Преступление в общежитии медицинского колледжаСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

В начале шестого утра 14 июля 1966 г. на карниз второго этажа невысокого дома N 2319 по 100 Восточной улице Чикаго (известного также и как «Джеффри Мэйнор хаус») выбежала полураздетая девушка и на ломаном английском языке стала кричать: «Все девушки убиты! Я одна жива!». Девушкой была филлипинка; то ли по этой причине, то ли потому, что поведение её казалось не вполне адекватным, на неё не сразу обратили внимание люди на улице. «Джеффри Мэйнор хаус» использовался медицинским колледжем как студенческое общежитие, а молодежь тех лет демонстративно злоупотребляла спиртным и наркотиками. В конце-концов, кому-то из соседей надоело слушать крики с балкона и последовал звонок в полицию. То, что увидели прибывшие в общежитие полицейские, потрясло через несколько часов не только Чикаго, но и все Соединенные Штаты. В трех комнатах второго этажа были обнаружены тела восьми девушек - студенток медицинского колледжа. Все они проживали в «Джеффри Мэйнор хаус»; все они были убиты путем нанесения многочисленных ножевых ранений; руки девушек были связаны за спиной, рты - заткнуты кляпами. Погибшие были одеты, но с одной из них была снята одежда ниже пояса, что наводило на мысль об имевшем место изнасиловании. Оставшуюся в живых студентку звали Корасон Амурао. Она приехала в США из Филлипин в рамках программы подготовки молодых специалистов стран «третьего мира». Она отказалась от предложений врачей сделать ей успокоительный укол и заявила, что готова давать показания полиции. Рассказ Корасон Амурао сводился к следующему: в интервале между 23. 30 и 24. 00 13 июля 1966 г. в её комнату постучал и вошел мужчина с пистолетом в руке. Он потребовал, чтобы Корасон отвела его к подругам. Она подчинилась, и под дулом пистолета пошла по этажу, стуча подряд во все двери. Если какая-либо девушка им открывала, то незнакомец отводил её в комнату Корасон и там связывал полосой ткани, вырванной из простыни; в рот своим пленницам преступник вставлял кляп, скрученный из точно такой же тряпки. Так Корасон и неизвестный мужчина собрали в общей сложности пятерых девушек. После этого преступник связал и саму Корасон. Он отобрал у девушек все деньги, обыскал комнату. Преступник, хотя и угрожал пистолетом, не казался особенно агрессивным или опасным - никого не бил, голоса не повышал, рассказал - словно извиняясь - что нуждается в деньгах для проезда в Нью - Орлеан. В какой - то момент у Корасон появилось ощущение, что мужчина не знает, что делать дальше и просто тянет время… Около двух часов ночи на этаже появились еще три девушки, проживавшие в общежитии - их незнакомец под угрозой пистолета также связал. Через какое-то время он начал выводить связанных девушек по одной из комнаты; всякий раз он довольно долго отсутствовал. Особенно надолго он покинул своих пленниц в первый раз, когда вывел Глорию Джин Дэви (это именно её преступник раздел, очевидно, пытаясь изнасиловать). Пока незнакомец отсутстовал с Г. Дэви, Корасон попыталась призвать остальных девушек оказать преступнику сопротивление. Самодельные кляпы оказались не очень тугими и оставляли возможность обмениваться не слишком сложными фразами. По словам Корасон, все девушки отказались от предложенной ею затеи, полагая, что мужчина особого вреда им не причинит - надо лишь отдать деньги и какие есть ценности и не раздражать его сопротивлением. Корасон, убедившись, что на помощь подруг рассчитывать не приходится, заползла сначала в проем между боковой спинкой дивана и стеной, а затем и под диван. Она слышала как приходил и уходил мужчина, выводя пленниц из комнаты. Никто из девушек не возвращался. Наконец, все стихло. Корасон не бралась определить когда именно это случилось; она оставалась под диваном до тех пор, пока в 5. 00 утра не зазвонил будильник. Поскольку никто не появился, чтобы его выключить, девушка поняла, что никого рядом нет. Она покинула свое убежище под диваном и развязала путы. Осмотрев коридор и соседние комнаты, Корасон Амурао обнаружила тела убитых девушек и, боясь спукаться по лестнице, бросилась на балкон. Помимо этого, потерпевшая смогла дать довольно точный словесный портрет напавшего на неё мужчины: белый, лет 25, натуральный блондит, кожа на лице плохая, неровная, как юудто в оспинах, на запястьи левой руки татуировка. Надпись, опоясовавшая запястье, гласила: «Рожден, чтоб адом сделать жизнь». Полицейским без особого труда удалось установить способ проникновения преступника в здание: дверь на черной лестнице носила следы грубого взлома. При предварительном осмотре тел погибших полицейские обратили внимание на характерные узлы, которыми были завязаны веревки на запястьях девушек. Во всех случаях преступником был использован один и тот же - притом весьма сложный! - тип морского узла. Очевидно, он был хорошо знаком с техникой плетения узлов и владение таким навыком могло служить косвенным указанием на род его занятий (моряк, военнослужащий - десантник) либо увлечений (альпинизм, парашютный спорт, охота). На мысль, что убийца мог быть моряком, наводило и наличие татуировки на его запястьи. В начале шестого утра 14 июля 1966 г. на карниз второго этажа невысокого дома N 2319 по 100 Восточной улице Чикаго (известного также и как «Джеффри Мэйнор хаус») выбежала полураздетая девушка и на ломаном английском языке стала кричать: «Все девушки убиты! Я одна жива!». Девушкой была филлипинка; то ли по этой причине, то ли потому, что поведение её казалось не вполне адекватным, на неё не сразу обратили внимание люди на улице. «Джеффри Мэйнор хаус» использовался медицинским колледжем как студенческое общежитие, а молодежь тех лет демонстративно злоупотребляла спиртным и наркотиками. В конце-концов, кому-то из соседей надоело слушать крики с балкона и последовал звонок в полицию. То, что увидели прибывшие в общежитие полицейские, потрясло через несколько часов не только Чикаго, но и все Соединенные Штаты. В трех комнатах второго этажа были обнаружены тела восьми девушек - студенток медицинского колледжа. Все они проживали в «Джеффри Мэйнор хаус»; все они были убиты путем нанесения многочисленных ножевых ранений; руки девушек были связаны за спиной, рты - заткнуты кляпами. Погибшие были одеты, но с одной из них была снята одежда ниже пояса, что наводило на мысль об имевшем место изнасиловании. Оставшуюся в живых студентку звали Корасон Амурао. Она приехала в США из Филлипин в рамках программы подготовки молодых специалистов стран «третьего мира». Она отказалась от предложений врачей сделать ей успокоительный укол и заявила, что готова давать показания полиции. Рассказ Корасон Амурао сводился к следующему: в интервале между 23. 30 и 24. 00 13 июля 1966 г. в её комнату постучал и вошел мужчина с пистолетом в руке. Он потребовал, чтобы Корасон отвела его к подругам. Она подчинилась, и под дулом пистолета пошла по этажу, стуча подряд во все двери. Если какая-либо девушка им открывала, то незнакомец отводил её в комнату Корасон и там связывал полосой ткани, вырванной из простыни; в рот своим пленницам преступник вставлял кляп, скрученный из точно такой же тряпки. Так Корасон и неизвестный мужчина собрали в общей сложности пятерых девушек. После этого преступник связал и саму Корасон. Он отобрал у девушек все деньги, обыскал комнату. Преступник, хотя и угрожал пистолетом, не казался особенно агрессивным или опасным - никого не бил, голоса не повышал, рассказал - словно извиняясь - что нуждается в деньгах для проезда в Нью - Орлеан. В какой - то момент у Корасон появилось ощущение, что мужчина не знает, что делать дальше и просто тянет время… Около двух часов ночи на этаже появились еще три девушки, проживавшие в общежитии - их незнакомец под угрозой пистолета также связал. Через какое-то время он начал выводить связанных девушек по одной из комнаты; всякий раз он довольно долго отсутствовал. Особенно надолго он покинул своих пленниц в первый раз, когда вывел Глорию Джин Дэви (это именно её преступник раздел, очевидно, пытаясь изнасиловать). Пока незнакомец отсутстовал с Г. Дэви, Корасон попыталась призвать остальных девушек оказать преступнику сопротивление. Самодельные кляпы оказались не очень тугими и оставляли возможность обмениваться не слишком сложными фразами. По словам Корасон, все девушки отказались от предложенной ею затеи, полагая, что мужчина особого вреда им не причинит - надо лишь отдать деньги и какие есть ценности и не раздражать его сопротивлением. Корасон, убедившись, что на помощь подруг рассчитывать не приходится, заползла сначала в проем между боковой спинкой дивана и стеной, а затем и под диван. Она слышала как приходил и уходил мужчина, выводя пленниц из комнаты. Никто из девушек не возвращался. Наконец, все стихло. Корасон не бралась определить когда именно это случилось; она оставалась под диваном до тех пор, пока в 5. 00 утра не зазвонил будильник. Поскольку никто не появился, чтобы его выключить, девушка поняла, что никого рядом нет. Она покинула свое убежище под диваном и развязала путы. Осмотрев коридор и соседние комнаты, Корасон Амурао обнаружила тела убитых девушек и, боясь спукаться по лестнице, бросилась на балкон. Помимо этого, потерпевшая смогла дать довольно точный словесный портрет напавшего на неё мужчины: белый, лет 25, натуральный блондит, кожа на лице плохая, неровная, как юудто в оспинах, на запястьи левой руки татуировка. Надпись, опоясовавшая запястье, гласила: «Рожден, чтоб адом сделать жизнь». Полицейским без особого труда удалось установить способ проникновения преступника в здание: дверь на черной лестнице носила следы грубого взлома. При предварительном осмотре тел погибших полицейские обратили внимание на характерные узлы, которыми были завязаны веревки на запястьях девушек. Во всех случаях преступником был использован один и тот же - притом весьма сложный! - тип морского узла. Очевидно, он был хорошо знаком с техникой плетения узлов и владение таким навыком могло служить косвенным указанием на род его занятий (моряк, военнослужащий - десантник) либо увлечений (альпинизм, парашютный спорт, охота). На мысль, что убийца мог быть моряком, наводило и наличие татуировки на его запястьи. Конечно, татуировки склонны наносить не только моряки, но еще и военнослужащие, и уголовники. Однако, существовало еще одно соображение в пользу принадлежности преступника именно к флоту: почти напротив общежития медсестер находилось здание Морского Союза. В этом большом доме распологались конторы организаций так или иначе связанных с судоходством по Великим озерам - фрахтом судов, страхованием грузов, наймом экипажей. Уже в семь часов утра полицейские вошли в здание Морского Союза и очень скоро сделали весьма любопытное открытие. Оказалось, что с верхних его этажей прекрасно виден не только двухэтажный «Джеффри Мэйнор хаус», но и его внутренний дворик, в котором (как они уже знали) любили загорать студентки медицинского колледжа. Это значило, что преступник (если только он действительно имел какое-то отношение к Морскому Союзу) мог ранеё наблюдать на девушками, загоравшими топлесс, и вынашивать свои планы. А стало быть, нападение в ночь на 14 июля было вовсе не спонтанным. Версия «моряк - убийца» была вовсе не единственной, отработкой которой занялось следствие. Параллельно началась проверка связей погибших; можно было предпологать, что гибель большого числа девушек была призвана замаскировать расправу над какой - то одной из них. Большая группа полицейских приступила к параллельному допросу всех жиличек общежития. Немедленно проверялась любая информация, которая в свете происшедшего, казалась подозрительной. На расследование сразу были брошены большие силы полиции. Руководство правохранительных органов штата понимало, что происшедшеё в общежитии медсестер, вызовет резонанс общенационального масштаба. Уже в полдень 14 июля департамент полиции официально сообщил средствам массовой информации о преступлении на 100 - й Восточной улице и пообещал в ближайшие часы представить коммюнике о ходе расследования. Действительно, телевидение и газеты получили весьма подробную сводку, которая содержала как описание преступления, так и указание на существование живого свидетеля. Словесный портрет розыскиваемого был зачитан в телевизионных новостях и попал на первые полосы практически всех газет. К ночи 14 июля весь Чикаго знал кого надо искать. В течение всего дня не прекращалась работа полицейских в Морском Союзе. Одна из сотрудниц рекрутинговой компании по словесному портрету вроде бы опознала человека, приходившего к ней на собеседование в течение нескольких дней подряд. Он хотел попасть в каботажное плавание на корабль, идущий в Новый Орлеан (опять этот город! Убийца студенток говорил именно о нем). После не очень продолжительных поисков в картотеке полицейским была вручена учетная форма на этого матроса. На бланке оказалась вклеённой даже фотография подозрительного человека. А звали его - Ричард Спек. Корасон Амурао опознала по фотографии человека, совершившего нападение на общежитие. Немедленно были посланы запросы департаментам полиции во все концы страны. Поскольку рекрутинговая компания не занималась специальной проверкой данных, указанных в учетной форме, приходилось считаться с возможностью их фальсификации. Как быстро установила полицейская проверка, Ричард Спек родился 6 декабря 1941 г. в г. Кирквуд, штат Иллинойс. Родители: мать Мэри Маргарет, отец - Бенжамен Спек, по профессии гончар, скончался в 1946 г. Мать вторично вышла замуж и в 1950 г. переёхала вместе с детьми к новому мужу в г. Даллас, штат Техас. Семья многодетна, помимо Ричарда есть еще 5 мальчиков и 2 девочки. Женился в январе 1962 г. , имел дочь. Впервые Ричард Спек попал в тюрьму в 1959 г. за кражу из автомобиля; имел несколько задержаний за неподчинение властям. В январе 1965 г. совершил нападение с ножом на девушку, выходившую из автомобиля, задержан, приговорен к 18 месяцам тюремного заключения. После отбытия трети срока был освобожден под обязательство примерного поведения. В апреле 1966 г. в г. Монмаунте, штат Иллинойс, была убита Мэри Пирс, девушка, которой Ричард Спек несколько раз пытался навязать свидание. Полиция штата несколько раз допрашивала Спека для проверки его причастности к гибели Мэри Пирс, но ничего доказать не удалось и он был оставлен на свободе. Имел склонность к употреблению наркотиков - аминала и секонала (галлюциногенного действия). Эта информация полицейского досье довольно исчерпывающе рисовала облик человека, подозреваемого в массовом убийстве девушек. Уже в ночь на 15 июля 1966 г. - и суток не прошло с момента преступления! - полиция Чикаго официально объявила, что розыскивает Ричарда Спека по обвинению в совершении убийств в «Джеффри Мэйнор хаус». Теперь арест сделался просто вопросом времени. Около двух часов ночи 17 июля 1966 г. хирург больницы «Кук каунти» Леруа Смит приступил к осмотру окровавленного человека, только что привезенного на машине «скорой помощи» из дешёвой гостиницы «Starr». Вены на руках пострадавшего имели многочисленные порезы, оставленные стеклом разбитой бутылки; пациент был сильно пьян и признавал, что выпил в одиночку пять бутылок дешёвого красного вина. Врач «скорой помощи», наложивший на руки бинты, сообщил о попытке самоубийства. «Фамилия больного?»- осведомился доктор. Ему ответили, что мужчину зовут «Спек». Доктор в ту минуту не придал значения услышанному, занятый мыслями о предстоявшей операции. Но снимая повязку с левой руки пострадавшего, доктор Смит увидел татуировку на запястьи: «рожден, чтоб адом сделать жизнь». Пораженный сделанным открытием, он переспросил, обращаясь уже к самому больному: «Повторите, как Ваша фамилия?». Мужчина с порезами, изрядно одурманенный алкоголем и - как потом выяснилось - наркотиками не сразу понял адресованный ему вопрос, а потому потребовалось некоторое время, чтобы добиться от него ответа. «Меня зовут Ричард Спек», - пробормотал он, немного придя в себя. Доктор вышел из палаты и сделал телефонный звонок в полицию. Ричард Спек, оглушенный наркотиками и анестезией, еще в течение двух суток не подозревал, что с другой стороны двери в его больничную палату стоит полицейский наряд. Пока Спек находился в больнице, полиция тщательно обыскала его гостиничный номер. Внимание полицейских привлекли дешёвые женские украшения. Проверка показала, что они принадлежали 65-летней Вирджил Хэррис, убитой и изнасилованной в собственном доме в местечке Фрэнкс, в штате Мичиган. Преступление произошло 18 апреля 1966 г. и совпадало со временем пребывания Спека в этом населённом пункте. Оказалось, что Спека местная полиция подозревала в причастности к этому убийству, а также и к другому, произошедшему 10 апреля 1966 г. Тогда жертвой неизвестного преступника стала официантка из дешёвого ресторанчика по имени Мэри Кей Пиерс. Было известно, что Спек захаживал в этот ресторанчик и впоне мог встречать Мэри Кей. Девушка исчезла 10 апреля, а труп её с множественными ножевыми ранениями был обнаружен спустя три дня позади здания, в котором она работала. Разумеётся, полученная информация рождала серьёзные подозрения в отношении Спека. Началась проверка на возможную причастность этого человека к другим преступлениям на территории разных штатов. Вскоре выяснилось, что во время одной из стоянок самоходной баржи, на которой плавал Спек, в соседнем городке на территории штата Индиана пропали три девочки. Произошло это 2 июля 1966 г. Личные вещи пропавших довольно скоро удалось отыскать выброшенными в канаву у дороги, а сами тела так и остались не найдены. Полиция Индианы допускала, что Спек мог быть причастен к исчезновению девочек и желала провести его официальный допрос. Обнаружились и иные подозрительные совпадения. Так, во время стоянок баржи в речном порту Бентон-Харбор, в штате Мичиган, исчезали женщины. Всего были отмечены четыре таких случая; жертвами неизвестного преступника стали 7-летняя девочка, 19-летняя девушка и 37- и 63-летние женщины. Завершая разговор об убийствах в других городах и штатах, к которым, возможно, был причастен Спек, остаётся сказать, что власти в конце-концов отказались от выдвижения официальных обвинений в виду невозможности их доказательства в суде. Однако впоследствии, спустя многие годы, Ричард Спек в частных разговорах (в том числе и с представителями правоохранительных органов) признавал, что убийства в «Джеффри Мэйнор хаус» были для него отнюдь не первыми. В течение двух недель - пока Спек лечился в больнице «Кук каунти» - к нему приходил назначенный прокуратурой врач - психиатр Марвин Зипори. Ему надлежало дать заключение о психическом состоянии преступника и вскрыть мотивацию его действий. Ричард Спек рассказал Зипори о травме головы, полученной в давнишней драке; о провалах памяти, сильных головных болях. Весьма любопытную позицию занял Спек, когда взялся рассказывать о событиях 13 - 14 июля 1966 г. По его словам, он хорошо помнил, как пил в баре с какими - то приятелями; помимо виски он принял и наркотические таблетки. Относительно событий ночи у него, якобы, существовал полный провал в памяти; следующеё четкое воспоминание связано с пробуждением в собственном гостиничном номере после обеда 14 июля. Спек сказал, что он увидел свои окровавленные руки и пистолет, происхождение которого он не может объяснить и тут же подумал, что совершил преступление. Когда в его руки попала газета с описанием убийств на 100 - й Восточной улице, Спек будто бы сразу догадался, что убийцей был именно он; но обстоятельств случившего он не помнит совершенно и никак объяснить свои поступки не может. Зипори в своем заключении констатировал низкий интеллектуальный уровень развития Ричарда Спека, указал на примитивность его ассоциативного мышления. Врач констатировал отсутствие выраженной ненависти к женскому полу (что характерно для абсолютного большинства «чистых» маньяков), отметил ту нежность, с какой Спек говорил о собственной матери и сестрах (особенно одной из них - самой младшей, Каролине). Врач был склонен видеть в качестве причины действий преступника не его психологический склад, а расстройство работы мозга, вызванное его механическими повреждениями: «Мозг обвиняемого сильно поврежден… провалы в памяти и сильные головные боли имеют общую природу и м. б. вызваны именно поражениями мозга». В качестве причин такого поражения психиатр указал возможные механические травмы, алкогольную и наркотическую зависимости. Зипори воздержался от вынесения вердикта об адекватности преступника в момент совершения им своих деяний, его вменяемости и предложил продолжить исследование Спека. Такое двойственное заключение психиатра давало преступнику определенную лазейку. Назначенный Спеку адвокат - Джеральд Уильям Гетти - предложил убийце воспользоваться ситуацией и строить защиту, выдвигая в качестве причины преступления невменяемость. Спек отказался. Трудно сказать почему; предложенная адвокатом линия поведения была в тогдашней ситуации оптимальной. Ричард Спек постоянно демонстрировал хвастливую самоуверенность за которой не стояло ровным счетом ничего: ни здравомыслия, ни способности перспективно мыслить… За что бы ни брался Спек, как бы ни пытался казаться многозначительным в своих делах и словах, все у него получалось предельно глупо. Об этой удивительной его способности быть профаном впоследствии говорили на суде многие люди, знавшие Спека. Подготовка к суду вызвала огромный ажиотаж в Чикаго. Не желая сталкиваться с проявлениями общественного негодования, направленного против убийцы (говорили даже о возможности расправы толпы над Спеком), городские власти попросили перенести суд из города. Власти штата пошли навстречу и Спека, точно какого - то архиважного мафиози, увезли в другой город, где он не возбуждал против себя такой ненависти. Местом проведения суда был выбран городок Пеория, южнеё Чикаго. Дата открытия процесса - 20 февраля 1967 г. К этому моменту Ричард Спек прошел новое психиатрическое обследование. Оно проводилось комиссией в составе шести докторов. После выработки заключения оно было показано Марвину Зипори и тот с ним согласился. Комиссия посчитала, что Спек вменяем и может предстать перед судом. Адвокат обвиняемого пригласил в качестве свидетелей защиты родных Спека. Кроме того, он намеревался доказать, что Ричард Спек не совершал убийства в «Джеффри Мэйнор хаус», поскольку имеёт алиби. Обвинение со своей стороны намеревалось доказать, что убийство в общежитии студенток медицинского колледжа совершено именно Ричардом Спеком, который действовал с умыслом, по заранеё выработанному плану и преследовал цель совершить изощренное сексуальное посягательство. Процесс оказался недолгим; все судебные процедуры уложились в один день. На открытии процесса обвиняемый заявил, что не может назвать себя виновным, поскольку не помнит события ночи с 13 на 14 июля 1966 г. Сразу стало ясно, что он будет придерживаться линии поведения, которую демонстрировал на предварительном следствии: ничего не помню, докажите - ка мне…Обвинение доказало виновность Ричарда Спека очень основательно: Корасон Амурао опознала в обвиняемом нападавшего на неё мужчину с пистолетом. Помимо её показаний факт присутствия Спека на месте преступления подтверждался многочисленными отпечатками его пальцев на мебели и дверях. Кроме того, прокурор заявил, что Спек не имеёт на ночь преступления alibi. Джеральд Гетти, адвокат обвиняемого, вывел свою «тяжелую артиллерию»: двух свидетелей, которые брались было утверждать, что провели ночь с 13 на 14 июля 1966 г. в компании Спека. Но из этой красивой затеи ничего путного не вышло. При перекрестном допросе, видимо, почувствовав крепость позиций прокурора, свидетели перешли в своих рассказах на сослагательное наклонение и в конце - концов предпочли согласиться на то, что не уверены в том, что их рассказы относятся именно к упомянутой дате. Тем самым они избежали встречного обвинения в лжесвидетельстве под присягой, а Ричард Спек - лишился alibi. И потерял шанс на оправдательный приговор. Мама обвиняемого - Мэри Маргарет - рассказала очень трогательную историю о том, как рано умер родной отец Ричарда; о том, как не сложились у мальчика отношения с отчимом; о том, какая у мальчика была чистая и добрая душа, каким милым и ласковым он рос. Обвинение при перекрестном допросе мамы напомнило о том, что Ричард бросил школу, неоднократно убегал из дома, имел многочисленные приводы в полицию, бродяжничал, совершил в конце - концов вооруженное нападение на девушку. Хотя адвокат добросовестно пытался отстаивать выдвинутую им формулировку судебного решения - «не виновен» - дальнейший ход процесса ни у кого из присутствовавших в зале суда после допроса матери Спека не вызывал сомнений. В том, каким именно окажется постановление присяжных не сомневался как будто бы даже сам Спек. Обвинение окончательно раздавило его, пригласив в для дачи показаний его супругу, Ширли. Та рассказала об обстоятельствах их бракосочетания в январе 1962 г. (ей тогда исполнилось едва - едва 15 лет), о поведении мужа - напивавшегося в стельку, убегавшего из дома, склонного к рукоприкладству, о своем нежелании видеть его рядом с собой. Прокурор роздал присяжным заседателям фотографии одной из погибших студенток колледжа - Глории Джин Дэви - и попросил их обратить внимание на то, что эта девушка была очень похожа на Ширли Спек. Именно её, единственную из всех, обвиняемый раздел и, видимо, попытался изнасиловать. Медицинские эксперты не смогли обнаружить явных следов коитуса по той причине, что сильно пьяный преступник просто - напросто физиологически не смог осуществить половой акт. Скореё всего Спеком двигала та сложная гамма чувств, которую психологи называют «любовь - ненависть»: с одной стороны он находил свою супругу необыкновенно привлекательной и искал женщин похожих на неё, а с другой - ненавидел её настолько, что был готов убить. Обвинение считало, что Ричард Спек увидел девушку, похожую на свою жену Ширли (это была Глория Джин Дэви), из окна здания Морского Союза на противоположной стороне улицы за несколько дней до преступления. Какое - то время он вынашивал план своих действий, хотя, вполне возможно, что в ночь 13 июля на 14 он действовал и спонтанно. Проникнув в «Джеффри Мэйнор хаус» он не сразу предпринял попытку изнасилования, а подождал, пока вернется Глория Джин Дэви (которая оказалась в группе из трех девушек, подошедших около двух часов ночи) и только после того приступил к расправе. Именно эта точка зрения на действия Спека, хотя и непризнанная самим Спеком, стала официальной. В тот же день, 20 феврала 1967 г. присяжные заседатели вынесли свой вердикт: виновен. Совещались они всего 50 минут. Дело казалось очевидным. Когда судья Грегори Пауэн на основании вердикта присяжных объявил о вынесении обвиняемому смертного приговора, Ричард Спек выглядел по - настоящему потрясенным. Впрочем, преступник не был казнен. Аболиционистское движение добилось в 1967 г. в ряде штатов США - Иллинойсе, Нью - Йорке, Калифорнии и др. - введения запрета на осуществление смертной казни. А в 1972 г. Верховнй Суд страны объявил её неконституционной. Правда, закон 1974 г. восстановил смертную казнь за ряд серьезных преступлений федерального уровня (политическое убийство, измена, шпионаж, похищение человека, приведшеё к смерти, угон воздушного судна и пр. ), но все эти перипетии к Спеку отношения уже не имели. В сентябре 1967 г. судебным постановлением смертная казнь ему была заменена тюремным заключением сроком 400 лет. Спек спокойно отбывал свой фактически пожизненный срок в тюрьме Стэйтсвилл (Statesville), работая в тюремной столярной мастерской. Стены одиночной камеры он оклеил порнографическими картинками и Джон Дуглас в своей книге «Охотники за умами» написал о том, как офицеров ФБР (его и Боба Ресслера) директор тюрьмы повёл смотреть эту «картинную галерею», диковинную даже по тюремным меркам. Дуглас такими словами охарактеризовал этого убийцу, с которым получил возможность общаться во время отработки методики построения «поискового психологического портрета»: « хоть Спек и держался враждебно и агрессивно, своё мужское начало он оценивал невысоко. Ещё мы знали, что он не умеёт толково и организованно мыслить, иначе простенькая и, вероятно, успешная кража не переросла бы в массовое побоище. Спек признал, что убил девушек не в порыве сексуального затмения, а из опасения, что они его опознают. По мере того как студентки приходили домой, он загонял их по одной то в спальню, то в уборную и явно не знал, как совладать с ситуацией. Интересно ещё было то, что Спек заявил, будто рана, которая привела его в больницу и в конечном счёте под арест, получена им не в результате попытки самоубийства, а в пьяной драке. Независимо от того, что он говорил, Спек хотел нам внушить, что он - «рождённый устроить ад» - мужественный человек, а не какой-нибудь слюнявый неудачник, которому остаётся одно - наложить на себя руки. Он убил несколько других женщин, включая официантку из третьеразрядного бара, которая отвергла его заигрывания. А за пару месяцев до бойни студенток-медсестёр ограбил и изнасиловал шестидесятипятилетнюю старуху. Такого рода преступление предполагало для нас неуверенного в себе, неопытного, неискушённого мальчишку. Спеку же в тот момент было двадцать шесть лет. У меня сложилось впечатление, что по мере взросления он всё больше и больше терял в себе уверенность и по поведенческому уровню, даже для перступника, напоминал скореё подростка». Спек скончался в тюремной камере поздним вечером 5 декабря 1991 г. , накануне своего 50-летия. Причиной смерти явился обширный инфаркт. Никто из родственников не затребовал его тела и труп убийцы был кремирован. В 1996 г. телевизионный журналист Билл Куртис купил видеокассету, сделанную в 80-х годах в тюрьме Стэйтсвилл. На видеозаписи оказался представлен раздетый Ричард Спек с дряблыми женскими грудями (следствием приёма женских гормонов) и в колготках. Он занимался сексом с любовником, выступая в роли пассивной стороны и делая это не без видимого удовольствия. Кроме того, видеозапись содержала фрагмент, во время которого Спек вводил себе внутримышечно наркотик и разглагольствовал о совершённых им убийствах. Видеозапись, некоторые места которой были показаны Куртисом в телевизионной программе, приуроченной к 30-летию убийств в «Джеффри Мэйнор хаус», вызвала настоящий фурор и пробудила интерес американского обывателя как к фигуре самого Спека, так и его уже изрядно подзабытому преступлению. Власти же начали расследование коррупции и нарушений режима в тюрьме Стэйтствилл, поскольку правила содержания запрещают заключённым иметь в своём распоряжении видеокамеры. Оказалось, что запись сделана казённой видеокамерой, хранившейся в тюремной библиотеке. Видимо, кто-то из тюремной администрации позволял заключённым пользоваться ею за небольшую мзду. Был ли установлен конкрентый виновник допущенного нарушения или нет официально не объявлялось.