Праведная жизньСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Жил один парень. Молодой, хапужливый, всё старался чужими руками жар загребать. Работал где-то по снабжению. Поступит к нему государственный товар, он его налево, потом еще налево, и денежку, да немалую, на карман себе кладет. И сильно замужних любил — чистеньких, опрятных, скучающих. В подъезде с ними не стоять, поцелуя не домогаться, прелести постельные доказывать не надо. Себя ценил высоко, на людей поплевывал. Связался он раз с женой военного моряка. Только тот из дому, подъезжает на «жигулях» и в кровать, еще мужем нагретую. Да и попался — вызнал моряк об измене и подкараулил их. Зашел в спальню, где они любовью занимались, и говорит:— Вы, пожалуйста, не торопитесь. Дело свое заканчивайте, а я вам завтрак приготовлю. Сели они оба перед моряком, лица на них нет, зубы дробь выбивают… А тот их вермишелью по-флотски угощает. Отказать не смеют, едят, давятся. А моряк еще подкладывает:— Не стесняйтесь, вон сколько энергии потратили!Дал им компотом запить, и любовника выпроваживает:— Иди, — говорит, — долгая у тебя дорога. Парень усмехнулся, посчитав моряка за труса, и нагло спрашивает:— Ты меня за то накормил, что женку твою так хорошо обиходил?— Нет, — отвечает моряк, — потому, что мне знакомый хирург говорил — на полный желудок любая рана смертельна. И всадил ему кортик под пупок, по самую рукоятку. Долго лежал парень в реанимации. Еле-еле жизнь ему врачи спасли. Сколько клятв он себе надавал, пока выздоравливал — и пить брошу, и курить, и по чужим женам бегать, трудом праведным заниматься начну…Выписали его домой. А на улице весна, первыми цветами бабки торгуют, зелени зеленей не бывает… Но стал он своей клятвы придерживаться — больше рюмки, да и то по великим праздникам, не пьет; работать на стройку пошел — каменщиком; на скромной порядочной девушке женился. Живет новой жизнью, не нарадуется. И так у него гладко получается — ни разу не сорвался, ни разу прежних грехов не повторил. Лишь некоторые странности ему покоя не давали. Стоит он, допустим, в очереди за разливным молоком, а в спину ему кто-то дышит тяжело, плечом острым наваливается. Терпит он, терпит, да поворачивается, чтобы замечание сделать. А перед ним мужик странный — шляпа на глаза надвинута, руки на животе сложены, пиджак на нем ветхий, листвой прелой пахнет… Перепугался он, раз сморгнул, другой, глядь, а перед ним не мужик, а тетка, стоит, улыбается:— Поздновато на меня, сынок, заглядываешься, в матери тебе гожусь. Через пару лет, едет он в автобусе. , а рядом девушка сидит, молодая, вертлявая. Заговаривать с ним пытается. Усмехнулся он, вспомнив молодость свою непутевую. Но потом неладное заподозрил. Посмотрел на неё внимательно: юбка на ней коротенькая, из-под подола чашечки коленные выглядывают, желтые, в трещинках, а как улыбаться начнет, язык виден — черный, распухший. Он к выходу, она за ним, он по улице скорым шагом, она не отстает — бойко так каблучками выстукивает… Насилу отвязался. А жизнь идет своим чередом. Дети у них пошли. Хорошенькие, чудные, воспитывал их лучше любого отца. На работе бригадиром назначили, зарплату повысили — и всё так ладно получается: жена его любит, дети послушны, коллеги и соседи слова ему худого не скажут…Сидит как-то вечером, журнал читает — жена, дети спят. Слышит стук в дверь, тихий, осторожный. Посмотрел на часы — время к двенадцати подбирается. Открывает — никого. Выглянул на площадку, может, кто балуется, — да нет, никого…Вернулся, дверь запер, поворачивается, а в прихожей двое стоят. Веселые, молодые, улыбчивые — моряк и жена его. Он стоит, глазами хлопает, а они ему:— Не пугайся, мы ненадолго!И переглядываются, и улыбаются. Провел их в кухню, чаю предлагает, а у самого руки дрожат, мысли путаются. — Как поживаешь? — спрашивают гости. — С того разу праведно, — отвечает хозяин искренне. — Уже десять лет без греха. — Каких десять лет? — издевательски моряк спрашивает. — С тех пор как я тебя убил, вот-вот девять дней минует!— Быть не может, — отвечает бедняга. — Всё при мне. И бегом в детскую. Включил свет, а на одной кроватке скелетик полурассыпавшийся лежит, на другой из-под одеяльца черепок выглядывает. Он в спальню, а там вместо штор паутина, по углам существа мохнатые с писком бегают, и нет супружеского ложа — гроб стоит, широкий, сплющенный, оттого, что доски гнилые от тяжести земли разъехались. Хотел он к гостям дьявольским вернуться, сделал шаг, другой, но тут всё человеческое поплыло с него, рухнул он, и землей его и придавило…Был бы кто в ту ночь на кладбище, только и заметил бы, как холм на его могиле просел от дождя и надгробие покосилось.