Право на Жизнь. ВермонтСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Тогда не было ни гнева, ни лютой ненависти ко всему, что не соответствует правилу. Был только страх... Страх смерти. Никто не хотел умирать, как бедный, так и богатый. Но боялись этого в основном те люди, которых муссоны жизни заметно обошли. Все хотят роскошной жизни - все без исключения. Но они, зная то, что известно мне, пожелали бы любой... просто жизни... В 200* году случилось, то, что для нас было бы окрещено ужасающей историей, для тех мест было леденящей душу истиной. Человек, имя, которого до сих пор являющееся неизвестностью, проник ночью в Дом потерянных детей имени Христа Спасителя и, орудуя лишь перочинным ножом, убил двадцать девять несчастных детей. Сироты, не успевшие спрятаться и мирно спящие в своих постельках, были зарезаны. Профессиональный хирургический подход к ним выделялся под слоем бордово-красной пелены вечного сна. Каждый из нареченных жертв перед смертью медленно, ощущая каждое прикосновение ножа, лишился голосовых связок, но сохранив хрустальное выражение смертного и всепоглощающего страха... Дети безмолвно рыдали, роняя кровавые слезы, воспевая надежду близкого покоя. Остекленевшие глаза были пустыми, словно смирившимися с Этой ношей. Напротив зло, светившееся в оживленных и страстных очах монстра, усомнившегося в праве этих детей на существование, не давало легкой участи, а по ниточке вырывало жизнь из них... из тех безвинных малюток. Остальные спали спокойно, не зная, что совсем близко человек, ведомый лишь безумием и холодной радостью, слепо несет смерть всему на своем пути. Бегите! Бегите все, кто хочет жить! Пусть сеянная вечным страхом, но это будет жизнь! Бегите! Хотя бы заметьте того человека! Но сонного крика Судьбы никто даже не заметил. Того и добивался Он. После мучений тех бедняжек, ему наскучило это занятие, словно дешевая игрушка. «Настало время праздничного фейерверка!» - улыбнулся он собственной шутке. По неизвестной причине дым, появившийся одновременно во всех уголках детского дома, пробудил нескольких детей. И их испуганные голоса разнеслись по всему детскому дому, словно по огромной паутине, крича и плача молитвы вслед шагам, пророчащим Нить, ускользающую из их дрожащих рук... последнюю Нить Жизни. Дети и немногочисленный персонал бежали к дверям, но - черт возьми - они закрыты. Сироты пытались расталкивать всех, рвясь к свободе. Зачем? Чтобы удостовериться, что никто не сможет вырваться? Пусть! Но так и есть! Все кончено, не нужно даже пытаться что-то предпринять. Но людям, бегущим от немого страха, было все равно до собственных ран, что уж говорить о раненых детях. Все кто мог, наступал на упавших, толкал всех мешающих своему пути, получая в ответ те же удары. Адреналин в крови не давал дышать, продлевая муки на минуты... Но и за эти минуты можно насладиться ледяным дыханием Смерти. Спасения нет, но есть возможность. «Кабинет Вознесения», как его называли здесь. Но лишь сильнейшие сокрылись за железными дверями... лаборатории. Только здесь можно было спастись от всего. От нелюбимых уроков до Армагеддона. Обычно в фильмах ужасов такие моменты, сопровождаются злым смехом и исчезающими вдали кроваво-красными глазами... Но кто-то говорил о конце? Нет, все только начинается! После всего, что пережито будет здесь выжившие люди, наверное, легли бы в больницу для душевнобольных. Но Этого убийцу не остановит ничто. Где хоть малейший шанс на то, что он позволит людям жить? Ему нужна каждая жизнь, каждая капля крови... Только возбужденные вздохи стихли, воздух наполнился новыми звуками. «Он» попытался выбить дверь, перешагивая через преимущественно окровавленные тела, когда понял, что за дверями кто-то есть. Но! Этот человек ушел. Он ушел! Он ушел? Просто взял и ушел! Для любого в Той комнате это была бы радость. Тела тлели, а души погибали в хаотичной пляске. Дни утеряны, а ночи потеряли свою страсть. Лишь бесконечные мысли обо всем, что есть, а чего не было и никогда не произойдет пылали в сердцах. Капля за каплей жизни теряла свой смысл. Первая, белоснежная, холодная - Жизнь, согревалась и чернела под натиском второй капли - горячей и густой. Может быть этого и не было, может это лишь игра или иллюзия. Но все реально. Боль такова, как и сладость. Тень шествует за Светом, а Жизнь за Смертью. Они настоящие, как и эти капли, вылетают из вентиляции маленькими струйками вместе с темным, как Сама Ночь дымом. Кому бы в голову пришло просто применить тот пыл для него... Для того самого человека. Хаос порабощает волю и тело. Но убивая десятки детей, сконцентрироваться на одном конкретном лице было невозможно... на лице Дьявола воплоти. Но, дети... Бедные дети! Едкий дым с неистовой скоростью пробирался сквозь щели полов и вентиляцию, не давая ни единственного шанса на спасение. Пламя обуяло все здание. Только Кабинет Вознесения оставался непреклонным. Но ничто не вечно. И осталось совсем недолго. Лаборатория пронзилась омертвевшим ароматом истлевших тел. Тогда не было ни гнева, ни лютой ненависти ко всему, что не соответствует правилу. Был только страх... Страх смерти. Никто не хотел умирать, как бедный, так и богатый. Но боялись этого в основном те люди, которых муссоны жизни заметно обошли. Все хотят роскошной жизни - все без исключения. Но они, зная то, что известно мне, пожелали бы любой... просто жизни... В 200* году случилось, то, что для нас было бы окрещено ужасающей историей, для тех мест было леденящей душу истиной. Человек, имя, которого до сих пор являющееся неизвестностью, проник ночью в Дом потерянных детей имени Христа Спасителя и, орудуя лишь перочинным ножом, убил двадцать девять несчастных детей. Сироты, не успевшие спрятаться и мирно спящие в своих постельках, были зарезаны. Профессиональный хирургический подход к ним выделялся под слоем бордово-красной пелены вечного сна. Каждый из нареченных жертв перед смертью медленно, ощущая каждое прикосновение ножа, лишился голосовых связок, но сохранив хрустальное выражение смертного и всепоглощающего страха... Дети безмолвно рыдали, роняя кровавые слезы, воспевая надежду близкого покоя. Остекленевшие глаза были пустыми, словно смирившимися с Этой ношей. Напротив зло, светившееся в оживленных и страстных очах монстра, усомнившегося в праве этих детей на существование, не давало легкой участи, а по ниточке вырывало жизнь из них... из тех безвинных малюток. Остальные спали спокойно, не зная, что совсем близко человек, ведомый лишь безумием и холодной радостью, слепо несет смерть всему на своем пути. Бегите! Бегите все, кто хочет жить! Пусть сеянная вечным страхом, но это будет жизнь! Бегите! Хотя бы заметьте того человека! Но сонного крика Судьбы никто даже не заметил. Того и добивался Он. После мучений тех бедняжек, ему наскучило это занятие, словно дешевая игрушка. «Настало время праздничного фейерверка!» - улыбнулся он собственной шутке. По неизвестной причине дым, появившийся одновременно во всех уголках детского дома, пробудил нескольких детей. И их испуганные голоса разнеслись по всему детскому дому, словно по огромной паутине, крича и плача молитвы вслед шагам, пророчащим Нить, ускользающую из их дрожащих рук... последнюю Нить Жизни. Дети и немногочисленный персонал бежали к дверям, но - черт возьми - они закрыты. Сироты пытались расталкивать всех, рвясь к свободе. Зачем? Чтобы удостовериться, что никто не сможет вырваться? Пусть! Но так и есть! Все кончено, не нужно даже пытаться что-то предпринять. Но людям, бегущим от немого страха, было все равно до собственных ран, что уж говорить о раненых детях. Все кто мог, наступал на упавших, толкал всех мешающих своему пути, получая в ответ те же удары. Адреналин в крови не давал дышать, продлевая муки на минуты... Но и за эти минуты можно насладиться ледяным дыханием Смерти. Спасения нет, но есть возможность. «Кабинет Вознесения», как его называли здесь. Но лишь сильнейшие сокрылись за железными дверями... лаборатории. Только здесь можно было спастись от всего. От нелюбимых уроков до Армагеддона. Обычно в фильмах ужасов такие моменты, сопровождаются злым смехом и исчезающими вдали кроваво-красными глазами... Но кто-то говорил о конце? Нет, все только начинается! После всего, что пережито будет здесь выжившие люди, наверное, легли бы в больницу для душевнобольных. Но Этого убийцу не остановит ничто. Где хоть малейший шанс на то, что он позволит людям жить? Ему нужна каждая жизнь, каждая капля крови... Только возбужденные вздохи стихли, воздух наполнился новыми звуками. «Он» попытался выбить дверь, перешагивая через преимущественно окровавленные тела, когда понял, что за дверями кто-то есть. Но! Этот человек ушел. Он ушел! Он ушел? Просто взял и ушел! Для любого в Той комнате это была бы радость. Тела тлели, а души погибали в хаотичной пляске. Дни утеряны, а ночи потеряли свою страсть. Лишь бесконечные мысли обо всем, что есть, а чего не было и никогда не произойдет пылали в сердцах. Капля за каплей жизни теряла свой смысл. Первая, белоснежная, холодная - Жизнь, согревалась и чернела под натиском второй капли - горячей и густой. Может быть этого и не было, может это лишь игра или иллюзия. Но все реально. Боль такова, как и сладость. Тень шествует за Светом, а Жизнь за Смертью. Они настоящие, как и эти капли, вылетают из вентиляции маленькими струйками вместе с темным, как Сама Ночь дымом. Кому бы в голову пришло просто применить тот пыл для него... Для того самого человека. Хаос порабощает волю и тело. Но убивая десятки детей, сконцентрироваться на одном конкретном лице было невозможно... на лице Дьявола воплоти. Но, дети... Бедные дети! Едкий дым с неистовой скоростью пробирался сквозь щели полов и вентиляцию, не давая ни единственного шанса на спасение. Пламя обуяло все здание. Только Кабинет Вознесения оставался непреклонным. Но ничто не вечно. И осталось совсем недолго. Лаборатория пронзилась омертвевшим ароматом истлевших тел. Сквозь одежды (как живых, так и мертвых) проступали алые пятна. Они стыли, приобретая ужасный запах. На западной стене, лишенной окон, остался отпечаток ладони. Это была маленькая детская ладошка. На ней было написано: «Я стану великим человеком, когда вырасту». Но ты не вырастешь, потому что ты уже мертв!Самый юный - Дэнни уже лежал на полу, корчась от боли и ища невидящими глазами своих друзей, которые около получаса лежат окровавленные в своих кроватях. Теперь он рядом с ними. Но никто не заметил. Живые хватали руками за черную рясу Смерти, а мертвые метались из стороны в сторону в потоке безудержного крика. Тела гнили, источая ужасный запах. Но никто не заметил. Людей с каждым вздохом становилось все меньше. Смерть хохотала все громче и громче. Но никто не заметил. Наконец-то! Спасение! Пожарные! Земля и бесы в ней содрогнулись от их светлого могущества. Вода, которой тушили здание чем-то (скорее всего всем) напоминал смешение хозяйственного мыла, плесени и хлора, но был лучшим в нынешнем представлении оставшихся в живых. И тут уже раздается голос: «Без паники! Отойдите от двери настолько сколько сможете». Никто не шелохнулся, повиноваться было некому. Сердца, рвущиеся к Раю, застыли в ожидании. Но в телах жизни не осталось и война проиграна. Солдаты пали. Единицы снова рвались к сознанию. Заранее подготовленная казнь... для уже умерших... В телах жизни не осталось и война проиграна. Солдаты пали. Единицы снова рвались к сознанию. Молодой мужчина, недавно принятый в этот детский дом фельдшером, теперь беспамятно лежал на полу, корчась в мучениях. Снова запах огня. Он повернул голову в сторону его источника. Вентиляция... Из оббитой металлом дыры в стене полились звуки, словно на средневековой казни очередного еретика тащат к Железному Быку. И вмиг всю комнату охватил горящий воздух и пламя. «Иллюзия жизни» - вздохнет любой, услышав эту историю. Нет, это леденящая душу правда о Борьбе и Унынии, о Смерти и Вечности, о плавящейся плоти и раздирающих сердца криках. Дети, еле дыша, сидели у самой дельней стены, по одному теряя сознание, обожженные и измученные. Самые верные друзья держали друг друга за руки, отдаляю друг друга от страха и провожая в Царство Морфея. Автоматическая дверь, носящая гордое название «Электронка», плавилась вместе с ее создателями, больше она не отделяет Эту комнату от главного зала «Кабинета Вознесения». Крики затихли. Лишь редкое дыхание слышалось в уголках комнаты. Но и этим мукам настанет конец. Пробирки в зале кипели, пуская разноцветный пар. Мгновенно двери, скрывающие лабораторию от чужих глаз раскрылись под великим натиском спасателей. Она еле распахнулась, ее тормозили полуразложившиеся трупы детей. Спасатели горестно взглянули на них. Тут же огонь снова ожил, подплывая к пробиркам с яркими жидкостями. Один из мужчин взглянул на другого, благоговея. Он был спокоен, он не знал почему. Но ему не было до того дела. Пробирки засияли от не... ВЗРЫВ! Каменные плиты летели с потолка. В целом это и был потолок. А под обломками от ран зияло молодое тело пожарного... Этот страшный день ознаменован трауром и плачем по всем умершим здесь детям, людям, помогавшим им все это время и спасателям, заложившим собственные жизни за их грядущий покой. Часть вторая. Лишь имея цель в запутанном и опустошенном существовании, мы можем назваться людьми. Но есть такие цели, которые не могут относиться к человеческой жизни. Это цель в мести, похоти, гневе. Или желание покончить со всем, что было раньше, начать новую жизнь... точнее новое существование. Оно может быть бессмысленным, одиноким, холодным. Да о чем я, оно может быть даже счастливым, но все останется так, как и было. Пустота... Холод... Мрак... Цель - это ключ к жизни, это знак человечности. А человечность - это эмоции... Счастливый, но бесцельный житель Земли... Звучит как радостный мученик. Но есть одно только исключение, в котором месть можно принять за смысл и основу. Это смерть, того кого любил и любишь, смысл в выживании... Вера в иное дает свободу слова, но во что верить, есть... ... Черный внедорожник, хозяин, которого заявил об угоне всего пару минут назад, мчал по опустевшей дороге. Инспектор, стоящий на посту в ожидании нарушителей, вздрогнул от изумления - безумец гнал со скоростью около ста пятидесяти километров в час. Стоя будто в ступоре мужчина решался действовать, лишь оглушительный шум автомобиля смог пробудить его. Мужчина рванул со скамьи и подбежал к дороге, но, вспомнив, вернулся, взял жезл и, повернув голову к дороге, не увидел никого. Звук незаметно исчез, но тишина резала уши в той же мере, как и пропавший недавно звук. На нос горе - инспектора упала капля и когда он запрокинул голову, на лицо его упали сотни... тысячи капель. Теперь его интересовал только этот вопрос. Ему было все равно до нарушителя и его загадочного исчезновения. Осталось только одно «но». Что же ему делать? Мокнуть на улице в ожидании «простых» денег или же в тепле посидеть, как толковому человеку, закаленному в вечных дежурствах. Долго раздумывать не было смысла, дорогу можно было назвать забытой. Или даже заброшенной. Мужчина повернулся и сделал спокойный шаг в сторону небольшого здания. В единственном окне горел тусклый, бледновато - желтый огонек лампочки. Ярко-зеленая краска потихоньку отходила от стен. «Какое завораживающее уродство» - подумал инспектор, в ответ на что сзади донесся тихий, плавный и, если бы имел форму, грациозный голос:- Ну, разве это жизнь? Никчемное существование, основательно зацикленное на боли и крови! Ты, как и многие другие в этом мире - никто! Единицы из жалких неандертальцев вашего рода эволюционировали до человека разумного. А большинство должны умереть... да-да... ибо это даст дорогу другим! Высшим... не похожим на неразумных обезьян! - последний слова свой речи незнакомец произнес вдохновленно, словно мысль о собственном превосходстве даровала ему счастье. Инспектор хотел возмутиться и высказать тому человеку все, что только влетало в его голову. От бессвязных матов и ругани до изысканных оскорблений столь изощренной фантазии. Мужчина, борясь с появляющимся страхом, собрал все свою смелость человека, который не знал преступления выше, чем превышение скорости. Он обернулся на шепот. Только человека, которого следовало бы увидеть не было. Его больше нет! Он исчез! Сделал лишь маленький шаг назад и пропал!- Выходи, ты! - Крикнул ГАИшник, осматриваясь по сторонам. Смешно, но что он собирался услышать в ответ?Через секунду боль во всем своем неистовстве пронзила его, как и нож, что прошел сквозь тонкую кожу. Он упал на землю. Грязь накрыла его лицо толстой пленкой, мужчина глотал воздух, нож торчал из его спины словно обрубленное крыло, изломанное и оледеневшее. Убийца подошел, аккуратно схватился за рукоятку и что было сил потянул нож вдоль тела к ремню беспечно лежащего мужчины, прочертив отметину на теле. Вскоре нож исчез из тела обрамленного кровью человека, как и его обладатель. А дождь все капал и капал, смешиваясь с кровью... кровью мертвеца... Он все ехал, лишь Богу известно куда. Дорога безлюдна и ведет она лишь в два пункта. Если, конечно, его не ожидает «дело» в самом городе, конец, которого уже близок. Три минуты спустя человек проехал знак, бесстрастно взглянув на него, словно был утомлен длинной дорогой. «Вы покинули город ***, до новых встреч в нем и всего наилучшего!» - гласил металл. Неизвестный всегда был на распутье дорог. И выбор всегда был прост, в общем как и сейчас. Впереди машины дорога разделилась на две части, словно рогатка и показался новый знак «Больница для душевнобольных (18 км), деревня *** (56 км)». Водитель, решительно нажав на газ, помчал по черной, омытой дождем дороге. Она как и второе ответвление были похожи, каждая из них была вымощена гнетом и чередой разочарования. Как странно но Один из путей словно кричал: «Мчись сквозь черни к звездам!» Деревня... безгрешное, счастливое место, уносящееся все дальше от ревущего внедорожника. И каждая минута приближала Воина Ножа к Лечебнице. Прошло около получаса и вот он был у главных ворот здания. Прямо перед ним доска объявлений. мужчина неумел читать, это была его маленькая тайна, если не считать тайной все его жизнь, ему было все равно на эти буквы, он не понимал слов на ней. Но оформление этого стенда подсказывало, что слова на ней похожи на что-то вроде «Оставь надежды, всяк сюда входящий!»Двери здесь видимо редко запирают, но сегодня они плотно закрыты. что ж... не страшно. Не просто так эту машину называют Быком. Мужчина - сердце быка, Больница - черновласый курчавый тореро, а ворота - красное полотно, что заставляет Быка свирепеть. Что же Коррида - это не игра, это выбор... И он уже сделан. Осеннее солнце еле-еле виднелось за линией горизонта, за миллиарды лет она стерлась, но не перестала разделять Небеса от Земли. Тем лучше. Дождь прекратился, сообщая о том, что черная миссия выполнена и защитить людей не удалось. Мертвого инспектора наверняка еще не нашли и почти потеряли еще множество жизней. Солнце холодным лучиком гладило ресницы единственного человека, вставшего против звезды. Солнце вознесло Его на свой уровень, немного об этом сожалея. Он не понимал, почему люди так крутятся вокруг его подарка. Дети... цветы жизни. Конечно цветы, но не эти дети. Они черный розы нашего мира - они рождены для смерти и Он спас их и еще многих. Никто не понял, никто не оценил, никто не знает его высшей цели. И все равно - дело ждет. Мужчина... Он... пусть его имя будет Вермонт... Вермонт улыбнулся впервые за много лет, он улыбнулся своему предназначению и гордо осмотрел лечебницу из-за громадной стены. Вермонт медленно потянулся к бардачку, открыл его, обводя суету в здании бесчувственным взглядом и достал две колбы со странной жидкостью, которая с каждым движением меняла цвет от темно-коричневого до бледно-голубого. Мужчина бережно взял колбу, будто она была изготовлена изо льда, так же бережно упаковал их в небольшие пластиковые коробочки и положил в кожаную сумку. - Небольшая репетиция. - произнес он. В бардачке лежала еще одна пробирка. На ее крышке стыла капелька крови, Вермонт вскрикнул и аккуратно стер каплю рукавом своего пиджака. Тут же облегченно вздохнув и рассмеявшись сочным, юношеским смехом, вспомнив, откуда эта кровь. Приподняв пиджак и жилет под ним, Вермонт оторвал небольшой белоснежный лоскуток от своей рубашки, его сердце обливалось кровью от порчи подобного великолепия. Он откупорил пробирку и слегка встряхнул жидкость в ней, так чтобы она не разлилась. А та в ответ переливалась, выказывая свое наслаждение. Вермонт окунул в пробирку край лоскутка и вынул из кармана элегантную зажигалку с фигурой льва, готового к нападению. Мужчина открыл окно и вынул из него руку с лоскутом, вылив жидкость на землю и бросив пробирку. Другая же рука была готова нажать на маленький рычажок зажигалки. Он вскинул лоскут к небу, мгновенно убрав руку и щелкнув зажигалкой. Только искра вылетела, обнявшись с газом в пламенном танце, ткань вспыхнула ярким рыжим пламенем, корчась и извиваясь. Не раздумывая ни секунды, мужчина - Вермонт - протаранил ворота «своим» внедорожником. В немногочисленных окнах показались удивленные лица санитаров и врачей. Он знал все об этой больнице - в ней только один выход - центральный, здесь в данный момент шестнадцать членов рабочего персонала. А больные заперты в своих палатах. Ему ничего не мешало войти. Что он и сделал. Первой к нему подбежала медсестра, но не успела и слова сказать, как замертво упала на пол, захлебываясь в крови и ужасе. Следующей в его плане была вахтерша. Все так, как он и задумал. Раздалась сигнализация... немного поздновато... Женщина пронзительно закричала, но к этому Вермонт был готов. Он медленными шагами направлялся к ней и только она коснулась спиной стены он метнул в нее свой нож, который покорно летел прямо к лицу несчастной женщины, вонзившись прямо в глаз. Она закричала, опустившись на колени, а он нежно погладил ее по щеке. Женщина молила его остановиться, в ответ Вермонт вынул нож, наслаждаясь ее воплями и снова всадил его, на этот раз прямо в горло. Теперь нужно было действовать быстро. Он оттащил тело вахтерши обратно к столу и усадил ее на кресло, со стороны она была будто спящая. Только кровавая дорожка от стены до стола раскрывала глаза на ее смерть. Вермонту это показалось очень поэтичным, если бы он умел он бы изобразил это на холсте и даже написал книгу, но Судьба наделила его другим талантом. Убийца достал из сумки колбу и разлил все содержимое вокруг тела. Он отошел к стене, возле, которой только что умер человек и стал ждать. Через пару секунд с лестницы стали показываться люди. Сигнализация кричала, сообщая о присутствии нежданного гостя. Сейчас должно начаться настоящее шоу!«Какие же вы, люди, предсказуемые!» - подумал мужчина. Все столпились вокруг трупа женщины и перешептывались, единого плана действий не было. Первое, что они сделали это отключили сигнализацию. Вот и славно, она начинала действовать на нервы. Все здесь: девять санитаров и санитарок, уборщица, два бухгалтера, директор и еще два человека, предназначения, которых Вермонт вспомнить не смог. Тут же мужчина громко расхохотался, подумав, что было бы забавно оставить уборщицу в живых и наслаждаться тому, как она будет вытирать весь этот пейзаж. - Вы же действительно не так далеки от человеческого стада. - Кто вы? - раздался испуганный мужской голос из толпы. - Я - само правосудие! Верх того, что вам предложено - ваше будущее. Тогда он достал зажигалку, в которой наверняка больше не осталось газа... Лишь искра, легкое нажатие на курок. Жидкость вспыхнула синим пламенем, которое охватило людей в круг копоти и жара. Пламя крепко схватилось за Плоть, разрывая и обжигая ее. Штаны их уже горели, когда они начали разбегаться. Ветер лишь усилил пламя и вскоре оно охватило спины и волосы людей, каждый, из которых, дожидаясь своей очереди, летел на землю. Огонь с их обугленных тел не отступал, а усиливался, охватывая руки и оголяя кости, с которых словно горящие листы бумаги летели куски кожи. Вермонт подошел к тлеющему в огне столу и не опасаясь пламени нажал на кнопку сигнализации. Без нее он видел это занятие достаточно скучным и рутинным. его настроение немного испортилось. Все потому что одного человека не было на пожарище. И он не знал кого. А убийца медленно шагал к лестнице, топая точно в такт сигнализации, из-за которой некоторые пациенты просыпались и начинали, крича, рваться из оков. Этот грубый жест заставил его очнуться и тогда Вермонт расцвел... он вспомнил!«Секретарь! Она не покидала своего рабочего места. Естественно, кто бы ее отпустил? Ну, что ж эту будет увлекательно!» - улыбнулся он. Улыбнулся? Оскалился, облизав белоснежные стоящие точно вряд зубы. Он точно понимал, что яростное визжание сигнализации отпугнуло юную девушку, но ведь она на третьем этаже сумасшедшего дома, а с него только одна лестница. Словно ощутив эти размышления, раздался громкий стук шпилек - это она, бежит, задыхаясь от ужаса и волнения. Молодая женщина с убранными лентой волосами бежит по лестнице с едва открытыми глазами, спотыкаясь и падая прямо в крепкие объятия Воина Ножа. Голубая лента слетела с белокурых локонов и упала на пол. Женщина, всхлипнув, раскрыла глаза и взглянула на человека, удержавшего ее от падения. Он нежно придерживал ее руки и холодно усмехнулся на ее испуганный стон. Часть третья. Его рука, словно перо, подлетела к плечу девушки, но с силой оттолкнула ее. Этой мощи хватило бы, чтобы убить ее, но это явно не то, что нужно Вермонту. Девушка ударилась о ступеньку, но сквозь слезы и боль молила: «Прошу, нет! Не надо! Пощадите!». Последние слова, как с острия ножа, слетали с алых губ. Вермонт взглянул на нее так невинно, в его глазах будто созревала истина. Но эта лишь иллюзия. Волосы секретарши растрепались, они липли к лицу и шее, но она не обращала на это внимания. Мужчина же находил это забавным и даже привлекательным. Он ехидно улыбнулся ей, одними глазами шепча: «Да, милая, тебе осталось немного времени». Он сделал один шаг к ней, девушка отстранилась, задыхаясь от страха. Страх... какая отвратительная эмоция. Она никогда не нравилась Вермонту. Он любил храбрых, с ними, как правило, он играл дольше всех. Они терпели адские муки, которых не мог представить даже Данте*. Он сделал еще один шаг, раскрывая лезвие ножа. Вермонт медленно опустился на колени перед намеченной жертвой. Девушка отводила глаза, отворачиваясь. Но мужчина нежно убрал правой рукой прядь растрепавшихся волос с лица, а левую положил на ее талию с невероятной нежностью. Он слегка приподнял руку, а девушка сжалась и закрыла глаза, но он лишь аккуратно повернул ее лицом к себе. Вермонт подтянулся к ее лицу и, прислонив губы к уху, прошептал:- Ты слышишь, милая? Это колокола преисподней. И они зовут именно тебя! Они жаждут получить твою беспечную душу. - Не надо, пожалуйста! - Не открывая затуманенных ужасом глаз, взмолилась секретарша. Но он неумолим. Лишь немного помедлив, он замахнулся и пронзил ножом ее грудь. Она кричала и крики ее сливались с воплями пациентов. До последней секунды в этом мире девушка не унималась, крича и пытаясь вынуть нож. Она шумно втянула воздух и уронила голову на плечо Вермонта. В ответ он лишь усмехнулся. Вермонт поднялся, лицо его (как и руки) были обрамлены кровью жертвы. Мужчина вскинул голову и взглянул в окно, за окном ничего не было. Но что-то не давало покоя убийце. Солнце освещало пробитые ворота и украденный джип, грязь на дорогах начала подсыхать. Родители Вермонта почему-то очень радовались, когда наступали такие теплые дни. Вдруг интуиция мужчины начала бить тревогу, она звонила в такт несмолкающей сигнализации. Но этот звук он узнает всюду, это звук власти - полицейские машины. Но кто это сделал? Неужели в здании есть кто-то еще. Вермонт был в замешательстве, он продумал все, в здании нет никого. У больных телефонов нет, все мертвы... кто же виновен?Хотя кому какое дело? Если остались живые люди в этом здании, то это ненадолго. Мужчина зашел в приемную и огляделся. В углу прямо над столом секретаря едва виднелась решетка, закрывающая вентиляционную трубу. Убрать ее ничего не стоило. Вермонт встав на стол и, достав из сумки заранее подготовленную отвертку, открыл вентиляцию. Пыльная решетка с шумом полетела на пол. Мужчина с великой аккуратностью достал из коробки вторую колбу и поставил ее так глубоко в трубу, на сколько хватало его руки. Мужчина задержал дыхание, достал из левого кармана зажигалку и лишь он положил палец на курок, колба вспыхнула. Труба тут же покрылась копотью. Стало трудно дышать, Вермонт знал об этом, но огонь обходил стороной своего властителя. Мужчина поторопился выбраться из приемной. Больше ему некуда торопиться, поэтому убийца умеренной походкой шел к лестнице. Глаза мужчины вдруг загорелись яростным, безумным пламенем и он захохотал, надрывая горло. Смех его сопровождали крики пациентов и сигнализация. Некоторым пациентам удалось выбраться из оков собственной израненной души. Один из них смог даже выбрался из палаты и побежал к окну, дабы выпрыгнуть из него. Движения давались ему с трудом, он давно отвык от них. Но учуяв свободу вмиг переборол себя, прорывая сквозь кровь путь к реальности. Но отравленный воздух был сильнее. Через секунды он упал на пол, дергаясь от нехватки кислорода и пуская ртом пену. Крики слегка притихли, но не прекратились, а полиция была все ближе и ближе. Оставалось не так много времени, но единственный вопрос не давал Вермонту покоя - кто же их вызвал?

Парень спустился по лестнице, забрызганной кровью и мельком взглянул на девушку, которой она принадлежала. Ее костюм начал тлеть и испускать запах похуже огня, в голове убийцы возникла новая идея. Он опустился к ней и положил руку к талии, под ним было что-то твердое и холодное, мужчина вынул из ее кармана небольшой мобильник. - Ах вот как? Негодница! - Засмеялся он. - Чертовка! Обмануть меня решила?Мужчина не унимался, его так легко провели, будто он был ребенком. Его сердце прожгла сильнейшая злость. Вдруг он вскочил, его внимание привлекла лежащая недалеко от ее руки та самая лента, которой она подбирала свои волосы. Мужчина положил ее рядом с собой и вновь обратился к помощи перочинного ножа. Он, поднеся его к груди женщины, прорезал отверстие в коже. На его иссиня - черном пиджаке появились пятна крови. Они быстро высыхали превращаясь в густое месиво. Вдруг он опустил нож. На миг показалось, что он просто сядет и будет глазеть на труп, но он крепко сжал кулак и, что было мочи, ударил девушку в грудь, пробив ребра, ударил еще... и еще... целых ребер уже не осталось. Он снова провел ножом по телу, оголив сердце и вырвал его! В его руке было плотно сжато сердце когда-то живого человека. Его это больше не пугало. Изуродованный труп потерял всю красоту в глазах Вермонта и он поднялся, прихватил с собой ленту. Убийца обвязал ее вокруг органа. Потом спустился по лестнице на второй этаж. Крики уже почти стихли, а сигнализация зависла и перестала работать из-за газа. Это его немного удивило и даже чуть-чуть расстроило, ему казалось, что под ее звуки он выглядит эффектнее. Вермонт встал в центре главного зала второго этажа, вокруг не было слышно ни звука, вокруг него только сотни тел, не имеющих и не имевших души. Мужчина взял один из стульев и поставил его на хрупкий кофейный столик, к его удивлению он даже не пошатнулся. Мужчина немного помедлил, но затем быстро обвязал второй конец ленты вокруг люстры, которая тоже перестала гореть. Он, закончив работу, опустился на пол и поставил стул обратно. Он отошел лишь на один шаг, чтобы насладиться своей работой. Вермонт усмехнулся, снова. Истекающее мертвой кровью сердце беспокойно вертелось на ленте, обрамленной предсмертным вздохом девушки. Полиция уже собралась вокруг здания. За окнами послышались их требования, но только они поняли, что в заложниках никого нет, тут же ворвались в Лечебницу. Вермонт в ответ на то, лишь спокойно сел на пол, приняв позу лотоса. Удар... Он еле оставался в сознании, пока его увозили в отделение и бесстрастно смотрел себе под ноги. Он ни капли не сожалел о содеянном. Это не его воля, так сказано свыше. Его вводили в камеру, толкая руками и ногами. Под силой последнего толчка, он споткнулся о металлическую перегородку. Без суда и разбирательств его каждые сутки вводили в другую комнату, украшена она была почти так же, как и все остальные. Вермонта расспрашивали о деталях убийства, о том, кто был ему соучастником. Но он молча смотрел в пустоту и даже немного наслаждался попытками Воинов Справедливости причинить ему вред. Мужчину пытали в лучших традициях средневековых фильмов. Вскоре на его теле не осталось мест, которые не были обожжены или порезаны. Но он этого не чувствовал, он сделал то, что должен был сделать и теперь его путь окончен. Казнь будет для него наградой... - Ты, отвечай! - Спросили Охранники Порядка, нанося Вермонту новые удары. - Что тебе было нужно от людей? - В ответ Вермонт лишь молчал. - Что тебе нужно было от детей?- Помощь. - Тихим, невинным голосом отвечал он, наслаждаясь воспоминаниями о той сладкой истоме чужих мук. - Кому?- Всем. - Точнее? Вас принудили к этому?- Нет!- Тогда кому хотел помочь?- Обществу... Такие как они недостойны называться людьми... Все просто по-моему. Больше слов не потребовалось... Большего никто бы и не услышал. На следующий же день его приговорили к казни на электрическом стуле. А вечером того же дня приговор был приведен в исполнение. Вермонта вели в кандалах, в его сопровождении было не меньше десяти человек, на низкий, металлический стул его усадила женщина. Она была молода и смотрела на Вермонта с презрением. Он решил заговорить с ней:- И за что меня так... пытают? - с недоумением поговорил мужчина. Молодая леди пропустила его слова мимо ушей, заковывая его покрепче. - Ты не знаешь? - Снова спросил ее Вермонт, в его глазах словно светилось маленькое солнышко, как в глазах ребенка, которые съел все конфеты или раскрасил стены красками. Терпение женщины закончилось, только все пряжки были застегнуты, она выпрямилась, взглянув ему в глаза и, замахнувшись, ударила его по лицу с оглушительным щелчком. Убийца будто ничего не почувствовал, но на щеке его остался красный след. Он медленно поворачивал голову, шепча:- Да, маленькая моя, ты не знаешь. Лицо девушки исказилось гневом, но больше она ничего не сделала. Она удалилась из клетки приговоренного, запустив Убийственную Машину. Напряжение направилось по проводам, а потом и по железным листам прямо к нареченному. Но электричество словно обходило мужчину стороной, будто оно было обязано ему, напряжение в 1. 585 вольт вызывало у Вермонта лишь сладкий стон. Его лицо не отражало ни боли, ни страха, а некое благоговение, будто он сейчас уснет. После двух часов безуспешных попыток Вермонта отвели в камеру, снова втолкнув в нее ногой, на этот раз намного сильнее. Он сидел в ней без еды и воды около двух суток в ожидании нового приговора. Никто не заботился о его состоянии, мимо него проходили отводя глаза. Но его не боялись, его презирали. Прошло пять дней, убийца был истощен, но умереть от голода он так же не мог, Ксафан** так же берег его от Своей Смерти, насыщая духом тления. И на только на шестой день в его комнату вошли двое мужчин, готовые просто - напросто расстрелять убивца собственным оружием, несмотря на то, что за это их скорее всего уволят. Но только они вошли в камеру им открылось удивительное зрелище. На скамье лежал Вермонт. На стене огромными буквами было выведено «Суд совершен!», под надписью же высыхал отпечаток руки, напоминавший роспись, роспись Покойного. Но никто не узнает, что автор хотел предать. Автор мертв. Автор перегрыз себе вены. Но Право на Жизнь дано каждому. Примечание автора: Данте Алигьери - автор «Божественной Комедии», описавший девять кругов ада. Ксафан - демон голода, чаще всего рождающийся во время войны, не дающий насыщения от еды.