РитуалыСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Мир на самом деле сложнее, чем кажется. То, что воспринимает человек — даже не вершина айсберга. Это всего лишь пленка поверхностного натяжения на глубочайшем океане. И обитают в этих глубинах существа, слишком ужасные для описания. Единственное спасение кроется в той самой ничтожности нас перед исчадиями глубин. Легко ли вам заметить бактерию в левом нижнем углу вашего монитора? Стремитесь ли вы её разглядеть? Одну единственную, ничтожную бактерию, каких даже в том же самом месте неисчислимые орды? Лишь это в некой мере сближает нас с теми, кто слишком сложен для понимания. Но возможность обратить на себя внимание есть. Создать каким-либо действием волну, ничтожное колебание, что сольется с другими подобными, специально подобранными или же случайно совпавшими, дорастая до отчетливо видимого сигнала для чего-то большего, чем можно представить. Ритуал. Особая последовательность действий, дающая определенный эффект. Но последовательность может совпасть случайно, а эффект может оказаться, мягко говоря, неуместным. Настроение Андрея было хуже некуда. Мало того, что его статью опять отказались печатать, так ещё и появилась не иллюзорная возможность попасть под сокращение. Денег и так не хватает, а тут ещё и премии лишили. Жизнь ясно и так пошла под откос, причем довольно бодрым шагом. В дополнение ко всем бедам ещё и сын заболел. И только что отключили свет. Пришлось зажигать свечи. Кроме невесть откуда взявшихся довольно старых зеленых ароматических свеч, теперь воняющих чем-то, похожим на падаль, освещать комнату было нечем. А ведь до завтра надо закончить новую статью. Больной сын рисует какие-то неясные каракули, отец расписывает ручку, второй рукой фальшиво настукивая мелодию какой-то полузабытой песни. Из глубин к сигналу тянется щупальце. Под потолком появляется трехгранный стилет из фиолетового металла, который сразу же падает, глубоко вонзаясь в стол. На рукояти выцарапаны странные символы, но сильнее всего бросается в глаза ромб с молниевидной трещиной между тупыми углами. Невезучий журналист не может оторвать взгляд. Он, словно в бреду, достает стилет стола и втыкает его в свой правый глаз по самую рукоятку, попутно прокручивая и раздирая себе мозг. Маленький сын в оцепенении смотрит на стилет, а потом достает его из глазницы отца и втыкает себе в темя. Дождь барабанит в окно. Довольно милая на вид девушка режет фрукты для салата. Но её мысли сейчас далеко, поэтому куски очень различаются размером. Не заметив, она случайно разрезает осу. По диагонали, так что одна половина остается с головой, а вторая — с брюшком, и при этом каждая имеет по крылу. В соседней комнате рыжий и веснушчатый худощавый парнишка перед зеркалом пытается четко и с выражением декламировать стих, но постоянно сбивается, путается в словах или меняет местами строчки, словно волнуется как на настоящей сцене. В ещё одной комнате на диване сидит крепкий блондин, который просто рассматривает накатный потолок и ждет. И когда блондину уже начинает надоедать, а у рыжего наконец-то стало получаться, раздается громкий мат кудрявого толстяка, который наконец-то пришел, хотя и сильно промок. И когда все уже в сборе, настает то самое время. Парни немного выпивают для храбрости, а девушка раздевается и ложится на стол. Рыжий входит сзади, блондин — спереди, а толстяку остается рот. Ещё одно щупальце движется в направлении сигнала. Оргия прерывается, когда под потолком возникает из ниоткуда жук размером с кабана, с чешуей цвета шпанской мухи и улиточьими глазами. Неведомое существо падает, словно кот, на четыре лапы, вместо грохота создавая разливающийся по комнате звук, напоминающий стук капель дождя в окно, но продолжающийся после падения, разливающийся по комнате, отражающийся эхом и смешивающийся в дьявольскую какофонию барабанной дроби. Только всхлипываний проклятых флейт не хватает. Чудовище как-то странно двигает передними двумя лапами, после чего находящиеся в комнате люди сливаются воедино. Буквально. За этим следует череда чрезвычайно болезненных метаморфоз, результат которых в общих чертах напоминает паука или осьминога с лазурной бугристой кожей. Боль постепенно рассеивается, как рассеялся куда-то странный жук. И вскоре жертва превращения семью своими хоботами пытается выдрать разбросанные по телу, словно оспины, маленькие черные глазки, что видят мир совершенно по-новому. Довольно немолодая женщина готовит обед для всей своей большой семьи. Начать она решила с гуляша по старинному семейному рецепту, в который внесла некоторые изменения. Гуляш должен был получиться ещё вкуснее. Даже вкуснее, чем фаршированный семгой судак в белом соусе, которого она готовила на пасху. Тщательно помешивая соус, она даже немного пританцовывала от радости. В окно врезался голубь. От неожиданности она даже немного стукнула по стенке кастрюли. Она пошла убирать птицу куда подальше с балкона, но споткнулась по дороге и дальше шла прихрамывая. Щупальце стремилось к цели. Мир на самом деле сложнее, чем кажется. То, что воспринимает человек — даже не вершина айсберга. Это всего лишь пленка поверхностного натяжения на глубочайшем океане. И обитают в этих глубинах существа, слишком ужасные для описания. Единственное спасение кроется в той самой ничтожности нас перед исчадиями глубин. Легко ли вам заметить бактерию в левом нижнем углу вашего монитора? Стремитесь ли вы её разглядеть? Одну единственную, ничтожную бактерию, каких даже в том же самом месте неисчислимые орды? Лишь это в некой мере сближает нас с теми, кто слишком сложен для понимания. Но возможность обратить на себя внимание есть. Создать каким-либо действием волну, ничтожное колебание, что сольется с другими подобными, специально подобранными или же случайно совпавшими, дорастая до отчетливо видимого сигнала для чего-то большего, чем можно представить. Ритуал. Особая последовательность действий, дающая определенный эффект. Но последовательность может совпасть случайно, а эффект может оказаться, мягко говоря, неуместным. Настроение Андрея было хуже некуда. Мало того, что его статью опять отказались печатать, так ещё и появилась не иллюзорная возможность попасть под сокращение. Денег и так не хватает, а тут ещё и премии лишили. Жизнь ясно и так пошла под откос, причем довольно бодрым шагом. В дополнение ко всем бедам ещё и сын заболел. И только что отключили свет. Пришлось зажигать свечи. Кроме невесть откуда взявшихся довольно старых зеленых ароматических свеч, теперь воняющих чем-то, похожим на падаль, освещать комнату было нечем. А ведь до завтра надо закончить новую статью. Больной сын рисует какие-то неясные каракули, отец расписывает ручку, второй рукой фальшиво настукивая мелодию какой-то полузабытой песни. Из глубин к сигналу тянется щупальце. Под потолком появляется трехгранный стилет из фиолетового металла, который сразу же падает, глубоко вонзаясь в стол. На рукояти выцарапаны странные символы, но сильнее всего бросается в глаза ромб с молниевидной трещиной между тупыми углами. Невезучий журналист не может оторвать взгляд. Он, словно в бреду, достает стилет стола и втыкает его в свой правый глаз по самую рукоятку, попутно прокручивая и раздирая себе мозг. Маленький сын в оцепенении смотрит на стилет, а потом достает его из глазницы отца и втыкает себе в темя. Дождь барабанит в окно. Довольно милая на вид девушка режет фрукты для салата. Но её мысли сейчас далеко, поэтому куски очень различаются размером. Не заметив, она случайно разрезает осу. По диагонали, так что одна половина остается с головой, а вторая — с брюшком, и при этом каждая имеет по крылу. В соседней комнате рыжий и веснушчатый худощавый парнишка перед зеркалом пытается четко и с выражением декламировать стих, но постоянно сбивается, путается в словах или меняет местами строчки, словно волнуется как на настоящей сцене. В ещё одной комнате на диване сидит крепкий блондин, который просто рассматривает накатный потолок и ждет. И когда блондину уже начинает надоедать, а у рыжего наконец-то стало получаться, раздается громкий мат кудрявого толстяка, который наконец-то пришел, хотя и сильно промок. И когда все уже в сборе, настает то самое время. Парни немного выпивают для храбрости, а девушка раздевается и ложится на стол. Рыжий входит сзади, блондин — спереди, а толстяку остается рот. Ещё одно щупальце движется в направлении сигнала. Оргия прерывается, когда под потолком возникает из ниоткуда жук размером с кабана, с чешуей цвета шпанской мухи и улиточьими глазами. Неведомое существо падает, словно кот, на четыре лапы, вместо грохота создавая разливающийся по комнате звук, напоминающий стук капель дождя в окно, но продолжающийся после падения, разливающийся по комнате, отражающийся эхом и смешивающийся в дьявольскую какофонию барабанной дроби. Только всхлипываний проклятых флейт не хватает. Чудовище как-то странно двигает передними двумя лапами, после чего находящиеся в комнате люди сливаются воедино. Буквально. За этим следует череда чрезвычайно болезненных метаморфоз, результат которых в общих чертах напоминает паука или осьминога с лазурной бугристой кожей. Боль постепенно рассеивается, как рассеялся куда-то странный жук. И вскоре жертва превращения семью своими хоботами пытается выдрать разбросанные по телу, словно оспины, маленькие черные глазки, что видят мир совершенно по-новому. Довольно немолодая женщина готовит обед для всей своей большой семьи. Начать она решила с гуляша по старинному семейному рецепту, в который внесла некоторые изменения. Гуляш должен был получиться ещё вкуснее. Даже вкуснее, чем фаршированный семгой судак в белом соусе, которого она готовила на пасху. Тщательно помешивая соус, она даже немного пританцовывала от радости. В окно врезался голубь. От неожиданности она даже немного стукнула по стенке кастрюли. Она пошла убирать птицу куда подальше с балкона, но споткнулась по дороге и дальше шла прихрамывая. Щупальце стремилось к цели. Теперь кухню украшал шипастый костяной икосаэдр на мясном постаменте, сочащийся густой жидкостью невозможного красно-зеленого цвета и считающий себя абсолютно нормальным гаечным ключом. Любая правильная комбинация действий может создать достаточную волну. Жаль, что нельзя достаточно точно предугадать, будут ли наши действия создавать подобные волны.