Последний вампирСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Когда я садился в поезд, следующий в Бухарест, я и подумать не мог о такой встрече. Я встретил самого настоящего вампира, пусть не первого, но последнего, который поведал мне о своей жизни и сделал небольшой подарок. К счастью, я успел на поезд, пусть меня и задержали вездесущие пробки. Вскочив в состав буквально в последнее мгновение, я даже успел показать свой билет улыбчивому контролеру и прямо последовал в свое купе. Мне предстояли долгие часы пути по дождливому бездорожью, которые я решил скоротать за чтением. Раскрыв чемодан, я усмехнулся – племянница, которую я попросил дать мне что-нибудь почитать в дорогу, рассудила на свой вкус. Никогда не любил подобное чтиво, но чувство юмора пятнадцатилетнего подростка сыграло со мной недобрую шутку. Брэм Стокер. Ну что же, старина Брэм. Видимо, сама судьба в виде дочери моей сестры решила нас с тобой познакомить. Я сходил в вагон-ресторан, прихватил с собой чашку горячего чая и погрузился в чтение. Мое погружение в дневник молодого Джонатана Харкера прервал легкий вежливый стук в дверь. Серая хромированная дверь отъехала, и в купе вошел невысокого роста мужчина, по виду пенсионер-путешественник, которых я немало повидал за время своих командировок по западной Европе. – Здравствуйте, – приветливо обратился он ко мне, ступая ближе, и я подметил, что он опирается на старинного вида трость. Видимо, проблемы с суставами. – У меня билет в это купе. Стало быть, мы попутчики. Я кивнул, заметив его разговорчивость и склонность к проговариванию прописных истин. После конференции в Будапеште, где проект нашей фирмы не вызвал ничего, кроме бури критики, мне, как главному инженеру, хотелось покоя. Я молча встал и убрал свой чемодан с противоположной стороны купе, освобождая пространство. Мужчина не спеша снял черное пальто, оставшись в несколько старомодном костюме, надел очки и сел напротив меня, держа спину идеально прямо. Мне стало неловко, и я постарался сесть удобнее. Мой попутчик никак не отреагировал на возню с моей стороны, продолжая провожать мелькающие за окном голые ветки деревьев, убранные поля и редкие нахохлившиеся домики. Я как раз добрался в своем чтиве до того места, где главного героя предостерегают о возможной опасности, как до меня донесся низкий голос старика:– Сегодняшняя погода создает ну прямо-таки идеальные условия для вечера с книгой. Я оторвался от книги и увидел пристально изучающие меня глаза за дымчатыми стеклами очков. Мой попутчик вел себя так, словно мы уже не один час общались, попивая отменный виски в английской Палате Лордов. – Да, конечно, – вежливо отозвался я. Возникла пауза, так как я не горел желанием продолжать разговор. Посмотрев какое-то время в окно, я вернулся к чтиву, которое, пусть не поражало меня своей выдумкой, но все же порядком занимало. – Позвольте узнать, молодой человек, что же Вы с таким интересом читаете?– Роман о Дракуле. Мой ответ, казалось, порядком рассмешил старика. Наверное, он принял меня за одного из тех, кто специально приезжает в Румынию, чтобы посмотреть на места, где якобы проживали мифические создания. Я не желал ничего никому доказывать, поэтому никак не прореагировал. – О Дракуле? Что эти жалкие писаки могут обо мне знать?Столь неожиданная фраза заставила меня снова оторваться от книги. Я быстрым взглядом окинул своего спутника, как будто заново подмечая и старомодность костюма, и затемненные стекла очков в тонкой серебристой оправе, и прилизанные, как в голливудских фильмах тридцатых годов седые волосы. Даже чемодан напоминал старинный саквояж. Я осторожно спросил, не подавая виду, как сильно меня удивило сказанное им:– Что Вы имеете в виду?– О, юноша, не смотрите на меня так, – старик деловито постучал пальцами с блестящими округлыми ногтями по пластиковому столику. – Вы, вероятно, принимаете меня за выжившего из ума или же – того хуже – отчаявшегося представителя поклонников готики. – Нет, что Вы, – на одной ноте выдохнул я, прекрасно понимая, что так и подумал. А этот чертов старик одной своей фразой совершенно обезоружил меня. Я подумал о том, как бы незаметно выскользнуть под благовидным предлогом и попросить предоставить мне другое купе, возможно, за дополнительную плату. – Я вынужден попросить Вас о маленькой услуге, верней, правильно сказать – одолжении. Не коситесь так на дверь и не оставляйте меня. Раз уж нам выпало провести эти часы и разделить путешествие, уважьте старика. Нет ничего утомительней, чем вынужденное созерцание природы, особенно если доступны иные способы проведения досуга. Он слегка улыбался, видя мое смущение. Мне было неловко и я чувствовал нечто сродни злости к старику, вынудившему меня смутиться. Словно не замечая моего замешательства, старик продолжал:– Позвольте представиться. Когда я садился в поезд, следующий в Бухарест, я и подумать не мог о такой встрече. Я встретил самого настоящего вампира, пусть не первого, но последнего, который поведал мне о своей жизни и сделал небольшой подарок. К счастью, я успел на поезд, пусть меня и задержали вездесущие пробки. Вскочив в состав буквально в последнее мгновение, я даже успел показать свой билет улыбчивому контролеру и прямо последовал в свое купе. Мне предстояли долгие часы пути по дождливому бездорожью, которые я решил скоротать за чтением. Раскрыв чемодан, я усмехнулся – племянница, которую я попросил дать мне что-нибудь почитать в дорогу, рассудила на свой вкус. Никогда не любил подобное чтиво, но чувство юмора пятнадцатилетнего подростка сыграло со мной недобрую шутку. Брэм Стокер. Ну что же, старина Брэм. Видимо, сама судьба в виде дочери моей сестры решила нас с тобой познакомить. Я сходил в вагон-ресторан, прихватил с собой чашку горячего чая и погрузился в чтение. Мое погружение в дневник молодого Джонатана Харкера прервал легкий вежливый стук в дверь. Серая хромированная дверь отъехала, и в купе вошел невысокого роста мужчина, по виду пенсионер-путешественник, которых я немало повидал за время своих командировок по западной Европе. – Здравствуйте, – приветливо обратился он ко мне, ступая ближе, и я подметил, что он опирается на старинного вида трость. Видимо, проблемы с суставами. – У меня билет в это купе. Стало быть, мы попутчики. Я кивнул, заметив его разговорчивость и склонность к проговариванию прописных истин. После конференции в Будапеште, где проект нашей фирмы не вызвал ничего, кроме бури критики, мне, как главному инженеру, хотелось покоя. Я молча встал и убрал свой чемодан с противоположной стороны купе, освобождая пространство. Мужчина не спеша снял черное пальто, оставшись в несколько старомодном костюме, надел очки и сел напротив меня, держа спину идеально прямо. Мне стало неловко, и я постарался сесть удобнее. Мой попутчик никак не отреагировал на возню с моей стороны, продолжая провожать мелькающие за окном голые ветки деревьев, убранные поля и редкие нахохлившиеся домики. Я как раз добрался в своем чтиве до того места, где главного героя предостерегают о возможной опасности, как до меня донесся низкий голос старика:– Сегодняшняя погода создает ну прямо-таки идеальные условия для вечера с книгой. Я оторвался от книги и увидел пристально изучающие меня глаза за дымчатыми стеклами очков. Мой попутчик вел себя так, словно мы уже не один час общались, попивая отменный виски в английской Палате Лордов. – Да, конечно, – вежливо отозвался я. Возникла пауза, так как я не горел желанием продолжать разговор. Посмотрев какое-то время в окно, я вернулся к чтиву, которое, пусть не поражало меня своей выдумкой, но все же порядком занимало. – Позвольте узнать, молодой человек, что же Вы с таким интересом читаете?– Роман о Дракуле. Мой ответ, казалось, порядком рассмешил старика. Наверное, он принял меня за одного из тех, кто специально приезжает в Румынию, чтобы посмотреть на места, где якобы проживали мифические создания. Я не желал ничего никому доказывать, поэтому никак не прореагировал. – О Дракуле? Что эти жалкие писаки могут обо мне знать?Столь неожиданная фраза заставила меня снова оторваться от книги. Я быстрым взглядом окинул своего спутника, как будто заново подмечая и старомодность костюма, и затемненные стекла очков в тонкой серебристой оправе, и прилизанные, как в голливудских фильмах тридцатых годов седые волосы. Даже чемодан напоминал старинный саквояж. Я осторожно спросил, не подавая виду, как сильно меня удивило сказанное им:– Что Вы имеете в виду?– О, юноша, не смотрите на меня так, – старик деловито постучал пальцами с блестящими округлыми ногтями по пластиковому столику. – Вы, вероятно, принимаете меня за выжившего из ума или же – того хуже – отчаявшегося представителя поклонников готики. – Нет, что Вы, – на одной ноте выдохнул я, прекрасно понимая, что так и подумал. А этот чертов старик одной своей фразой совершенно обезоружил меня. Я подумал о том, как бы незаметно выскользнуть под благовидным предлогом и попросить предоставить мне другое купе, возможно, за дополнительную плату. – Я вынужден попросить Вас о маленькой услуге, верней, правильно сказать – одолжении. Не коситесь так на дверь и не оставляйте меня. Раз уж нам выпало провести эти часы и разделить путешествие, уважьте старика. Нет ничего утомительней, чем вынужденное созерцание природы, особенно если доступны иные способы проведения досуга. Он слегка улыбался, видя мое смущение. Мне было неловко и я чувствовал нечто сродни злости к старику, вынудившему меня смутиться. Словно не замечая моего замешательства, старик продолжал:– Позвольте представиться. Меня зовут Владислав, – улыбнувшись, произнес он имя с ударением на предпоследний слог, как принято в этой стране. – Дракула? – не мог не полюбопытствовать я, отчаянно надеясь, что смог свести градус ехидства на нет. Старик улыбнулся еще шире, показав отменно белые зубы. – Фи, как можно. Моя фамилия Басараб, если Вам угодно. Дракулой меня прозвали с легкой руки одного журналиста-недоучки, который спутал ммм… прозвище, если Вам угодно, с настоящей фамилией. Владислав говорил с едва заметным акцентом, как будто всю жизнь прожил в какой-то из прибалтийских стран. В моем мозгу почему– то возник образ незабвенной Лаймы Вайкуле, и я поспешил его прогнать. Хотя ситуация складывалась и впрямь дурацкая. – Максим Веремеев, – после легкой заминки представился я. Владислав учтиво кивнул. Он придвинул к себе саквояж из блестящей коричневой кожи, раскрыл его и долго что-то искал. Потом вытащил на свет небольшой футляр, из которого выудил шприц и ампулу с чем-то прозрачным. «Господи, этот старик еще и диабетик», – подумалось мне. Я вежливо не стал смотреть, пока Владислав набирал жидкость из ампулы в шприц, постукивая по стеклянному донышку, после чего, сняв пиджак и закатав левый рукав белоснежной рубашки, аккуратно ввел себе раствор в вену, предварительно перетянув руку эластичным аптекарским жгутом. После чего, тихо выдохнув, он ослабил жгут и убрал содержимое футляра в саквояж. – Бромид калия, – слегка смущенно пояснил он. Я кивнул – неизвестное соединение осталось неизвестным даже после огласки его формулы. – Вынужден принимать регулярно, иначе сами понимаете. Я снова кивнул – мой тесть уже долгие годы страдал сахарным диабетом второго типа, и постоянное присутствие рядом игл и ампул стало в какой-то мере рутиной. – Господи, храни медицину позапрошлого столетия. Люди того времени исповедовали воистину варварские методы лечения, но вот это нововведение, – Владислав потряс рукой, где до сих пор зажимал место укола, – спасло многие жизни. Не в плане психиатрических лечебниц, Боже упаси, – он неодобрительно покачал головой. – Сколько светлых умов там прозябало до своего ужасно логического и не менее ужасно печального конца. Я говорю о несчастных, которых не постигла печальная участь стать моими жертвами. Я похолодел. Неужто этот выживший из ума еще и маньяк?– Не бойтесь, юноша, – покровительственно махнул ухоженной рукой старик. Меня снова немного покоробило его обращение ко мне, разменявшему четвертый десяток, но ощущение уязвленного самолюбия не могло сравниться с опасением, которое вызывал Владислав. – Если вы обеспокоены соседством, то спешу Вас заверить, справка из медицинского учреждения о моей вменяемости у меня имеется, – старик картинным жестом вытащил из внутреннего кармана аккуратно сложенный листок, пододвинув его по пластиковой поверхности столика в мою сторону. Я совершенно автоматически взял его и развернув, конечно же ни черта не разобрав в румынском языке. С таким же успехом он мог мне подсунуть любую печатную бумажку с мокрой канцелярской печатью. – О, простите. У меня есть копия на русском, – с усмешкой проговорил Владислав, повторяя трюк с внутренним карманом. На стол легла второй аккуратно сложенный документ, гласивший, что у некого Владислава Басараба тысяча девятьсот сорок восьмого года рождения на момент осмотра не выявлено никаких психических расстройств. – А если Вы сомневаетесь в моей личности, то документы, естественно, при мне. Кто он такой? Фокусник? Актер? Я не мог разгадать природу шуток, которые шутил со мной мой попутчик, заключая в сеть из вежливых просьб и лукавых усмешек. – Не нужен мне ваш паспорт, – хмуро ответил я. – Ах вот как? Нет, все же извольте взглянуть, так сказать, удостовериться, – сказал он, выуживая паспорт в обложке с золотым тиснением в форме всадника на коне. Так и есть, литовское гражданство, вот откуда и акцент. Я заглянул в казенный документ и кивнул, что претензий к личности собеседника не имею. Конечно же, на самом деле претензии я имел, и немало, но говорить об этом не стал. Все же наше соседство займет не больше пары часов, а потом я смогу забыть об этом, как о страшном сне. – Скажите, Максим, Вы верите в вампиров? – спросил внезапно Владислав, кивая на книгу, которая все еще лежала на столике. – По правде говоря, нет, – ответил я честно. – И правильно, – одобрительно кивнул старик, снимая дымчатые очки. Его глаза были странного небесно-голубого цвета. У пожилых людей цвет радужной оболочки часто выцветает с годами, но никогда я еще не видел настолько бледных зрачков. Казалось, Владислав стареет уже по меньшей мере лет сто. – Вампиров как таковых не существует. Хотя такие джентльмены, как уважаемый автор сей книжицы, – указал пальцем на обложку Владислав, – и многие другие, без сомнения, весьма талантливые писатели и одновременно впечатлительные натуры могут утверждать обратное.

Я не смог удержаться:– Если Вы говорите, что вампиров не существует и все это выдумки, то как Вы можете называть себя Дракулой?– О, все очень просто, – старик облокотился о подоконник и слегка ослабил узел коричневого галстука. – Вампиров, как мы, точнее вы, себе представляете, и впрямь не существует. Более того, скажу я вам, – он снова надел очки, водружая их на переносицу, так, чтобы смотреть на меня поверх стекол, – вампиров в множественном своем числе нет и никогда не было. Я такой один. «Что за полоумный старик», – подумал я в тысячный раз, а вслух спросил:– И как же Вы так хорошо сохранились, простите за выражение?– О, не стоит извиняться. Просить прощения нужно лишь за то, в чем человек уверен, но не говорит, боясь обидеть, ведь именно и это является настоящей правдой. Спрашиваете, в чем мой секрет? Я Вам его уже показывал. Бромид калия, – пояснил он, наткнувшись на мой недоуменный взгляд. – Довольно сильное седативное, замедляет многие процессы в живом теле. И что самое приятное, помимо относительно медленного старения, он притупляет чувство голода. – Голода?– Да. По правде говоря, я не помню, когда последний раз питался по старинке. Тут легенды не врут, юноша. Мне для жизнедеятельности необходимо ************ со времени сотворения мира топливо – человеческая кровь. Конечно, со скачком медицины я мог перестать разводить грязь и порождать ненужные слухи, но именно бромид калия сделал меня, уж не взыщите за такой каламбур, человеком. Три-четыре инъекции в день, и мне более не нужно подвергать свою порядком износившуюся за последние пятьсот лет пищеварительную систему никакой нагрузке. Ведь как ни крути, ведущие философы были правы, когда говорили, что современный человек тратит огромные усилия, поддерживая себя здоровым, при этом потребляя совершеннейший мусор! А питаться, скажем, третьесортным туловом, это подписать себе смертный приговор, или же, если умереть не удается, по крайней мере обеспечить себе пренеприятнейшее прозябание. Представьте, что Вы питаетесь, к примеру, нежнейшим фуа-гра. Знаете, Максим, я безумно счастлив, что его запретили в большинстве цивилизованных стран. Ведь что получается? Несчастную птицу держат в клетушке, не позволяя даже встать на ноги и кормят почем зря высококалорийными углеводо-липидными смесями. Конечно же, в итоге птица издохла бы, не достигнув и расцвета своего репродуктивного возраста, однако она получает милосердный удар до этого и отправляется на кухню. Ясное дело, что таким варварским методом уничтоженная еще при жизни печень не может нести в себе ничего питательного, и лишь отравляет двенадцатиперстную кишку, перегружая поджелудочную железу. Точно так же и современный человек поедает эти же самые смеси, выдаваемые за полезные продукты, становясь, фигурально выражаясь, таким же жертвенным гусем. А теперь представьте, что Вы вынуждены стоять вверху этой губительной пищеварительной цепочки, поглощая в два раза больше убийственных веществ!Старик оборвал монолог, достав из кармана накрахмаленный платочек и вытерев выступившую на гладком лбу испарину. – Я счастлив, что мне удалось найти средство, которое избавило меня от пагубной зависимости. Я имею в виду людей, конечно же. Храни Господь девятнадцатый век!– Стало быть, в Бога Вы верите. – О, умоляю, не превращайте нашу милую беседу в теологический диспут. В приличном обществе никто не касается трех вещей: религии, политики и постели. А мы с Вами, как-никак, самое приличное общество их всех возможных на данный момент. Я, как представитель эпохи и Вы, начитанный молодой человек. Я уверен, что эта книжица – одна из самых наименее достойных в Вашей, несомненно, богатейшей библиотеке. Старик снова указал на потрепанную племянницей обложку, и я слегка покраснел – я никогда не относил себя к любителям скоротать вечер с книгой, предпочитая сериалы или же посиделки с друзьями. Мне было интересно разговаривать со странным стариком, равно как и неловко, так как он вечно указывал на мои невысказанные стыдные мысли или же недостатки, о которых, к слову, никак не мог знать. – И как же так вышло, что Вы, если я правильно понял, бессмертный?– О, это получилось, как и подавляющее большинство всего, что с нами случается, совершенно неожиданно и даже более того – случайно. Все прекрасное или ужасное с человеком происходит из-за досадной оплошности. Кто знает, может, самый дорогой шедевр изобразительного искусства появится из-за того, что младенец опрокинет столь дорого опекаемую художником палитру, а начинающий музыкант в попытках заработать на жизнь уронит поднос с бокалами и прислушается к мелодичному звону. Ах да, о чем я. Сами понимаете, возраст, – развел руками Владислав. – Это случилось, когда я возглавил армию, идущую на османцев. Не знаю, победили бы мы тогда, если бы не это, – взгляд его слегка затуманился, как если бы он и впрямь вспоминал события пятисотлетней давности. – Меня укусила песчаная змея, и я упал с коня. Очнулся в шатре какого-то османского бея. Как я уже говорил, по счастливой случайности этот бей был в прошлом близким порученцев моего брата, что много лет провел у османов в качестве дорогого гостя, – последние два слова Владислав проговорил, словно выплюнув. Затем прошипел что-то на незнакомом мне языке, после чего продолжил. – Бей привел наложницу, та что-то колдовала надо мной, дала выпить снадобья, втирала какие-то порошки. Османы всегда были близки с арабскими государствами, потому медицина у них была развитей, чем в других землях. Несколько дней я провел как в дурмане, а после вышел на свет, обновленный и полный сил. Я вернулся в строй, успев разведать стан врага, и мы разбили все османское войско. – После того, как они спасли Вас с того света?Владислав прищурился:– У французов была занятная поговорка на такой случай, «на войне как на войне» называется. А кроме того, Вы не знаете всей подоплеки отношений с дражайшим Мехметом. Вы много чего не знаете, мой дорогой друг, – внезапно тон его стал угрожающим, как будто волны в спокойном море стали вдруг стряхивать белесую пену с гребешков. Я замолчал. Но Владислав справился с наплывом эмоций:– После того я понял, что не могу больше есть привычную мне пищу. Не сказать, что при дворе отменно готовили, знаете, пятнадцатый век на то и пятнадцатый век, но сначала я был склонен соотносить нежелание есть нормальную пищу с недавним ранением. Но уже после первого покушения, когда кровь незадачливого убийцы попала мне на лицо и в рот, я понял, что не так все просто. Вы, вероятно, слышали истории о несчастной сумасшедшей Эржебет, графине Батори, как и о печально известном Жиле де Рэ. Оба они пострадали не сказать безвинно, но невероятно глупо. Когда я в поисках описания своего состояния обратился к историческим записям, то сразу обратил на сходство моего недуга с показаниями на суде месье де Рэ. Я почти сразу понял, что со всей своей образованностью он, пусть и нашедший лучшую из панацей, стал черпать, скажем, не из того источника. Он совершенно верно обратился к источнику жизни, однако ошибочно посчитал его плотью и молодостью, я же, проанализировав его труды, вычленил формулу, где ясно было видно, что соком жизни является кровь. Позднее милая Эржебет совершила ту же ошибку, что и бедняга Жиль – она не догадалась о приеме жидкости перорально, предпочтя принимать ванны или же втирать кровь в кожу. Глупо и расточительно, конечно же, за что она и поплатилась. Итак, как вы уже могли понять, на протяжении веков были личности, которым так или иначе посчастливилось – или не посчастливилось, тут уж как понимать – приобрести абсолютно ту же форму заболевания, что я диагностировал у себя, но только мне удалось найти более-менее применимое лекарство. – И Вы стали…– Пить кровь безвинных и похищать детей? О нет, что за моветон, – отмахнулся старик. – К моему счастью или несчастью – не устану повторять, что все в нашем существовании определяется случайностью – при дворе валашского господаря никогда не было недостатка в интриганах и убийцах, которым была уготована дорога на плаху или же простой нож в шею в темных уголках моего дворца. Когда Вам будут говорить о том, каким кровавым я был правителем, следует помнить, что в противном случае кровавым правителем стал бы кто-нибудь другой, а моя собственная кровь запеклась бы где-то на безымянном камне в кладке дворцовой молельни, не будь я порасторопней. Ну и не нуждайся я в крови так сильно. Моя милая жена оказалась поразительно умной женщиной… однако мы опасно приближаемся к невероятно печальному повороту событий. В книгах, подобно Вашей, такой прием уже веками отмечен как банальный и пошлый, но в жизни это является ничем иным, как естественным течением событий. Владислав помолчал, отвлекшись на туманный серый пейзаж за окном. – Моя милая Илона прожила долгую жизнь, я же пытался сделать ее как можно приятней. Но все рано или поздно уходят. Кроме меня. Старик перевел взгляд своих удивительно прозрачных глаз на меня, и мне стало неловко, как будто я подсматривал за рождением огня под кистью художника. Казалось, сейчас на меня обрушится девятый вал боли и гнева. Но этого не произошло. – Илона Силадьи была красавицей. Порой я жалею, что она жила во время, когда не было ни фотографий, ни цифровых носителей, а замки и дворцы так часто подвергались пожарам. У меня не осталось даже обрывка тех полотен, а ведь их было много, бесчисленное множество. Она подарила мне двоих сыновей, которых я должен был любить. Но что такое ребенок для мужчины, если рядом нет его матери? Мужская любовь настолько велика, что зачастую ее слишком много для одного существа. Тогда и появляются дети. Ребенок же без матери не станет даже тенью той любви, он станет стрелой, которая будет пронзать терзающееся сердце каждым своим взглядом глаз, так похожих на материны. Вот и я не смог стать достойным отцом для них, ушел на войну, желая остаться примером для многих, а может быть, и для своих детей. Долгие годы я провел в походах, лишь изредка возвращаясь домой. А когда в очередной раз повстречал убийцу-османа, подозрительно похожего на того, что единожды спас меня, то исчез, оставив после себя кровь. Кровь была его, не моя, но мою смерть восприняли как должное. А я ушел в долгое путешествие, и вернулся в родные земли так поздно, что их не узнал. – И что было дальше? – с любопытством поинтересовался я. Странное дело, я не мог допустить существования вампиров в своем обычном мире, но не верить в рассказ старика почему-то казалось кощунством. Меня захватил его рассказ, а скрытая боль в глазах заставляла чувствовать себя ученым, вскрывающим лягушек, чтобы узнать, как работают желудочки сердца, но отказать себе в удовольствии узнать завершение истории было не в моих силах. – Дальше, молодой человек, последовала череда скитаний. Первое время мне приходилось прятаться ото всех, кто хоть как-то мог догадаться о моей истинной сущности как Владислава, прозванного Колосажателем – совершенно незаслуженно, замечу я Вам. Прозвищем я обязан венгерскому палачу, служившему у меня одно время. Я и подумать не мог, насколько он предан своему делу, пока однажды не услышал, как меня отождествляют с ним. Даже в современном мире отвратительные слухи – самая клейкая субстанция, от нее не отмыться. Правда, ее стали называть в последние десятилетия черным пиаром и гордиться… однако как лошадиное дерьмо не назови, его, так сказать, природа никуда не девается. Владислав всмотрелся в проносящиеся за окном картины, кивнул сам себе. – Уже скоро приедем. Время идет, а ландшафт не меняется. Видите вот тот пригорок? Когда я был молод, Илона рассказывала сказку нашему сыну, что это свернулся огромный змей, который прислан Господом с небес защищать род. Она была той еще выдумщицей, моя Илона. Вышила на всех подушках и рубахах этого змея. Она любила легенду про святого Георгия, что победил дракона, только постоянно говорила, что драконов было два, как есть день и ночь, солнце и луна, тьма и свет. Георгий убил зло, и добро восторжествовало, спустилось на валашскую землю и стало покровительствовать светлейшему из правителей, ее мужу и вашему отцу, детишки…Старик дернулся, будто пробуждаясь ото сна и заморгал, смотря на меня и словно не видя. – Забылся ведь, Максим, так забылся! Я всего лишь вспоминал старую сказку. Старость чудит с человеком странные дела. Мы набираемся опыта, знаний, а по сути, дай только волю – сразу же возвращаемся в то время, когда впору рассказывать сказки. Ведь по сути, что есть наша жизнь, как не рассказанная кем-то сказка?Раздался гудок поезда, возвещающий о скором прибытии. – А Вы никогда не встречали никого… похожего?– Имеете в виду другого вампира? Нет. Как я уже говорил, единственным упоминанием о вампирах были бедняга Жиль и обезумевшая от потери мужа Эржебет. Кстати говоря, я прекрасно ее понимаю. Вероятнее всего, знания с веками оказались утеряны, как в свое время были утеряны Колосс Родосский, сады Семирамиды и схемы строения пирамид. Человек с развитием цивилизации не умнеет, а лишь находит новые способы решения примитивнейших проблем, забывая о том, что с малыми проблемами уходят великие знания об их решении. Я был в Китае, Таиланде и Японии, в Мексике, Аргентине и Бразилии, в Швеции, Финляндии и Дании и нигде не обнаружил ни единого следа разума, который прошел сквозь множество эпох. Я прочел все возможные труды о вампирах и осознал, что они не что иное, как плод фантазии великих умов. Я наблюдал за людьми, которых подозревали в вампиризме и не нашел ничего, кроме раздутого эго и вороха наследственных болезней. И нет, достопочтенный лорд Байрон был не вампиром вампиром, а всего лишь спившимся и обкурившимся опиума сынком богатых родителей. Я смиренно принял, что являюсь единственным и, скорее всего, последним. И, предвосхищая Ваш вопрос, вампиризм не передается никаким путем. – То есть, все эти укусы с последующим переливанием крови…– Не что иное, как плод эротизма и мортидо, влечения к смерти, – закивал старик, снимая очки и протирая стекла белоснежным платком. – Я понял это почти сразу, когда пытался спасти мою Илону от огня, съевшего ее внутренности. О, вижу, как Вы на меня смотрите. Не извиняйтесь. Природу извинений, как уже говорил, я целиком и полностью презираю. Я кивнул, чувствуя себя немного огорошенным и придавленным всем тем, что мне довелось услышать. Я поднялся со своего места и немного смущенно проговорил, прося прощения за причиняемое неудобство:– Я… мне нужно отойти…– Понимаю, – отечески улыбнулся Владислав. – Я все время забываю, что в отличие от меня, у людей есть базовые потребности. Нужно освежить в голове пирамиду Маслоу, – усмехнулся он, когда я был уже в дверях.

В туалетной комнате вагона я, умывшись, долго смотрел на себя в зеркало, пытаясь разгадать, происходит ли со мной это на самом деле. Интуиция вопила, что это все так же реально, как и мое желание по нужде, разум же самым вопиющим образом доказывал обратное и настаивал на поддельности всех справок и самом простом объяснении – старик, как какой-нибудь сумасшедший, вообразивший себя Наполеоном, выучил биографию интересующего его исторического персонажа и теперь пугает до чертиков всех вокруг. Немного постояв для ясности мыслей в тамбуре и так и не придя к сколько-нибудь компромиссному решению, я вернулся в купе. Каково же было мое удивление, когда я обнаружил его пустым! Не было ни старика, ни его блестящего саквояжа, ни платка. А самым необъяснимым было то, что роман Стокера тоже куда-то исчез! Я ровным счетом ничего не понимал. Поезд остановился в Бухаресте, это была конечная станция и по совместительству пункт моего назначения. Желая хоть что-то разъяснить для себя, я пошел к улыбчивому молодому контролеру, который проверял мой билет и, как оказалось, довольно сносно говорил по-русски. Когда его спросили о пассажире в костюме-тройке, он непонимающе заморгал и с дежурной улыбкой ответил, что такого не видел. – Но позвольте, у него был билет в мое купе! – воскликнул я, в ту же секунду понимая свою оплошность – я видел все возможные документы Владислава, кроме билета. – Извините, я единственный контролер, и спешу Вас заверить, что не видел господина с саквояжем. – Парень помялся, явно не понимая, почему я к нему пристал. – У Вас что-то пропало?– Да! – осенило меня. – У меня пропала ценная книга. Контролер посерьезнел. Я посмотрел на его бейдж, чтобы обратиться по имени. – Иштван, помогите, мне нужно его найти!– Конечно, – засуетился он. – Возможно, Вам удалось узнать его имя?– Да, я видел паспорт. Его звали Владислав. Владислав Басараб. С лица кондуктора слетела улыбка, как будто ее и не было. – Это у Вас шутки такие?– Нет, – удивился я. – Он так представился, клянусь!– Если это шутки, я попрошу Вас покинуть поезд. Или я вызову полицию. Полиция была мне совершенно не нужна, так что я без пререканий покинул вагон, ничего ровным счетом не понимая. Решив выкинуть из головы странное происшествие и никогда никому о нем не рассказывать, я вызвал такси до ближайшей гостиницы, где собирался отдохнуть перед семинаром и отзвонился сестре и жене. Естественно, я сказал, что всю дорогу проспал, как убитый, но непременно прочту книжку племянницы. Положив трубку, вздохнул и записал в памяти телефона памятку о том, что необходимо купить новую. Такси приехало без задержек и домчало меня до отеля, оказавшимся старинным красивым зданием. Водитель рассказывал мне на ломаном англо-русском суржике, что раньше Бухарест служил резиденцией князя Дракулы, что здесь жила его семья. Я слушал вполуха, лишь иногда акцентируя слух на некоторых словах. Когда я зашел в номер, удивлению моему не было предела. На широкой кровати с золотистым покрывалом лежала та сама утерянная мной книга. Когда я кинулся к ней и открыл, чтобы удостовериться, что это и впрямь она. Под названием книги, как я и ожидал, слегка детским почерком подруги моей племянницы было написано поздравление с Днем Рождения. Пролистав книгу до последней страницы, я обомлел, увидев надпись, сделанную убористым, слегка мелким старческим почерком:«Я не был уверен, что Вы правильно воспримете нашу встречу. Поэтому единственный раз попрошу у Вас прощения – за столь невежливое отбытие. Любите Вашу жену и дочку. Помните, что они у Вас есть»А в нижнем левом уголке старицы коряво, будто пишущий сомневался, стоит ли еще что-то оставлять, было нацарапано:«Никогда не извиняйтесь»…