, я думаю, бить бесполезно: пустой голове пуля не помеха. Куда же нам целиться? Можно в пах, чтобы пропал повод распускать слюни. Инна посмотрела на вампира с сомнением. Пожалуй, она думала, что с ума сошли оба, не знала ведь о подлинной сути хозяина, а человеком он и, правда, был невидным. Где такому совладать с этой горой мяса. – Сам стреляй!– Так у меня пистолета нет. – У меня, в сущности, тоже. Он не заряжен. – Как неловко получилось! – воскликнул Граш. – Я всё слышал!Инка дёрнула плечом. – Всё равно убедился бы в этом сразу, – и добавила, обращаясь уже исключительно к Аурелиусу: – Не запугаешь его такой пукалкой, будь даже внутри полная обойма. Не хотела, чтобы ты рассчитывал на несуществующую огневую поддержку. Вампир, кажется, ничуть не расстроился. – То есть, грядущую драку однозначно свалили на меня одного?– Я помогу, чем сумею, – спокойно ответила Инна, потом поглядела на меня вскользь, словно случайно, но я ощутил, как поднимается из глубины сердца жар стыда. Если эта смотрит, и всё горит внутри, что будет, когда взглянет та, другая? Наверное, Инка думает, что мне должно сражаться, я ведь на вид самый большой и сильный. Она не знает, кто такой Аурелиус, но разве дело только в клыках?Я неуверенно шагнул вперёд. Слишком разные чувства рвали меня на части, и от этого зародилась в душе противная злость, не та, что толкает в битву, а особенное состояние взбаламученности, когда хочешь более всего, чтобы дело как-то решилось без твоего участия, а ещё поплатились те, кто толкал совершать невозможное. Мерзко, но я хотел, чтобы Инка исчезла. С Аурелиусом было уютно: он ничего не требовал кроме крови и позволял мне оставаться в привычном оскудевшем мирке. Она принесла с собой хаос. Грашу как видно надоели разговоры, или настойчиво донимал аппетит. Он отступил на шаг, примерился и ударил в уже растрескавшийся участок стены. Результат оказался сокрушительным: пластик пошёл тёмными изломами и частью осыпался мусором, частью разлетелся на куски, снаряд по инерции просвистел насквозь. Демон не удержал его или отпустил нарочно, это не мне судить, и железяка, противно скрежеща, потащилась по полу, пока Аурелиус не остановил её подошвой ботинка. – Ну ты нахал! – сказал вампир совершенно спокойно. – То есть просто редкостная сволочь!Отверстие образовалось такое, что демон мог пролезть в него без труда, что он и не преминул сделать, обрушив попутно ещё часть стены. Происходящее казалось мне абсолютно нереальным, я застыл столбом, даже в бегство не обратился. Всё ведь обойдётся, не может не обойтись, это не наяву и не со мной. Я просто смотрю представление. Я в безопасности. Краем глаза увидел, что Инка подскочила к Аурелиусу, стала рядом. Догадалась на кого надлежит надеяться, и мне опять стало стыдно, только я всё равно ничего не сделал. Граш шагнул вперёд, неспешно протянул ручищу. Он выглядел бы величественно, не осыпайся с него попутно мелкие обломки пластика. Аурелиус как-то посерьёзнел и одним плавным движением отстранил Инку за спину. Демон хотел схватить его. Казалось, эта гигантская ладонь вполне способна сомкнуться на поясе вампира, словно на запястье, ну на шее-то точно, но мой господин не дал чужаку такой возможности. Он неуловимо сместился, подхватил с пола орудие, которым демон проломил стену и нанёс удар. Немалых размеров железный предмет в руках хрупкого вампира казался ещё огромнее, он неминуемо должен был сокрушить плечо Граша, но тот оказался на диво проворен – отскочил. Аурелиус удержался на ногах, хотя чувствовалось, как это непросто далось, и атаковал снова. На этот раз демон увернулся неудачно, помешала стена галереи, о близости которой он забыл, и дубина проехалась по его предплечью. Взвыли оба одновременно: Граш от боли, Аурелиус от азарта, ну то есть я так предполагал, и началось. Уследить за тем, что делал теперь каждый из них, я больше не мог, они двигались стремительно, рябило в глазах. Я лишь различал, как единственное оружие переходит из одних рук в другие, но скорее всего, дрались больше кулаками. Сквозь рёв удавалось иногда различить смачные удары живого по живому. Вопли боли и ярости перемешались. Остатки перемычки унесло в темноту, когда драка сместилась к пролому, хотя это и не значило, что побеждает наш боец. Я смог, наконец, попятиться, уйти дальше от схватки. Стыд больше не жёг, влезть в эту битву титанов было бы чистым безумием, Инка и то кажется, понимала неосуществимость своих претензий, я увидел мельком её ошеломлённое лицо. Простые люди ничего тут поделать не могли, разве что глупо погибнуть, а я не хотел умирать, более чем когда-либо я надеялся выжить. Вот словно пёрышко или птичка взлетел над массой сражения Аурелиус, за ним потянулась гигантская лапища, но вампир извернулся ужом и снова исчез из поля зрения, заслонённый массивной тушей демона. Я порадовался, что он всё ещё жив и даже, как будто, невредим, хотя и немыслимым казалось выйти целым из столь жестокого побоища. – Они оба не обычные люди? – спросила Инка. Каким-то образом я услышал и ответил:– Да!Теперь она перестанет меня стыдить: человеку не по силам участвовать в битве монстров, я не трус, я просто хорошо информирован. Как и почему их отнесло друг от друга, я тоже не понял, просто в один миг схватка прервалась, и оба бойца оказались застывшими в угрожающих позах. Насторожённые и невероятно злые они сверлили друг друга недоверчивыми взорами. Выглядели растрёпанными: у Аурелиуса вся рубашка в клочья, у Граша кожаная жилетка словно изрезана ножом и на плече следы острого, подсохшая тёмная кровь – тем не менее ни один не казался пострадавшим всерьёз, хотя вся эта буря должна была просто разобрать их на части. – Ты вообще нормальный? – проревел демон. – Что, испугался?– Ты бы ещё целоваться полез, извращенец!Аурелиус демонстративно провёл языком по губам, и я понял, чем так возмущён Граш: должно быть, учуяв запах пролитой крови, вампир не удержался и лизнул ранку. С его точки зрения, наверное, неправильным было, что пропадает такая хорошая еда. Вреда это причинить не могло, наоборот, порез на плече уже практически затянулся, в отличие от других. – Я вампир, – сказал Аурелиус. – Мы тебя немного поцарапали, так что извини, соблазн оказался слишком силён. Граш попятился как шокированная старушка. Он не обращал внимания на то что я и Инка стояли за его спиной, и правильно делал. Ничего плохого мы бы ему не сделали, тем более начался разговор и недоразумение могло уладиться без членовредительства. – Так вот в чём дело! А я-то думал, что ослаб не на шутку, если не могу справиться с таким дохляком, да и проворен ты не по-людски. – Объявим тогда перемирие?– Давай. Пожрать бы ещё. Оголодал я в тамошней скудости. – И что ты предпочитаешь: девственниц или девственников? У меня есть запас, но делиться я готов только на своих условиях. Граш возмущённо зарычал, и драка чуть было не началась снова, но, наверное, поразмыслив как следует, он счёл правильным договориться ладом, раз ничего не добился силой:– Я употребляю обычную человеческую еду, ну и немного электричества. – Зарядная база для роботов тебя устроит?– Более чем! – обрадовался Граш. Насторожённо сгорбленная спина распрямилась, глаза заблестели и на нас, двоих людей, он оглянулся вполне дружелюбно. – Что же ты раньше молчал, – ворчливо заметил Аурелиус. – Из-за такой ерунды и биться не стоило. – А, ты, кровососик, своё стадо бережёшь?– Да! Мы все теперь повязаны одной судьбой и либо дружим, либо скопом дохнем. – Тогда давай дружить. И жрать. Аурелиус махнул рукой. – Тави, проводи гостя. Я послушался. Неприятно было показывать дорогу, идя впереди и ощущая за спиной эту махину, но я успел заметить, когда обернулся, как Граш неловко поклонился Инке и соорудил на лице умильную улыбку, жутковатую из-за частокола зубов. Страшным он выглядел, пугал самим присутствием, но словно, правда, не собирался чинить нам вред. Или внутри был не так грозен, как на вид, или тоже понимал, что все мы в одной лодке и, прежде чем её раскачивать, полезно разглядеть берега. Я их тоже не видел, но Аурелиус, кажется, знал больше всех нас. У вампиров особенное чутьё, они проникают в суть сверхестественным способом, то есть, я об этом слышал, но оснований не верить молве пока не возникло. Граш топал следом, нетерпеливо наступая на пятки. Такой массивный, шёл он легко, шума производил совсем мало. Я испытал заметное облегчение, когда мы оказались в кладовой и можно было посторониться, предоставив демону возможность самому выбирать пищу. Он обрадовался как дитя, но еды взял так мало, что я усомнился в честности его намерений. Вдруг людоед, просто делает вид, что мирный и безобидный. Не скажу, что я был разочарован, когда Граш уселся за стол и принялся уписывать за обе щёки овощные консервы. Он даже мяса не взял из шкафа, хотя там было всё. Вот и верь после этого устрашающим зубам и размерам. Глава 8Ну и натерпелся же я страха, когда это ненормальное чудовище проломило стену и с ходу полезло драться. Только в пылу дикой схватки начал понимать, что демонок-то наш и в боевой науке не силён, и лишней отвагой не блещет. Оба мы, скорее всего, отчаянно трусили и за мирное решение вопроса ухватились с готовностью, которую лишь волевым усилием не сделали видимой. Людям не обязательно знать, что не великие мы герои. Понимаете, когда любовь взаимна, это верная гарантия тайны. Со стороны побоище выглядело наверняка свирепым, а то, что силы оказались равны, так мы в том не виноваты. Отправив Граша в кладовую, я пошёл в общежитие роботов, готовить базу для подзарядки. У людей, которые подключили себе эту дополнительную функцию, передача энергии идёт немного по-другому, всё же они не чистые андроиды, но как правильно сделать совмещение я знал. Пока руки привычно мастерили нужный контакт, голова перебирала сомнения. Накормишь такого досыта, он сам тебя сожрёт. Не в прямом смысле этого слова, а фигурально выражаясь, что, впрочем, на результат не влияет. Трудно доверять тому, кого ещё недавно считал врагом. Граш явился довольно скоро, так что пришлось ему подождать, пока я доведу систему до ума. Он сел у стены и спокойно наблюдал за мной, не проявляя видимых враждебных намерений. – Энергия, смотрю, в секторе стабильная. – Генератор работает, хотя я пока не разобрался на чём. Сам недавно сюда попал. Конечно же, я в курсе, успел проследить пути раздачи и источники питания, но необязательно вываливать вот так запросто всё что знаешь. Существенное надо держать и про запас. – Тоже стену лбом пробил? – поинтересовался неугомонный житель странной планеты. – Дождался удобного случая. – Рель, старичок, скажи прямо: дела наши не слишком хороши?– Шатко и валко, – ответил я. Пожалуй, он не такой болван, каким кажется с виду. Сообразил, кто тут главный и с кем полезно кооперироваться, чтобы вытащить из передряги шкуру и всё что при ней. Он прав. Нам полезно держаться вместе, так что вряд ли готовит нож в спину. Робототехники сейчас слишком полезны популяции, чтобы вот так с разбега втыкать им под лопатку острый предмет. Питание от розетки даёт, конечно, много возможностей, но и ряд ограничений накладывает. Все мы в чём-то сильны, в чём-то ущербны, сама судьба велит цепляться друг за друга как шестерни. Тут по правилам надо: выступ в выемку, а если зубчик на зубчик – треск выйдет, поломка и крушение. – А ты разбираешься, – обронил он, разглядев роботов и прочее хозяйство. – Заметил? Вот и запомни. Я тебе ещё пригожусь. – Ну так взаимно. У тебя тоже своя специфика. Люди для пропитания пока имеются, но ведь мало их, а я демон не гордый, хорошему вампиру могу и кровушки отвесить за любовь, ласку и техобслуживание. Смотри, как мы заговорили, прямо люди, приятно и слушать. В симпатии и прочую чушь я слабо верю, выгода надёжнее. Ты мне – я тебе. – Готово! Где порт?Он стеснительно стянул жилет и нелепую рубаху из мягкой ткани и закинул руку за голову. Под мышкой темнел разъём. Удобное место, странно, наверное, быть симбионтом не другого живого существа, а проводов и конденсаторов. Да, там всё не так примитивно устроено, но упрощать забавно. От первой порции энергии он вздрогнул, и я хотел уже уменьшить поток, но Граш мотнул головой, давая понять, что всё с ним в порядке. – Вкусно?– Божественно!– Ну, приятного аппетита. Прежде я видел демонов только издали, похожи они были на обычных людей, разве что рожки у некоторых на голове торчали, да и то не всегда, так что Граша разглядывал с вполне понятным интересом. Мышцы его могли вызвать трепет у кого-то более впечатлительного: крупные, пропорциональные и родные, а не синтетика. Нити контактов пронизывали их, даря немыслимую для человека быстроту реакции, но силой он был сам себе обязан. Немало, должно быть, потрудился. Рога могли служить приёмниками атмосферного электричества, хотя проверять это на практике я бы не посоветовал. Больше они предназначались для внушительности, ну и защиты черепа: массивные, аккуратно загнутые неплохо прикрывали голову от ударов тяжёлыми предметами или падения сверху кирпичей. Мощная шея наверняка без труда выдерживала дополнительный вес. Когтей на пальцах не было, а могли пригодиться в жизненных невзгодах. У меня их тоже как бы нет, ногти просто чуть длиннее, чем принято иметь мужчине, зато они острые и крепкие, режут плоть не хуже ножей. Прикинув основательно его и свои возможности, я решил, что с самого начала был прав: они примерно равны. Разные на вид и на вкус, в бою мы стоили одинаково. Кстати о вкусе. – Хватит пока, а то плохо спать будешь!Я отключил поток и хозяйственно прибрал контакты. Демон блаженно улыбался, давно, должно быть, не кушал досыта. Меня безумная драка тоже слегка истощила, и ясно, кто послужил тому виной, потому я заявил без малейшего стеснения:– Чудно! Ты наелся и доволен, теперь я хотел бы получить своё. – Так скоро? – недовольно сморщился Граш. Вот жадина. – Скрепим наш договор о дружбе и ненападении кровью? – усмехнулся я нахально. – Ладно, давай. Запястье тебя устроит? На шее у меня шкура толстая, вряд ли ещё и прокусишь. Я скромно промолчал. – Только аккуратно!– Не бойся, в моей слюне содержатся обезболивающие вещества. А в клыках – нет, но об этом я упомянуть забыл. Он едва заметно дёрнулся от удара, но стерпел, пошла кровь, густая, обильная, вкусная. У неё был непередаваемый оттенок, терпкая насыщенность. Никакого сравнения с унылой водицей из вен куколок. Не желая пугать Граша раньше времени, я выпил совсем немного, лизнул ранку. Она заживала просто на глазах. Оба мы сильны. Полезно не ссориться. Демон сказал рассудительно:– Ну, если угораздило сойтись, надо обменяться информацией. Мне сказать особо нечего. Я до сих пор был один в тесном мирке, где вскоре закончились и вода, и еда, и энергия. Времени даром, там сидя, не терял и сумел пробиться в сектор, где вы меня увидели. Теперь к вам. Он скромно умолк, мол, богатствами не отягощён, принимайте меня таким, какой я есть. Следовало предъявить претензии, но я решил показать широту натуры и не кичиться нашими запасами. Случай решал, нет в том моей заслуги. У самого-то всё приданое: каземат, балахон и ржавые цепи. – Наверху есть обитаемые сектора, но я пока туда не совался. Обследовал другие стены, за одной вот нашёл Инку, за второй планету, на которой мы, судя по всему, сидим как картошка в рассадном ящике. – Что за мир? – жадно спросил демон. – Обитаемый, нет?– Не знаю. Он мне незнаком. Запах совершенно чуждый, состав атмосферы тоже, а я побывал почти на всех планетах, где люди обосновались после экспансии. Сам понимаешь, с моей специальностью я везде нахожу работу. – Ну да и корм. Смотрю, ты как хомяк: запасаешь нас, поскольку других людей здесь взять негде. – Хомячок, – поправил я примирительно. – Маленький и вполне миролюбивый. А откуда ты вообще такое слово знаешь?– Так профессия у меня соответствующая, палеобиолог я. – И она кормит?– Вполне. Моделируем, создаём, продаём. На хлебушек хватает, на электричество тоже. Да, богатые заказчики наверняка немало отваливали за исчезнувших экзотических зверушек, а поскольку хитрые конструкторы не закладывали в них функцию воспроизводства или делали её ущербной, то и далее не бедствовали. Ну и ладно, зато моя работа чище. – Не знаю, чем ты пригодишься нашему пёстрому коллективу, но хоть физическая сила при тебе. – Не пора нам сделать вылазку и поглядеть на планету? Сам хочу убедиться, что мир неизвестный. Прикинь, какие денежки мы можем срубить, если он окажется ничей и в порядке?– Добраться бы ещё до места, где их могут отсчитать. Давай. Осмотреться будет полезно, да и заняться здесь больше особенно нечем. Надо только гарнизон привести в порядок. У меня два пленника и два подопечных, в надёжности которых я не слишком уверен. Скрывать очевидное смысла не было, и я рассказал Грашу, кто такие куколки, и что мы с Тави от них претерпели. Просто удивительно, насколько этот здоровяк оказался эмоционален, я буквально видел, как в мощной коробке черепа формируются трепетные мысли о бесконечной людской жестокости. Грубо вылепленные черты едва уловимо менялись, позволяя гримасам сострадания проплывать по рельефу лица, как тени облаков по земле в тёплый летний день. Скорее всего, Граш не подозревал, насколько вампиры восприимчивы ко всем проявлениям человеческих чувств. Вероятно, ему казалось, что он умело сохраняет маску жестокой демонической суровости, но я-то видел, как он возмущён, растроган и проникся чуть большим доверием к этому чудаку. – Не повезло вам, ребята, – сказал он гулким баритоном. – самое полезное, что мы сейчас можем сделать, так это найти выход домой и сдать на опыты самих экспериментаторов. Приступим?Повода и дальше тянуть время я не нашёл, потому лишь кивнул в ответ. Путь к наружной стенке много времени не занял. Робот терпеливо дожидался приказов. Я велел ему проделать ещё одно отверстие, на этот раз такое, чтобы и мой спутник мог протиснуть сквозь него широкие плечи. Пока андроид работал, я сбегал в общежитие роботов и на всякий случай перепрятал вынутые предохранители, чтобы никто без моего ведома не нашёл их и не смог воскресить оставшиеся три машины. Просто события часто идут наперекосяк, и лишняя осторожность не повредит. У кого роботы, у того и власть. Хорошо, что остальные люди этого так и не поняли. Дело шло, и островок будущего люка постепенно отделялся от материка стены. Граш стоял на почтительном удалении. Снаружи уже шла густая волна запахов, я ощущал её полной, пока неразделимой на части. Демон принюхивался с задумчивым видом. – Ты прав, незнакомо, зато сочно как. – Повезло, что донжон высадился на планете с пригодными для нас условиями. Порталы спроектированы так, чтобы срабатывали только в этом случае, но катастрофа могла занести и на унылый каменный астероид, и в горнило звезды, и просто в бездну пространства. – Живы – уже хорошо, – констатировал Граш и отступил дальше, потому что робот закончил работу и аккуратно поставил вынутый кусок рядом со всей остальной стеной. Мы с демоном, не сговариваясь, шагнули к проёму и осторожно выглянули наружу. Взору предстала удивительно приятная местность. Пологие холмы мягко зеленели в лучах солнышка. Растительность выглядела неоднородной: то лужайки с короткой травкой, то кусты, похожие на камыш, то настоящие леса из мощных деревьев. Неуловимо иные представители местной флоры, тем не менее, охотно мирились с привычными названиями. Я исследовал восходящие потоки воздуха и понемногу разбирал ароматы по группам. Не знаю как, но заросли сами подсказывали суть своих запахов, я был почти уверен, что угадал их с первого раза. Рядом сопел носом Граш. После одного действительно мощного вдоха, он смачно чихнул и покрутил головой. – Давай спустимся. – А ты хоть обратил внимание, что мы довольно высоко?У вампиров отличный глазомер, меня не смутили незнакомые ориентиры, я мог достаточно точно сказать, сколько лететь до почвы хоть в метрах, хоть в ярдах, но воздержался от деталей. У меня если что, кости срастутся, но уйдёт на это масса энергии, восполнять которую надо аккуратно и с умом. Странно, но и непутёвую башку демона было жалко. Представив, как расколется она, отбрасывая рога, вон о ту каменную глыбу, я ощутил горечь утраты товарища, а не только носителя полезной питательной еды. С Грашем было веселее, чем без него. Донжон не просто рухнул на склон чужого мира, но изрядно пропахал его основанием, отчего почва местами вздыбилась и вызверилась на нас, обнажившимися клыками скал. По моим прикидкам стоял он прочно, да и не шатало нас ни разу за те недели, что длилась катастрофа, не было оснований полагать, что в дальнейшем что-то изменится. Я высунулся подальше, оглядел наружную стену. Она выглядела шероховатый, темнела ямками каверн, пластик словно действительно путешествовал сквозь космос без лишней защиты, пострадал он изрядно. Я определил, что без труда смог бы спуститься и подняться по этой почти вертикальной поверхности, вопросительно взглянул на Граша. – Ну уж нет! – заявил он. – Давай верёвку. Лишние хлопоты, но гарантия возвращения – важная вещь. Пришлось потратить время на поиски снаряжения. Заодно я проверил остающийся гарнизон: и куколок, надёжно ли держат их цепи и замки, и двух других подопечных, которым было велено сидеть в запертой комнате, на случай если внешняя среда всё же окажется агрессивной к простым людям. Оба послушались, что не могло не радовать. Я ещё раз подтвердил приказ, хотя внешний воздух уже свободно гулял по донжону, и вернулся к праздному демону. То ли он решил, что я буду против, если он начнёт распоряжаться в моём секторе, то ли просто нашёл отличный предлог побездельничать, но я застал его мирно созерцающим окрестности сквозь дыру. Андроид ненавязчиво стоял в сторонке. Прежде чем закрепить верёвку, я решил для себя ещё одну важную вещь. Робота следовало обездвижить, чтобы кто-то другой им не воспользовался, но он мог пригодиться нам дееспособный, трудно сказать, как способны сложиться обстоятельства. Борьба между удобством и осторожностью оказалась недолгой. Я отключил слугу, извлёк кое-какие мелкие, но существенные детали и надёжно укрыл их в собственном кармане. Граш промолчал, но я ощутил его одобрение. Физически сильный, он привык больше полагаться на свои мышцы, чем на помощь механизмов. – Иди первым. Ты лёгкий, верёвка точно выдержит. – Учти, что если под твоим весом оборвётся, я ловить не буду. – Договорились. Я вылез наружу и начал спускаться. То есть мог картинно скользнуть вниз или просто пауком пробраться по стенке, но предпочёл не показывать явно все свои возможности. Козырь в рукаве всегда на пользу, да и мир внизу всё-таки совершенно чужой. Что и кто там может встретить – неясно, потому я полегоньку перебирал ладонями и коленями верёвку и не забывал поглядывать по сторонам.

Донжон приладился почти на вершине холма, обзор был хороший, а растительность внизу довольно мелкая, так что любую тварь крупнее себя я заметил бы издали, но никто пока не рвался нападать, мирно зеленела, уходя то в синеву, то в буроватость травка и скоро я уже коснулся верхних стеблей подошвой башмака. Они оказались жёсткими и упругими, но послушно расступились, когда я вначале осторожно, а потом уверенно стал на грунт. Глава 9Сверху прогремело:– Ну и как оно?– Нормально! – ответил я, озираясь. Никакой опасности по-прежнему не наблюдал. Граш завозился, с натугой проталкивая массивное тело сквозь дыру. Я отступил, вдруг и правда брякнется – оно мне надо?Почему-то больше здешнего длинноногого леса и других природных красот меня интересовало, как выглядит снаружи наш донжон, поэтому я попятился, не только затем, чтобы обезопасить себя от падающих с высоты тяжёлых орущих предметов, но любознательности ради. Наше пристанище возвышалось почти отвесной скалой, над отверстием погонных метров стены было почти столько же сколько под ним. Прикинув высоту того самого сада, я сразу понял, что им наша многоэтажка не заканчивается. Был ещё резерв поиска внутри, даже если наружный мир ничем полезным не одарит. Отходя всё дальше и поглядывая на всякий случай не только вверх, но и по сторонам, я постепенно различал больше деталей. Как это ни странно, сооружение действительно напоминало массивную башню, нелепо с умеренным креном водружённую на склон. Замок ушёл, донжон остался. Последний оплот обороны от неведомых сил. Даже что-то тёплое шевельнулось в душе, когда я созерцал серые и коричневые стены. Там внутри я немало страдал, но всё же выжил. Охотники бы меня точно прибили. Любопытно, катастрофа, обернувшаяся спасением. Что-то в этом есть, надо будет обдумать на досуге, пока же заняться разведкой. Воздух как выяснилось, можно не экономить, а вот еду отыскать следовало. Я заскучал ждать, пока мой компаньон, как большая хроменькая муха, сползёт вниз, и принялся изучать то, что росло под ногами. Сорвал былинку и начал жевать. Точнее, кусать, потому что наши зубки к перетиранию пищи не приспособлены. Они для обороны и нападения. В рот потёк травяной сок, довольно резкий, но приятный. Ядовитым он не был. Людям повезло, что у них есть дегустатор, способный отличить дозволенное от запретного, надо напоминать им об этом почаще, чтобы не вздумали от меня избавиться. Конечно, я справлюсь с возможным бунтом, и убью всех первый, но как тогда прикажете питаться?Растений попадалось множество, я постепенно делил ароматы, соотносил их с тем, что видел, но вот животных не чуял. Теоретически, они должны существовать и годиться в пищу, раз трава съедобна для людей. Впрочем, посмотрим. Мы ещё только начали. Граш наконец-то сполз с башни. Подозрение, что он боится высоты, переросло в уверенность, но я решил промолчать. Полезно подкопить компрометирующие материалы на каждого. Мы здесь не друзья, просто влипли в одно дерьмо. – Ну и куда пойдём для начала?Старается выглядеть бодро, но рожа побледнела, несмотря на то, что красная. Рога рогами, а отвага она в сердце. Я предложил:– Давай осмотрим нашу крепость. Граш не возражал, и мы пошли кругом шершавых стен. Выглядели они страшненько. То есть если не знать что красивые разводы результат работы чудовищных сил, то можно счесть это искусством: теперь любое безобразие считают его произведением. Я ощущал остаточные содрогания материи, диву даваясь, что все мы выжили в катаклизме. По-хорошему должны были превратиться в абстрактный рисунок на уцелевших переборках. Причуды стихии. Или ошибка злого разума? Почему-то эта мысль лишь теперь пришла в голову, а ведь напрашивалась она и прежде. Стоит ли списывать произошедшее на разгул континуума, когда среди людей живёшь? Они творят подчас ужасные вещи. Так много всего надо обдумать, что заранее голова трещит, я решил отдаться до поры прелести прогулки. Донжон при внимательном осмотре оказался ещё больше, чем мы предполагали вначале, дело в том, что в плане он представлял собой вытянутый овал, а не круг. Стены вздымались уступами. Мне показалось, что дальняя от нашего люка часть башни заметно выше, но с учётом крена всего сооружения и странного марева, которое струилось перед глазами, сложно было сказать наверняка. – Толку на него смотреть! – заявил Граш. К нему понемногу возвращался нормальный цвет лица. – Он одинаковый – просто сплавленная глыба. – Удивительно, правда?– Что?Сообразительностью мой товарищ по несчастью не отличался, я пояснил:– Что мы выжили. Странно, как эта простая мысль пришла в голову мне, бессмертному, ведь додуматься до неё должны были человечки. Хотя в мире Граша, я слышал, тоже добились долгой жизни, вот только не учли при конструировании, что для головы полезнее мозги, а не рога.

Обойдя наш дом по периметру, мы не обнаружили других входов, вообще чего-либо интересного и поворотились к нему спиной. Что ж, прежде чем через люк наверху вернёмся обратно, надлежит разведать окрестности. Еду найти, вон у демона уже в животе урчит так, словно там и находится обещанный христианам ад. Попробовать поискать ответы на поставленные вопросы и те, что возникнут впоследствии. Работать, в общем, на благо всех. Странное занятие для вампира. Я мысленно усмехнулся и бодро зашагал вниз с холма. Донжон сел почти на его вершину, так что не было смысла искать что-то выше по склону, а в долине заманчиво темнел лес. Он наливался деталями по мере того, как мы с Грашем подходили ближе. Я уже окрестил его длинноногим и не ошибся. Нетолстые стволы ровно тянулись к небу и там, на высоте метров десяти сплетались в плотную массу кроны. Кожистые листья, окрашенные весьма причудливо в разные оттенки зелёного и фиолетового, тянулись к свету, а вниз, в полумрак свешивались цветы и плоды на длинных тонких ножках. Поначалу такой порядок вещей показался странным, но когда ступили в прохладный сумрак этого забавного леса, я разглядел насекомых, вьющихся вокруг бледных колокольчиков, ползающих по плодам. Вероятно, эти твари боялись света, и растения приспособились к опылению, строго разделив функции цветов и листьев. Вообще мир выглядел уютным. Солнце, тепло сияющее с почти чистого неба, по спектральным характеристикам приближалось к родному человечеству светилу, да и природа выглядела вполне узнаваемо. Мою кожу свет пощипывал, но не жёг, поскольку я был зрелым вампиром, успел приспособиться ко многим неприятностям. Это молодняк извести просто. Охотники и заковали в цепи, чтобы ослабить организм, вымотать голодом, а уже потом постараться уничтожить. Сейчас я вспоминал об этом, как о пустяке, без эмоций, просто констатируя факт. Переживая по каждому поводу, в вечности не угнездишься. Вампиры холодны по своей природе. – Интересно, эти груши съедобны? – поинтересовался Граш, запрокидывая голову. Ну вот, каждый о своём: кто о вечном, у кого в брюхе урчит. Демон топал следом безмолвно, но уверенно, не мешая погружаться в возвышенные думы, а теперь, когда мы чего-то достигли, решил проявить активность. Он же биолог. Хотелось самого и послать за добычей, да я сжалился над массивным товарищем, который к тому же побаивается высоты. Опавших плодов видно не было, точнее сгнившие кое-где валялись, но не стоило начинать дегустацию с них. – По сторонам поглядывай! – посоветовал я товарищу и полез по одному из стволов. Для меня, маленького, лёгкого и очень сильного, это не составляло труда. Кора только на вид казалась гладкой, на самом деле пальцам было за что зацепиться, я продвигался вверх почти так же уверенно как муха по оконному стеклу. Аромат цветов, довольно слабый внизу, по мере восхождения буквально накрывал. Здесь под плотным пологом листвы было тихо и душно. Колокольчики, вытянутые, изящно изогнутые, длиной примерно с моё предплечье поблёскивали гладкими боками, неприлично выставив на свет коричнево-чёрные приспособления для продолжения рода – что-то вроде конструкции из сеточек и подвесок, я не стал разбираться с цветком, коснулся плода. По форме он действительно напоминал вытянутую грушу, бледно-зелёную с коричневым крапом. Я осторожно сорвал, понюхал. Приятно. – Кидай мне! – донеслось снизу. Хочет сам пробовать – его проблемы, я послушно выпустил плод, но следить за его полётом не стал. Меня интересовала проблема определения спелости. Кормить мою еду незрелым – значит, ухудшить качество крови, полезно разобраться. Несложные опыты показали, что светлые груши отличаются приятным вкусом, а тёмные несут в себе оттенок терпкости. Я решил, что этого вполне достаточно. Граш внизу задумчиво чавкал, обливаясь прозрачным соком, пришлось отвлечь его. Он достаточно ловко ловил плоды и складывал в сторонке, проворонил только один. Несмотря на мягкую подстилку из прелых листьев, груша не могла не пострадать, но я решил, что для начала нам хватит заготовленного и спустился вниз. Добычу оставили, пошли дальше. Рощицы перемежались лугами и зарослями кустарника. Здесь цветов не было, зато темнели ягоды и орехи, пришлось пробовать их тоже. Граш методично опустошал ветки, набивая брюхо. Тави не накормил его что ли? Я не мешал чужим исследованиям. Самое большее, что могло грозить неумеренному демону, легко излечивалось с помощью изобильно росших вокруг кустов. Не мои проблемы. Спускаясь по склону, мы вскоре наткнулись на неглубокое ущелье с шумным ручейком на дне. Вода точно так же не содержала отравы, я и её попробовал. Граша после орехов разобрала жажда, и он припал к быстрым струям с таким усердием, что поток неизбежно должен был обмелеть ниже по течению. Хорош напарник: ест, пьёт – и вся от него польза. Правда, в этом странном раю, как будто, ничего иного и не требовалось. Тёплый климат, изобилие пищи. Я сел под обрывом. Вот не верю в случайности, забрасывающие несчастных путников в благословенные земли. Так не бывает, а если кому-то потребовалось отправить нас сюда, полезно разобраться, кому и зачем? Только как? Странствуя по местным кущам, организаторов приключения не отловишь, они сидят где-то за пультом и наблюдают. Это же эксперимент. Вот нутром чую, что неспроста нас сунули в рай, по случаю-то всегда в ад попадаешь. Хотелось оглядеться в поисках недремлющих зрачков камер, но я сдержался. Наверняка спрятано всё как следует, а учуять грёбанную синтетику слишком сложно в этом царстве полном ароматов. Как же мне нравился этот мир! Тянуло отринуть дурные подозрения и просто наслаждаться тем, что есть, дышать глубоко и о пище вспоминать реже, чем в замкнутом пространстве донжона. Здесь я и голода не ощущал, захваченный неземной красотой планеты. Граш озирался с задумчивым видом. С морды капала вода, даже губы утереть не потрудился, и я на миг позавидовал уверенной небрежности его манер. Наверняка ведь прикидывает, как много можно урвать у сообщества за «нашу» планету и на сколько частей придётся поделить куш. А ещё до каких размеров вырастет его доля если постепенно избавляться от компаньонов. Знаю я людей, не первый век живу, ясны их мысли без всякой телепатии. Не скажу, что меня аналогичные думы не посещали. Ещё как! Еда имеется в изобилии в том большом мире, и как только он появится на горизонте, от припасов можно избавиться. Сорвать экспериментаторам всю их злобную кропотливую работу – тоже результат. Надо прикинуть, чего они хотят добиться, и действовать наперекор. Всегда делай то, чего от тебя не ждут – быстрее испугаются и отстанут. – Куда пойдём дальше? – сыто рыгнув, спросил Граш. Действительно. Далеко в мечты улетел от суровой реальности. Я глубоко вдохнул чудесный здешний воздух и поймал самым краем сознания нечто чужеродное. То есть ту самую синтетику, про которую только что говорил, что не почую. Я встал и уловил запах ярче, должно быть ветер немного переменился, пока мы торчали на бережочке. – Что? – спросил Граш. Глаза его сузились, зрачки расширились, он явно почувствовал мою насторожённость. – Там что-то есть, идём, глянем. Только осторожно. – Само собой! – ответил он и поворотясь, тут же наступил на сухую ветку, хрустко сломавшуюся под сапогом. Я едва не врезал товарищу – по корпусу, чтобы до морды высоко не тянуться, но сдержался. Не нарочно ведь он оступился, просто по жизни неуклюжий болван. Ну, что досталось, тем и утритесь. Я пошёл первым. Тянуло снизу вдоль ручья. Ущельице работало как вытяжная труба, а то я не поймал бы запах. Идти пришлось порядочно. Цель то казалась близкой, то отступала в туманную даль. Иногда казалось, что у меня просто галлюцинации, опьянел от груш и воли, но я уверенно молчал, и Граш, ничего не спрашивая, крался сзади как опереточный медведь. А потом он буквально выскочил на нас, нахально высунувшись из-за стволов грушевой рощи, просвечивая сквозь этот лесок и ничего не страшась. Граш выругался рядом, но едва слышным шёпотом, так что я на него не рассердился, хотя и разобрал слова. Тоже хотелось сбросить напряжение, но решив для себя, что командир здесь я, сдержал порыв. – Ещё один донжон? – недоумевал Граш. – Их здесь как грибов что ли?И тут я понял важную вещь. Этот палеобиолог разбирался в тычинках, но не технике, а чтобы вернуться домой, нам требовалось надёжное средство. Похоже, что я один здесь обладал полезной для дела профессией, а значит, преимущество моё возросло. Я сразу узнал представший нашим взорам космический корабль и мог бы без запинки выдать его тип и характеристики, но не стал. Зачем?Глава 10Вся полнота разочарования настигла меня, когда девушка выбралась из норы и оказалась не той, о которой я грезил, казалось, целую вечность. Понемногу раздражение утихало, но накрыло с новой силой, когда Аурелиус и Граш ушли. Дверь отпереть ничего не стоило, но всё равно я чувствовал себя неуютно. Девица иногда пялилась на меня с таким старанием, словно в жизни не видела мужчин. Не сказать, чтобы мои естественные потребности не пробудились от запаха самки, но домогаться этого коренастого тела было неприятно. То есть ухаживаниями я бы её добился, но просто взять, чтобы сбросить напряжение не выходило. Нажить в этой особе злейшего врага, когда мы в замкнутом пространстве и неизвестно, что случиться дальше, было бы верхом идиотизма. Пусть в её пистолете кончились патроны, но женщины и без оружия всегда умели извести мужчину. Кроме того я боялся раздеться, выставить на всеобщее обозрение ленты, делавшие меня больше вещью чем человеком. Решил притвориться, что считаю Инну товарищем и не хочу портить отношения неприличными притязаниями. Она попыталась завязать разговор, но я отвечал односложно и беседа увяла. Чувствуя, что веду себя плохо, я ничего не мог поделать с бушевавшим внутри отвращением. Всё раздражало: девушка, так быстро навязавшийся в товарищи моему господину, демон, куколки, которые пугали уже тем, что были живы. Я понимал, что Аурелиусу требуется еда, но боялся стать ненужным, если её окажется слишком много. Как спасаться тогда? Он выпьет меня до дна, потому что я порченый товар, и толку от меня мало. Инна нарушила затянувшееся, хотя вполне устраивающее меня молчание:– Невыносимо сидеть взаперти. Если бы наружный воздух был плохим, мы бы почувствовали, да и Граш тоже не смог бы пойти с Аурелиусом. Вампирам нужно дышать или нет?– Не знаю, – буркнул я. Мне тоже хотелось вырваться на относительную волю сектора, только страшился нарушить приказ. Куколки приучили к повиновению, а Аурелиус пока ничем не показал, что его не устраивает такой порядок вещей. Думал, Инна отстанет, как и в прошлый раз, но она решительно поднялась и начала возиться с замком. Я хотел удержать, напомнить, что нам велено сидеть на месте, но потом мелькнула здравая мысль не вмешиваться в инициативу девчонки. Тогда она будет во всём виновата, а я всегда смогу сказать, что не решился удерживать её силой. Подленькая мысль, но с некоторых пор они стали так привычны, что не удивляли. Когда Инка решительно шагнула за порог, я последовал за ней, словно собирался защищать от напастей. На самом деле я был уверен, что нам ничего не грозит помимо гнева Аурелиуса, а он когда ещё вернётся?– Можно осмотреться? – спросила Инна. – У вас, точнее, теперь у нас, много комнат. – Только к пленникам не заходи. – Поняла, не дура. Эта любознательность тоже раздражала. Все хотели быть хозяевами в донжоне. Господами. Воздух в секторе дыхательных спазмов не вызывал и ароматы, проникшие извне, казались более приятными чем отталкивающими. Скорее всего, нас занесло на планету земного типа. Кто знает, может и люди здесь есть, а не обнаружили нас потому, что планета новооткрытая, и население скудно. Инна, надо сказать, комнаты оглядела бегло, влекло её в тот коридор, откуда тянуло мягким сквознячком, меня любопытство тоже разбирало, и я не стал возражать, когда мы свернули к двери во внешний мир. Точнее, это круглое отверстие больше напоминало окно. Возле вынутого куска стены истуканом стоял робот, и я не сразу решился подойти, хотя был уверен, что Аурелиус его обезвредил. Муки не забываются так скоро, долго ещё при виде слуг кожа моя будет покрываться мурашками. Страх въедается в душу, может быть, прорастает в ней навсегда, я старался об этом не думать. Будущая жизнь представлялась смутной. Инка высунулась наружу, ойкнула не то от испуга, не то от восхищения, невольное любопытство и меня побудило шагнуть ближе. Я не великий знаток планетографии, но в школе пусть и поверхностно изучал все обитаемые миры. Этот больше всего напоминал Землю, откуда все мы пришли когда-то и всё ещё считали её если не родиной, то особенным начальным миром. Приятные холмы, растительность почти зелёного цвета, голубое небо. Я разглядывал пейзаж, и он мне нравился, дышал местным воздухом, и он приветливо проникал в лёгкие. Чудесная земля, такая дружелюбная на вид. Может быть, и люди здесь есть, не могли же они упустить из виду свою выгоду?Хотя какая мне от этого польза? Ленты навсегда превратили в существо второго сорта. Мысль о том, что нас могут спасти, иногда радовала, но временами ужасала. Я привык здесь, а теперь, когда Аурелиус забрал меня себе, чувствовал даже некоторую защищённость. Свобода всё могла поломать. – Смотри, как наш приют пропахал склон! – сказала Инна, опасно высовываясь из окна. – Почва дыбом! Содрало до голой скалы, а я никакого толчка не чувствовала. Как же всё так странно получилось?– Осторожно, вывалишься. – Не страшно, тут верёвка. Инна резко подалась назад, едва не толкнув меня, но глаза горели азартом, а не страхом, значит, что-то задумала. Так и вышло. – Давай спустимся!– Аурелиус не велел. – И что? Почему мы должны его слушаться? Мы все здесь равны. – Нет! – возразил я убеждённо. – Он главный! Кто-то должен руководить, а у него получается. – Ну, я ничего никому не обещала! – заявила несносная девица и полезла в отверстие, оттопырив крепкий зад, я сердито отвернулся. Инстинкты пробудились так некстати, я не хотел испытывать влечение, понимал, что лишь долгая голодовка велит моему естеству видеть это тело желанным. Окажись в нормальном мире или рядом с моей дриадой, Инна тут же забылась бы как дурной сон. Надо об этом помнить, чтобы сдуру не подцепить как случайную болезнь совершенно ненужные мне обязательства перед чужой женщиной. Верёвка дёргалась, и я выглянул проверить, как идут дела. Инка цеплялась уверенно и бойко сползала вниз. Как обратно подниматься, об этом она задумывалась? Впрочем, канат достаточно толстый и рыхлый, лезть по нему вверх, наверное, не сложно. Девушка, между тем, ступила на грунт и притопнула, словно радуясь живой тверди. На меня она внимания не обращала. Я хотел развернуться и уйти в назначенную комнату, но сообразил, что демон и вампир могут обвинить меня, если что-то случится с единственной нашей женщиной. От досады хотелось треснуть робота в пластиковое лицо, но я не решился. Не только потому, что боялся повредить руку, но остерегаясь будущей мести. Пока целы машины и живы господа страх никуда не уйдёт. Без дальнейших колебаний я вылез в отверстие и уцепился за верёвку. Спуститься на планету труда не составило. Запахи здесь ощущались сильнее, растительность казалась выше и пышнее, хотя только трава и причудливые кусты топорщились на склоне где стоял донжон. Ниже виднелся настоящий лес, плотный ковёр крон переливался зелёно-фиолетовым, я сообразил, что это ветер раздувает листву, поворачивая её то одной, то другой стороной. – Видишь, ничего опасного, – примирительно сказал Инка. – Здесь могут быть хищники, – ответил я сухо. – Понимаю, – неожиданно покладисто согласился она. – Мы не пойдём далеко, только до ближайших деревьев и сразу вернёмся. Ходить здесь без оружия и, правда, не стоит. Смотри, трава примята, наверное, ребята здесь топали. Граш тяжёлый, даже почву продавил, где ступал. Если идти по их следу, то местных хищников можно не опасаться: два инопланетных их, несомненно, распугали. – Демон ест овощи, – возразил я, хотя и сомневался в истинной ценности наблюдений. – А девушки на первом свидании – зелёный салат, – хихикнула Инна. Я промолчал, поддерживать пустой разговор не тянуло. Мы начали осторожно спускаться. Подошвы иногда скользили по траве, раздавленные стебли пряно пахли. Ветер ерошил волосы, забирался под одежду – странное уже забывшееся ощущение. Тёплый, он не тревожил, скорее, доставлял удовольствие, разгоняя душные запахи чужой земли. Я хотел из вежливости предложить девице помощь, но она и сама отлично справлялась. Ну и ладно. Вблизи деревья оказались довольно высокими и все на первый взгляд выглядели одинаково. Много прямых стволов уносилось вверх, и где-то там плотно зеленели, почти не просвечивая, кроны. В полумраке смутно маячили какие-то бледные объекты, но что это такое я понял, только когда мы наткнулись на аккуратно сложенную кучу. Фрукты или овощи. Я ощущал недоверие к чужой флоре, но Инна бодро присела и подцепила один из плодов. – Он может оказаться ядовитым!– Ребята их собрали, значит, приготовили запас. Зачем им срывать ненужное? Вон следы подошв Граша, я их, наверное, узнаю теперь везде. Да и некому больше бродить. Тут так пусто. Спорить не хотелось, логика в её словах была. Насколько я знал, вампиры легко различают яды, хотя и нечувствительны к ним. Впрочем, не берусь судить. Если Инна считает, что есть плоды безопасно, пусть ест. До такой степени я за неё отвечать не готов. Я и так без Аурелиуса чувствовал себя крайне неуверенно. Девица откусила сначала немного, а потом принялась грызть неизвестный фрукт с чужой планеты, словно родной. Я отвернулся, чтобы не видеть этого и просто желая оглядеться, на случай появления опасности. Вокруг было тихо. Наверху летали какие-то насекомые, но другой живности я не замечал. То ли донжон одним своим присутствием распугал зверьё, то ли изначально мир был чисто ботанический. Не знаю, допустимо такое или нет. – Нам пора возвращаться, договаривались идти только до ближайших деревьев. – Ну ещё немного, или давай перетаскаем в крепость запасённые плоды, а то от нас никакой пользы. Раздражение подсказало веский довод. – Если Аурелиус и Граш, возвращаясь, не найдут на месте плодов, подумают, что здесь есть другие существа, способные их взять и даром потратят время на поиски. – Я думаю, вампир и так по запаху определит, что оба мы тут были, так что паники не предвижу. От досады хотелось стукнуть кулаком по ближайшему дереву. Вот об этом я не подумал. Аурелиус узнает, что я ослушался приказа, и меня ждёт наказание. Причём я даже не представляю – какое. Я слишком недавно оказался в его распоряжении, не имел случая проверить. – Немедленно возвращаемся! – сказал я. Инна даже вида не подала, что примет во внимание мои слова. Раздражение сменилось отчаянием. Почему все так упрямы, не хотят понять простых вещей? Я не рвался страдать из-за неё, главную цель видел в том, чтобы избегать любых мучений. Мелькнула ужасная мысль подняться в донжон, вытащить из тайника пульт и убить себя. Тут ведь не потребуется особой отваги – только нажать кнопку, а ленты доделают всё остальное. – Если бы ты знала… Ничего ты не знаешь!Досадуя на себя ещё больше чем на неё, я развернулся и зашагал обратно.