Пожалуйста, не унижайте никогоСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Была я нежеланным ребёнком. В детстве у меня никогда не было дня рождения, даже фразы «С днём рождения!» никогда никто не произносил. До определённого возраста я была уверена, что некоторые дети рождаются с Днями рождения, другие – без этого дня, как, например, одни дети рождаются сразу титулованными особами, другие нет. Мать меня часто била. За всё. За то, что взяла не тот кусок мыла или решила ей помочь постирать, покопалась в машинке с бельём, за то, что не хочу одевать меховую шапку, запах которой мне не нравился, что-то не сделала, ну и за дело. Короче, причин было много. Лет с 6 я перестала плакать, просто молча терпела битьё. Никогда за меня не заступалась. Помню, выгнала меня из дома, взяла за шкирку и силой выкинула за дверь за то, не дала сдачи во дворе: мне было страшно, училась в 1-2 классе, меня обидели несколько детей старше меня по возрасту. У меня на мать много обиды. С детства же мне часто снились сны, что мать умирает раньше времени. Я просыпалась со слезами, потом бежала к матери (слёз не показывала) и просто сидела возле неё, наблюдала за ней и старалась помочь ей хоть чем-нибудь. В 19 лет осталась сиротой. Никто не помогал, не поддерживал. Много работала, часто на нескольких работах. Дерьма я поела ложками. В моей жизни был человек (женщина), которая на определённом этапе моей жизни стала мне родственницей, а через годы и работодателем. Сколько слёз я пролила от неё, от слов, слетающих с её языка, от последствий этих слов. Из-за её языка и на работе было много проблем. Я просто сходила с ума, но терпела, так как боялась потерять работу, я одна воспитываю ребёнка, страшно боялась остаться без дохода, без денег, был кредит. Один раз, после её очередного крика, у меня началась сильная головная боль, которую я не смогла купировать никакими лекарственными препаратами. Через несколько часов головной боли нарушилась координация движения. Сумку, чтобы не вырвали из рук, я засунула под мышку и шла домой, шатаясь от одного бордюра до другого (в прямом смысле), временами останавливаясь. Со стороны выглядело, будто я пьяная. После этого у меня левая сторона тела ослабла, могла ею двигать, но она слабо слушалась. Денег не было, поэтому к врачам не обращалась. Решила, что у меня ишемический инсульт. Сама начала пить препараты, увеличив дозировку втрое. Дело в том, что эта женщина кричала не просто так, а унижая, уничтожая достоинство, оскорбляя, повторяя одно и то же из года в год: что я из низшего сословия, что они никогда не позволили бы своим детям связываться с такими как я (из низшего сословия); что меня, нищего врача, она подобрала на улице, умирающей от голода; что меня вытащили из грязи, что я побиралась со своей нищенской врачебной зарплатой; что я ущербная, потому что выросла в такой семье; что такие как я ущербные матери-одиночки растят таких же ущербных дочерей, будущих матерей-одиночек и т. д. и т. п. В один день я не выдержала, хотела покончить с собой, выпрыгнуть из окна. Мне вдруг стало так всё равно, что будет с ребёнком, с питомцами. В слезах подбежала к пластиковому окну и пыталась открыть. Но окно как бы приморозило. Тех нескольких секунд, в течение которых я в слезах дёргала окно, хватило, чтобы я пришла в себя, как пелена спала. «Жрачка» длилась годы. В очередной раз после «жрачки», в отчаянии, в слезах, с болью в душе стала читать Библию, чтобы успокоиться, набраться сил. Во время чтения следующие слова для меня ожили. Эти слова не были прочитаны, а были сказаны мне: «Я вложу им в уста узда и как глупых лошадей присмирю». Через 2 недели эта женщина заболела, обследовали — рак. При всех её деньгах ей не смогли помочь даже в клиниках Европы. Но она продолжала жить и время от времени «жрать» меня, но уже не так часто. Несмотря на своё состояние она опять меня довела. За все годы я в первый раз в жизни разревелась на рабочем месте: опять песня про нищего врача, которого подобрали на улице умирающей от голода; я змея, которую пригрели на груди, собака, которая кусает кормящую её руку. По работе ко мне претензий не было. Работала минимум за троих (у частников это называется «оптимизация рабочих мест»). Видимо, у них была какая-то потребность в унижении меня. Пришла домой с работы, легла на диван и стала думать, что, может, съездить на могилу матери, хоть и она не любила меня. Представила, что приеду к ней на могилу (находится в тысяче с лишним километрах). Пошла цепочка мыслей и стала плакать, представляя, что я ей скажу: что при жизни за меня не заступалась и после смерти не делает этого; сколько историй рассказывают люди, за которых покойные родители вступаются, а я как была отверженной, так ею и остаюсь. Разревелась. Сейчас не помню, когда мне приснился следующий сон, в тот же день или через время. Я спала днём на диване. Снится сон: я иду по одной стороне дороги, а мать идёт по делам по другой стороне. Между нами широкая пустая дорога для машин. Была я нежеланным ребёнком. В детстве у меня никогда не было дня рождения, даже фразы «С днём рождения!» никогда никто не произносил. До определённого возраста я была уверена, что некоторые дети рождаются с Днями рождения, другие – без этого дня, как, например, одни дети рождаются сразу титулованными особами, другие нет. Мать меня часто била. За всё. За то, что взяла не тот кусок мыла или решила ей помочь постирать, покопалась в машинке с бельём, за то, что не хочу одевать меховую шапку, запах которой мне не нравился, что-то не сделала, ну и за дело. Короче, причин было много. Лет с 6 я перестала плакать, просто молча терпела битьё. Никогда за меня не заступалась. Помню, выгнала меня из дома, взяла за шкирку и силой выкинула за дверь за то, не дала сдачи во дворе: мне было страшно, училась в 1-2 классе, меня обидели несколько детей старше меня по возрасту. У меня на мать много обиды. С детства же мне часто снились сны, что мать умирает раньше времени. Я просыпалась со слезами, потом бежала к матери (слёз не показывала) и просто сидела возле неё, наблюдала за ней и старалась помочь ей хоть чем-нибудь. В 19 лет осталась сиротой. Никто не помогал, не поддерживал. Много работала, часто на нескольких работах. Дерьма я поела ложками. В моей жизни был человек (женщина), которая на определённом этапе моей жизни стала мне родственницей, а через годы и работодателем. Сколько слёз я пролила от неё, от слов, слетающих с её языка, от последствий этих слов. Из-за её языка и на работе было много проблем. Я просто сходила с ума, но терпела, так как боялась потерять работу, я одна воспитываю ребёнка, страшно боялась остаться без дохода, без денег, был кредит. Один раз, после её очередного крика, у меня началась сильная головная боль, которую я не смогла купировать никакими лекарственными препаратами. Через несколько часов головной боли нарушилась координация движения. Сумку, чтобы не вырвали из рук, я засунула под мышку и шла домой, шатаясь от одного бордюра до другого (в прямом смысле), временами останавливаясь. Со стороны выглядело, будто я пьяная. После этого у меня левая сторона тела ослабла, могла ею двигать, но она слабо слушалась. Денег не было, поэтому к врачам не обращалась. Решила, что у меня ишемический инсульт. Сама начала пить препараты, увеличив дозировку втрое. Дело в том, что эта женщина кричала не просто так, а унижая, уничтожая достоинство, оскорбляя, повторяя одно и то же из года в год: что я из низшего сословия, что они никогда не позволили бы своим детям связываться с такими как я (из низшего сословия); что меня, нищего врача, она подобрала на улице, умирающей от голода; что меня вытащили из грязи, что я побиралась со своей нищенской врачебной зарплатой; что я ущербная, потому что выросла в такой семье; что такие как я ущербные матери-одиночки растят таких же ущербных дочерей, будущих матерей-одиночек и т. д. и т. п. В один день я не выдержала, хотела покончить с собой, выпрыгнуть из окна. Мне вдруг стало так всё равно, что будет с ребёнком, с питомцами. В слезах подбежала к пластиковому окну и пыталась открыть. Но окно как бы приморозило. Тех нескольких секунд, в течение которых я в слезах дёргала окно, хватило, чтобы я пришла в себя, как пелена спала. «Жрачка» длилась годы. В очередной раз после «жрачки», в отчаянии, в слезах, с болью в душе стала читать Библию, чтобы успокоиться, набраться сил. Во время чтения следующие слова для меня ожили. Эти слова не были прочитаны, а были сказаны мне: «Я вложу им в уста узда и как глупых лошадей присмирю». Через 2 недели эта женщина заболела, обследовали — рак. При всех её деньгах ей не смогли помочь даже в клиниках Европы. Но она продолжала жить и время от времени «жрать» меня, но уже не так часто. Несмотря на своё состояние она опять меня довела. За все годы я в первый раз в жизни разревелась на рабочем месте: опять песня про нищего врача, которого подобрали на улице умирающей от голода; я змея, которую пригрели на груди, собака, которая кусает кормящую её руку. По работе ко мне претензий не было. Работала минимум за троих (у частников это называется «оптимизация рабочих мест»). Видимо, у них была какая-то потребность в унижении меня. Пришла домой с работы, легла на диван и стала думать, что, может, съездить на могилу матери, хоть и она не любила меня. Представила, что приеду к ней на могилу (находится в тысяче с лишним километрах). Пошла цепочка мыслей и стала плакать, представляя, что я ей скажу: что при жизни за меня не заступалась и после смерти не делает этого; сколько историй рассказывают люди, за которых покойные родители вступаются, а я как была отверженной, так ею и остаюсь. Разревелась. Сейчас не помню, когда мне приснился следующий сон, в тот же день или через время. Я спала днём на диване. Снится сон: я иду по одной стороне дороги, а мать идёт по делам по другой стороне. Между нами широкая пустая дорога для машин. Но мне нельзя переходить на ту сторону, она не для меня. Это было так, как если бы вы, прогуливаясь вдоль обрыва, думая о своих делах, жизни, всегда оставались на краю, не вступали бы в пустоту обрыва. Вроде и не думаете об этом, но и не делаете этого (не знаю, как объяснить, но за это отвечает ретикулярная формация в головном мозге). Мать шла быстро, я бежала по своей стороне дороги и кричала ей. Она остановилась. Я ей, плача, говорю:— Ты видишь, как меня обижают такие-то люди?Она молча кивнула, и её глаза стали резко очень страшными. Глаза стали полностью чёрными (в фильмах ужасов показывают такое), без белка. И в глазах был целый мир. Потусторонний мир. Помните фильм «Люди в чёрном», где таракан прилетел на Землю за Вселенной, которая находилась на поясе Ориона (на ошейнике кота)? Маленький кулон в виде шарика, а внутри Вселенная? То же самое я увидела в глазах своей матери, тот мир был чёрным. Меня охватил ужас, настоящий ужас, всё внутри сжалось, и я стала просыпаться от страха, заполнившего меня. Я уже открывала глаза, видела мебель, телевизор напротив себя, как услышала мужской голос у себя в голове:— Не бойся. Этот взгляд не для тебя!И тут же услышала голос матери:— Как я плакала, глядя на тебя, так и она будет плакать, глядя на своего ребёнка!Я так и не поняла, кто именно будет плакать, потому что эта женщина «пожирала» меня не одна, ей помогали её родственники. Через несколько месяцев (три ли, полгода ли, не помню) эта женщина умерла от болезни. Говорят, умирала тяжело, долго. Странно то, что после её смерти у меня физических сил стало больше. Была мышечная слабость, как будто новокаин вкололи во все мышцы, кости, суставы ныли. В коллективе отношение ко мне резко улучшилось. Мой бывший психолог говорил, что такая слабость – результат длительного стресса, длительной депрессии. Анализируя тот сон с матерью, уверенно считаю, что она подчиняется кому-то. Тому, через кого никто никогда не переступит, не сможет ослушаться, и сказанные ею слова были с разрешения свыше, что ли, то есть она знала, что ожидает эту женщину, но озвучила это мне с разрешения свыше.