ПсихозСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Воскресенье

До сих пор не уверен, почему я решил записать это на бумаге, а не на своём компьютере. Думается, дело в том, что я заметил некоторые странные вещи. Не то чтобы я не доверял своему компьютеру... я просто... мне нужно собраться с мыслями. Мне нужно собрать все детали в том месте, где я буду уверен, что они не смогут быть удалены или изменены. Не то чтобы это случилось. Просто... иначе всё размывается, и туман памяти придаёт неясность некоторым вещам. Я начинаю чувствовать себя стиснутым в этой маленькой квартире. Возможно, в этом вся проблема. Я просто был вынужден довольствоваться этой дешёвой квартиркой в подвале. Из-за отсутствия окон дни и ночи неразличимы и пролетают незаметно. Я не выходил на улицу уже несколько дней, потому что я был занят кодингом для проекта, над которым так увлечённо работал. Думаю, я просто хотел поскорее его закончить. Часы просиживания перед монитором любого заставят чувствовать себя не в своей тарелке. Наверное, всё из-за этого. Не помню, когда я впервые почувствовал, что что-то пошло не так. Я даже не могу понять, что именно. Может быть, я просто давно ни с кем не разговаривал. Это первое, что меня напрягло. Все, с кем я обычно переписываюсь, когда программирую, были либо неактивны, либо вовсе в оффлайне. Все мои письма оставались без ответа. В последнем электронном письме от одного знакомого сообщалось, что он поговорит со мной, когда вернётся из магазина — а это было вчера. Я бы позвонил с мобильного, но сигнал здесь ужасный. Да, в этом всё и дело. Мне просто нужно позвонить кому-нибудь. Мне нужно, наконец, выйти на свежий воздух. Что ж, вышло не очень. Чем меньше тревожное покалывание, тем больше я чувствую глупость того, что вообще чего-то боялся. Перед выходом я посмотрелся в зеркало, но отросшую за два дня щетину сбривать не стал. Я решил, что выхожу только для того, чтобы позвонить по сотовому. Однако я переменил рубашку, потому что было время обеденного перерыва и, вполне вероятно, я мог бы столкнуться хотя бы с одним из своих знакомых. Но этого не произошло. А жаль. Когда я выходил, то открывал дверь своей конуры очень медленно. Небольшое чувство опасения каким-то необъяснимым образом уже зародилось во мне. Я списал это на то, что не говорил ни с кем, кроме себя, на протяжении одного или двух дней. Я выглянул в тусклый, серый коридор, тёмный, как и все подвальные коридоры. В конце коридора была тяжёлая металлическая дверь, ведущая в котельную. Она была заперта, конечно. Неподалёку от двери стоят два унылых автомата с газированной водой. Я купил там банку содовой однажды — в первый день, как сюда въехал, и срок её годности истёк два года тому назад. Я практически уверен в том, что никто и понятия не имеет, что здесь есть автоматы с напитками, или хозяину нет никакого дела до того, чтобы пополнять их свежим ассортиментом. Я аккуратно закрыл дверь и пошёл в противоположную сторону, стараясь не издавать ни звука. Понятия не имею, почему я решил это сделать, но, повинуясь внезапному импульсу, я захотел, чтобы звук моих шагов не тронул гул автоматов с газировкой, по крайней мере, пока. Я дошёл до лестничной клетки и поднялся до входной двери. Я выглянул сквозь небольшие квадратные окна в тяжёлой двери и испытал шок: определённо, это было не обеденное время. Город мрачно нависал над тёмными улицами, и на перекрёстках вдали жёлтым светом мигали светофоры. Тяжёлые облака, фиолетовые и чёрные от свечения города, висели над головой. Ничто не двигалось, кроме нескольких деревьев на тротуаре, качающихся на ветру. Я помню, что дрожал, хотя мне не было холодно. Наверное, это из-за ветра снаружи. Я смутно слышал его через тяжёлую металлическую дверь, и я знал, что это был тот уникальный вид ночного ветра, который всегда постоянен, холоден и тих, за исключением моментов, когда протекает сквозь невидимую листву, вызывая подобие музыки. Я решил не выходить на улицу. Вместо этого я прислонил телефон к дверной прорези и проверил полосу сигнала. Полоска заполнилась, и я улыбнулся. Настало время услышать чей-нибудь голос, и я помню, как испытал тогда облегчение. Странно — и чего я боялся? Я покачал головой, беззвучно посмеиваясь над собой. Нажав автонабор номера моей лучшей подруги Эми, я приложил телефон к уху. Гудок... Затем ничего. Я слушал тишину добрых двадцать секунд, прежде чем повесить трубку. Нахмурившись, я опять посмотрел на полоску сигнала — всё ещё полная. Я попробовал набрать её номер ещё раз, но тут телефон сам зазвонил у меня в руке, и я вздрогнул. — Здравствуйте, — сказал я, поборов небольшой шок, вызванный звуком голоса, впервые услышанного за эти дни, пусть даже и моего собственного. Я уже так привык к гулу компьютера в моей квартире и автомата с водой в коридоре... Сначала никто не ответил на моё приветствие, но вот, наконец, раздался голос. — Привет, — произнёс человек явно студенческого возраста, как и я. — Кто это?

Воскресенье

До сих пор не уверен, почему я решил записать это на бумаге, а не на своём компьютере. Думается, дело в том, что я заметил некоторые странные вещи. Не то чтобы я не доверял своему компьютеру... я просто... мне нужно собраться с мыслями. Мне нужно собрать все детали в том месте, где я буду уверен, что они не смогут быть удалены или изменены. Не то чтобы это случилось. Просто... иначе всё размывается, и туман памяти придаёт неясность некоторым вещам. Я начинаю чувствовать себя стиснутым в этой маленькой квартире. Возможно, в этом вся проблема. Я просто был вынужден довольствоваться этой дешёвой квартиркой в подвале. Из-за отсутствия окон дни и ночи неразличимы и пролетают незаметно. Я не выходил на улицу уже несколько дней, потому что я был занят кодингом для проекта, над которым так увлечённо работал. Думаю, я просто хотел поскорее его закончить. Часы просиживания перед монитором любого заставят чувствовать себя не в своей тарелке. Наверное, всё из-за этого. Не помню, когда я впервые почувствовал, что что-то пошло не так. Я даже не могу понять, что именно. Может быть, я просто давно ни с кем не разговаривал. Это первое, что меня напрягло. Все, с кем я обычно переписываюсь, когда программирую, были либо неактивны, либо вовсе в оффлайне. Все мои письма оставались без ответа. В последнем электронном письме от одного знакомого сообщалось, что он поговорит со мной, когда вернётся из магазина — а это было вчера. Я бы позвонил с мобильного, но сигнал здесь ужасный. Да, в этом всё и дело. Мне просто нужно позвонить кому-нибудь. Мне нужно, наконец, выйти на свежий воздух. Что ж, вышло не очень. Чем меньше тревожное покалывание, тем больше я чувствую глупость того, что вообще чего-то боялся. Перед выходом я посмотрелся в зеркало, но отросшую за два дня щетину сбривать не стал. Я решил, что выхожу только для того, чтобы позвонить по сотовому. Однако я переменил рубашку, потому что было время обеденного перерыва и, вполне вероятно, я мог бы столкнуться хотя бы с одним из своих знакомых. Но этого не произошло. А жаль. Когда я выходил, то открывал дверь своей конуры очень медленно. Небольшое чувство опасения каким-то необъяснимым образом уже зародилось во мне. Я списал это на то, что не говорил ни с кем, кроме себя, на протяжении одного или двух дней. Я выглянул в тусклый, серый коридор, тёмный, как и все подвальные коридоры. В конце коридора была тяжёлая металлическая дверь, ведущая в котельную. Она была заперта, конечно. Неподалёку от двери стоят два унылых автомата с газированной водой. Я купил там банку содовой однажды — в первый день, как сюда въехал, и срок её годности истёк два года тому назад. Я практически уверен в том, что никто и понятия не имеет, что здесь есть автоматы с напитками, или хозяину нет никакого дела до того, чтобы пополнять их свежим ассортиментом. Я аккуратно закрыл дверь и пошёл в противоположную сторону, стараясь не издавать ни звука. Понятия не имею, почему я решил это сделать, но, повинуясь внезапному импульсу, я захотел, чтобы звук моих шагов не тронул гул автоматов с газировкой, по крайней мере, пока. Я дошёл до лестничной клетки и поднялся до входной двери. Я выглянул сквозь небольшие квадратные окна в тяжёлой двери и испытал шок: определённо, это было не обеденное время. Город мрачно нависал над тёмными улицами, и на перекрёстках вдали жёлтым светом мигали светофоры. Тяжёлые облака, фиолетовые и чёрные от свечения города, висели над головой. Ничто не двигалось, кроме нескольких деревьев на тротуаре, качающихся на ветру. Я помню, что дрожал, хотя мне не было холодно. Наверное, это из-за ветра снаружи. Я смутно слышал его через тяжёлую металлическую дверь, и я знал, что это был тот уникальный вид ночного ветра, который всегда постоянен, холоден и тих, за исключением моментов, когда протекает сквозь невидимую листву, вызывая подобие музыки. Я решил не выходить на улицу. Вместо этого я прислонил телефон к дверной прорези и проверил полосу сигнала. Полоска заполнилась, и я улыбнулся. Настало время услышать чей-нибудь голос, и я помню, как испытал тогда облегчение. Странно — и чего я боялся? Я покачал головой, беззвучно посмеиваясь над собой. Нажав автонабор номера моей лучшей подруги Эми, я приложил телефон к уху. Гудок... Затем ничего. Я слушал тишину добрых двадцать секунд, прежде чем повесить трубку. Нахмурившись, я опять посмотрел на полоску сигнала — всё ещё полная. Я попробовал набрать её номер ещё раз, но тут телефон сам зазвонил у меня в руке, и я вздрогнул. — Здравствуйте, — сказал я, поборов небольшой шок, вызванный звуком голоса, впервые услышанного за эти дни, пусть даже и моего собственного. Я уже так привык к гулу компьютера в моей квартире и автомата с водой в коридоре... Сначала никто не ответил на моё приветствие, но вот, наконец, раздался голос. — Привет, — произнёс человек явно студенческого возраста, как и я. — Кто это?

— Джон, — ответил я. — Ой, извините, я ошибся номером, — ответил он и повесил трубку. Я медленно опустил телефон и прислонился к толстой кирпичной лестничной стене. Это было странно. Я посмотрел на список принятых звонков, но номер мне был незнаком. Прежде чем я начал думать об этом, громко зазвонил телефон, опять напугав меня. На этот раз я посмотрел на вызывающий номер, прежде чем ответить. Это было еще один незнакомый номер. На этот раз я прижал телефон к уху, но ничего не ответил. Я не слышал ничего, кроме обычного фона. Затем незнакомый голос прервал молчание. — Джон? — это был голос Эми. Я вздохнул с облегчением:— Привет, это ты?— Кто ещё это может быть? — сказала она. — А-а, номер... Я на вечеринке на Седьмой Улице, и мой телефон разрядился как раз, когда ты мне звонил. Это чужой телефон, конечно. — А, понятно, — сказал я. — Где ты? — спросила она. Я скользнул глазами по цилиндрическим однообразным выбеленным стенам и тяжёлой металлической двери с его маленьким окошком. — У себя, — вздохнул я. — Просто чувствую себя запертым. Не думал, что уже так поздно. — Ты должен прийти сюда, — сказала она, смеясь. — Не, не хочется искать незнакомое место в одиночку посреди ночи, — сказал я, смотря в окошко на тихую ветреную улицу, которая, по правде говоря, чуток меня пугала. — Я думаю, что поработаю ещё и пойду спать. — Чепуха!.. Я могу прийти к тебе. Твой дом близко к Седьмой улице, не так ли?— Сколько ты выпила? — спросил я. — Ты ведь знаешь, где я живу. — Ох, конечно. Мне кажется, я туда пешком не дойду. — А могла бы, если бы хотела потерять полчаса, — сказал я. — Верно, — сказала она. — Ладно, мне пора. Удачно тебе поработать!Я опустил руку с телефоном, наблюдая, как мигает номер, когда заканчивается вызов. Затем глухая тишина вновь ударила меня по ушам. Два странных звонка и жуткая улица снаружи поселили во мне одиночество на этой пустой лестничной клетке. Вероятно, из-за того, что я пересмотрел кучу фильмов ужасов, внезапно у меня возникла необъяснимая мысль, что что-то могло смотреть в дверное окно и видеть меня — какая-то ужасная сущность, которая ждёт, чтобы напугать неподготовленных людей, которые слишком отстранились от других. Я знал, что страх был иррационален, но рядом не было никого, так что... Я спрыгнул вниз по ступенькам, побежал по коридору в свою комнату и закрыл дверь так быстро, как только мог, не производя при этом шума. Я чувствовал себя немного нелепо оттого, что был напуган ровным счётом ничем, и страх уже исчезал. Записывать события очень помогает — это позволяет понять, что всё нормально. Это отфильтровывает полусформировавшиеся мысли и страхи, оставляя только факты. Сейчас поздно, мне позвонил человек, который ошибся номером, и телефон Эми разрядился, так что она перезвонила мне с другого телефона. Ничего необычного не произошло. Тем не менее, было что-то не так в нашем разговоре. Я знаю, это мог быть алкоголь, который она принимала в эту ночь... и была ли это вообще она? Что заставило меня сомневаться? Или это было... Да, вот оно! Я не понимал этого до этого момента, пока не начал записывать. Я знал, что если всё записать, то это поможет. Эми сказала, что она на вечеринке, но я слышал только тишину на заднем фоне! Конечно, это ничего особенного не значит — она могла просто выйти на улицу, чтобы позвонить. Нет... этого тоже не может быть. Я не слышал шума ветра. Мне нужно убедиться, что ветер всё ещё там.

Понедельник

Я забыл дописать вчера. Не знаю, что я ожидал увидеть, когда я пробежался вверх по ступенькам и выглянул в окошко тяжёлой металлической двери. Я чувствую себя нелепо. Вчерашние страхи теперь кажутся смутными и беспричинными. Не могу дождаться, чтобы выйти наружу на солнечный свет. Сейчас я отправлюсь проверить электронную почту, побреюсь, приму душ и, наконец, выберусь отсюда!Стоп... Мне показалось, я услышал что-то. Это была гроза. Солнечный свет и свежий воздух — ничего этого нет. Я вышел к лестнице и поднялся наверх, только чтобы найти там разочарование. В дверном окошке я видел лишь стекающую воду, которую низвергал проливной дождь. Только очень тусклый, мрачный свет просачивался сквозь окно, но, по крайней мере, я знал, что это день — даже если он серый, сопливый, мокрый день. Я смотрел из окна и ждал молнии, которая осветила бы тусклый мрак, но дождь был слишком сильным, и я не смог разглядеть ничего в этих разводах, омывающих окно, кроме расплывчатых форм, движущихся под странным углом в этих водяных потоках на стекле. Разочаровавшись, я развернулся, но не отправился сразу в мою комнату. Вместо этого я побрёл вверх по лестнице через первый и второй этаж. Лестница заканчивалась на третьем этаже — последнем этаже здания. Я посмотрел через окно, которое было там на лестнице, но стекло было толстым и рифлёным, так что я не увидел ничего сверх того, что уже видел сквозь дождевые потоки до этого. Я открыл дверь лестничной клетки и побрёл по коридору. Десять (или около того) толстых деревянных дверей, когда-то выкрашенных в синий цвет, все были закрыты. Я прислушивался, когда проходил мимо, но это была середина дня, так что меня не удивил тот факт, что я не слышал ничего, кроме дождя снаружи. Я ещё постоял в этом тусклом коридоре, послушал дождь. У меня тогда появилась странное мимолётное впечатление, что эти двери стояли, как гранитные монолиты, воздвигнутые какой-нибудь забытой древней цивилизацией для непостижимых защитных целей. Сверкнула молния, и я мог бы поклясться, что в какой-то момент старая синяя дверь выглядела в точности как необработанный камень. Я посмеялся над собой, что позволил воображению вытянуть из меня это, но тут же до меня дошло, что тусклый свет и молнии означают, что где-то там есть окно в коридоре. Всплыло смутное воспоминание, и я внезапно вспомнил, что на третьем этаже есть альков с окном как раз между этажами. Вдохновившись тем, что смогу наконец увидеть сквозь дождь другое человеческое существо, я быстро дошёл до алькова и нашёл там большое окно с широким тонким стеклом. Дождь омывал его так же, как и окошко на двери внизу, но его можно было открыть. Я протянул было руки, чтобы сделать это, но заколебался. У меня было странное ощущение, что если я открою это окно, то увижу что-то абсолютно ужасное по ту сторону. Всё было таким ненормальным в последнее время... Так что я вернулся к своему прежнему плану: спуститься сюда, в квартиру, чтобы взять то, что мне нужно. Я не думаю всерьёз, что из этого что-то выйдет, но мне так скучно, идёт дождь, и я скоро окончательно чокнусь. В общем, я вернулся, чтобы взять веб-камеру. Шнур недостаточно длинный, чтобы дотянуть его до третьего этажа, так что вместо этого я спрячу камеру между двумя автоматами с водой в темноте моего подвального коридора, проведя шнур вдоль стены и заклеив его сверху чёрной изолентой, чтобы он сливался с чёрным пластиковым плинтусом, который тянется по всей длине коридорной стены. Я знаю, что это глупость, но у меня нет ничего лучше этого. Ну, ничего не случилось. Крадучись, я открыл дверь в мой коридор, затем распахнул настежь тяжёлую входную дверь, промчался вниз по ступенькам и захлопнул дверь. Я внимательно посмотрел через веб-камеру на моём компьютере — там виден коридор за моей дверью и большая часть лестницы. Я смотрю на это сейчас и не вижу ничего интересного. Как бы я хотел, чтобы положение камеры было немного другим, и я мог бы видеть переднюю дверь... Ух ты! Кто-то в сети!Я нашёл старую, менее функциональную веб-камеру, которая валялась у меня в шкафу для видеозвонков с моими друзьями. Я не смог внятно объяснить другу, почему я хочу поговорить с ним по видеосвязи — но было так приятно видеть лицо другого человека! Он не мог разговаривать долго, и мы не говорили о чём-то важном, но сейчас я чувствую себя намного лучше. Мои непонятные страхи почти прошли. Я бы чувствовал себя ещё лучше, но было что-то... необычное в нашем разговоре. Я знаю, что уже писал, что всё казалось странным, но... всё-таки друг был очень скуп в своих ответах. Я не могу вспомнить ни одной особенной вещи, которую бы он сказал — ни одного имени, места, или события. Но он попросил мой электронный адрес, чтобы оставаться на связи. Стоп, я только что что-то получил по электронной почте. Я собираюсь выйти на улицу. Я только-что получил письмо от Эми — она попросила встретится с ней и поужинать в «месте, куда мы обычно ходим». Я с удовольствием съел бы пиццу, к тому же в последние дни я ел от случая к случаю что-то из своего полупустого холодильника, так что не могу дождаться. Опять же, я чувствую себя глупо из-за этих странных нескольких дней, которые у меня были. Пожалуй, я должен уничтожить этот свой нелепый журнал, когда вернусь. О, ещё одно сообщение... Боже мой! Я чуть было не оставил это сообщение и открыл дверь. Я чуть не открыл дверь. Я чуть не открыл дверь, но сперва я прочитал сообщение. Оно было от друга, от которого я давно ничего не слышал. Письмо было адресовано огромному числу людей — наверняка всем, кто содержится в его адресном списке. Сообщение с надписью «БЕЗ ТЕМЫ» в заголовке гласило:«смотри своими глазами не верь им они»Что, чёрт возьми, это означает? Слова шокировали меня, и я перечитывал их снова и снова. Это письмо было отправлено в тот момент, когда что-то случилось? Слова очевидно обрывались — не было окончания. В любой другой день я бы расценил это как спам с компьютера, который поражён вирусом или что-то подобное, но слова... «Смотри своими глазами»!Я не могу перестать перечитывать журнал снова и снова, и понимаю, что последние несколько дней не видел ни одного человека своими собственными глазами и не говорил с другим человеком лицом к лицу. Разговор по веб-камере с моим другом был таким странным, таким неясным, таким жутким — теперь, когда я думаю об этом. Был ли он действительно жутким? Или страх затуманил мою память? Мой разум играет с цепочкой событий, которые я описываю здесь, указывая на то, что я ничего не упустил из всей этой информации. Случайный «не тот номер», который узнал моё имя, подозрительный звонок от Эми, друг, спросивший мой электронный адрес... Я написал ему первым, когда увидел его в сети. А затем я получил электронное письмо всего через несколько минут после того разговора... О Боже! Тот разговор с Эми! Я сказал по телефону — я сказал, что я в половине часа ходьбы от Седьмой улицы! Они знают, что я недалеко оттуда! Что, если они ищут меня?! Где все остальные? Почему я не видел и не слышал никого за все эти дни?Нет, нет, это сумасшествие. Это полное сумасшествие. Мне нужно успокоиться. Безумие должно закончится. Я не знаю, что и думать. Я бегал по квартире из угла в угол с телефоном в руке, пытаясь найти сигнал. Наконец, в маленькой ванной, в одном из углов у потолка, я поймал одну полоску. Держа там телефон, я послал SMS на каждый номер, который был в моём списке. Не выдавая ничего из своих необоснованных страхов, я просто написал:«Вы видели кого-нибудь лицом к лицу в последнее время?». Я просто хочу получить любой ответ. Меня не волнует, каким он будет, и я не боюсь показаться глупым. Я пытался звонить кому-то пару раз, но я не мог поднять мою голову достаточно высоко, а если я опускал телефон хотя бы на дюйм, сигнал пропадал. Затем я вспомнил про компьютер и бросился к нему, чтобы послать сообщения всем, кто был в онлайне. Большинство были недоступны или не у компьютера. Никто не ответил. Мои сообщения становились всё более истеричными, и я начал сообщать людям, где я, лишь бы они зашли в гости под любым предлогом, без причины. В тот момент меня не волновало ничего, кроме этого. Мне просто хотелось увидеть другого человека. Я перевернул всю квартиру в поисках чего-нибудь, что я упустил, с помощью чего я бы смог держать связь с другими людьми, не открывая двери. Я знаю, это сумасшествие, я знаю, это необоснованно — но что, если? ЧТО, ЕСЛИ?! Я просто должен быть уверен. Я примотал телефон к потолку на всякий случай...

Вторник

Телефонный звонок! Вымотавшийся после вчерашнего буйства, я, должно быть, заснул. Меня разбудил телефонный звонок, и я побежал в ванную. Вскочил одной ногой на унитаз и рукой открыл телефон, приклеенный к потолку. Это была Эми, и я почувствовал себя намного лучше. Она сказала, что беспокоится обо мне и, по всей видимости, пыталась связаться со мной с последнего раза, когда я говорил с ней. Она скоро придёт, и да, она знала, где я, без моего упоминания. Я чувствовал себя очень смущённым. Я определённо выброшу этот журнал прежде, чем его кто-нибудь увидит. Даже не знаю, зачем я сейчас пишу. Может быть, потому что это было моей единственной коммуникацией за последние... Бог знает сколько времени. Я выгляжу ужасно. Я посмотрелся в зеркало перед тем как, вернулся сюда из ванной. Мои глаза впали, щетина стала гуще, и вообще, я выгляжу нездорово. Моя квартира в ужасном состоянии, но я не собираюсь убираться. Я думаю, мне нужно, чтобы кто-нибудь увидел, через что я прошёл и что пережил. Эти последние несколько дней НЕ БЫЛИ нормальными. Я не человек с богатым воображением. Я знаю, что был жертвой невероятных совпадений. Я просто очень давно не видел людей. Я выходил тогда, когда была ночь или середина дня — когда все уходят и никого нет. Всё абсолютно нормально. Теперь я это знаю. К тому же я нашёл в шкафу прошлой ночью то, что чрезвычайно мне помогло — телевизор! Я подключил его, и он сейчас вещает на заднем фоне. Телевидение всегда было выходом для меня: оно напоминает мне о том, что есть мир за этими тёмными кирпичными стенами. Я рад, что Эми стала той единственной, кто ответила мне после вчерашних фанатичных приставаний ко всем, с кем я мог связаться. Она была моим лучшим другом в течение многих лет. Она не знает, но я считаю день нашей встречи одним из редких счастливейших моментов своей жизни. Я с любовью вспоминаю тот тёплый летний день. Он кажется другой реальностью по сравнению с этим тёмным, дождливым, одиноким местом. Мне кажется, я провёл целую вечность, сидя на той детской площадке, слишком взрослый, чтобы играть; мы зависли там, ничем особо не занимаясь, просто болтали. Я всё ещё могу вернуться туда время от времени, и это напоминает мне, что это проклятое место — ещё не всё, что есть в мире... Наконец-то, стук в дверь!Мне показалось странным, что я не увидел её через камеру, которая была спрятана между двух автоматов с газировкой. Я понимал, что это из-за плохого расположения камеры, но я должен был убедиться. После стука я шуточно прокричал через дверь, что у меня камера между автоматами с водой. После этого она прошагала к камере, посмотрела в неё, улыбнулась и помахала рукой. — Эй! — сказала она на камеру. — Это странно, я знаю, — сказал я в микрофон, подсоединённый к компьютеру. — У меня было несколько странных дней. — Ну, я полагаю, — ответила она. — Открой дверь, Джон. Я колебался. Как я могу быть уверен?— Погоди, просто ради шутки, — сказал я через микрофон. — Скажи мне одну вещь о нас с тобой, которую знаем только мы. Просто чтобы доказать, что ты — это ты. Она посмотрела в камеру странным взглядом. — Гм, хорошо, — она задумалась. — Мы случайно встретились на игровой площадке, когда оба уже были слишком взрослые, чтобы быть там. Я выдохнул глубоко, так как как реальность вернулась и страх отпустил. Господи, я просто смешон. Конечно, это Эми! Тот день был только в моей памяти, и больше нигде в мире. Я бы никогда о нем и не упомянул в чужой компании из-за странной тайной ностальгии и тоски по тем временам, в которые я хотел бы вернуться. Если бы даже и была какая-то неведомая сила, пытающаяся меня запутать, то у неё не было способа узнать о том дне. — Хе, хорошо, я выйду и всё объясню, — сказал я ей. — Жди там. Я забежал в мою маленькую ванную и поправил причёску как мог. Я выглядел ужасно, но она поймёт. Хихикая над невероятным бардаком, который я устроил, я подошёл к двери, положил руку на дверную ручку и ещё раз окинул взглядом бардак. «Так нелепо», — подумал я. Мой взгляд скользил по объедкам, разбросанным по полу, по перевёрнутой корзине для мусора — наверное, я споткнулся об неё, когда искал Бог знает что. Я почти повернул ручку, но мой взгляд упал на последнюю вещь — старую веб-камеру, ту, которую я использовал для того жуткого разговора с другом. Чёрный шар свисал боком, и объектив был направлен на стол, где лежал мой журнал. Ужас охватил меня, когда я осознал, что если кто-то может видеть через камеру, то он увидел бы, что я только что писал о том дне. Я спросил её о любой вещи о нас, и она выбрала ту единственную вещь в мире, которую, как я думал, они — или оно — не знали... Но это так! Оно знало! Скорее всего, оно наблюдало за мной всё это время!Я не открыл дверь, а закричал. Я кричал в неконтролируемом ужасе. Я наступил на старую веб-камеру, которую сбросил на пол. В дверь стучали, пытались повернуть ручку. Что, чёрт побери, там, снаружи? Да, я видел Эми на моём компьютере через камеру снаружи, я слышал её через колонки с микрофона снаружи, но было ли это реальным?! Как я могу знать?.. Сейчас она уже ушла. Я собрал всё, что было в моей квартире, и свалил в кучу у двери, устроив баррикаду.

Пятница

Ну, по крайней мере, я думаю, что сейчас пятница. Я сломал всю электронику. Я разбил компьютер на кусочки. Каждая его деталь могла быть управляема из Сети или того хуже — видоизменяема. Я программист, я знаю. Каждый маленький кусочек информации, который я выдал с момента, как всё началось — моё имя, электронная почта, местонахождение — ничего не было упомянуто до тех пор, пока я сам не сказал. Я снова и снова перечитывал то, что написал. Меня снова и снова бросало от недоверия до состояния панического страха. Иногда я был абсолютно уверен, что какие-то силы пытаются любой ценой вытащить меня наружу. Возвращаясь к началу — к звонку Эми, — она настоятельно просила меня открыть дверь и выйти на улицу... Я продолжал прокручивать всё это в голове. Одна часть говорила, что я веду себя как безумец, и всё это невероятное стечение обстоятельств: никогда не выходил в нужное время — по чистой случайности, долго не выпадал шанс увидеть другого человека — по чистой случайности, получил бессмысленное письмо с завирусованного компьютера — по чистой случайности. Другая часть моего разума говорила, что невероятных случайностей слишком уж много. Я продолжал думать. Я никогда не открывал окно на третьем этаже. Я не открывал входную дверь до того невероятно тупого трюка с веб-камерой, когда я распахнул дверь дома. Что бы там ни было — если там что-то вообще есть, — оно не заинтересовалось мной до того, как я открыл дверь, до тех пор, пока я не раскрыл своё существование своими попытками позвонить Эми. Один звонок, и тут же оно позвонило мне и спросило моё имя... Ужас буквально переполнял меня каждый раз, когда я пытался собрать кусочки кошмара вместе. То сообщение — короткое, оборванное — был ли это кто-то, кто пытался получить хоть одно ответное слово из внешнего мира? «Смотри своими глазами не верь им они» — именно то, чего я опасался. Если оно может мастерски контролировать всю электронику и разработало коварный план, чтобы обманом выманить меня наружу... Почему оно не может зайти? Оно стучало в дверь — значит, оно должно иметь плотскую сущность. Дверь... Картина дверей в том коридоре наверху, напоминающих защитные монолиты, вспыхивала у меня в голове каждый раз, когда я задумывался. Если есть некая сила, пытающаяся заставить меня выйти, может быть, она не может проходить сквозь двери. Я вспоминаю книги и фильмы, с которыми знаком. Двери всегда были эдакими символами в человеческом воображении, всегда рассматривались как ограды или порталы. Или, вероятно, двери просто слишком толстые? Я знаю, что сам не смог бы проломиться через любую дверь в этом здании, тем более входную. Но есть ещё вопрос — зачем оно меня хочет? Если бы оно хотело меня убить, оно смогло бы это сделать сто раз разными способами — начиная с простого ожидания, пока я не умру от голода. А что, если оно не собирается меня убивать? Что, если более ужасная судьба предназначена мне? Боже, что я могу сделать, чтобы избежать этого кошмара?!!Стук в дверь. Я сказал людям по другую сторону, что мне нужна минута на размышления, и тогда я выйду. Я на самом деле просто записываю это, чтобы понять, что делать. По крайней мере, я слышал их голоса. Моя паранойя — и да, я признаю, что я параноик — заставляет меня думать о всевозможных вещах, симулирующих человеческий голос. Неужели им действительно потребовалось три дня для раздумий о том, что они хотят сказать мне? Впрочем, их утверждения звучат довольно убедительно, если предположить, что они пытаются внушить мне, будто всё, что со мной произошло — психопатический бред, а не какая-то сила, пытающаяся обманом заставить меня открыть дверь. У психиатра пожилой голос, авторитетный, но всё ещё заботливый, мне он понравился. Я отчаялся в желании всего лишь увидеть кого-то своими глазами. Он сказал, что у меня то, что называется кибер-психоз, и я лишь один из эпидемии тысяч людей с неустойчивой психикой, которые съехали с катушек из-за обрывочного спам-сообщения. Он сказал, что я — часть «параноидальной волны», которая накрыла людей, у которых были те же проблемы и те же страхи, что у меня, даже если мы никогда не контактировали. Это ловко объясняет странное сообщение про глаза, которое я получил. Я не получил оригинальный «спусковой» спам, это было наследство от моего друга, который, вероятно, тоже «сломался» и пытался предупредить всех, кого знал, от плодов своих параноидальных идей. Вот как распространялась эта проблема, утверждает психиатр. Я, возможно, тоже способствовал этому своими SMS и сообщениями всем, кто был в онлайне. Один из этих людей прямо сейчас, возможно, мечется в кошмаре после моего сообщения, которое он интерпретировал так, как ему заблагорассудится. Психиатр сказал мне, что он не хотел бы «потерять ещё одного», что умные люди, подобные мне, проводят связи даже там, где их может и не быть вовсе — вот в чём наша проблема. Он сказал, что легко увязнуть в паранойе в нашем прогрессирующем мире, где всё больше и больше объектов и действий может быть просто смоделировано, сымитировано, сфальсифицировано. Надо отдать ему должное — это отличное объяснение. Это точно всё объясняет. Он хорошо всё объяснил, на самом деле. У меня есть все причины, чтобы стряхнуть этот дурацкий страх, будто какое-то нечто, какой-то разум или существо хочет, чтобы я открыл дверь, чтобы схватить меня для расправы надо мной, которая хуже, чем сама смерть. Я был бы дураком, если бы после такого объяснения остался тут умирать с голоду. Я был бы дураком, если бы после этого объяснения думал, что я один из последних оставшихся людей в пустом мире, прячущийся в своей защищённой подвальной комнате. Это идеальное объяснение для всех странных вещей, что я слышал или видел, и у меня есть все основания, чтобы отпустить страх и открыть дверь. Именно поэтому я не сделаю это. Как я могу быть уверен?! Как я могу знать, что настоящее, а что обман? Все эти чёртовы вещи с проводами и сигналами, которые исходят неизвестно от кого и имеют необъяснимое происхождение! Они не настоящие, я в этом уверен! Сигналы через камеру, фальшивое видео, обманные звонки, сообщения! Даже телевизор, разбитый, лежащий на полу — как я могу быть уверен наверняка, что там всё настоящее? Это просто сигналы, волны, свет... Дверь! Оно ломится в дверь! Оно ломится внутрь! Какое невероятное механическое приспособление способно симулировать звуки, издаваемые мужчиной, толкающим дверь, так правдоподобно!? По крайней мере, я наконец-то смогу увидеть это своими глазами — в них нет ничего, что могло бы обмануть меня. Я не могу не верить своим глазам... или могу? «Смотри своими глазами не верь им они»... Погодите, что, если отчаянное сообщение пыталось предупредить меня о правде о моих глазах? Они преобразуют свет в электрический сигнал в нервах — это то же самое! Я не могу больше быть обманутым! Я должен знать! Я должен знать!!!Я изо дня в день спокойно просил ручку и бумагу, пока они, наконец, не дали мне их. Не всё ли равно, что я собираюсь сделать? Ткнуть карандашом в глаз? Повязки теперь ощущаются уже как часть меня. Боль прошла. Я думаю, что это будет одним из моих последних шансов написать что-то — мои руки постепенно стали забывать движения. Это своего рода баловство — писать... Это уже пережиток, потому что я уверен, что все, кто оставался в мире — умерли... если не хуже. Я сижу напротив стены с мягкой обивкой днями и ночами напролёт. Сила приносит мне еду и воду. Оно маскирует себя под заботливую медсестру, под несимпатичного доктора. Я думаю, он знает, что мой слух значительно обострён теперь, когда я живу в темноте. Оно подделывает разговоры в коридоре на случай, если я их подслушаю. Одна медсестра говорила о том, что ждёт ребёнка. Один из докторов потерял жену в автокатастрофе. Ничто из этого не важно, ничто из этого не реально. Ничего, кроме неё. Это самая ужасная часть, часть, с которой я почти не справляюсь. Оно приходит ко мне, замаскированное под Эми. Воспроизведение поразительное. Звучит как Эми и чувствует себя так же, как она. Даже воспроизводит настоящие слёзы на её щеках. Когда они впервые меня сюда притащили, оно мне сказало то, что я хотел услышать. Оно сказало, что любило меня всегда, но не понимает, зачем я это делаю, что оно хочет разделить со мной жизнь, если бы я только перестал утверждать, что меня пытаются обмануть. Оно хочет, чтобы я верил... нет, оно нуждается в том, чтобы я верил, что она настоящая. Я почти повёлся на это. Правда. Я усомнился в себе впервые за долгое время. Это было всё слишком идеальное, слишком безупречное и слишком реальное. Фальшивая Эми приходила каждый день, затем каждую неделю — и, наконец, перестала приходить вовсе. Но я не думаю, что сила сдалась. Я думаю, игра в ожидание — это ещё один её гамбит. Я буду сопротивляться этому до конца моей жизни, если понадобится. Я не знаю, что случилось с остальным миром, но я знаю, что эта штука нуждается, чтобы я повёлся на её обман. Если это ей нужно, то, возможно, я заноза в её последовательной операции. Возможно, Эми ещё где-то там, живая, остающаяся жить только из-за моей воли к сопротивлению этому обману. Я не теряю надежды, раскачиваясь из стороны в сторону в моей камере, чтобы убить время. Я никогда не сдамся. Я никогда не прогнусь. Я — Герой!Доктор прочитал бумажку, на которой начеркал слова пациент. Они была едва читаемы, написанные шатким почерком того, кто не мог видеть. Он хотел улыбнуться над его стойкой решимостью, которая была напоминанием о человеческой воли к выживанию, но он знал, что пациент абсолютно безумен. В конце концов, человек в своём уме повёлся бы на обман давным-давно. Доктор хотел улыбнуться. Он хотел прошептать слова одобрения бредившему человеку. Он хотел закричать, но нервные волокна, опутавшие его голову и глаза, заставили поступить его иначе. Его тело вошло в камеру как марионетка и сказало пациенту ещё раз, что он не прав, и никто не пытается его обмануть.