Прости, НинаСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Мои пальцы скребли по бетону так, словно боялись чего-то. В принципе, мне уже было все равно. Я был законченным наркоманом, тело изнывало от желания принять еще одну порцию яда, на которую просто не было денег. Когда говорю «законченный», то прекрасно понимаю, что это был конец моей истории. Вся нормальная жизнь с остатками человеческого достоинства давно ушла на ширево. В тот день я валялся, и мучился от ломки в собственных испражнениях, обыкновенный наркоша, между вторым и третьим этажом типового панельного дома. На стене грустно кривился уставший смайлик, нарисованный чей-то потухшей сигаретой. Рядом красовалась загадочная буква «F»: то ли просто «fuck», то ли глубокое «filling». Я пришел сюда в поисках дозы, но местный разносчик заразы просто пнул меня по лестнице вниз, забрав собранные мною деньги, и скрылся. Он и я прекрасно понимали, что мне пришел конец. Мои вены потемнели, начали выпадать зубы, а тело было покрыто огромными, гниющими язвами. Будь у меня хоть немного воли, я бы тоже себя пнул, и плюнул сверху, только сил во мне не осталось совсем. Я лежал скрюченный, несчастный и просто подыхал. Он подошел не слышно и его носок ботинка резко перевернул меня на спину. На лестничной клетке было темно, и мои глаза практически ничего не видели. – Мразь какая-то, – сказал он тихо. Я что-то завыл в ответ. – Жить хочешь, ****?Странно, конечно, но, по-моему, жить я хотел. Что-то противно зашипело, и резко завоняло, как будто в открытый огонь бросили баллон с ядовитой жидкостью или газом. Темнота скукожилась, наполняясь бордовыми жилами, и взорвалась ярким пламенем. Сбоку лопнула старая плитка, брызнули стекла из маленького окошка над потолком, и на лестничную клетку, пританцовывая, выплыла шаровая молния. Клянусь, я никогда не видел молнию раньше, но ни на что другое она не была похожа. Молния плавно покачивалась из стороны в сторону, от нее расходились красные нити во все углы помещения. Она подплывала ко мне все ближе и ближе, одежда нагрелась и начала тлеть, а глаза, казалось, сейчас лопнут от этого яркого света. Вонь, при этом, стояла просто невообразимая. И еще, я не уверен до конца, но тот, кто перевернул меня на спину, мерзко и противно засмеялся. Из моего рта вырвался только негромкий хрип, вперемешку с бурой слюной. Вокруг стало ослепительно светло. Что делает нас людьми? Тяжелый вопрос, правда?Горячий пар обжигал легкие и лицо, но я продолжал смеяться. Какая-то шальная девка сползла под стол, униженная и обессиленная, а я смеялся и не мог остановиться. Было хорошо, даже очень хорошо! Мы отлично поужинали с моими новыми друзьями в сауне и, как водится, заказали себе элитных шлюх. Теперь я мог позволить себе такую жизнь. Я хорошо зарабатывал, и хоть тело уже забыло, что такое наркотики, желание доставлять себе удовольствия продолжало раздирать меня на части. Я долго насиловал шлюху, и все это время бил наотмашь по мокрой спине и затылку. Яркая кровь брызгала во все стороны, но это было прекрасно. Я даже хрюкал от удовольствия, смотря на ее жалкое тело. Неожиданно дверь открылась, и нас окатил морозный воздух январского вечера. «Что вообще я здесь делаю?» – Такая грустная мысль пришла в мою опьяневшую голову. –«Ради этого я чудом выкарабкался из отвратительной наркотической свалки?В чем же разница?»Окружающие меня помои стали только более дорогими, да и только. В предбаннике раздавался пьяный смех и звон бокалов, мои друзья продолжали шумное веселье. А мне вдруг стало совсем не до смеха. Ведь прошло уже пять лет, как я зажил новой жизнью. Пять лет, а чего я добился? У меня просто стало больше денег и больше власти. Над кем? Над шлюхой? Так, я сам такая же шлюха, с утомленным прибором между ног. С такими грустными мыслями, абсолютно голый, я и вышел на холод. Стало до боли противно от осознания такого ничтожного существования. И боль эта была какая-то странная, она шла изнутри и расползалась по телу. Не знаю, сколько я так простоял, только налетевший, морозный ветер опять обжог мое лицо. Он требовал от меня перемен или смерти. После, видимо, я упал, и покатился вниз, к замершему озеру. Мне часто снится один и тот же сон. Буд-то я лечу над большим, заснеженным полем, облетая его круг за кругом, и спускаюсь все ниже. Меня дергают за уши летучие мыши, крича, чтобы я летел с ними, но я продолжаю медленно снижаться. Врезаюсь на полном ходу в жесткий снег, мои щеки раздирают замершие снежинки. Воздух вокруг становится теплым и пьяным. Я с трудом встаю на ноги: меня качает из стороны в сторону, а руки нелепо машут, словно надорванные крылья. Мои глаза широко открыты, но они ничего не видят. Белки яростно сверкают, ища на ком бы сорвать свою накопившуюся злость. Каким-то невероятным чувством, а может быть просто уставшей кожей, я ощущаю вокруг себя необычное движение. Мои пальцы скребли по бетону так, словно боялись чего-то. В принципе, мне уже было все равно. Я был законченным наркоманом, тело изнывало от желания принять еще одну порцию яда, на которую просто не было денег. Когда говорю «законченный», то прекрасно понимаю, что это был конец моей истории. Вся нормальная жизнь с остатками человеческого достоинства давно ушла на ширево. В тот день я валялся, и мучился от ломки в собственных испражнениях, обыкновенный наркоша, между вторым и третьим этажом типового панельного дома. На стене грустно кривился уставший смайлик, нарисованный чей-то потухшей сигаретой. Рядом красовалась загадочная буква «F»: то ли просто «fuck», то ли глубокое «filling». Я пришел сюда в поисках дозы, но местный разносчик заразы просто пнул меня по лестнице вниз, забрав собранные мною деньги, и скрылся. Он и я прекрасно понимали, что мне пришел конец. Мои вены потемнели, начали выпадать зубы, а тело было покрыто огромными, гниющими язвами. Будь у меня хоть немного воли, я бы тоже себя пнул, и плюнул сверху, только сил во мне не осталось совсем. Я лежал скрюченный, несчастный и просто подыхал. Он подошел не слышно и его носок ботинка резко перевернул меня на спину. На лестничной клетке было темно, и мои глаза практически ничего не видели. – Мразь какая-то, – сказал он тихо. Я что-то завыл в ответ. – Жить хочешь, ****?Странно, конечно, но, по-моему, жить я хотел. Что-то противно зашипело, и резко завоняло, как будто в открытый огонь бросили баллон с ядовитой жидкостью или газом. Темнота скукожилась, наполняясь бордовыми жилами, и взорвалась ярким пламенем. Сбоку лопнула старая плитка, брызнули стекла из маленького окошка над потолком, и на лестничную клетку, пританцовывая, выплыла шаровая молния. Клянусь, я никогда не видел молнию раньше, но ни на что другое она не была похожа. Молния плавно покачивалась из стороны в сторону, от нее расходились красные нити во все углы помещения. Она подплывала ко мне все ближе и ближе, одежда нагрелась и начала тлеть, а глаза, казалось, сейчас лопнут от этого яркого света. Вонь, при этом, стояла просто невообразимая. И еще, я не уверен до конца, но тот, кто перевернул меня на спину, мерзко и противно засмеялся. Из моего рта вырвался только негромкий хрип, вперемешку с бурой слюной. Вокруг стало ослепительно светло. Что делает нас людьми? Тяжелый вопрос, правда?Горячий пар обжигал легкие и лицо, но я продолжал смеяться. Какая-то шальная девка сползла под стол, униженная и обессиленная, а я смеялся и не мог остановиться. Было хорошо, даже очень хорошо! Мы отлично поужинали с моими новыми друзьями в сауне и, как водится, заказали себе элитных шлюх. Теперь я мог позволить себе такую жизнь. Я хорошо зарабатывал, и хоть тело уже забыло, что такое наркотики, желание доставлять себе удовольствия продолжало раздирать меня на части. Я долго насиловал шлюху, и все это время бил наотмашь по мокрой спине и затылку. Яркая кровь брызгала во все стороны, но это было прекрасно. Я даже хрюкал от удовольствия, смотря на ее жалкое тело. Неожиданно дверь открылась, и нас окатил морозный воздух январского вечера. «Что вообще я здесь делаю?» – Такая грустная мысль пришла в мою опьяневшую голову. –«Ради этого я чудом выкарабкался из отвратительной наркотической свалки?В чем же разница?»Окружающие меня помои стали только более дорогими, да и только. В предбаннике раздавался пьяный смех и звон бокалов, мои друзья продолжали шумное веселье. А мне вдруг стало совсем не до смеха. Ведь прошло уже пять лет, как я зажил новой жизнью. Пять лет, а чего я добился? У меня просто стало больше денег и больше власти. Над кем? Над шлюхой? Так, я сам такая же шлюха, с утомленным прибором между ног. С такими грустными мыслями, абсолютно голый, я и вышел на холод. Стало до боли противно от осознания такого ничтожного существования. И боль эта была какая-то странная, она шла изнутри и расползалась по телу. Не знаю, сколько я так простоял, только налетевший, морозный ветер опять обжог мое лицо. Он требовал от меня перемен или смерти. После, видимо, я упал, и покатился вниз, к замершему озеру. Мне часто снится один и тот же сон. Буд-то я лечу над большим, заснеженным полем, облетая его круг за кругом, и спускаюсь все ниже. Меня дергают за уши летучие мыши, крича, чтобы я летел с ними, но я продолжаю медленно снижаться. Врезаюсь на полном ходу в жесткий снег, мои щеки раздирают замершие снежинки. Воздух вокруг становится теплым и пьяным. Я с трудом встаю на ноги: меня качает из стороны в сторону, а руки нелепо машут, словно надорванные крылья. Мои глаза широко открыты, но они ничего не видят. Белки яростно сверкают, ища на ком бы сорвать свою накопившуюся злость. Каким-то невероятным чувством, а может быть просто уставшей кожей, я ощущаю вокруг себя необычное движение. Снег топорщится пузырями, подымается вверх нелепыми, огромными комьями. Моя кожа начинает гореть, волосы плавятся и я, как и во всех моих кошмарах, пытаюсь кричать. Комья снега парят в воздухе, пританцовывая, между ними искрится электрический ток. Сотни, тысячи шаровых молний танцуют, и поют вокруг меня, жаля тело снова и снова. Боль приходит, и уходит, и нет ей конца. Вообще-то Василий Петрович любил таксовать. И день для него выдался удачным: под сиденьем лежала бутылка хорошей водки (неожиданный подарок пьяного попутчика), да и за пару часов удалось отбить бензин и заработать немного денег. Василий Петрович поправил волосатого чертика, висевшего на зеркале заднего вида, и устало улыбнулся. По дороге мела вьюга, лысые шины напоминали о себе, машину мотало из стороны в сторону, словно пьяную. Дворники на лобовом стекле опустились вниз, и Василий Петрович увидел его на дороге. Василию Петровичу почему-то сразу захотелось нестерпимо писать. Казалось бы, какой-то пьяный, нетвердым шагом просто хочет перейти дорогу. А ты же такой опытный водитель! Аккуратно притормози, силой перейди на третью передачу, а потом и вовсе на вторую, заставляя непослушную машину снизить набранную скорость. Руки делали все эти необходимые движения, но в голове Василия Петровича посторонний голос уже истерично кричал о том, что все закончится плохо. Что тут поделаешь, мы часто слышим подобное, только отмахиваемся на ходу, не уделяя должного внимания. Когда команда спасателей приехала на место ДТП, сотрудники «скорой» уже собирались обратно. Работы им сегодня было немного – только отодрать сморщенный труп от автомобиля. Дешевое сидение под трупом Василия Петровича, кстати, абсолютно не пострадало. Вот, такой вот получился черный юмор. Сотрудники полиции зафиксировали тормозной след длиной около двадцати метров. Старенькую «Волгу» развернуло влево, машина стояла поперек дороги. Руль полностью оплавился, но передняя панель автомобиля не пострадала вовсе. От «Волги», вперед по снегу, шел бурый след, который тянулся до ближайшего дерева на обочине дороги. – Его что, огнеметом поливали? – спросил напарника молодой лейтенант. – Не смеши меня: машина цела, салон цел. И стекла все на месте, – ответил более опытный сержант. – Тогда что это?– А хрен его знает! Пиши, что произошел несчастный случай. Не знаю, как на счет «хрена», но я кое-что видел. Не спрашивайте как, сам не знаю. Но когда стоял голый на морозе, я, словно, прозрел. Дело не в молниях вокруг меня, точнее не только в них. Не смейтесь, на мгновение я почувствовал себя великим. Мой взгляд смог перелететь через замершее озеро, обогнуть небольшой лесок и, упереться в спину этого человека. Он вздрогнул, почувствовав меня, но не повернулся, а шатаясь, пошел вперед. Я дернулся, и нырнул ему в голову. Его взгляд стал моим взглядом, его сила – моей силой, его жажда – моей жаждой. Это существо не совсем было человеком, точнее – совсем не человеком. У него было две руки, две ноги и одна голова. Но нутро его было нечеловеческим. Он хотел пить, и потянул свои руки к бедному водителю. Он видел его мысли – темно зеленые и оранжевые – и читал в них страх. Глаза водителя закатились, а белки казались пустыми желтыми пуговицами. Машина резко остановилась, повернувшись левым боком, и существо прыгнуло вперед. Дверь машины аккуратно открылась, наш контакт с существом прервался. Я испугался и мой взгляд начал убегать обратно, к лесу и озеру, и я лишь услышал, как существо дотянулось до шеи и начало жадно глотать кровь. Когда мой взгляд вернулся обратно в мою больную голову, оно уже утолило свой первый голод. Послышался взрыв, как будто тело жертвы взорвалось изнутри. Не знаю, зачем он это сделал, наверное, чтобы позлить меня. Ведь он так и не повернулся назад, хотя точно знал, чувствовал, что я слежу за ним. Этот краткий миг прозрения был не долгим. На меня накатила такая волна тошноты, что я тут же согнулся, и вырвал все, что не успел переварить мой бедный желудок. – Ну, это никуда не годится! Избил девочку и разлегся тут голый, на морозе!Чьи-то сильные руки подхватили меня и, понесли в сауну обратно. Я слабо соображал, но, по-моему, меня заботливо отнесли внутрь помещения. Мне насильно влили рюмку водки, и положили на деревянный, теплый пол. Рядом рыдала избитая мною девка, бормоча какие-то проклятья. Я понял, что все-таки буду жить, когда она злобно толкнула меня в онемевший бок. Мои пьяные друзья рассмеялись, но праздник продолжился уже без меня. Стоял морозный, январский денек. Усталый, я возвращался домой. Оказывается, делать добро тяжелее всего. Это никому не нужно! Сегодня я пытался помочь одним своим знакомым, наладить работу на их совместном предприятии. Корни любого зла всегда лежат в нас самих, тогда, на замершем озере, это я точно понял. Предприятие несло убытки, потому что муж и жена, общие владельцы, уже давно не были единомышленниками. Жизненные интересы и проблемы у них были абсолютно разные, но при этом они искренне удивлялись, почему их предприятие не приносит ожидаемую прибыль. Как же важно чаще разговаривать друг с другом, обсуждать насущные вопросы, снимая накопившееся за день напряжение и злость. А иногда и просто улыбаться друг другу. Никогда не забывайте об этом, друзья!Легкий снежок припорошил асфальт, морозный воздух радовал, и насыщал позитивом. Вокруг ютились старенькие пятиэтажки, над ними чернела недостроенная высотка. Я запахнул полы пальто, и ускорил шаг. Зимой рано темнеет, и мне хотелось поскорее попасть домой. Нога случайно зацепилась за примёрший булыжник и я, абсолютно неожиданно для себя, растянулся на асфальте. Посмеявшись над собой, резво вскочил, и огляделся по сторонам. Не видел ли кто моего конфуза? Вокруг было удивительно тихо и спокойно. Небо стремительно серело, набираясь темноты, словно губка. Хорошее настроение испарилось, словно и не было его. Я даже узнал место, которое проходил. Вон, в том доме, за стройкой, меня, конченого наркомана, когда-то подобрала судьба, и подарила новую жизнь. Давно позади, было мое неожиданное возвращение в большую жизнь, финансовый взлет и, как следствие, затяжные пьянки – гулянки. Очень осторожно, чтобы не навредить себе и близким, я учился помогать людям. Как вы уже поняли, ничего толком у меня пока не получалось, но я не отчаивался, мне казалось, у меня все еще впереди. Стало еще холоднее, в голове неожиданно отчетливо застучало, и стали слышны уже знакомые колючие слова: «Мразь, какая-то. Мразь. Просто мразь». Грустно их было слышать теперь, как будто ничего с тех пор не изменилось. А может это и правда?Возле зеленного забора стройки стояли трое. Двое высоких парней в черных куртках и молодая девушка в легком, красном пальтишке. – Это, вон тот сопляк тебя избил? – спросил один из парней. – Похож на него, но я не уверена. – Смотри, как упал! Да, его просто ветром сносит, – засмеялся второй из них. – Ребята, а может не надо! Я ведь сама тогда в сауну поехала, да и денег он мне заплатил сполна. – Молчи, дура! Сейчас я с Витьком с ним поговорю, а потом мы дома с тобой все обсудим. – Ты, правда, Нина, постой в сторонке. А мы с братишкой быстро вернемся. – Мне страшно. – Ему нужно бояться, а не тебе. Меня повалили на асфальт со смехом двое парней, и тут же начали бить. Били долго и со знанием дела. Спина уже не воспринимала удары, просто содрогаясь. Я даже не сразу понял, почему они перестали избивать. Непривычный, шипящий голос заговорил на распев:Одиночество дышит в затылок, выпуская привычную сеть. Хочет вечером, чтобы погибнул, не мешая звездам смотреть. Я не спорю, иду спокойно. Рассчитаемся поутру. Вон, луна, моя дверь в преисподнюю. Не надейся, я не умру. Произнесенные слова, а точнее стихи, были чем-то сюрреалистичным. Не для этого места, не для этого времени. Казалось, их читает какой-то ангел. Не сразу, но все-таки я смог разлепить свои глаза. Стало понятно, что я ошибся, передо мной стоял дьявол. Он смотрел на нас, продолжая читать стихи:Душно мне в человеческих джунглях. Скучно просто на небо смотреть. Посидеть и отправится в путь бы. Пить, дышать, и немного петь. Одиночество, как перекресток. Нужно правильно лишь сойти. Выходил в дальний путь подросток, но мудрец должен к небу дойти. Двое моих мучителей стояли перед ним, странно пошатываясь. Дьявол был между ними: черный человек с черными глазами и мыслями. Я говорю вам абсолютную правду. Передо мной стоял черный человек и единственный эпитет, который походил к нему был – дьявол. Парень справа от него упал. Дьявол сказал мне:– Не расстраивайся, он уже был пустой. А вот это, еще пока полный. Что он имел в виду, я понял лишь через мгновение. Где-то, на периферии сознания, раздался женский плачь и мелькнуло что-то красное, но это было уже не важно. Черный человек воткнул в шею второго мучителя длинные, белые зубы и в считанные мгновения тело жертвы стало усыхать. Подбородок дьявола был перемазан кровью, а глаза горели сумасшедшим огнем. Неожиданно он отбросил жертву, вздернул голову вверх, и прислушался к чему-то. – Не может быть!– Что? – посмел спросить я. – Охотник проснулся!Он кинулся бежать, но не смог сделать и шага. Его пальцы вытянулись длинными когтями, он царапал пустоту перед собой, не в силах пройти дальше. С истошным криком, он кинулся назад, но там его ждала тоже неудача. Когти судорожно скребли, но безрезультатно, словно дьявола накрыли огромной, прозрачной банкой. – Двадцать три, – тихо сказал кто-то. Я медленно повернулся. Недалеко от меня воздух загустел, и стал заметно темнее. Перед сгустком, словно прилипшая к меду муха, висела заплаканная девушка. Ее черные, длинные волосы были высоко подняты вверх, и медленно колыхались из стороны в сторону. Одета она была не по сезону – в легкое красное пальтишко. – Что вы сказали?– Двадцать две, – сказала она, и заплакала. Я с трудом сел. – Что такое «двадцать две»?Ее волосы заколыхались быстрее, а руки и ноги в высоких, черных сапожках, задергались, как на представлении в кукольном театре. В одно мгновение ее бледное лицо оказалась прямо возле моего лица, она произнесла одними губами:– Двадцать. Мир вокруг перевернулся. – Слушай меня внимательно, – прошептали ее губы. – Слушаю тебя. – Времени осталось не так уж много, всего девятнадцать минут. Он отпустил меня. – Кто?– Не перебивай, он отпустил меня только для того, чтобы проверить. – Что проверить?– Сможешь ли ты выжить. Я хотел ответить ей что-то гневное, но меня толкнули: под коленки, потом в бок, а потом и просто понесли вперед. Они были волосатыми, серыми комками на сером фоне уставшего от движения времени. Рядом щелкнул кнут, и щеку обожгло, словно раскалённым огнем. Нина протянула ко мне свои тонкие руки. Конечно же, я узнал бы ее и раньше, но события вокруг меня неслись быстрее моих мыслей. Да-да, эта та самая проститутка из сауны, которую я избил, будучи пьяным от алкоголя и небывалой, животной силы.

Возможно, я и сейчас был под воздействием какого-то наркотика, но голова прояснилась, и я воспринимал эту странную действительность, как нечто, само собой разумеющееся. Мы были не в городе – привычных домов и шума рядом не было и в помине. Серое небо, серая земля или снег, серый воздух – вот что было вокруг. Как я и говорил, меня понесла вперед какая-то бесконечная, безмолвная свора серых комков, уперто унося вдаль от моей Нины. Я еще видел ее бледное лицо, и красное пальтишко, одетое не по погоде. Почему я говорю «моя»? Да, потому что все остальное было здесь чужим. А может быть, мы здесь были чужими? Эти серые комки напоминали стадо овец, бездумно идущих вперед. Овцы шли, и шли вперед, заставляя и меня двигаться, и не было им числа. «И имя ему – легион». Щелчок, еще щелчок. На мгновение появилась такая же серая тень огромного пастуха, который что-то крикнул, и исчез в дымке. Направление движения изменилось, овцы стали поворачивать налево. Вот уже пропала из виду и Нина, а в голове, почему то, все повторялось, и повторялось вновь:«Мразь какая-то. Мразь. Просто мразь. Мразь». – Да, я мразь! – крикнул я, схватившись за спины серых овец, – Но я тоже хочу жить!Овцы молча шли вперед, поворачивая снова и снова. Справа послышалось:– Ой, это ты!Оказывается, мы обошли уже полный круг, и снова прошли мимо Нины. Она была очень бледна. – Десять минут, – крикнула она, сложив ладошки у рта, – осталось всего десять минут!– Что мне делать, я не могу остановиться! Они тащат меня по кругу!– Думай, должен быть выход!– Какой, к черту выход, я не могу и шагу в сторону ступить! Их тут целая тьма, понимаешь. – Понимаю, но он сказал, что возможно ты сможешь найти выход!– Смогу найти? Как?Нина уже пропала в серой дымке, а невидимый погонщик опять неистово щелкал своим кнутом. – Думай, – приказывал я себе, – думай! Ведь должен же быть какой-то выход. Поймите, мне не было страшно. Да и кошмаром, это тоже тяжело было назвать. Скорее, это было каким-то затянувшимся и странным недоразумением. Хотя, если подумать, вся моя жизнь такое же недоразумение. Так же, как эти овцы, меня тянуло куда-то постоянное чувство азарта и желание получить удовольствие. И не важно, что мое тело, мои мысли превращались просто в шлак или пыль. Только в книгах бывают интересные герои, с которыми происходят удивительные и яркие события. Со мной же все проще: вокруг идут тупые, серые овцы, словно мои тупые и серые желания, тянущие меня по замкнутому кругу. «Мразь, мразь, мразь. Какая-то мразь» – слова били в голове, словно свинцовые пули. Боже, наверное, этот вампир и эта сила, были единственным ярким пятном в моей никчёмной судьбе! Он ведь дал мне второй шанс, наградив годами жизни, и вот как я всем этим даром распорядился!Скоро должна была показаться Нина, и, отведенное мне время уже закачивалось. Овцы упорно шли по кругу, увлекая меня за собой, и не оставляя ни единого шанса выбраться. Снова красное пятно справа и слова Нины:– Наверное, это все. Прощай!– Подожди, – крикнул я, – хотел бы извиниться перед тобой!– За что?– Да, за все! Ты, наверное, единственный человек, которому мне хочется это сказать!Она стала исчезать из вида, и у меня больно сжалось сердце. «Мразь, мразь, мразь» – кричал кто-то, не переставая в моей голове. Звуки сливались, и становилось нечем дышать. – Выбирайся, и скажешь!– Сколько мне осталось? – прохрипел я, но ответ был очевиден. Возможно, всего пару мгновений. Ну что же, потерпите, мои дорогие читатели, сейчас должно все кончиться, и вы сможете пойти выпить кофе или заняться чем-то полезным. Проживите со мной еще пару мгновений непримечательной жизни никчемного человека. Побудьте со мной рядом, как будто, мы близкие люди. Как будто, мы друзья. – Все! – крикнула из серой тьмы Нина, и сердце мое остановилось. Все. Преодолеть невозможное нельзя. Хотя, может оно только кажется нам невозможным?Ведь не я один кручусь в замкнутом круге, раз за разом, делая одно и тоже. Делая и искренне удивляясь, почему же ничего вокруг не меняется?Мое тело стало падать, но овцы, словно и не замечали меня, переступали, идя дальше по кругу. Мне не было больно. Замкнутый круг ежедневных бессмысленных дел. Ежедневных бессвязных мыслей. Как разорвать его? Как выйти из него? Он, как омут, засасывает все дальше и дальше, и, если бы не Нина, я бы даже не понял, что просто хожу по кругу. Я ведь даже еще не сказал ей…«Выбирайся, и скажешь!»Как?«Ммммммммммммммммразь» – слова слились в одно, жужжа в ушах.

Как?Порочный круг. Вся жизнь, один, бесконечный порочный круг, в котором нет ни начала, ни конца. Бесконечность. Как обозначить себя в ней? Как увидеть себя?«Стать центром» – мысль пришла сама собой, только сказана она была дрожащим голосом Нины. Стать центом?Но где же центр в бесконечности, не имеющей конца и начала?Везде. Везде?В каждой точке и есть центр. В любой точке, где ты осознаешь себя, и есть центр всего. Этот центр – ты. Везде и всегда. А другие?Тебе так интересно это? Спроси их сам!А как же время?Ты – и есть время. Овцы и есть твои минуты, а их пастух – лишь стрелки твоих часов. Часов всей твоей жизни. Ты – и есть центр всего. Ты думаешь – и время начинает идти. Ты умираешь – и твое, личное время умирает вместе с тобою. Время безлико, но оно не может жить без тебя! Ведь кто-то должен чувствовать его, иначе, зачем же ему быть?А может, просто ходить по кругу?А может… да, к черту, может! Время может все, пока ты рядом. Время не может ничего, когда тебя нет. Потому что, даже богу нужны зрители, чтобы оценить и восхитится его замыслами. А чем время хуже бога? Оно и есть бог! Бог наших движений, наших мыслей, наших судеб. Всего лишь бог, но не судья. Мы сами себя судим, и сами себя прощаем. Нет сумрака, кроме того, что мы создаем, но нет и другого света, кроме того, что мы принимаем. Нет, и не может быть!Вокруг нас просто время. Просто бог, но не судья. Я взял ее за руку и сказал тихо, чтобы не испугать:– Привет. Она все равно вздрогнула, и рефлекторно прижалась к моей груди. Вот, кто мой настоящий судья!Женщина, которую я насиловал и бил, готовая почему-то простить и, возможно, полюбить меня. И смерть, которую я давно принял, но так и не смог понять. – Он сказал, что ты справишься, и ты справился. – Честно, я сам не понял, что произошло!– Ты жив, а это главное. А он мертв, и уже очень давно. Время – самый настоящий охотник за головами. Но, даже, охотник иногда дает загнанному зверю второй шанс, чтобы охота стала интересной. Или, если быть точным, я получил уже третий шанс?– Мне нужно кое-что сделать еще. Ты отпустишь меня еще на «чуть-чуть»?Она посмотрела мне в глаза, и опустила их в низ:– Для тебя это важно?Как же прекрасны ее каштановые глаза! Мне больно, я не могу ей врать, обманывать, и даже думать не правильно тоже не могу! Да я же люблю ее!– Я обещал ему. – Охотнику?– Охотнику, пастуху, легиону. Мне кажется, или мы все время говорим обо дном и том же?– Кто же он?– Оно. Просто время, идущее своим чередом. Просто бог. – Но оно же постоянно проверяет нас или убивает, гнетет или заставляет раскаиваться. В жизни же не так. – В жизни именно так. – Возможно, ты и прав. Когда вернешься?– Мне нужно закончить с вампиром. И спросить бога кое о чем. – Это важно для тебя?– Важно, но не только для меня. Для нас!– Если это так важно, конечно иди. Казалось, не мог сделать и шага, но я пошел. Ха, я должен был догадаться, куда попаду в этот раз!В фильмах с лихим сюжетом, главный герой попадает в красивые и загадочные места, где ему встречаются коварные и харизматичные злодеи. В жизни все проще. Я попал в знакомый до боли подъезд. Время обладает отвратительным чувством юмора, подсовывая нам использованные негативы до тех пор, пока мы не перестанем реагировать на них. Не перестанем: волноваться, злиться, раздражаться, да и радоваться, наверное. То есть, перестанем реагировать на них, словно это пустое место. Место, куда я попал, не было пустым. В нем валялся в собственных испражнениях очень знакомый персонаж – я сам. Бог не любит быть судьей, ведь для этого есть мы. Кто-кто, а люди умеют делать грязную работу за него. В этом мы действительно хороши. Я отошел в тень и закрыл глаза. В том чтобы смотреть на такого себя, приятного мало. На стене грустно кривился анти смайлик, нарисованный чей-то потухшей сигаретой. Рядом красовалась загадочная буква «F»: то ли просто «fuck», то ли глубокое «filling». Из тени вышел вампир и его носок ботинка резко перевернул «меня из прошлого» на спину. – Мразь какая-то, – сказал он тихо. Наркоман внизу что-то завыл в ответ. – Жить хочешь, ****?Я резко взял вампира за плечо и повернул. Точнее, мне так хотелось, но ничего не получалось. Глаза вампира вспыхнули адским огнем, он мерзко и противно засмеялся, глядя на меня. – Ты что, и в правду такой тупой?Моя рука снова прошла сквозь него, как сквозь сумрак. – Пошел вон, кровосос, пусть он живет дальше. – Кто, мальчик мой? Этот наркоша? Да, он даже не слышит нас! Ему-то осталось жить считанные секунды, так почему же мне ему не помочь? Тем более, я голодный сегодня. – Он – это я!– А я – вампир! А ты – всего лишь призрак, свернувший не туда! Отойди отсюда и не мешай!– Меня сюда послал охотник! Время меня прислало сюда, слышишь меня!– Не смеши меня призрак и не мешай мне питаться!Мои руки проскочили сквозь тело, не задев его снова. Он зашипел, и наклонился надо «мной из прошлого». Что мне оставалось делать? Я посмотрел на анти смайлик, и злобно улыбнулся в ответ. Ладно, кровосос, не все у меня полный «fuck», раз я еще жив. Не сразу, но вспомнил, что дало мне новую жизнь на самом деле. Она появилась тут впервые, родная моя. Вспомнив о ней, я зашипел, закипая и наполняясь безумной злобой. Мои руки задымились, стали тонкими и гибкими, словно змеи. Тело пульсировало, и нервно дрожало. В одно мгновение, моя голова просто взорвалась мириадами стонущих мгновений, порвав проходящие неспешно секунды на куски. Я перестал быть человеком. Я не был человеком очень давно. Но теперь я просто перестал быть человеческим существом, уже в принципе. Мне часто снился один и тот же сон. Буд-то я лечу над большим городом, облетая круг за кругом и спускаясь все ниже. Меня дергают за уши ангелы, крича, чтобы летел с ними, но я продолжаю снижаться. Я врезаюсь на полном ходу в стекло старого дома, щеки раздирают замершие секунды. Воздух вокруг становится горячим и пьяным. Глаза широко открыты, но они ничего не видят, только белки яростно сверкают, ища на ком бы сорвать свою накопившуюся злость. Каким-то невероятным чувством, а может быть просто уставшей кожей, ощущаю вокруг себя какое-то движение.

Я стал шаровой молнией, так и не став человеком. Горько и обидно, но внизу подо мной стонет, и хрипит «конченый» человек. Возможно, у него получится быть правильным и хорошим. И он станет просто очередным богом, оставшись человеком. Не знаю. Прости, Нина! Прости, что не я скажу тебе самое главное, что не буду рядом, не смогу обнять, и согреть своим телом. Возможно, у «меня из прошлого» получится встретить тебя и полюбить по-настоящему. Мне очень хочется верить в это и дать наркоману еще один шанс. Шанс начать все сначала. Вокруг стало ослепительно светло. Ненавистный вампир сгорал в моей злобе, Прости, Нина! Я не могу по-другому!