Прабабушка очень любила пугать меняСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

25.01.2024 11:54 Прикол. Моя прабабка любила меня, называла снегирем и никогда не пугала. Но когда мне было три года, она умерла от рака. И ради своего поганого национального эгрегора взялась меня оттуда запугивать, чтобы поселить во мне безотчетный страх и сделать легко управляемым. Трехлетнего не напугаешь, а вот с пяти лет ей удалось. Помню одну из ее ранних попыток, мне тогда было четыре года. Мы с сестрой, отцом и матерью отдыхали на заводской турбазе, там помимо главного корпуса и столовой было с десяток деревянных "коробок"-домиков прямо среди леса, в одном таком мы жили. 60-е годы, если что. Как-то поздним дождливым вечером (вероятно, после вечернего просмотра кинофильма в главном корпусе, там был кинопроектор, а ленты привозили из города) все, в том числе и мы, пошли на склон большого оврага к здоровенному умывальнику в виде длинного корыта из оцинковки, над которым тянулась водопроводная труба с длинным рядом врезанных в нее кранов. Вернее, все пошли, а меня оставили в "даче" - том самом деревянном однокомнатном "скворечнике". Как я уже сказал, шел моросящий дождь, и было уже совсем темно. Ночь началась. Оставшись один, я почувствовал некомфортное беспокойство, переходящее в страх. Угроза находилась где-то в "даче". Я открыл дверь и вышел под дождь. Как ни странно, в темноте и под дождем я почувствовал себя лучше. Заглянув в только что покинутое мной освещенное помещение, я вдруг увидел на одной из кроватей моего отца. Но ведь только что мой отец с матерью, сестрой и обитателями соседних "дач" ушел к умывальнику! Звон струй воды по оцинковке, голоса умывающихся можно было бы услышать в хорошую погоду, но моросящий дождь, прерываемый порывами ветра, вместе с шелестом лесной листвы сейчас заглушали всё. Разрыв шаблона четырехлетнего мальчика от нарушения только-только познанных им законов бытия в вещественном мире (никто и ничто не может находиться в двух разных местах одновременно) вызвал столь дикий прилив страха, что я спрятался в мокром от дождя кусте и сидел там, пока все не вернулись и не стали меня искать. Прикольно, что страх мне внушало освещенное электрической лампочкой человеческое жилище, а темный лес и мокрый куст успокаивали своей безопасностью. (гномы и леший не позволяли эгрегорным сволочам хозяйничать на их законной территории, как я узнал позже, уже в зрелом возрасте). Потом, когда мне исполнилось пять лет, старая сука ухитрилась внушить мне страх смерти, а за ним - боязнь покойников, привидений, одиночества в темных помещениях. Это ей легко удалось потому, что я, маленький ребенок, продолжал помнить и любить ее, доверять ей, открывая тем самым глубокий неконтролируемый доступ к своему сознанию. Я помнил ее такой, какой она была при жизни, не подозревая, что "там" она могла серьезно измениться. Я, кажется, писал тут уже в комментариях к какому-то рассказу об этой ситуации. В подростковом состоянии мне удалось задавить мистический страх, но прабабка "хозяйничала" в моем подсознании еще долго, до того момента, когда я начал заниматься цигуном, изучать то, что принято называть "мистикой" и "сверхчувственным". Тогда, при пробуждении из сна, в который она пыталась залезть, в "промежуточном состоянии" сознания, в котором я уже осознавал, что лежу на кровати в своей комнате, но еще видел рядом некую женщину, пытающуюся меня напугать, я ощутил, что мир бесконечен, я бесконечен вместе с ним. Страх моментально исчез, а я собрался взглянуть на ту суку, которая меня пугала. Она поняла моё намерение и опередила меня, схватив с вешалки на двери полотенце и накинув себе на голову. Такие фигуры с закрытыми лицами пугали меня в детстве, но сейчас не прокатило: я протянул руку чтобы сдернуть с нее полотенце и увидеть, наконец, кто это такая, но в этот миг ее кто-то "отмазал" - я проснулся. Я огорчился, но ее id, нечто вроде астрального мак-адреса, отнять у меня было уже невозможно, и моя хорошая знакомая, вместе с которой мы открывали для себя "потустороннюю" область бытия быстро и легко "навела о ней справки". Это оказалась та самая моя любимая прабабушка, только молодая, лет тридцати, знакомая потом дополнительно опознала ее по фото из фотоальбома нашей семьи (я показывал групповое фото, не говоря кто есть кто, там было еще человек шесть незнакомых моей "экспертше" мужчин и женщин). Потом я уже сам прабабку выискивал, разбирался с ней, нашел того, кто ее "отмазывал", но возня с ней в моем подсознании еще продолжается, я ведь не Кастанеда, меня дон Хуан не заставлял заниматься "вспоминанием", я работаю "колхозно". Второй случай приколен тем, что меня после фильма "Черная Гора" "заловил" индо-тибетский эгрегор. Мне тогда было лет десять-одиннадцать, и начали мучать кошмары, в которых за мной по нашей Туле гонялись слоны, пытающиеся меня растоптать. В этих снах других людей не было, я понимал, что никто не поможет. Описание ощущений человека, которого преследует агрессивный слон, из книги Джона Хантера "Охотник" я прочувствовал в полной мере. Слоны гонялись за мной по нашему Центральному парку культуры и отдыха (ныне - Белоусовский парк), вламывались сквозь стену в спортзал нашей школы, гоняли вокруг моей пятиэтажки, не давая забежать в подъезд. Я просыпался, когда ситуация становилась уже безвыходной, и мне жутко хотелось, чтобы во сне в моих руках оказалась граната. Гранаты не оказалось, но когда мне вот-вот должно было стукнуть тринадцать (я тогда помимо Хантера прочитал еще "Недолгое счастье Фрэнсиса Макомбера" Эрнста Хемингуэя), я оказался в сосновом лесу, рядом с какой-то телегой, запряженной, как сейчас помню, гнедой лошадкой с черной гривой. Через лес шла дорога, слева от нее между соснами всё густо заросло иргой, а справа были домики за штакетником, как пионерлагерь какой-то. И по этой дороге на меня вышли четыре слона. Но я не "обкакался", а схватил лежащую на телеге громадную нарезную двустволку калибра где-то 460-490 (это в тысячных долях дюйма, спасибо Хантеру, тогда я точно знал калибр, но сейчас уже цифру подзабыл, помню только что меньше пятисот) и выстрелил в крайнего слева, вставшего в этот миг вполоборота ко мне. Уже взрослому мне довелось увидеть, как "лег" здоровый мужчина, выстреливший в тире по мишени из девятимиллиметровой охотничьей винтовки "Тайга", - он оптимистично стоял на слегка расставленных прямых ногах, и как стоял, так и опрокинулся во весь рост от отдачи. Но сон милостив, в нем отдачу "выключили", и я, сопляк, которого должно было унести после выстрела, не успев насладиться зрелищем слона, падающего от попадания крупнокалиберной пули в ухо, выстрелил в голову его соседа. Прицелиться точно у меня времени не было, но посчастливилось: он упал. Однако смотреть было некогда: два его собрата устремились на меня. Я вскочил с ногами в телегу, лошадка понесла безо всяких "но" и поводьев вдоль по дороге. Слоны бежали быстрее, чем двигалась телега, и нагоняли нас. Я переломил двустволку (во сне - как обыкновенную гладкоствольную), гильзы вылетели почему-то с такой силой, что упали на землю, мимо телеги. Откуда взялись патроны, - не помню. Помню, как судорожно совал их в стволы, удивляясь тому, какие они огромные, пуля - толще моего пальца. Телегу вроде как трясло, но я не чувствовал тряски. Слон нагонял нас, он был огромен, уши опущены, плотно прижаты к телу. В голове четко пульсировала "инструкция" от Хантера: на пару дюймов ниже нижнего угла прижатого уха, в сердце. Промахнуться было уже трудно, а во сне - просто невозможно. Я попал, но слон продолжал бежать. Это было не страшно: Хантер писал, что слон еще некоторое время бежит с пулей в сердце. Точно, немного погодя массивная туша с разбегу плюхнулась на дорогу, подняв тучу пыли и даже проехавшись немного по земле юзом, по инерции. Последний слон резко свернул с дороги налево, в кустарник. Он бежал между сосен в кустах вровень с нами, я встал в телеге на ноги и видел по движению верхушек кустов ирги его местоположение, но стрелять не мог. Он отвернул от дороги еще дальше, несколько сосен по ходу его движения затряслись, - слон задевал их боками, - и видно было, как он остановился, а потом стал убегать. Мне хотелось его догнать, но я не знал, как управлять лошадью, да и преследовать его в плотных зарослях было немыслимо. Лошадь вынесла меня на большую поляну, на которой стояли буйвол, лев и леопард. У меня "попер" Хемингуэй, - по его рассказу, я, победивший свой страх словно Фэнсис Макомбер, должен был убить еще и этих животных. Вместо двустволки в моих руках оказалась магазинная винтовка с очень толстым цевьем. Звери посмотрели на меня, как на дурака, лев рыкнул, и все они растворились в воздухе. Я успел обрадоваться тому, что мне не придется в них стрелять, пожалеть о том, что я упустил одного скотину-слона и проснулся. Я прикололся тому, что во всех предыдущих снах мне снились индийские слоны с относительно небольшими ушами, а в последнем сне среди них затесался один африканский. Он был больше остальных, и уши у него были тоже очень большие. Это был тот самый, которого я убил с повозки, в сердце. Когда я ретроспективно проглядываю свой сон, индийские слоны превращаются в сгустки черной энергии, а африканский - свело-серой. Но нападал он вполне определенно: уши прижаты к телу, хобот свернут в тугую спираль. Пока еще не имею этому объяснения. Рассказ напомнил мне одновременно и козни прабабки, и избавление от страхов в сновидении, когда перестаешь бояться и даешь им отлуп, то есть принимаешь твердое решение защищаться, сражаться.