Прыжок из окнаСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

- Митюш, ты в школу-то собираешься или нет? Или не царское это дело, в школу ходить? - Да, ма… - Что да? - Ну… пойду сейчас. - Не сейчас, а сейчас же, время-то уже… - крикнула мать из комнаты, откуда не выходила уже неделю. Митюш вздохнул. Пусть кричит, если кричит, значит, еще жива, хоть в доме уже стоит едкий запах лекарств, запах каких-то мазей, запах смерти. В школу идти не хотелось – не потому что в школу, что там Туев хлопает всех портфелем, и математичка орет как резаная – не хотелось оставлять мать, почему-то казалось, что если уйти надолго, кто-то невидимый и безликий проберется в комнату, заберет ее… - Завтракал? - Да, ма… - Да не ври… ничего ты не завтракал… ох, горе мое… Вышел на лестницу, чувствуя, что краснеет – мать все видит, все слышит, все знает, на то она и мать. Выбрался во двор, кто-то с улицы махал рукой, Тошка, что ли, ну да, похоже… - Ну что, Митюш, в школу, никак, собрался? - А ты, Тош, не пойдешь, что ли? - А на фиг нужно… айда на озеро, наши все собираются… в сентябре какая школа… - Да не… надо идти… - Что там делать-то, что ты там не видел? Математичку? Ну поди, послушай, как она орет, «да вы отвечать на уроках будете, или нет», «да когда это болото… наконец, заквакает»? - Да мать сердиться будет, врач говорил, сердить нельзя, болезнь такая… - А мать и не узнает, что она, ясновидящая, что ли? Айда… потом к Леньке зайдем, у него комп навороченный, там стрелялка какая-то новая… Митюш еще раз посмотрел в сторону школы, заспешил за Тошем, почему-то чувствуя, как мать провожает его строгим взглядом, хотя точно знал, мать не могла его видеть. Мальчишки миновали последние улицы, где кончался город, отступали перед кустистыми рощами последние дома, пересекли лужок, вошли в тень еще зеленого, еще чуть тронутого желтизной леса, где дивно пахло грибами. - Вот видишь… и не узнает никто… - не сдавался Тош. Митюш огляделся - никто их не видел, лес молчал, как будто отвернулся от двух мальчишек. Что-то серое, высокое мелькнуло в зарослях, Митюш вздрогнул, вспомнил какие-то россказни про снежного человека. Нет, не снежный человек – по тропочке вышагивал волосатый мужичок, вел куда-то девочку, совсем кроху, сколько же ей может быть, года три… Снежный человек не показывался, может, побоялся мальчишек… - Ну айда, там Санька уже рыбки нажарил, - продолжал Тош, - а потом… - Стой… ничего не замечаешь? - Где? Да не бойся, не видит он нас, мужик этот… Что, думаешь, пойдет на нас в школу доносить, так и так, прогуляли? - Не ви-идит… Я не про то. Это знаешь, как бывает… про педофилов слышал? - Да ту тебя на хрен, ты как что ляпнешь, уши вянут, - отмахнулся Тош, - ну отец с дочкой пошел, а ты уже хай поднял… - Нет, постой… - Митюш сам не понял, зачем остановился, зачем смотрел на странную пару, мужчина завел девочку в сумрачную чащу, расстегнул ее джинсики… - Ну что пялишься-то, не видишь, в туалет ее повел… А ты прям смотришь… Пошляк, - Тош дернул друга за рукав, - айда… - Да что айда… слушай, не нравится мне все это… Смотри, вырывается от него, вроде… кричит… У тебя телефон есть? - Вчера разбил. Твой-то у тебя где? - Батарейка сдохла… вчера еще. - А зарядить не судьба было? - Да где там… - Ладно, - Тош снова вцепился в Митюшин рукав, - айда уже, до парней дойдем, там у кого-нибудь телефончик стрельнем, в милицию звякнем… у Лехи билайн, там же в милицию ноль-ноль-два? - Слушай… мы пока звякать будем, он тут знаешь что сделает? - Ну поди да прогони его, - Тош фыркнул, - слабо? Митюш и сам понимал, что слабо, и в то же время нельзя было стоять и смотреть – просто так, нужно было что-то… что-то… рука сама собой потянулась за пистолетом. Вспомнил, как стрелял голубей во дворике, как попал пластиковой пулькой в голубиное горло, как забилась по асфальту птица, истекая кровью… - Ты чего, а? Митюш не слушал – выстрелил, раз, другой, ох, не хотел попасть мужичку в голову, а ведь попал, он обернулся – жуткий, волосатый, огромный, вот ведь черт, надо было спрятаться, а они стоят два парня на полянке, как на выставке…- Ты че, а? Охренел? Кто-то огромный, волосатый, бросился на Митюша, Митюш метнулся по тропочке, еще успел крикнуть Тошу – хватай девчонку, а потом мир полетел кувырком. Мелькали ветки, какие-то коряги, кочевряжины, пни, деревья обступали со всех сторон, сзади слышалось хриплое пыхтение, кто-то большой, черный, страшный несся следом. К городу… бегом к городу, вспомнить бы еще, понять бы еще, где этот город, кажется, что город исчез, улетучился, нет никакого города, остался со всех сторон один нескончаемый лес… - Убью нахрен!- Митюш, ты в школу-то собираешься или нет? Или не царское это дело, в школу ходить? - Да, ма… - Что да? - Ну… пойду сейчас. - Не сейчас, а сейчас же, время-то уже… - крикнула мать из комнаты, откуда не выходила уже неделю. Митюш вздохнул. Пусть кричит, если кричит, значит, еще жива, хоть в доме уже стоит едкий запах лекарств, запах каких-то мазей, запах смерти. В школу идти не хотелось – не потому что в школу, что там Туев хлопает всех портфелем, и математичка орет как резаная – не хотелось оставлять мать, почему-то казалось, что если уйти надолго, кто-то невидимый и безликий проберется в комнату, заберет ее… - Завтракал? - Да, ма… - Да не ври… ничего ты не завтракал… ох, горе мое… Вышел на лестницу, чувствуя, что краснеет – мать все видит, все слышит, все знает, на то она и мать. Выбрался во двор, кто-то с улицы махал рукой, Тошка, что ли, ну да, похоже… - Ну что, Митюш, в школу, никак, собрался? - А ты, Тош, не пойдешь, что ли? - А на фиг нужно… айда на озеро, наши все собираются… в сентябре какая школа… - Да не… надо идти… - Что там делать-то, что ты там не видел? Математичку? Ну поди, послушай, как она орет, «да вы отвечать на уроках будете, или нет», «да когда это болото… наконец, заквакает»? - Да мать сердиться будет, врач говорил, сердить нельзя, болезнь такая… - А мать и не узнает, что она, ясновидящая, что ли? Айда… потом к Леньке зайдем, у него комп навороченный, там стрелялка какая-то новая… Митюш еще раз посмотрел в сторону школы, заспешил за Тошем, почему-то чувствуя, как мать провожает его строгим взглядом, хотя точно знал, мать не могла его видеть. Мальчишки миновали последние улицы, где кончался город, отступали перед кустистыми рощами последние дома, пересекли лужок, вошли в тень еще зеленого, еще чуть тронутого желтизной леса, где дивно пахло грибами. - Вот видишь… и не узнает никто… - не сдавался Тош. Митюш огляделся - никто их не видел, лес молчал, как будто отвернулся от двух мальчишек. Что-то серое, высокое мелькнуло в зарослях, Митюш вздрогнул, вспомнил какие-то россказни про снежного человека. Нет, не снежный человек – по тропочке вышагивал волосатый мужичок, вел куда-то девочку, совсем кроху, сколько же ей может быть, года три… Снежный человек не показывался, может, побоялся мальчишек… - Ну айда, там Санька уже рыбки нажарил, - продолжал Тош, - а потом… - Стой… ничего не замечаешь? - Где? Да не бойся, не видит он нас, мужик этот… Что, думаешь, пойдет на нас в школу доносить, так и так, прогуляли? - Не ви-идит… Я не про то. Это знаешь, как бывает… про педофилов слышал? - Да ту тебя на хрен, ты как что ляпнешь, уши вянут, - отмахнулся Тош, - ну отец с дочкой пошел, а ты уже хай поднял… - Нет, постой… - Митюш сам не понял, зачем остановился, зачем смотрел на странную пару, мужчина завел девочку в сумрачную чащу, расстегнул ее джинсики… - Ну что пялишься-то, не видишь, в туалет ее повел… А ты прям смотришь… Пошляк, - Тош дернул друга за рукав, - айда… - Да что айда… слушай, не нравится мне все это… Смотри, вырывается от него, вроде… кричит… У тебя телефон есть? - Вчера разбил. Твой-то у тебя где? - Батарейка сдохла… вчера еще. - А зарядить не судьба было? - Да где там… - Ладно, - Тош снова вцепился в Митюшин рукав, - айда уже, до парней дойдем, там у кого-нибудь телефончик стрельнем, в милицию звякнем… у Лехи билайн, там же в милицию ноль-ноль-два? - Слушай… мы пока звякать будем, он тут знаешь что сделает? - Ну поди да прогони его, - Тош фыркнул, - слабо? Митюш и сам понимал, что слабо, и в то же время нельзя было стоять и смотреть – просто так, нужно было что-то… что-то… рука сама собой потянулась за пистолетом. Вспомнил, как стрелял голубей во дворике, как попал пластиковой пулькой в голубиное горло, как забилась по асфальту птица, истекая кровью… - Ты чего, а? Митюш не слушал – выстрелил, раз, другой, ох, не хотел попасть мужичку в голову, а ведь попал, он обернулся – жуткий, волосатый, огромный, вот ведь черт, надо было спрятаться, а они стоят два парня на полянке, как на выставке…- Ты че, а? Охренел? Кто-то огромный, волосатый, бросился на Митюша, Митюш метнулся по тропочке, еще успел крикнуть Тошу – хватай девчонку, а потом мир полетел кувырком. Мелькали ветки, какие-то коряги, кочевряжины, пни, деревья обступали со всех сторон, сзади слышалось хриплое пыхтение, кто-то большой, черный, страшный несся следом. К городу… бегом к городу, вспомнить бы еще, понять бы еще, где этот город, кажется, что город исчез, улетучился, нет никакого города, остался со всех сторон один нескончаемый лес… - Убью нахрен! А ведь верно, убьет… такой убьет, не дрогнет, это точно… Митюш все больше проклинал себя, чего ради вообще поперся в этот лес, чего ради увидел. Как плохо все видеть, все замечать, как бывает, когда свернул в переулок, а там лежит человек, то ли пьяный, то ли плохо ему, и надо бы подойти, помочь, и так не хочется, так боязно, думаешь, зачем свернул сюда… А вот здесь заметил… Заметил… Топот сзади чуть отдалился, Митюш обернулся, не сразу понял, что он увидел – мужик стал совсем черным, совсем волосатым, глаза горели угольями, и Митюш готов был поклясться, что видит над волосатой мордой изогнутые рога… - Убью нахрен! Митюш бросился в заросли – налево, направо, не возьмешь, не возьмешь, живым не возьмешь. Хочется закричать – во все горло, и нельзя кричать, надо затаиться, надо… - Ах, ч-черт… - Ты чего? Я это, я… - Тош испуганно уставился на друга. - Ты… как выскочил, как выпрыгнул, я прямо офигел… - Митюш прислушался. - Вроде бы отстал, гадина… Вот черт, зла не хватает, в прошлом году какую-то девчонку вообще с перерезанным горлом нашли… - Да это Ленка из сто седьмой школы была… - Ну… Зла не хватает, вешать их надо… - сказал Митюш совсем как взрослый. - Малявка-то где? - Да вот же… - Тош держал подмышки девочку, прикрывая ей рот, чтобы не кричала. - Слушай, понесешь ее, может, а то я надорвусь сейчас… - А я не надорвусь? – Митюш подхватил девочку, всю какую-то влажную, липкую, вот ведь черт, как взрослые вообще эту мелюзгу терпят, на руках держат, взяться же противно… Мальчишки быстрым шагом пошли к городу, еще не видимому из-за деревьев. Жуткое дело, когда прячутся за лесом высотки, и кажется тебе, что нет никакого города, и вообще во всем мире не осталось городов, только нескончаемый лес. А кто знает, может, и правда нет там впереди ничего, за чертом не убудет, он так и правда город перенесет куда-нибудь, или мальчишек перенесет в сибирскую тайгу… Врешь, не возьмешь… Митюш бежал мелкой рысью, то и дело останавливался, отпускал девочку, переводил дух. - Давай быстрее, ты что, заснул, что ли? - Заснул… она знаешь, тяжелая какая, сам давай тащи… Или сама пусть идет, слышь, кроха, тебе ножками-ножками слабо топать? Тош остановился – резко, будто споткнулся обо что-то, замер, глядя перед собой, Митюш дошел до широкой тропинки, нетерпеливо обернулся: - Ты чего, а? - Тихо ты, - зашептал Тош, - гляди… Митюш глянул перед собой, сам не понял, как юркнул в кусты, спину прошибло жаром, в груди стало холодно-холодно. Он стоял там, на тропе, мохнатый, черный, утративший всякое сходство с человеком, длинные изогнутые рога дымились, острые копытца легонько ударяли в землю, что-то шевелилось и змеилось сзади, и почему-то не хотелось верить, что это хвост… - Слушай, Тош, это что вообще? - Да заткнись ты… громче ори, чтобы он услышал… - Что делать-то? Тош молчал. И обидно было, и мерзко как-то, что город вот он, совсем рядом, осталось-то всего ничего – и не миновать, не одолеть, не… - Айда! Митюш сам не понял, как закричал, как бросился из кустов – левее, левее, чтобы этот мохнатый не достал, не схватил… Девчонка тяжелая, чего ради мы вообще ее взяли, чего ради в это дело вляпались, тут и человека-то боишься, а это вообще непонятно что… - Ты че, пацан? Стой, говорю… Стоять на хрен! Бежит… нет, не бежит, летит за мальчишками, быстрее, как будто парит над землей, мерзко дымятся острые рога, извивается хвост… - Тя-я-же-е-лая она-а… бли-и-ин… - Митюш давится словами, задыхается от бега. - Да бро-ось ее… на-афиг… сами-им хан-а-а бу-дет… - Не-ет… нель-зя… Быстрее… черт, ну давай же… город все ближе… Митюш вспомнил, что где-то рядом стоянка, если стоянка, значит, должна быть охрана, хоть бы добраться туда, под крылышко к людям в форме, с автоматами, дяденьки, так и так, там маньяк ходит, а позвонить от вас можно? Топот сзади медленно стих, улетучился куда-то в заросли. Они все еще бежали, - со всех ног, спотыкаясь в траве, они все еще не верили, что все, все позади, что тот большой и страшный не гонится за ними, да не человек, непонятно кто и что, вот-вот опять он выскочит из пустоты перед бегущими, взмахнет перепончатыми крыльями. Девочка захныкала, Митюш еле удерживал ее в руках, вот ведь, кроха, от горшка два вершка, а тяжелая, блин… - Может… пе-ре-дох-нем? – взмолился Митюш. - Да да-вай уж… до-го-ро-да-до-бе-жим… - Ты что… я ее не удержу… - Да держи уж… а если он снова… - Тош не договорил, хотел боязливо оглядеться, но даже оглядываться было страшно. Все-таки сбавил скорость, перешел на быстрый шаг, изредка бежал мелкой рысью, когда казалось, что до города еще далековато. Больше их никто не преследовал – как будто то, темное, мохнатое, с горящими глазами, осталось там, позади, в зарослях, как будто оно не смело войти в город, ему мешали какие-то веками очерченные границы между миром темных сил и жильем человека. - Все вроде, - выдохнул Тош. - Ну… Да не хнычь ты, что случилось-то, ничего не случилось, - Митюш встряхнул девочку, поставил на асфальт, - давай-ка сама иди… ножками-ножками, умеешь? Во-от, так… и-дет-бы-чок-ка-ча-ет-ся-взды-ха-ет-на-хо-ду… Ну что хнычешь-то, вон, шоколад хочешь? – он вытащил помятый батончик. - Ты что, таким маленьким, поди, нельзя… - А что нельзя, вон как трескает… Слушай, ты где живешь-то, кроха? - А-а-а-а… - Что а-а-а-а, живешь ты где, спрашиваю? Адрес у тебя какой? - А-а-а-а-а… - Не знаю такого адреса, нет у нас такой улицы… А-а-а… - Митюш задумался. - Черт, это же в милицию ее тащить надо, где у нас тут милиция? - Я откуда знаю… будто каждый день по милициям шарюсь… - Может, домой ее отвести к кому-нибудь, там ноль-два звякнем, у меня телефон-то сдох уже… -взмолился Митюш. - Ну, давай, веди. Сердце екнуло. Митюш меньше всего думал, что девочка перекочует к нему – ему еще только этой крохи дома не хватало… - Да ты что, охренел, у меня мать больная лежит. - Ну а я что могу сделать, у меня три сестры, меня мать вообще пристрелит, если я эту свиристелку притащу… - Тош насупился. - Вообще твоя идея была, сам расхлебывай… - Слушай, ты мне друг или нет? - Да брось ты, - Тош смутился, чуть покраснел, - мне вообще домой уже пора, мамка еще просила младшую из садика забрать, колготки на нее надевать, гаже нет, она ж тупая… Ну давай… - Тош быстро пошел куда-то в сторону многоэтажек, как будто бежал от опасности. - Ну что? – Митюш посмотрел на девочку. - Пошли, что ли, Катя, или как тебя там звать… Митюш потихоньку проклинал все на свете, вот ведь дернул черт, поперся утром за этим мужиком, делать было больше нечего, а теперь еще девчонку приведет в дом, еще милиция нагрянет, матери только милиции не хватало…- Ма… - осторожно открыл дверь, заглянул в коридор. В квартире было неожиданно пусто и чисто, как будто приходил кто-то – белый, безликий, который проходит сквозь стены, как будто унес что-то, что-то… - Ма, ужин тебе сготовить? – крикнул Митюш, ожидая услышать привычное: себе сготовь. Никто не ответил, тишина сгущалась все больше, Митюш забыл обо всем – про маньяка, про девочку, про школу, про которую не вспоминал, бросился в комнаты с криком… - Ты что вопишь-то, соседей развлекаешь? – мать быстрым шагом вышла из комнат, энергичная, подтянутая, в черно-белом офисном костюме. - А… а ты с работы, что ли? - Ну а откуда, по-твоему, в кино я, что ли, без тебя хожу? Как тебя в школу спихну, так сама в кино, или в парк на аттракционы, вот говорю, хорошо, Митьки нету… - А… а ты здорова? - Будешь тут с тобой здорова, голова полдня трещит… Презентация эта, офис потом, без меня ничего сделать не могут… Обед-то мог бы и приготовить, верно ведь? Или не царское это дело, картошку варить? Митюш бросился на кухню, остолбенел в дверях. Девочка была уже там, среди чайников и сковородок, стояла на подоконнике перед раскрытым окном, взмахивала ручонками. - Ты чего, а? Малявка, тебе жить надоело? Вскрикнул – когда девочка прыгнула из окна, вскрикнул еще раз, когда кроха взмахнула белыми крылышками, вспорхнула куда-то ввысь, ввысь, не по-птичьему, кувыркнулась, исчезла в золоте заката…