Природа вещих сновСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Не случайно один из основоположников невропатологии, проницательный Жан Мартен Шарко (1825-1893) сравнивал симптоматику этого синдрома с негодной каретой, могущей привезти только в фантастические, никогда не происходящие в действительности гротескные обстоятельства вымышленного прошлого. «Мозг наш, - отмечал этот выдающийся француз, игнорируя демонстрации бесполезного минувшего, все же, случается, срабатывает на опережение, поступая как великий мудрец, волхв предсказатель. Нужно учиться вслушиваться в его тихий и убедительный голос, звучащий из будущего. Как он прорывается оттуда, науке пока не известно. Да и нужно ли знать это? Куда важнее и необходимее уметь без предубеждений воспринимать картины сонных королевств, потому что это умение может и от беды отвести, и указать, как надобно поступать и держаться в тех или иных трудных обстоятельствах. Помнить еще надобно, что машина сновидений коварна. Она раскручивает свои маховики поровну на правдивых и лживых оборотах, очевидно, подчиняясь нервическому состоянию сознания и подсознания, зависима от физиологических особенностей строения мозговых тканей». Чтобы отмести сомнения в том, что мозг спящего человека впрямь наделен даром предсказывать, Шарко приводит ряд фактов, взятых из его собственной жизни. Два таких события особенно впечатляют. Потому психиатр излагает эти истории максимально подробно, заостряя внимание на предысто-риях. Он пишет:«С девятилетнего возраста меня преследовал один и тот же сон. Я отчетливо видел бородатого мужчину, кривым ножом кромсающего своих жертв. Ужас охватывал меня. Я просыпался в холодном поту. Жертвы призрачного негодяя, как я полагал, поселившегося в моем воображении, всегда были одними и теми же. Поэтому я настолько запомнил их обличья, что непременно узнал бы среди других, что и приключилось в 1878 году. 15 июля полицейский начальник Пьер Сук доставил в мою клинику для определения психической вменяемости пожилого человека. Стоило взглянуть на него, и меня осенило: это же изверг-маньяк из моих снов, с глубоким рваным шрамом на левой щеке и золотой коронкой на правом клыке нижней челюсти! Далее пошло что-то несогласное с законами материализма. Начальник Сук показал мне рисовальный альбом с запечатленными восемью жертвами убийцы. Узнал я также их, как персоналий моих отроческих снов. Убиты они были несколькими месяцами ранее, то есть когда сам я был уже далеко не молод. Стало быть, энергетические излучения моего мозга пробивали бреши в мембранах, отделяющих прошлое от будущего, переносясь в будущее и возвращаясь в сиюминутное настоящее. Зачем? С какой стати? Получаемая информация носила травмирующий психику характер, касалась незнакомых людей, не несла лично для меня полезной нагрузки. Но, может быть, демон подсознания уже в далекие годы начал работать со мной, приготовляя меня к испытаниям на ниве изучения мозга, нервной системы человека?»Шарко, ученый с мировым именем, приоткрывая завесу над тайнами сознания и подсознания, вполне серьезно относился к символике снов, разработанной еще в древности. Владея ее «языками», умел прогнозировать предстоящие события, как правило, либо трагические, либо предупреждающие о надвигающихся бедах. Вот еще одна красноречивая цитата из его книги «Хранитель редкостей былого»; «Возвращаясь домой, я всегда проходил мимо старой Венской мельницы, давно уже используемой как склад провианта. Каменное здание это, довольно мрачное, было настолько привычным и знакомым, что я как бы не замечал его, равнодушно проходил мимо. По весне все вдруг переменилось. Подходя к мельнице, я всегда испытывал сильное сердцебиение, беспочвенный ужас, по коже проносились горячие волны, перехватывало дыхание. Тогда же по ночам начали сниться две молодые особы в сером, удушающие белым шнуром обнаженного младенца. Лиц женщин, спрятанных под капюшонами, я не видел, а облик старухи, выряженной в долгополое пальто, рассекшей тяпкой плечо одной из злоумышленниц, пожалуй, буду помнить до конца дней. И вот 16 августа 1884 года воплотились видения моих снов. Сначала, что особенно важно, если брать в расчет символику снов, мне видится, что я бескровно расшатываю собственный зуб, и он легко выпадает. Проснувшись, я сразу подумал, что получу известие о кончине либо дальнего родственника, либо близкого знакомого. Явившись в клинику, тут же получил сообщение, что в беду попала и скончалась от ран наша добрейшая старая Мария, больничная кастелянша. Она вступилась за дочерей, на которых напал ее пьяный сожитель, и тот задушил ее шнуром белого цвета. В свою очередь, дочери Марии, обороняясь, забили пьяницу тяпками, а тело с помощью мужей спрятали в подвале мельницы, где оно очень скоро было найдено полицейскими, которым о расправе донесли рабочие склада. Женщинам грозит суровое наказание. Сиротой может оказаться годовалый ребенок одной из них. Что подумалось о пророческом наполнении снов? В этих конкретных снах все причудливо спуталось, но все-таки они верно отображали развитие грядущих событий. Не случайно один из основоположников невропатологии, проницательный Жан Мартен Шарко (1825-1893) сравнивал симптоматику этого синдрома с негодной каретой, могущей привезти только в фантастические, никогда не происходящие в действительности гротескные обстоятельства вымышленного прошлого. «Мозг наш, - отмечал этот выдающийся француз, игнорируя демонстрации бесполезного минувшего, все же, случается, срабатывает на опережение, поступая как великий мудрец, волхв предсказатель. Нужно учиться вслушиваться в его тихий и убедительный голос, звучащий из будущего. Как он прорывается оттуда, науке пока не известно. Да и нужно ли знать это? Куда важнее и необходимее уметь без предубеждений воспринимать картины сонных королевств, потому что это умение может и от беды отвести, и указать, как надобно поступать и держаться в тех или иных трудных обстоятельствах. Помнить еще надобно, что машина сновидений коварна. Она раскручивает свои маховики поровну на правдивых и лживых оборотах, очевидно, подчиняясь нервическому состоянию сознания и подсознания, зависима от физиологических особенностей строения мозговых тканей». Чтобы отмести сомнения в том, что мозг спящего человека впрямь наделен даром предсказывать, Шарко приводит ряд фактов, взятых из его собственной жизни. Два таких события особенно впечатляют. Потому психиатр излагает эти истории максимально подробно, заостряя внимание на предысто-риях. Он пишет:«С девятилетнего возраста меня преследовал один и тот же сон. Я отчетливо видел бородатого мужчину, кривым ножом кромсающего своих жертв. Ужас охватывал меня. Я просыпался в холодном поту. Жертвы призрачного негодяя, как я полагал, поселившегося в моем воображении, всегда были одними и теми же. Поэтому я настолько запомнил их обличья, что непременно узнал бы среди других, что и приключилось в 1878 году. 15 июля полицейский начальник Пьер Сук доставил в мою клинику для определения психической вменяемости пожилого человека. Стоило взглянуть на него, и меня осенило: это же изверг-маньяк из моих снов, с глубоким рваным шрамом на левой щеке и золотой коронкой на правом клыке нижней челюсти! Далее пошло что-то несогласное с законами материализма. Начальник Сук показал мне рисовальный альбом с запечатленными восемью жертвами убийцы. Узнал я также их, как персоналий моих отроческих снов. Убиты они были несколькими месяцами ранее, то есть когда сам я был уже далеко не молод. Стало быть, энергетические излучения моего мозга пробивали бреши в мембранах, отделяющих прошлое от будущего, переносясь в будущее и возвращаясь в сиюминутное настоящее. Зачем? С какой стати? Получаемая информация носила травмирующий психику характер, касалась незнакомых людей, не несла лично для меня полезной нагрузки. Но, может быть, демон подсознания уже в далекие годы начал работать со мной, приготовляя меня к испытаниям на ниве изучения мозга, нервной системы человека?»Шарко, ученый с мировым именем, приоткрывая завесу над тайнами сознания и подсознания, вполне серьезно относился к символике снов, разработанной еще в древности. Владея ее «языками», умел прогнозировать предстоящие события, как правило, либо трагические, либо предупреждающие о надвигающихся бедах. Вот еще одна красноречивая цитата из его книги «Хранитель редкостей былого»; «Возвращаясь домой, я всегда проходил мимо старой Венской мельницы, давно уже используемой как склад провианта. Каменное здание это, довольно мрачное, было настолько привычным и знакомым, что я как бы не замечал его, равнодушно проходил мимо. По весне все вдруг переменилось. Подходя к мельнице, я всегда испытывал сильное сердцебиение, беспочвенный ужас, по коже проносились горячие волны, перехватывало дыхание. Тогда же по ночам начали сниться две молодые особы в сером, удушающие белым шнуром обнаженного младенца. Лиц женщин, спрятанных под капюшонами, я не видел, а облик старухи, выряженной в долгополое пальто, рассекшей тяпкой плечо одной из злоумышленниц, пожалуй, буду помнить до конца дней. И вот 16 августа 1884 года воплотились видения моих снов. Сначала, что особенно важно, если брать в расчет символику снов, мне видится, что я бескровно расшатываю собственный зуб, и он легко выпадает. Проснувшись, я сразу подумал, что получу известие о кончине либо дальнего родственника, либо близкого знакомого. Явившись в клинику, тут же получил сообщение, что в беду попала и скончалась от ран наша добрейшая старая Мария, больничная кастелянша. Она вступилась за дочерей, на которых напал ее пьяный сожитель, и тот задушил ее шнуром белого цвета. В свою очередь, дочери Марии, обороняясь, забили пьяницу тяпками, а тело с помощью мужей спрятали в подвале мельницы, где оно очень скоро было найдено полицейскими, которым о расправе донесли рабочие склада. Женщинам грозит суровое наказание. Сиротой может оказаться годовалый ребенок одной из них. Что подумалось о пророческом наполнении снов? В этих конкретных снах все причудливо спуталось, но все-таки они верно отображали развитие грядущих событий. Меня, как врача, занимает вопрос: отчего мой организм во время вечерних прогулок отзывался чрезмерно чувствительно на будущее местонахождение тела убитого мужчины, который тогда был жив и здоров?»Шарко, теряясь в догадках, предполагает, что во всем, «касающемся излияний пророческих сновидений из потаенных глубин индивидуальных сознания и подсознания, следует«обвинять» уникальность психики отдельных людей». Рвение тех, кто «жаждет немедленного вскрытия существа сонных озарений», он осаждает: «Науке понадобится самое малое два столетия, чтобы понять природу вещих снов».