Помощь и благословение монахаСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки

Случилось это несколько лет тому назад. Моё внутреннее душевное состояние тогда было очень непростым, тяжёлым. В душе смятение, а вера в высшую справедливость истончилась настолько, что стала трудно осязаема. И вот именно в тот период, в начале ноября, на работе нам предложили очередную коллективную поездку на выходные. На этот раз это была однодневная экскурсия в Задонские монастыри. Погрузившись в автобус, в ближайшую субботу, ещё до рассвета, мы тронулись в путь. Ехали без спешки, автобус был повышенной комфортности, а уютность моей душе составляли сидевшая рядом со мной мама (мы работали в одной организации), мелькавший за окном сплиновый пейзаж «серо-мокрых» реалий средней полосы России, дорожная кружка с чаем в термосе и лейтмотив всему происходящему — бессменные на тот момент «Gregorian» в наушниках. Итак, в коллективном общении, посещая по пути небольшие городки и их достопримечательности, мы уже во второй половине дня добрались до Липецкой области, первым делом посетив Задонский Свято-Тихоновский Преображенский женский монастырь. К тому времени служба ещё не началась, кое-где шли восстановительные работы, поэтому мы ограничились прогулкой по территории. А далее наш путь лежал в Задонский Рождество-Богородицкий монастырь, к мощам святителя Тихона Задонского. Но перед этим в обязательном порядке было решено посетить источник Тихона Задонского, находящийся не так далеко от женского монастыря. Кто был там, тот знает, что этот объект разделён две части: собственно сам источник, где набирают воду, и одноэтажная большая купальня. В купальню, как и положено, запускаются люди небольшими группками (девочки-мальчики раздельно), температура воды в купели 3-4 градуса. Сама купель представляет собой небольшой каменный бассейн с двумя хромированными лесенками — вход в купель и выход из неё на противоположной стороне, где на стене купальни висела большая икона (Богородицы, если мне не изменяет память). Размер купели не особенно велик: заходишь по одному, окунаешься и на выход. Справа от купели располагался ряд перегородочек со скамьями, где посетители разоблачались. Вот тут-то и случилась (перефразируя великого классика) первая странность этого осеннего вечера. Залетев со стайкой дам в купальню, совершив во благости всё то, что там положено, мы с мамой отошли одеваться. За нами окунались ещё несколько женщин. Это произошло с сестрой нашей сотрудницы. Очевидно, сотрудница (назовём её Наташа) знала, что с её сестрой что-то не так, возможно, это и послужило причиной их совместной поездки. В какой-то момент мы вдруг услышали то ли вой, то ли стон, и все разом обернулись на купель. Скажу честно, это было страшно. Никогда более, ни до, ни после видеть подобное мне в жизни не приходилось. Сестра Наташи, облачённая в длинную белую футболку, войдя по ступенькам примерно по пояс в воду, вдруг начала неистово метаться, бить руками по воде, бормотать, стенать, рычать, причудливым образом многократно меняя тональность, и рваться вверх обратно по лесенке, на которой стояла, вон из купели. Словно вода вдруг стала причинять ей нестерпимую боль. Наташа же, взявшись руками за поручни и таким образом перекрыв сестре этот выход, начала криком читать какие-то молитвы. Очевидно, что делала она это, желая, чтобы сестра непременно пересекла купель и вышла к образу иконы. Это было ужасно, человеческая агония. Было жаль их обеих, но только как им помочь? Мы просто застыли все, точно каменные. Но вот сестра Наташи, обезумев от звука голоса сестры окончательно, одним прыжком рванулась на «входную» лесенку, почти сбив при этом родственницу с ног. Затем обе они поспешили укрыться подальше от наших глаз в дальней секции раздевалки. Мы же постарались быстрее одеться и выйти из помещения, чтобы элементарно дать им возможность успокоиться без нашего присутствия. Чуть позже, дождавшись остальных коллег из купальни и сувенирных лавок, мы продолжили своё путешествие. Те немногие из нас, кто стал свидетелем этого события, ни словом, ни делом старались не смутить Наташу и её сестру, которые скорбно притихли на задних сиденьях автобуса. Поездка шла своим чередом, велись обычные разговоры. Почти в сумерках мы наконец достигли конечной цели своего визита — храма Владимирской иконы Божией Матери (Владимирский собор). Войдя в храм на вечернюю службу, большинство моих коллег встали в очередь к мощам святого старца у правой стены собора, а я осталась стоять почти при входе, бичуя самосознание, как ни крути, обидой на Бога, терзаемая недоверием. Почти сразу я заметила напротив себя двух священнослужителей (сановников, судя по их внешнему виду). Один из них преклонных лет, другому на вид было чуть больше тридцати. Они мирно и приятственно о чём-то тихонько говорили. Влекомая внутренним порывом измученной души, я взяла на себя смелость к ним подойти и осторожно прервать их беседу, чтобы задать тот глубоко личный вопрос, который меня тогда так тревожил. Случилось это несколько лет тому назад. Моё внутреннее душевное состояние тогда было очень непростым, тяжёлым. В душе смятение, а вера в высшую справедливость истончилась настолько, что стала трудно осязаема. И вот именно в тот период, в начале ноября, на работе нам предложили очередную коллективную поездку на выходные. На этот раз это была однодневная экскурсия в Задонские монастыри. Погрузившись в автобус, в ближайшую субботу, ещё до рассвета, мы тронулись в путь. Ехали без спешки, автобус был повышенной комфортности, а уютность моей душе составляли сидевшая рядом со мной мама (мы работали в одной организации), мелькавший за окном сплиновый пейзаж «серо-мокрых» реалий средней полосы России, дорожная кружка с чаем в термосе и лейтмотив всему происходящему — бессменные на тот момент «Gregorian» в наушниках. Итак, в коллективном общении, посещая по пути небольшие городки и их достопримечательности, мы уже во второй половине дня добрались до Липецкой области, первым делом посетив Задонский Свято-Тихоновский Преображенский женский монастырь. К тому времени служба ещё не началась, кое-где шли восстановительные работы, поэтому мы ограничились прогулкой по территории. А далее наш путь лежал в Задонский Рождество-Богородицкий монастырь, к мощам святителя Тихона Задонского. Но перед этим в обязательном порядке было решено посетить источник Тихона Задонского, находящийся не так далеко от женского монастыря. Кто был там, тот знает, что этот объект разделён две части: собственно сам источник, где набирают воду, и одноэтажная большая купальня. В купальню, как и положено, запускаются люди небольшими группками (девочки-мальчики раздельно), температура воды в купели 3-4 градуса. Сама купель представляет собой небольшой каменный бассейн с двумя хромированными лесенками — вход в купель и выход из неё на противоположной стороне, где на стене купальни висела большая икона (Богородицы, если мне не изменяет память). Размер купели не особенно велик: заходишь по одному, окунаешься и на выход. Справа от купели располагался ряд перегородочек со скамьями, где посетители разоблачались. Вот тут-то и случилась (перефразируя великого классика) первая странность этого осеннего вечера. Залетев со стайкой дам в купальню, совершив во благости всё то, что там положено, мы с мамой отошли одеваться. За нами окунались ещё несколько женщин. Это произошло с сестрой нашей сотрудницы. Очевидно, сотрудница (назовём её Наташа) знала, что с её сестрой что-то не так, возможно, это и послужило причиной их совместной поездки. В какой-то момент мы вдруг услышали то ли вой, то ли стон, и все разом обернулись на купель. Скажу честно, это было страшно. Никогда более, ни до, ни после видеть подобное мне в жизни не приходилось. Сестра Наташи, облачённая в длинную белую футболку, войдя по ступенькам примерно по пояс в воду, вдруг начала неистово метаться, бить руками по воде, бормотать, стенать, рычать, причудливым образом многократно меняя тональность, и рваться вверх обратно по лесенке, на которой стояла, вон из купели. Словно вода вдруг стала причинять ей нестерпимую боль. Наташа же, взявшись руками за поручни и таким образом перекрыв сестре этот выход, начала криком читать какие-то молитвы. Очевидно, что делала она это, желая, чтобы сестра непременно пересекла купель и вышла к образу иконы. Это было ужасно, человеческая агония. Было жаль их обеих, но только как им помочь? Мы просто застыли все, точно каменные. Но вот сестра Наташи, обезумев от звука голоса сестры окончательно, одним прыжком рванулась на «входную» лесенку, почти сбив при этом родственницу с ног. Затем обе они поспешили укрыться подальше от наших глаз в дальней секции раздевалки. Мы же постарались быстрее одеться и выйти из помещения, чтобы элементарно дать им возможность успокоиться без нашего присутствия. Чуть позже, дождавшись остальных коллег из купальни и сувенирных лавок, мы продолжили своё путешествие. Те немногие из нас, кто стал свидетелем этого события, ни словом, ни делом старались не смутить Наташу и её сестру, которые скорбно притихли на задних сиденьях автобуса. Поездка шла своим чередом, велись обычные разговоры. Почти в сумерках мы наконец достигли конечной цели своего визита — храма Владимирской иконы Божией Матери (Владимирский собор). Войдя в храм на вечернюю службу, большинство моих коллег встали в очередь к мощам святого старца у правой стены собора, а я осталась стоять почти при входе, бичуя самосознание, как ни крути, обидой на Бога, терзаемая недоверием. Почти сразу я заметила напротив себя двух священнослужителей (сановников, судя по их внешнему виду). Один из них преклонных лет, другому на вид было чуть больше тридцати. Они мирно и приятственно о чём-то тихонько говорили. Влекомая внутренним порывом измученной души, я взяла на себя смелость к ним подойти и осторожно прервать их беседу, чтобы задать тот глубоко личный вопрос, который меня тогда так тревожил. Выслушав меня внимательно и крайне доброжелательно, они дали мне свой ответ, который, по совести сказать, только усилил моё беспокойство. Поблагодарив их, я отступила от них на шаг, чтобы обдумать ими сказанное, а они вернулись к своему разговору. И вот в этот же момент словно из-под земли передо мной возник монах — человек средних лет, одетый в простую чёрную рясу, на голове чёрный же клобук. То, что случилось со мной потом, по личному моему ощущению в тот момент, больше похоже на сон. Монах легко чуть кланяется мне (и я ж скорей ему в ответ) и, мягко улыбаясь, произносит: «Иди со мной». И вот тут-то произошло что-то непонятное. Я словно полетела за ним по храму по часовой стрелке. Монах останавливался у разных икон, часто абсолютно неприметных, иногда маленьких с почти неразличимыми на них образами от времени. Но в них была особенность — они мироточили. Он тихо шелестел мне на ухо, что нужно говорить и что делать, и я послушно вторила за ним святые имена, крестилась, касалась икон. А мне раз за разом становилось всё легче, всё светлее и почему-то очень хотелось плакать. Икона сменяла другую икону, а время, казалось, стало бесконечным. Но мгновение спустя я снова стою на том же месте, где и была — напротив алтаря, у входа. Я словно новая, лишь смогла пролепетать: «Как мне вас благодарить?». Он улыбнулся, как мальчишка, и сказал: «За то не благодари, а если когда молиться станешь, то вспомни раба божьего Анатолия». Я лишь раз моргнула, а он исчез с открытого пространства храма так же неожиданно, как и появился. Домой возвращалась с поющей душой, внутри меня словно омыли. Вернувшись в свой город и доехав до дома уже почти за полночь, мы легли спать вместе с мамой в её комнате, поскольку было лень разбирать диван. Тело моё слегка гудело от напряжения дня, и я быстро уснула. Как долго я спала, не знаю, но в какой-то момент, проснувшись (я это точно знаю) и, открыв глаза, увидела очень близко перед собой, фактически перед носом, что-то белое. Хватило пары секунд, чтобы понять, что это был потолок. Я парила прямо под потолком комнаты в горизонтальном положении. Мне было очень легко и спокойно, а ещё я испытывала огромное любопытство к тому, что со мной происходит в тот момент. Я спокойно анализировала своё состояние, как при нормальном потоке сознания во время бодрствования. Мне захотелось изменить своё положение и отлепиться, наконец, от потолка. Как только оформилась эта мысль, через мгновение я уже смотрела сверху на комнату. Свет в комнате был слегка сероватым, но всё было прекрасно видно: прямо подо мной на кровати лежу я сама, а рядом, повернувшись ко мне, мама. Она не спала и смотрела на меня (лежащую на кровати) с большой тревогой. Именно в этот момент я словно абсолютно точно что-то для себя поняла. Чувства и мысли молнией пронеслись во мне — это страх за маму, что я не хочу оставлять её одну, вежливая благодарность к кому-то или чему-то, примерно как: «Большое спасибо, но нет» (потому что я ощущала, что я не одна, мне дан какой-то шанс и за мной наблюдают), и тут же моё обращение: «Пожалуйста, верните меня обратно». Мне хватило только одной этой мысли о возвращении — и следом ощущение мягкого толчка. Последнее, что помню, чувство падения в тело. Всё, далее лишь утреннее пробуждение. И, может быть, всё бы ничего, если бы не слова мамы за завтраком. Она обратилась ко мне с некоторым беспокойством, спросив о том, как я сегодня спала? Я ответила, что хорошо, и спросила, почему такой вопрос? Она ответила, что проснулась среди ночи, лицом ко мне, и, полежав какое-то время без сна, она почувствовала, что со мной что-то не так. Она не видит и не слышит моего дыхания, тишина. Понаблюдав ещё минуту и убедившись в своих опасениях, она уже готова была крикнуть в ужасе: «Караул!» — но тут я вздрогнула всем телом и шумно вдохнула. И мир к маме вернулся. Только тогда я рассказала ей то, что помнила. Сопоставив мной увиденное с рассказом мамы, я поняла, что стала участником какого-то необычного явления. И только позже, когда стала серьёзно интересоваться эзотерикой, нашла описание этого состояния в книгах. Такие вот получились поездка и немного длинная история.