Призрак Великой ОтечественнойСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

История произошла со мной в двухтысячном году в студенческом общежитии. Минусы коридорки сталинской постройки в виде общих кухни и туалета на 30 комнат, и душа в подвале с десятью кабинками на два семиэтажных корпуса слихвой перекрывались неповторимым общажным духом, которого и в помине не было в блочках. Селили нас, как придётся, но при определённом подходе к коменданту можно было впоследствии выбить комнату другого состава. Подход я знала, и в летние каникулы, когда выпускники уже выехали, а абитура и первокурсники ещё не въехали, я, Лилька и Марго (жили мы на разных этажах, учились на разных факультетах, но умудрились найтись и сойтись характерами) наконец-то дождались комнаты. Комендантша была золотой — дала нам целую неделю, чтобы сделать ремонт, принять противотараканные меры и спокойно неторопливо переехать.

Первое, что мне бросилось в глаза, когда мы впервые вошли в комнату — это вбитый в стену крюк, на котором болталась верёвка с петлей, завязанной на манер удавки. Язык мой — враг мой, а фантазия неуемная — его верная помощница и моя убийца. Короче, меня понесло:

— Девчонки, смотрите, нам эту комнату отдали, потому что тут повесился кто-то, и теперь душа неупокоенная ходит, вяжет петли и подталкивает к самоубийству всех обитателей комнаты.

— Дура, типун тебе на язык! — заорали в один голос Лилька с Маргошей.

— А вы что, думали вам просто так возьмут и комнату человеческую дадут? Нет, дорогие, на халяву только комнатки с сюрпризом.

— Да иди ты!

Неделя для переезда нам не понадобилась. Мы уложились за два дня. В первую ночь я так настращала подруг удавкой, что утром одна уверяла меня, что в комнате кто-то ходит, а другая, что кто-то скребёт стены. Я ничего не слышала, да и не могла слышать, т. к. в нашей общаге отродясь никто не вешался, не травился, не стрелялся, из окон не прыгал, да и своей смертью не умирал. Но разубеждать их не стала, а в шутку предложила повызывать духов, как в детстве. Думала, всех повеселю, а получила две серьезных физиономии:

— Давай, а как?

— Девчонки, я пошутила. Ну какие духи? Бред это всё!

— Ага, заинтриговала и в кусты?! Колись, чего делать надо.

— Ладно, давайте лист бумаги и нитку с иголкой.

Начертили мы круг, написали буковки-циферки по краю, повесили в центре иголку на нитке, которую я сплавила Лильке (они хотели вызывать, вот пускай у них рука и затекает).

Сидим, шепчем:

— Здесь есть кто-нибудь? — меня пробирает на ха-ха, несмотря на то, что было в моём детстве одно странное происшествие, связанное с этим процессом.

И тут иголка закрутилась и показала «да». Я даже немного удивилась. Смотрю, у девок глаза по пятаку. Но держатся — ничего не побросали и из комнаты не повыскакивали. Дальше я взяла инициативу в свои руки, как самая опытная.

— Ты хочешь нам что-то сказать, — спрашиваю.

В ответ сначала был непонятный набор букв, потом начали вырисовываться слова: «факел», «флаг», «дети», «школа», «через», «дорогу», «около», «школы», «памятник», «улица», «Зои», «Космодемьянской».

— Как тебя зовут?

— Рома.

— Кто ты? — К этому моменту смех у меня как рукой сняло и, непонятно с какой радости, к горлу начал подступать ком.

— Я ребёнок, меня удавили.

И вот тут меня пробило — слёзы текли крокодильи, аж бумажка наша с кругом промокла; текли просто, без рыданий и истерик.

— Чего ты хочешь?

Тишина.

— Ты здесь?

Тишина.

— Ответь!

Тишина.

Лилька бросила иголку. Их с Маргошей заметно потряхивало.

— Юлик, что это было?

— Мальчик Рома. И можете не спрашивать, как теперь спать, сами напросились. Давайте карту лучше, улицу Зои Космодемьянской искать будем.

Злосчастная улица оказалась недалеко от метро Войковская. Не знаю, заметили девчонки, как я побледнела или нет, когда это увидела. Дело в том, что недалеко от этой улицы находился клуб «Факел», в котором мои друзья периодически участвовали в сборных концертах начинающих рок-групп.

— Я поеду, — еле слышно прошептала я.

— Мы с тобой, — у Лильки с Марго была удивительная способность говорить совершенно синхронно.

Утром следующего дня мы выходили из метро Войковская.

— К «Факелу» сюда, — потянула я подруг к ближнему выходу.

Мы вышли и пошли просто прямо. Марго подняла голову и увидела на одном из зданий российский флаг. Мы свернули и попали в парк, как я позже узнала им. Воровского. Через какое-то время увидели здание, напоминающее то ли школу, то ли садик. Навстречу шла женщина.

— Простите, это школа? — спросили мы.

— Нет, это детский центр, а школа чуть дальше, через дорогу.

С каждым шагом ноги становились всё более ватными. Когда мы подошли к школе и увидели возле неё памятник ученикам и учителям, погибшим во время Великой Отечественной Войны, сил стоять уже не было, к горлу подкатывали рыдания, руки тряслись... Я присела у подножья памятника и прочла имена, написанные на нём. Имени Роман там не было. Я огляделась и возле своих ног увидела что-то похожее на мел. Не знаю, с чего я взяла, что нужно сделать именно так, но я подняла этот белый кусочек и на мемориальной доске написала «РОМА». И напряжение отпустило... и слёзы высохли... и руки перестали трястись...

А ночью мне приснился невысокий худенький мальчик лет десяти. Он ничего не сказал, просто стоял и улыбался; и благодарность, исходящая от него; была красноречивей любых слов.