Проклятый сувенирСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

События тех дней стремительно выветриваются из моей головы и все больше погружаются в пучину забвения. Склероз? Нет. Скорее, желание мозга забыть об этом кошмаре. Мне было лет 14-15, когда родители надумали поехать летом со мной и моей младшей сестрой за границу. Выбор пал на проверенный многочисленными родственниками и годами Египет. Подсуетившись еще зимой над загранпаспортами, мы, недолго собираясь, отбыли в страну вечной жары и солнца. Полет нормальный и вот мы уже заселялись в гостиничный номер, потом отправились на море. Не буду описывать спокойные дни обычного отпуска, задержусь лишь на последнем. Вот уже пролетела неделя желаемого отдыха, а я, заядлая сорока и любительница бесполезных побрякушек, так ничего себе и не купила. Ничего не привлекало и не манило взгляд, даже блеск дешевых колечек-сережек-кулонов померк в моих взрослеющих глазах. У меня оставался последний день, чтобы купить себе отголосок этого отпуска. Душа требовала чего-то оригинального и особенного. Уже не в первый раз, проходя мимо цветастых многочисленных лавок, я вдруг наткнулась на странную маленькую лавку, которую прежде почему-то упорно не замечала. Голубой шатер ласково распахнулся передо мной, зазвенели дверные колокольчики, даже как будто ветер подталкивал меня туда, приглашая войти. Ассортиментом лавка напоминала разграбленное логово старого шамана. Огромные ловцы снов, перебирающие цветными перьями, поддельные черепушки животных, красные нити с глазом Фатимы, и… небольшая фигурка из неизвестного мне материала с зелеными камешками глаз. Там может было еще много чего, но взгляд зацепился именно за эту странную фигурку. Не помню я, как выглядел сей «сувенир». Было у него что-то лишнее. Не то три ноги, не то 4 руки. Но запомнились именно зеленые хищные огоньки глаз. Отдав энную сумму денег угрюмому старику, я, чуть ли не пританцовывая, выплыла из лавки. Вот оно, именно то, что я искала!Перелет назад, не считая мою обычную тошноту в самолетах, прошел нормально. Приехав домой, фигурка заняла почетное место на моем комоде. Домашние дни потекли скучной вереницей уходящего лета, тоскливые и обыденные. Пока одной августовской ночью я не проснулась от тихого разговора сестры. Она часто разговаривала во сне, поэтому, абсолютно спокойная происходящим, я лишь повернулась к стенке. Однако мозг все равно прислушивался. Монолог сестры был слишком осознанным для лунатика и больше походил на диалог!Заинтересованная происходящим, я слезла с верхнего яруса кровати к сестре. Маленькая Поля сидела на подушке и тихонько шепталась с моей недавно приобретенной покупкой. Я было удивлена, так как сестренка, несмотря на свой юный возраст, с игрушками и вообще с неодушевленными предметами никогда не разговаривала. К тому же, как эта маленькая полуночница добралась до фигурки? Допросив Польку как она добралась до сувенира, и почему не спит, я услышала лишь (как я тогда думала) наивную детскую ложь. Дескать, фигурка сама спустилась к засыпающему чаду и начала разговаривать. Упрекнув сестру за ложь, я вернула фигурку на место, а сестру, наказав спать, накрыла одеялом. Залезая обратно наверх, я вдруг поняла, что что-то еще не так. Зависнув на лестнице на пару секунд, до меня дошло, что в воздухе витает странный аромат. Аромат древесины и старых духов, чуть похожими на те, коими пользовалась моя бабушка! Выкинув странные мысли из головы, я плюхнулась на кровать и заснула спокойным детским сном. Ночные беседы Поли стали продолжаться. Я ругалась на неё, обижалась, даже привлекала мать к воспитательным беседам, но она лишь отмахнулась, заявив, что я в её возрасте тоже по ночам и не только со своими игрушками разговаривала. Разумеется, я пробовала прятать ночного собеседника, но Полечка всегда неизменно его находила. Хотя сейчас, смотря с башни прожитых событий, я думаю, что это фигурка находила Полю. Кроме того, запах древесины стал слышен именно по ночам и только в нашей комнате. Я не хотела рассказывать своим родителям, боялась, что они, как и я, скептики, просто посмеются и подшутят надо мной. Как я упомянула, я не верила во всю эту ерунду, выросши в семье до мозга костей атеистов и скептиков. Мой детский мозг не мог найти и объяснить причину запаха. А если я не могла что-то объяснить, значит, этого не существовало. Как бы это глупо не звучало, но я просто решила забить на все это, решив, что сестра перерастет, и все образуется. Но это не прошло…С утра я проснулась не от звона будильника, а от почти беззвучных хрипов Поли. Быстро спустившись, я обнаружила свою сестру в странных конвульсиях, державшуюся за горло. Со всех сил закричав, позвала родителей, я стала зачем-то трясти её. Прибежавшие родители оттащили меня в истерике от Поли, погрузили синеющую сестру в машину и помчались в больницу. В бессилье я осталась сидеть на полу…Врачи не могли поставить диагноз и определить природу спонтанных удушений и конвульсий. Полечка просто могла спокойно сидеть, а потом схватиться за горло и трястись. Приступы заканчивались так же внезапно, как и появлялись. Было похоже на эпилепсию, но это была не она. Сестру поселили в палату. Родители сутками проводили там, меня же взяли только один раз. Приехав, я не узнала свою Полечку. Худенькая как соломинка, бледная, с впавшими глазами, она стала лишь тенью от того ребенка, которого я знала. Больше меня не привозили. В ту редкую минуту, когда родители были дома, им позвонил врач, с сообщеньим об ухудшении здоровья сестры. Родители на всех парах уехали в больницу. В слезах я вернулась к себе в комнату. И тут же ощутила этот невыносимый запах! Запах, который за это время будто насквозь пропитал меня, сестру, въелся в мебель и стены, заполонил легкие. Мой блуждающий безумный взгляд упал на треклятую фигурку. И я могла поклясться, что она стала больше. Зеленые глаза, как прожекторы или фары, прожигали меня насквозь. Кажется, я тогда первый раз потеряла сознание. Яркий желтый свет заставил меня открыть глаза. Слепящий золотой песок, огромное солнце… Это что, пустыня? Я была в панике. Я помнила все, и сестру, и запах, и фигурку, и то, что потеряла сознание. Но где я? Хотелось бежать, кричать, но песок залетал в рот и глаза, было сложно смотреть. Сделав «козырек», я увидела то, что до сих пор снится мне в страшных кошмарах. Ритуальный огромный кострище, и хоровод детей в странных белых балахонах, танцующих вокруг костра… Нет, не вокруг костра! Почти в самом центре огня, невообразимым безумным танцем кружилась моя родная сестра, Полечка! А за руку её держал тот проклятый «сувенир». Широко распахнув глаза, я не сразу поняла, где я. Ага, розовые стены, наша кровать. И проклятая фигурка! А дальше я не знаю что произошло. Мой мозг сам, без меня, отдавал приказы, и мое тело, будто марионетка, слушалось. Я схватила это нечто, помчалась в прихожую, накинула кофту и засунула босые ноги в сапоги. Как только это чудовище доведет Полечку до костра, будет уже поздно! Потом холодный сентябрьский дождь, грязь и я, бегущая в куртке поверх ночнушки. Я прибежала на какой-то пустырь и судорожно стала закапывать проклятую вещицу в грязь и землю, образуя на ровном пустыре отвратительное месиво. Сама не своя я вернулась домой. И только я успела отмыться, как домой вернулись родители с хорошими новостями. Я не верила, что мы смогли так легко отделаться, и проклятая вещица отпустила Полю. Полечка поправилась. Запах ушел вместе с болезнью. Она забыла обо всем, что случилось. Врачи оправдали это тем, что это способ её детской психики справиться со стрессом. Я думала, что мне этот кошмар точно не забыть, но память стала растворять события тех дней в повседневной рутине. И я пишу, чтобы не забыть. Не забыть, что я пережила. Вернее, что мы пережили. Я бы хотела еще много чего сказать и дополнить этот кошмар моими размышлениями и догадками на этот счет, ведь я неоднократно размышляла обо всем, что с нами случилось. Но не буду.